Начавшаяся 17 июля 1936 года гражданская война в Испании почти сразу же вовлекла в себя значительные международные силы. Естественно, каждое государство помогало идейно близкой стороне. Лидера правых генерала Франко поддержала нацистская Германия Гитлера, фашистская Италия Муссолини и фашистская же Португалия. Гитлер и Муссолини передали своему испанскому союзнику 1150 танков и бронемашин, 1309 самолётов и много другой техники. На стороне Франко воевало около 220 тысяч немецких, итальянских и португальских солдат и офицеров, а также несколько тысяч фашистских добровольцев из Венгрии, Румынии, Финляндии, Ирландии и некоторых других стран.

В противостоящем Франко левом лагере складывалась несколько иная картина. Правительство Народного Фронта включало представителей двух леволиберальных партий (Левых республиканцев и Республиканского Союза), Коммунистической партии Испании (КПИ), Испанской Социалистической рабочей партии (ИСРП), каталонских и баскских националистов, а также анархистов. Все они получили помощь от зарубежных партайгеноссе, но объёмы этой помощи оказались очень разные. Советский Союз направил в Испанию около 3 тысяч военных советников, поставил испанской армии 647 танков и броневиков, 806 самолётов, 1555 орудий, 518 299 винтовок и пулемётов. По линии Коммунистического Интернационала на фронт выехало свыше 40 тысяч добровольцев, главным образом коммунистов, комсомольцев и сочувствующих беспартийных.

Социал-демократы, либералы и анархисты оказались поскромнее. Добровольцев от них приехало около 5 тысяч, помощь оказывали в основном гуманитарную, а с оружием так вообще облом вышел. Западные демократии, включая и Францию, во главе которой в то время, как и в Испании, стояло левое правительство Народного Фронта во главе с социалистом Леоном Блюмом, решили ни франкистам, ни республиканцам оружие не поставлять. Такие уж в то время социалисты и демократы миролюбивые были. Сдавали товарищей по демократии направо и налево. В 1936‑м году испанских — Франко, два года спустя — чехословацких Гитлеру, а в 1945‑м во всей Восточной Европе — Сталину. Вот и пришлось отстаивать интересы Испанской республики одному Советскому Союзу с Коминтерном.

Как известно, в 20‑х и первой половине 30‑х годов в международном коммунистическом движении существовало два взгляда на взаимоотношения коммунистов и демократов в условиях надвигающегося фашизма. Товарищ Сталин, а с ним весь Третий Интернационал считали, что коммунисты должны мочить и фашистов и демократов одновременно. В свою очередь, последние тоже не очень-то хотели бороться против фашизма вместе с коммунистами, предпочитая либо справляться своими силами, либо скорее поддерживать коричневых против красных. Товарищ же Троцкий, напротив, предлагал коммунистам сначала блокироваться с либералами и социал-демократами в рамках единого антифашистского фронта, а уж потом, после ликвидации фашистской угрозы, кончать и с бывшими союзниками.

Поскольку события в Италии, Болгарии, Германии и других странах показали, что принцип «мочи всех сразу» обычно всё равно приводит к образованию единого фронта, но только в общей тюремной камере, в Испании Коминтерн решил ради разнообразия последовать советам Льва Давыдовича. Испанской компартии строго-настрого велели колхозы не создавать, служителей культа не обижать, а частные предприятия захватывать исключительно в тех случаях, если хозяева сбежали или откровенно поддерживают Франко.

А что, вы думаете, товарищ Троцкий? Возрадовался торжеству своих идей? А вот фиг вам! Лев Давидович тут же перешёл на вчерашние позиции Иосифа Виссарионовича и начал проповедовать необходимость немедленной социалистической революции в Испании!

Наиболее чётко троцкистский взгляд на ситуацию в Испании сформулировал тогда идейно близкий к Троцкому, а впоследствии заслуженный разоблачитель коммунистической идеологии английский писатель Джордж Оруэлл:

«После того, как война в Испании превратилась в „войну за демократию“, стало невозможным заручиться поддержкой рабочего класса зарубежных стран. Если мы готовы смотреть внимательно в лицо фактам, мы вынуждены будем признать, что мировой рабочий класс относился к войне в Испании равнодушно… В течение первого года войны в Англии было собрано в различные фонды „помощи Испании“ всего около четверти миллиона фунтов, наверное, вдвое меньше суммы, расходуемой еженедельно на кино. Рабочий класс демократических стран мог помочь своим испанским товарищам забастовками и бойкотом. Но об этом не было даже речи. Рабочие и коммунистические лидеры во всех странах заявили, что это немыслимо; они были несомненно правы — ведь они в то же время во всю глотку орали, что „красная“ Испания вовсе не „красная“».

В качестве основного организатора новой революции Троцкий, Оруэлл и К^о видели имеющую значительное влияние в восточных провинциях Испании (Каталонии и Арагоне) так называемую Марксистскую партию рабочего единства (МПРЕ) во главе с министром юстиции автономного каталонского правительства Андреасом Нином. МПРЕ объединила исключённых в разное время из Компартии левых и правых фракционеров (иными словами, местных троцкистов, зиновьевцев и бухаринцев), а также некоторых вышедших из ИСРП левых социалистов. Партия была чрезвычайно рыхлая и включала в себя целых восемь фракций, которые большую часть времени посвящали выяснению отношений между собой. До 1933 года МПРЕ считалась крупнейшей троцкистской организацией в мире, но потом Нин с Троцким разругались, и Лев Давидович мог влиять лишь на одну из этих фракций во главе во вторым человеком в партии, её секретарём по международным делам Хулианом Горкиным. Кстати, последний по совместительству ещё работал агентом американского Федерального Бюро Расследований и французской контрразведки. Но будем считать, что Троцкий об этом не знал.

Лев Давидович всерьёз обсуждал возможность МПРЕ выступить в роли местных большевиков — застрельщиков Революции.

«Сколько членов имеет нынче ПОУМ?[ref]Латинская аббревиатура МПРЕ — Ю. Н.[ref] Одни говорят 25 тысяч, другие — 40 тысяч. Этот вопрос не имеет, однако, решающего значения. Ни 25 тысяч, ни 40 тысяч сами по себе не могут обеспечить победу… 40 тысяч членов, при шатком и колеблющемся руководстве, способны только усыпить пролетариат и тем подготовить катастрофу. Десять тысяч, при твёрдом и проницательном руководстве, могут найти дорогу к массам, вырвать их из-под влияния сталинцев и социал-демократов, шарлатанов и болтунов и обеспечить не только эпизодическую и неустойчивую победу республиканских войск над фашистами, но и полную победу трудящихся над эксплуататорами. Испанский пролетариат трижды доказал, что он способен одержать такую победу. Весь вопрос в руководстве!».

Конечно, всё это было сплошной демагогией. Реальное влияние МПРЕ имела всего в двух провинциях. Но даже если бы в руках Троцкого оказалась бы куда более сильная КПИ, Испания 1936‑го всё равно не походила на Россию 1917‑го. Не имелось там большевистских Советов, органы государственной власти коммунисты контролировали очень слабо (из 268 депутатов парламента Народного Фронта коммунистами являлись всего 17, в то время как социалисты имели там 88 мест). Не контролировали коммунисты и профсоюзы. Крупнейшее профобъединение — Национальная Конфедерация труда (НКТ) шло за анархистами, а второй по численности Всеобщий союз труда (ВСТ) — за социалистами. Об армии и говорить было нечего. Из 150 тысяч солдат и офицеров 80 % оказались после 17 июля на стороне Франко. Большевики к октябрю 1917‑го имели абсолютное большинство в Советах солдатских депутатов двух ближайших к столице фронтов и пользовались поддержкой столичного гарнизона. Но троцкистам хоть кол на голове теши. Даёшь революцию, и всё!

Председатель МПРЕ Андреас Нин до поры до времени делал вид, что призывы эти его не касаются, а дружить предпочитал с также влиятельными в Арагоне и Каталонии анархистами. Поскольку послушные приказам из Москвы лидеры КПИ Хосе Диас и Долорес Ибаррури вели себя умеренно, решено было показать тупым испанским крестьянам, что значит настоящие революционеры. Иначе говоря, провести поголовную коллективизацию, поставить к стенке большую часть католических попов, ну и так далее, вплоть до свободной любви. Илья Эренбург, посмотрев на один из таких колхозов, сравнил его с поселением индейцев, организованном испанскими колонизаторами из ордена иезуитов.

При этом на поле брани анархистские дивизии себя особо проявлять не спешили, наступали и отступали, как в голову взбредёт, кое-где и вовсе прямо на фронте устанавливали себе 8‑часовой рабочий день, а в остальное время играли с противником в футбол. Франкисты, не будь дураки, этим воспользовались и, оставив на Арагонском фронте хилое прикрытие, перебросили основные силы под Мадрид, который республиканцам еле удалось отстоять. Именно анархисты нанесли самый большой урон республиканскому флоту. Приверженные идеям неограниченной свободы «братишки» принципиально не захотели отказаться от курения в пороховых погребах, в результате чего один из непогашенных окурков пустил на дно единственный линкор республики «Король Хайме Ⅰ».

Недостаток героизма с лихвой возмещался в тылу, где весело гуляли чернознамённые шайки крутых ребят во главе с батьками-команданте. Шайки планомерно тащили всё, что плохо лежит, пили всё, что горит, насиловали всё, что движется, а недовольных без разговоров ставили к стенке как фашистских агентов. От такой жизни народ скучал и толпами разбегался, кто в менее революционные провинции, а кто и вовсе к Франко.

Бардак следовало прекращать, и в марте 1937 года каталонское правительство издало декрет о разоружении бродящих по тылам анархистских отрядов. Анархисты декрет послали подальше и продолжали борзеть. Терпение правительства окончательно лопнуло, когда 3 мая контролирующие телефонную станцию столицы Каталонии Барселоны анархисты самолично прервали междугородные переговоры президента Испании Мануэля Асаньи. После этого верные правительству войска начали выкуривать анархистов из телефонного узла…

Столкновение перешло в общегородские баррикадные бои, в ходе которых анархистов поддержали отряды МПРЕ. Немецкий посол Фаупель, комментируя эти события, сообщил в Берлин, что барселонские путчисты действовали по прямому указанию Франко, а глава подпольной антигитлеровской организации «Красная капелла» Харро Шульц-Бойзен одновременно информировал в Москву об участии в них агентов немецкой военной разведки абвера. Но современные российские историки, особенно из числа троцкистов, делают вид, что ничего об этих фактах не знают. По их мнению, в барселонских событиях виноват Сталин, не простивший Андреасу Нину дружбы с Троцким, а анархистам антитоталитаризма и любви к самоуправлению.

Лишь 7 мая, с приходом подкреплений из Мадрида, правительственные части одержали верх. Поскольку руководство НКТ барселонских анархистов не поддержало, оно репрессиям не подверглось, зато МПРЕ было распущено, часть его лидеров, включая Горкина, оказались за решёткой, а кое-кого, в том числе и Нина, без шума прикончили, в чём были совершенно правы.

Разобравшись с каталонскими «р-р-революционерами», центральное правительство взялось и за арагонских. Направленная туда 11‑я дивизия во главе с лучшим командиром республиканской армии Энрике Листером арестовало анархистское правительство Арагона и отправило его министров в Мадрид, где их сдали на поруки товарищам по борьбе. Операция прошла без единого выстрела, при полном равнодушии населения, которому беспредел анархистов надоел хуже горькой редьки.

Но, как известно, в конечном счёте гражданскую войну всё же выиграл Франко. Практика показала, что в любой гражданской войне сторона, отказавшаяся от соблюдения демократических приличий всегда победит своих противников, эти приличия чтущих. В гражданской войне в Англии победила военная диктатура Кромвеля. Завоевания Французской революции спасла сначала якобинская диктатура, а потом диктатура Бонапарта. Смутное время в Российской империи, начатое свержением Николая Ⅱ, удалось прекратить с помощью большевистской диктатуры. Лишь американской демократии Линкольна удалось победить в гражданской войне 1861—1865 гг. Но ведь воевать Линкольну пришлось против таких же демократических южноамериканских штатов, да ещё и при абсолютном численном и техническом перевесе.

В Испании многопартийная демократия проявила себя во всей красе. Партийные лидеры интриговали, депутаты произносили бесконечные речи, но наладить военное производство так и не удалось. Например, изготовление артиллерийских орудий республика начала лишь в октябре 1938 года, спустя 27 месяцев после начала боевых действий. Да и то до конца года промышленность Испании изготовила аж целых 6 пушек. Кромвель в этом случае просто вызвал бы к себе директоров артиллерийских заводов и поставил их перед выбором: «Или через месяц будут пушки, или вас всех повесят!». Дантон мог выразиться в том же духе, но упомянул бы гильотину, а Феликс Эдмундович Дзержинский, скорее всего, ткнул в директорские морды маузером. Но в любом варианте через месяц артиллерия бы на фронте была. Испанская республика таких грубых мер не позволяла, за что и поплатилась.

Ничего не смогло сделать правительство Народного фронта и с собственными генералами, трусость, бездарность и предательство которых в конечном итоге нанесли республике смертельный удар. Прежде всего, отцы-командиры позволили Франко перед каждой операцией сосредотачивать на решающем участке фронта многократно превосходящие силы, хотя в целом к середине 1937 года численность и вооружение обеих армий были примерно равными. В итоге франкисты уже к октябрю захватили все северные провинции. Сталин бы после такого провала генералов-саботажников поставил к стенке, но премьер-министр Испании Хуан Негрин даже пальцем не пошевелил. Потому что генералы-то почти все — ставленники входящих в его правительство партий. А значит, тронув их, Негрин мог спровоцировать правительственный кризис и лишиться премьерского кресла.

Франко из всего этого сделал выводы, и к весне 1938 года сосредоточил половину своей армии против Арагонского фронта. Возглавляемые коммунистами Листером и Модесто войска сопротивлялись героически, но силы оказались неравны, и 26 января 1939 года фашистские войска вошли в Барселону. Остатки республиканских частей отступили на территорию Франции, где их разоружили и посадили в концлагеря. Армии мадридского правительства в центральной и южной зонах всё это время продолжали бездействовать, лишь изредка, для очистки совести, атакуя отдельные никому не нужные высотки и деревеньки. Видный российский либерал Павел Николаевич Милюков в таких случаях любил риторически вопрошать: «Что это: глупость или измена?».

С большим опозданием, 4 марта, Негрин наконец подписал указ о замене командующего защищающей Мадрид армии центра полковника Касадо на Модесто. Но поезд уже ушёл. К тому времени руководство республиканской армии само успело подготовить заговор против правительства.

Заговорщики действовали в тесном контакте с британским дипломатическим агентом при правительстве Франко Ходжсоном и британским же консулом в Мадриде Миленсоном. Англия и Франция уже 27 февраля 1939 года признали правительство Франко, а английский крейсер «Девоншир» ещё за две недели до этого помог франкистам отбить у республиканцев остров Менорка. Англо-французские демократы очень хотели задобрить Гитлера и Муссолини и надеялись, что, расправившись с Испанской республикой, те умерят свой аппетит и не станут их трогать.

Вот и вышло, что, получив распоряжение премьер-министра об отстранении от должности, Касадо просто выкинул его в мусорную корзину, после чего отдал приказ участвовавшему в заговоре командующему 4‑м армейским корпусом анархисту Сиприано Мера снять часть войск с фронта и занять ими все ключевые пункты Мадрида. В тот же день 4 марта против правительства Негрина восстал гарнизон главной военно-морской базы республики — Картахены и стоящие там боевые корабли. На следующие сутки заговорщики открыто заявили о свержении правительства Негрина и переходу власти к Хунте национальной обороны. Состав Хунты был чрезвычайно примечателен и показывает, что предатели обнаружились во всех партиях Народного Фронта без исключения.

Бедолага Негрин оказался точь-в-точь в положении Николая Ⅱ во время февральского переворота. Столичный гарнизон против него восстал, а командующие войсками на фронте предали своим бездействием. Правда, в отличие от последнего российского императора, активных сторонников у него оказалось побольше, но тем не менее уже к 13 марта путчисты повсюду одержали верх, свыше 15 тысяч сторонников Народного Фронта было арестовано и впоследствии либо расстреляно, либо выдано Франко.

Фронт развалился, и 28 марта фашистские войска заняли Мадрид. «Хунта национальной обороны» бежала из страны на британском эсминце, успев, кстати, перед отплытием освободить из тюрьмы анархистских и троцкистских организаторов барселонского мятежа во главе с товарищем Горкиным. Лидер правого крыла и первый председатель МПРЕ Хоакин Маурин немного замешкался и попал за решётку, однако впоследствии был отпущен и благополучно уехал в Америку. Согласитесь, на фоне массовых расстрелов без суда испанских коммунистов факт примечательный.

По сведениям французских историков Роже Фаллиго и Реми Коффера, часть активистов этой компании перешла на службу в Центральное разведывательное управление США. В 1947 году, когда Америка, по существу, находилась в состоянии «холодной войны» с Испанией, Аргентиной и некоторыми другими странами, поддерживавшими в ходе второй мировой войны гитлеровский блок, ЦРУ высадило их в Каталонии для организации партизанского движения против Франко. Однако операция, получившая кодовое название «Банана», провалилась. Правительственные войска похватали всех анархо-троцкистов ещё при высадке и без лишних разговоров поставили к стенке.

Горкин — отнюдь не единственный видный троцкист, закончивший свою жизнь на службе у буржуйских разведок. Компанию в этом славном труде ему составил страстный обличитель Сталина и певец коммунистической революции Джордж Оруэлл. Вплоть до самой смерти писатель пунктуально стучал на всех, подозреваемых им в симпатиях к Компартии Великобритании и Советскому Союзу. В составленный Оруэллом список вошло около 150 общественных деятелей, включая Бернарда Шоу, Орсона Уэллса, Джона Бойнтона Пристли и десятки других известнейших британских и американских интеллектуалов.

Но, может быть, Оруэлл, подобно русскому народовольцу Льву Тихомирову, просто разочаровался в своих прежних убеждениях и решил таким образом искупить грехи молодости? Увы, нет. Наряду с доносами он исправно редактировал крупнейший левый британский журнал «Трибюн», да и в своих прославленных романах не скрывал симпатий к товарищу Троцкому. Кто не верит, пусть перечтёт по новой «1984» и «Ферму животных», обратив особое внимание на неоднозначные, но в целом привлекательные образы лидера оппозиции Голдстейна и кабана Снежка.

Отличился на ниве стука и такой известный троцкист, как бывший член Компартии Мексики, знаменитый художник Диего Ривера, предоставивший в распоряжение Льва Давыдовича свою вилле в Койоакане. Ещё в сентябре 1938 года Ривера в интервью нескольким мексиканским газетам огласил список скрытых коммунистов, якобы пробравшихся в правительство. В следующем году список очутился уже в американских газетах, и США тут же использовали его для дискредитации левонационалистического мексиканского правительства Ласаро Карденаса, выставляя его в качестве прокоммунистического. Нечего сказать, замечательно отблагодарил Ривера президента Мексики за то, что тот (единственный в мире!) согласился предоставить политическое убежище его вождю.

Доносами на бывших партайгеноссе Ривера не ограничился. В декабре 1939 года живописец-стукач пообещал американскому консулу в Мехико Джеймсу Стюарту разоблачить «активную деятельность сталинских агентов» не только в Мексике, но и в других странах Латинской Америки. С января 1940 года информация от Риверы в консульство пошла бесперебойно. Стюарт получил подробнейшие сведения о мексиканской компартии, её связях с проживающими в Мексике беженцами из франкистской Испании и о прибывших в страну представителях Коминтерна. Одних сотрудников аппарата мексиканского правительства, подозреваемых в принадлежности к партии, было названо более полусотни. Горячие мексиканские парни стали серьёзно подумывать о ликвидации живописца, но тот вовремя свалил в США напоследок призвав президента США Рузвельта «предоставить Троцкому убежище в Соединённых Штатах», чтобы помочь США «в борьбе с советско-нацистской угрозой».

Американская администрация по достоинству оценила работу своего осведомителя, тут же предоставив ему выгодный заказ на изготовление фресок для международной выставки «Золотые ворота». Менее благодарным оказался сам Лев Давыдович, не постеснявшийся наставить гостеприимному хозяину рога, соблазнив его супругу, художницу Фриду Кало.

Вряд ли Оруэлл и Ривера особенно мучились угрызениями совести, составляя свои доносы. Ведь их в этом славном деле вдохновлял пример самого вождя. Согласно тем же рассекреченным документам Госдепартамента США, 13 июля 1940 года лично Лев Давыдович передал сотруднику американского консульства в Мехико Роберту Мак-Грегору список мексиканских издании, политических деятелей, профсоюзных работников и государственных служащих, связанных с компартией, а также действующих в Мексике советских агентов. В частности, именно Троцкий заложил работающего здесь агента Коминтерна Карлоса Контрероса. Пять дней спустя другой сотрудник консульства, Джордж Шоу, получил от секретаря Троцкого Чарльза Корнелла новую записку. В ней Лев Давыдович подробно описал деятельность в Мексике нью-йоркского резидента ГПУ Энрике Мартинеса Рики. Составленный Троцким список советских агентов, действовавших в Мексике, США и Франции, консульство получило от американского троцкиста Джорджа Хансена уже в сентябре 1940 года, после убийства Троцкого.

Раскопавший всю эту дурно пахнущую историю профессор истории Питсбургского университета Уильям Чейз считает, что первый шаг к сотрудничеству с американскими властями Троцкий сделал ещё осенью 1939 года, когда дал официальное согласие сотрудничать с Комитетом по антиамериканской деятельности Палаты представителей Конгресса США. Комитет, созданный в мае 1938 года, провозгласил своей главной целью борьбу с коммунистической деятельностью в общественной жизни США. Сотрудничать с такой организацией в Америке считалось «западло» не то что в леворадикальных кругах, но и среди социал-демократов и либеральных интеллигентов. Однако Лев Давыдович не колебался. Получив 12 октября 1939 года приглашение от Комитета выступить с «полным обзором истории сталинизма», он в тот же день посылает в Вашингтон телеграмму: «Я принимаю ваше приглашение, в чём вижу свой политический долг».

В рядах американских сторонников Троцкого эта телеграмма вызвала чудовищный шок. Ведь члены Социалистической рабочей партии США, тогда крупнейшей в мире троцкистской организации, к тому времени сами неоднократно становились жертвами преследований Комитета. Возмутились и многие левые интеллектуалы, чьими стараниями ещё в 1936 году был создан и активно действовал «Американский комитет по защите Льва Троцкого». Популярность Троцкого быстро пошла на убыль, и хотя после ряда консультаций с представителями Госдепартамента Комитет 14 декабря 1939 года отменил своё приглашение, репутации вождя Ⅳ Интернационала был нанесён невосполнимый ущерб. СРП раскололась, и многие её активисты навсегда порвали с троцкизмом.

Зато для других злополучная телеграмма стала прямым руководством к действию. Так, уже после Ⅱ Мировой войны троцкистка Рут Фишер, возглавлявшая в 1924—25 гг. Компартию Германии, с удовольствием выдала всё тому же Комитету своего родного брата, немецкого коммуниста-эмигранта и советского агента Герхардта Эйслера. Заодно фрау Фишер заложила и другого брата, абсолютно невинного композитора Гейнца Эйслера и его приятеля, знаменитого драматурга Бертольда Брехта, также в связях с госбезопасностью не замеченного. Правда, всей троице в итоге удалось удрать в ГДР, но факта стукачества Фишер это не отменяет.

Итак, сотрудничество с западными и фашистскими спецслужбами, организация военных переворотов, сдача агентуры советских спецслужб и Коминтерна, регулярные доносы на дружественных СССР общественных деятелей. Но, простите, именно за это врагов народа товарищ Сталин и ставил к стенке! Тогда чем же они недовольны? Тем, что не дали повторить испанские опыты в Москве 1941‑го?

Источники:

1. Оруэлл Д. Памяти Каталонии. С. 88.
2. Бюллетень оппозиции. 1937. №№ 56—57. С. 16.
3. Мещеряков М. Т. Испанская республика и Коминтерн С. 153.
4. Фаллиго Р., Коффер Р. Всемирная история разведывательных служб. Т. 2. С. 280.
5. National Archives. RG84. G.Steward to Secretary of State. March, 1940.
6. Чейз У. Троцкий в Мексике // Отечественная история 1995. № 4.
7. National Archives. RG84. G.P.Show to Secretary of State. July 15 and 18, 1940; McGregor R.G. Memorandum of Conversation. September 14, 1940.