Я участвовал в работе этого конгресса как представитель Компартии Аргентины. Ленин выступил на нём с речами по нескольким основополагающим вопросам. Я слушал его выступления.

Во время одного из перерывов три или четыре делегата, включая меня и мексиканского товарища, вышли в коридор обменяться мнениями. В этот момент мимо нас в сопровождении одного советского товарища проходил Ленин. Именно этот товарищ — я хорошо запомнил его жест — показал Ильичу, что среди нас находится мексиканский делегат, которого он узнал по загорелому лицу. Ленин подошёл к нам. поздоровался и задал мексиканскому товарищу вопрос о системе эхидо². Дело в том, что мексиканская буржуазно-демократическая революция 1910—1917 годов создала в более или менее законченном виде эхидальную систему, которая затем во всё большей степени стала порождать развитие капиталистических отношении в деревне. За разъяснением этого вопроса Ленин и обратился к мексиканскому товарищу.

Он был с нами совсем недолго, а потом отправился на заседание конгресса, которое как раз в этот момент должно было возобновить свою работу. На самом конгрессе мы находились от Ленина на расстоянии каких-нибудь пяти-шести метров, слушали, как выступали он сам, Клара Цеткин, другие известные крупные деятели.

Особенно сильное впечатление произвела на меня аргументация Ленина. Она была живой, простой, очень прямой. Ленинские доводы захватывали каждого, убеждали в неопровержимости того, что он хотел сказать, в том, что к сказанному уже нечего добавить. Так воспринимались речи Ленина мною. И из разговоров с другими товарищами, присутствовавшими на конгрессе, я понял, что это было нашим общим ощущением.

Ленин говорил очень просто, но вместе с тем страстно. Держа маленький листок бумаги с краткими заметками, он прохаживался по сцене и говорил. Это была завершённая система аргументации, она увлекала, покоряла вас, вы уже не могли освободиться от ленинских доводов. Действительно, к ним больше просто нечего было добавить. Всё было сказано. Повторяю, это не было только моим субъективным мнением. Мне довелось говорить об этом с французскими и другими товарищами. И у них было точно такое же впечатление.

Сила аргументов и воздействие языка сделали Ленина неоспоримым провозвестником новых идей. Его ясный, прямой, чёткий язык был непосредственно связан с разящей силой его доводов. В результате слушатель немедленно и целиком проникался ленинской убеждённостью, у него возникало ощущение очень сильного духовного удовлетворения.

В то время я был очень молод, но всё это запомнилось мне как один из самых главных моментов в моей жизни, жизни партийного бойца. Думаю, в определённой мере это можно было бы назвать моим преимуществом. Не знаю, много ли ещё осталось в мире людей, которые могли бы сказать: «Я видел Ленина». У меня есть это исключительное преимущество, я горжусь тем, что принадлежу к той группе людей, которые обладают им и благодаря этому чувствуют себя очень счастливыми.

1. Родольфо Гиольди (1897—1985) — один из основателей Компартии Аргентины; к сожалению, после раскола 1968 г. остался с ревизионистами.— Маоизм.ру.↩
2. Система эхидо (от испанского «ejido» — общественное поле) — особая форма общинного землевладения, возникшая в Мексике в ходе аграрной реформы 1915 года. Эхидальный сектор объединял в основном беднейшие слов крестьянства. При создании эхидо земля передаётся крестьянам бесплатно в совместное владение при сохранении собственности в руках государства и запрете на её продажу, куплю и сдачу в аренду, а также на применение для её обработки наёмного труда. По мере развития капитализма в мексиканском сельском хозяйстве происходит разложение эхидо, выделяется группа зажиточных хозяйств, земли эхидо сдаются в аренду и скупаются, растёт применение наёмного труда. Ред.↩