Дожили! Тянутся грязною лапой к Ленину! к Ле-ни-ну! — приватизатор, бывший партбосс, плутократ и бандит. Правда расстреляна! Совесть молчит!
В бешеной пляске звериная стая! Сброшены маски! Фашизм наступает! Где ж ваше Слово, о сёстры и братья?! Ленину снова готовят Распятье!
Снова пылают костры его книг. Варвары знают, как Ленин велик. Жаждут оружие вырвать у нас. Коршуном кружит ворующий класс.
Есть притча: с листиком лавровым попав в кастрюлю, окунёк поверил повару на слово, что это… лавровый венок.
Так «демократу» не дано в словесной требухе понять, что плутократ давно сварил его в ухе.
Давным-давно молодым специалистом переступил я порог своего НИИ1, который искренне считал Храмом Науки, и был потрясён тем, что её «жрецы» проводят обеденный перерыв за игрой в… «козла». Я не знал тогда, что это — преддверие грядущего застоя, что это и есть та самая «интеллигенция», которая возомнила себя элитой и предаёт свой народ. Но гадкое ощущение не… Читать далее »
К тебе, Ильич, с надеждой я пришёл, но вижу, как ты смотришь с укоризной и спрашиваешь, сколько же ещё позволим издеваться над Отчизной?
Ужель нет силы защитить страну? Ужель народ поверил лицемерам? Я отвечаю: «Признаём вину, и силы есть, и чёрной лжи не верим!»
Сквозь сладкий мёд профессорских речей и жёлтый визг осатаневшей прессы я слышу звон отточенных мечей и стон заупокойной мессы.
И в час, когда витийствует Пилат, заманивая в топи плюрализма, лишь тем я твёрд и лишь тому я рад, что изучал основы ленинизма.Читать далее »
‹…›
Брось же к собачьим чертям телевизор,
трёп бесполезный, вино, огород.
В эти часы избивают Отчизну,
битва за правду идёт!
Во времена глубокого застоя, когда царил безбрежный леонизм, изгадили вы самое святое — рождавшийся в боях социализм.
Как все младенцы, был он чист и весел. Его штыком — он выдержал и штык. Он всё бы выдержал, да погубила плесень, он всё бы смог, да помешали вы.
Вещали вы: наш строй могуч и вечен, лишь кое-что поправить, и — вперёд! И густо лились пламенные речи в давно речам не веривший народ.
Смердя в своей «руководящей роли», вы звали нас смотреть куда-то ввысь, пахать. чтоб вы внизу могли построить за общий счёт домашний коммунизм.Читать далее »
Я рождён был нежностью и грустью для звенящих песен о Любви ясноокой златокудрой Русью, вспеленали сердце соловьи.
Каждый куст и каждую травинку, мир полей, озёр застывших гладь, в лепестках озябшую росинку не терпелось песней обласкать.
Омывали боль мою зарницы, тварь любая трогала до слез. Был готов навеки я влюбиться в белизну тоскующих берёз…
Не завидуй, друг мой, не завидуй! Эти песни — боль души и глаз. Быть поэтом — выставлять обиды равнодушным людям напоказ.Читать далее »
Обрисовать глубоко молчаливую душу китайского народа — дело трудное. Мы в конце концов всё же очень древний народ и ещё не дошли до реформ. Вот почему все у нас друг с другом разобщены, и даже собственные руки не понимают собственных ног. Но как ни стремлюсь я добраться до этой души, я постоянно натыкаюсь на какую-то отчуждённость. Окружённый высокой стеной народ когда-нибудь должен очнуться, вырваться из-за этой стены и заговорить. А пока этого не случилось, я могу писать о жизни китайцев, основываясь лишь на собственных отдельных наблюдениях.Читать далее »
В Горках знал его любой, Старики на сходку звали, Дети — попросту, гурьбой, Чуть завидят, обступали.
Был он болен. Выходил На прогулку ежедневно. С кем ни встретится, любил Поздороваться душевно.
За версту — как шёл пешком — Мог его узнать бы каждый. Только случай с печником Вышел вот какой однажды.Читать далее »
Фантастика, даже самая причудливая и изощрённая — лишь зеркало, отражающее реальную жизнь эпохи во всей её противоречивости. И самим мастерам слова решать: с кем они и что готовят для народа — живую воду, дающую силу борцам за лучшую жизнь, или наркотическое пойло, лишающее угнетённых сил и воли к борьбе.Читать далее »