Революционеры — и практики, и теоретики — в определённой степени идеалисты. Вера, даже если она основана на твёрдом научном знании предмета, является важнейшим мотором их душ. Оборотная сторона энтузиазма — непреодолимое стремление придать конкретным боям местного значения вселенский масштаб и значение. Проходят годы, десятилетия, а революционеры и их потомки продолжают совершенно искренне считать, что именно их революция — это вершина, эталон. К воззрениям, что у каждой страны свой революционный путь развития, который делать по слепкам, присланным из-за границы,— значит загубить всё дело, они относятся с недоверием.

1917 год, как одна из вех социалистического преобразования мира — первая серьёзная (если не считать подвига Парижской коммуны длиной в один месяц) попытка создать общество социальной справедливости вопреки кровавому молоху классовой войны. И на протяжении ⅩⅩ века многими латиноамериканскими коммунистами считалось, что СССР остаётся образцом для конструирования и установления нового общества. Но политическая практика и близость к массам дала стимул пылким юношам выйти из-за предела влюблённости в далёкую страну Советов и строить страну Советов здесь и сейчас, исходя из конкретных потребностей региона.

Урок для наших, вечно и безопасно ностальгирующих на клочки прошлого советистов такой: поменьше вспоминать, побольше помнить, например, афоризм Ленина: «Критика составляет долг революционера». А критика — это, прежде всего, действие не во имя воли к власти, а во имя народа и конкретного человека. Сюда голую ностальгию никак не пристроишь.

Левые в Латинской Америке активно участвуют в успешных блоках с социал-демократами и национальными либералами и имеют вполне реальный результат: на сегодняшний день на путь радикальных социальных преобразований уже встали Венесуэла, Никарагуа, Боливия, Эквадор, на путь отмежевания от стафилококка — экономики США и обретения действенной независимости — Аргентина, Бразилия, Уругвай, Чили, где к власти тоже пришла коалиция, где коммунисты занимают место главного инициатора.

Так, например, тот же сальвадорский ФНОФМ (Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти) образовался из пяти организаций, из которых коммунистической официально была только одна — Сальвадорская коммунистическая партия. Как мы видим, с момента создания первой социалистической республики региона — Кубы — прошло 50 лет, а идеи социализма не исчезли, а стали социальной практикой, и, по сути, единственной альтернативой сегодняшнему неоколониализму США. И открытость большинства левых региона к сотрудничеству стала одной из основных причин этому.

Объединение на основе общей борьбы (а что может быть прекрасней, чем борьба за независимость своей страны и за улучшение жизни ее граждан?) делает партии более нужными и полезными не только друг другу, но и стране. Ибо ни одна, даже самая искусная идеологическая конструкция не будет стоить ничего, если она не будет обеспечена практической реализацией. А реализация — путь борьбы, союзов и блоков.

…То монсеньор придёт к коммунисту. И никак иначе. Современные коммунисты (что косяка таить?) активно заигрывают с церковью, пишут статьи, в которых с марксистских терминов странно стекает елей. Современная РПЦ, представляющая собой, в том числе и ЗАО, никогда не будет поддерживать серьёзно и официально коммунистов, а тем более их идеи изменения политической реальности. Вот с антикоммунистами блокироваться, с беззубыми, но очень крикливыми монархистами, это РПЦ может. Или властям помогать рисовать буколическое картины «про Россию, которую мы потеряли» да про кровавых богоборцев-большевиков, лишивших страну нравственности. Какой смысл метать перед сановниками в сане бисер, для меня представляется загадкой.

Вот, в Латинской Америке с этим дело обстоит совершенно иначе: священники не просто сочувствуют коммунистам, они их открыто и тайно (в зависимости от уровня накала классовой войны) поддерживают: «Священники для Латинской Америки» (Колумбия), «Священники для „третьего мира“» (Аргентина), «Христиане за социализм» (Чили), «Национальная независимая организация священников» (Перу), «Священники для народа» (Мексика) — вот лишь неполный список организаций — союзников коммунистов в их борьбе.

Конечно, не все священники поступают так. Хотя бы то, что церковь — активный землевладелец в регионе, мешает развитию процесса «социализации» в церкви. Как говорил герой романа Льва Никулина «Мёртвая зыбь»: «Бытие определяет сознание. Только у меня раньше между бытием и сознанием имение было…». Тем не менее, процесс этот идёт.

Серхио Мендес Арсео (епископ Мексики), автор «Теологии освобождения» (1986) говорил прямо и исчерпывающе: «Быть антикоммунистом — значит быть антихристианином». С ним был бы солидарен и Оскар Ромеро-и-Гальдамес, расстрелянный боевиками из «эскадронов смерти» во время богослужения в 1980‑м: «Зачастую те, кто называет себя серьёзными врагами коммунизма, не хотят сконцентрировать свое внимание на пороках капитализма, приведшую, в частности, наш народ к стольким жертвам».

Эрнесто Кардиналь, который был исключен из ордена иезуитов за отказ выйти из революционного правительства Никарагуа, писал: «Истинный революционер — всегда против насилия, он пацифист, он любит жизнь, а не смерть… но насилие совершенно оправдано, потому что это право на сопротивление, всегда признаваемое церковью за народами». Марксизм он именовал не иначе, как «плод Евангелия». Камилло Торрес — колумбийский священник, убитый в 1966 году в бою с правительственными войсками, также определял свою позицию к коммунистам честно: «Я… не могу быть антикоммунистом, ни как колумбиец, ни как христианин, ни как священник».

В итоге огромная масса священников стали союзниками коммунистов в борьбе за жизнь и свободу своих народов. Не случайно Шарль Антуан, внимательно изучавший в 50—60‑х годах парадигму развития взаимоотношения между священниками и левым движением в Латинской Америке так охарактеризовал отношение целого слоя священников к проамериканским режимам: «Если бы Иисус пересёк границу, он был бы арестован», «…Библия стала подрывной книгой, и в этом своём качестве, она на равных конкурирует с революционными книгами».

Коммунисты не заигрывают со священниками, они честно сражаются за лучший мир, и эта честность неизбежно привлекает честных людей, в том числе и в рясах. Весьма неплохой пример для диванных мечтателей о «союзе веры народной и марксизма».