Тяжёлая промышленность — главная, она должна иметь преимущественное развитие. В этом ни у кого нет сомнений.

При определении взаимоотношений между тяжёлой и лёгкой промышленностью, между промышленностью и сельским хозяйством мы не допускали принципиальных ошибок. У нас не было таких ошибок, какие были допущены в некоторых социалистических странах; они односторонне уделяли главное внимание тяжёлой промышленности и недооценивали лёгкую промышленность и сельское хозяйство, что привело к недостатку товаров на рынке, нехватке предметов широкого потребления и неустойчивости валюты.

Мы уделяли довольно серьёзное внимание лёгкой промышленности и сельскому хозяйству. У нас рынок, в отличие от послереволюционного рынка в некоторых странах, относительно полон товарами. Нельзя сказать, что у нас вполне достаточно предметов первой необходимости, однако мы довольно богаты товарами повседневного обихода; кроме того, цены у нас стабильны, валюта устойчива.

Но это вовсе не говорит о том, что у нас сейчас нет никаких проблем. Проблемы-то ещё есть. А именно, нужно ещё больше, чем прежде, уделять внимание лёгкой промышленности и сельскому хозяйству. Нужно соответствующим образом урегулировать пропорции капиталовложений в тяжёлую и лёгкую промышленность, в промышленность и сельское хозяйство. Нужно в общей сумме капиталовложений в промышленность и сельское хозяйство соответствующим образом увеличить удельный вес капиталовложений и лёгкую промышленность и сельское хозяйство.

Не окажется ли в таком случае, что тяжёлая промышленность перестанет быть главной? Нет. Она останется главной. Не получится ли так, будто мы перестаём уделять внимание тяжёлой промышленности? Нет. И сейчас мы ставим вопрос так, что главным объектом капиталовложений всё же остаётся тяжёлая промышленность.

В дальнейшем необходимо делать немного большие капиталовложения в лёгкую промышленность и сельское хозяйство, чтобы их удельный вес несколько увеличился. Будет ли такое увеличение означать перемещение центра тяжести [на лёгкую промышленность]? Нет. Центр тяжести не переместится, он по-прежнему будет приходиться на тяжёлую промышленность. Однако удельный вес лёгкой промышленности и сельского хозяйства нужно несколько увеличить.

Каков может быть результат такого увеличения? В итоге мы сможем больше и лучше развивать тяжёлую промышленность, сможем больше и лучше развивать производство средств производства.

Для развития тяжёлой промышленности нужны накопления средств. Откуда берутся эти накопления? Тяжёлая промышленность может давать накопления. Лёгкая промышленность и сельское хозяйство тоже могут давать накопления. Причём лёгкая промышленность и сельское хозяйство могут давать больше накоплений и быстрее.

Тут встаёт один вопрос: хочешь ты развивать тяжёлую промышленность или нет, по-настоящему хочешь или нет. Если не хочешь, то разваливай лёгкую промышленность и сельское хозяйство. Если думаешь о развитии тяжёлой промышленности не всерьёз, то можешь поменьше средств вкладывать в лёгкую промышленность, поменьше средств вкладывать в сельское хозяйство. А если сильно хочешь, то ты должен внимательно относиться к развитию лёгкой промышленности, к развитию сельского хозяйства, чтобы было больше товаров широкого потребления, побольше накоплений. А через несколько лет ещё больше средств можно будет вложить в тяжёлую промышленность. Поэтому вопрос здесь заключается в том, действительные у тебя намерения или мнимые.

Конечно, здесь говорить о характере намерений в отношении тяжёлой промышленности не стоит. У кого нет действительных намерений? Вопрос в том, насколько сильны твои устремления. Если ты действительно заботишься о тяжёлой промышленности, то вкладывай больше средств в лёгкую промышленность. Иначе твои намерения [в отношении развития тяжёлой промышленности] не совсем, а только на девять десятых искренни, то есть они не совсем серьёзны и, значит, ты не вполне серьёзно относишься к [развитию] тяжёлой промышленности. Если же ты относишься вполне серьёзно, то должен развивать лёгкую промышленность. Ведь она, во-первых, удовлетворяет жизненные потребности народа и, во-вторых, может больше и быстрее дать накопления.

По вопросу о сельском хозяйстве опыт некоторых социалистических стран показал, что они при проведении коллективизации сельского хозяйства что-то сделали плохо и производительность [сельского хозяйства] не поднялась. Провели механизацию, снова что-то сделали не так, и опять производительность не поднялась. Коренная причина, в силу которой некоторые страны не в состоянии увеличить сельскохозяйственное производство, заключается в сомнительной политике государства по отношению к крестьянству, в том, что крестьянство облагается очень тяжёлыми налогами, что цены на сельскохозяйственные продукты устанавливаются очень низкие, а на промышленные товары — очень высокие. Мы, развивая промышленность, в особенности тяжёлую, должны в то же время отвести сельскому хозяйству вполне определённое место, осуществлять правильную политику налогообложения в сельском хозяйстве и правильную политику цен на промышленные и сельскохозяйственные товары.

С точки зрения нашего опыта важное значение сельского хозяйства для всего народного хозяйства очевидно. Факты нескольких лет, прошедших после освобождения, показали, что в те годы, когда был богатый урожай, мы жили хорошо. Это вопрос о закономерностях.

Наш вывод состоит в следующем:

Развитие тяжёлой промышленности в ущерб развитию лёгкой промышленности и сельского хозяйства — это один метод. Развитие тяжёлой промышленности путём стимулирования развития лёгкой промышленности и сельского хозяйства — это второй метод.

Первый метод означает одностороннее развитие тяжёлой промышленности без заботы о жизни народа. В результате и народ будет недоволен, и тяжёлая промышленность не сможет быть налажена по-настоящему. С точки зрения дальней перспективы этот метод может вызвать замедленное и недостаточное развитие тяжёлой промышленности. По прошествии нескольких десятилетий это непременно скажется при подведении общего итога.

Второй же метод — это метод, при котором развитие тяжёлой промышленности базируется на удовлетворении жизненных потребностей народа, ведёт к упрочению основы развития тяжёлой промышленности, в результате чего тяжёлую промышленность можно будет развивать полнее и лучше.

Развивать промышленность внутренних районов важно, но нужно заботиться и о побережье.

В этом вопросе у нас нет коренных, больших ошибок, но есть некоторые недостатки. В последние годы промышленности приморских районов уделяется мало внимания. Боюсь, что это придётся изменить.

Сколько старых промышленных предприятий тяжёлой и лёгкой промышленности расположено на побережье?

Так называемое побережье — это Ляонин, Хэбэй, Пекин, восточная часть Хэнани, Шаньдун, Аньхой, Цзянсу, Шанхай, Чжэцзян, Фуцзян, Гуандун и Гуанси. 70 процентов всей промышленности нашей страны находится в этих районах; здесь же находится 70 процентов тяжёлой промышленности и только 30 процентов — во внутренних районах. Было бы очень неверно недооценивать этот факт, недооценивать промышленность приморских районов и к тому же не полностью использовать её производственные мощности.

Мы должны всемерно использовать имеющееся у нас время, чтобы развивать промышленность приморских районов. Я не говорю, что все заводы нужно строить на побережье. Свыше 90 процентов заводов следует строить во внутренних районах. Но и на побережье тоже можно кое-что построить. Например, Аньшань и Фушунь расположены на побережье, в Даляне есть судостроение, в Таншане — металлургия, промышленность строительных материалов, в Тангу — химическая промышленность, в Тяньцзине — металлургия, машиностроение, в Шанхае — машиностроение, судостроение, в Нанкине — химическая промышленность и многие другие отрасли. Сейчас мы готовимся в Маомине (провинция Гуандун) — там есть горючие сланцы — производить нефть, а это тоже тяжёлая промышленность.

В дальнейшем большая часть тяжёлой промышленности — немногим больше 90 процентов — должна размещаться во внутренних районах, с тем чтобы промышленность страны постепенно была равномерно и рационально распределена по всей территории. Это вне всякого сомнения. Однако часть предприятий тяжёлой промышленности всё же нужно строить заново и расширять и в приморских районах.

Раньше старая база промышленности находилась главным образом на побережье, и мы прогадаем, если не подойдём серьёзно к промышленности приморских районов. Полное использование мощностей оборудования и техники приморской промышленности и хорошее развитие её позволят нам ещё быстрее развивать промышленность внутренних районов и оказывать поддержку промышленности внутренних районов. Пассивное отношение к промышленности приморских районов неверно. Оно не только мешает полному использованию промышленности приморских районов, но и связывает быстрое развитие промышленности внутренних районов.

Все мы хотим развивать промышленность внутренних районов, и вопрос только в том, искренни или ложны наши намерения. Если они искренни, а не ложны, то нужно больше использовать промышленность приморских районов, больше ею заниматься, в особенности лёгкой промышленностью.

Судя по имеющимся материалам, некоторые предприятия лёгкой промышленности строятся очень быстро. После введения в строй и полного развёртывания производственных мощностей они могут в течение одного года возместить весь вложенный капитал. Таким образом, в течение пяти лет, помимо данного предприятия, можно построить ещё три-четыре таких же предприятия. В некоторых случаях пять лет дадут два-три предприятия, иногда только одно либо как минимум половину предприятия. Это также свидетельствует о важности использования промышленности приморских районов.

По нашему перспективному плану потребуется 400 тысяч человек технического руководящего состава, которых можно подготовить из рабочих и техников, работающих в приморских районах. Технические руководящие работники не обязательно должны происходить из касты учёных. Горький учился в начальной школе только два года. Лу Синь не кончал университета. В старом обществе он мог быть только преподавателем, но не мог стать профессором. Сяо Чунюю¹ и вовсе не пришлось ходить в школу. Нужно верить, что рабочие и техники, учась на практике, могут стать хорошими техническими руководителями.

У промышленности приморских районов высокая техника, хорошее качество и низкая себестоимость продукции, она даёт много новых видов продукции. Её развитие играет стимулирующую роль в повышении технического уровня и качества продукции промышленности всей страны. Мы должны со всей серьёзностью относиться к этому вопросу.

Одним словом, без развития лёгкой промышленности нельзя развивать тяжёлую промышленность, без использования приморской промышленности нельзя строить промышленность внутренних районов. Причём нельзя только поддерживать промышленность приморских районов, нужно стимулировать её соответствующее развитие.

Вопросами обороны не заниматься нельзя. Хорошо ли взять да распустить всех солдат? Плохо. Ведь ещё есть враги. Враги «подправляют» нас. Мы ещё находимся в окружении врагов!

Мы уже располагаем довольно внушительной оборонной мощью. После борьбы против американской агрессии в поддержку Кореи наша армия стала более крепкой и у нас создаётся собственная оборонная промышленность. Испокон веков мы не знали автомобилестроения, не знали авиастроения. Теперь мы научились делать автомашины, начали создавать самолёты. Пока наша автомобильная промышленность выпускает только грузовые машины и не производит легковых. Поэтому нам и приходится на иностранных машинах ездить ежедневно на совещания. И хочешь быть патриотом, да не так-то это просто. Но хорошо будет, когда однажды мы сможем поехать на собрание на наших собственных машинах.

У нас пока нет атомной бомбы. Однако раньше у нас не было ни самолётов, ни пушек. Полуголодные, мы одними винтовками разбили японских захватчиков и Чан Кайши. Теперь мы уже довольно сильны, а потом станем ещё сильнее. Верным способом для этого является установление надлежащей доли военных расходов таким образом, чтобы удельный вес ассигнований на военные нужды в несколько этапов был снижен приблизительно до 20 процентов государственного бюджета и были увеличены расходы на экономическое строительство, которое следует осуществлять быстрее. На этой основе оборонное строительство тоже сможет получить ещё большее развитие.

Таким образом, в течение непродолжительного периода мы не только будем иметь много самолётов и много пушек, но и сможем иметь собственную атомную бомбу.

Ты действительно хочешь, чтобы у нас была атомная бомба? Тогда ты должен идти на снижение удельного веса военных расходов и должен больше заниматься хозяйственным строительством. Если же ты только на словах хочешь иметь атомную бомбу, то тогда не иди на снижение удельного веса военных расходов и меньше занимайся экономическим строительством. Прошу всех подумать, что́ в конце концов лучше. Ведь это вопрос стратегического курса.

В 1950 году мы на Ⅲ пленуме ЦК седьмого созыва уже ставили вопрос о совершенствовании и упрощении государственного аппарата, о сокращении военных расходов и признали, что это — одно из трёх условий обеспечения коренного улучшения финансового и хозяйственного положения страны. Однако в период первой пятилетки военные расходы составили 32 % расходной части государственного бюджета, то есть треть всех ассигнований шла в непроизводительную сферу. Такой удельный вес слишком велик. Нужно придумать способ как во втором пятилетнем плане снизить этот удельный вес с тем, чтобы выделить больше средств для вложения в экономическое и культурное строительство.

В последнее время мы беседовали с товарищами из разных провинций, которые довольно много говорили по этому вопросу.

О рабочих. Производительность труда рабочих повысилась. Стоимость, создаваемая за каждый рабочий день, возросла. Нужно соответственно урегулировать и заработную плату. Игнорировать этот момент нельзя.

После освобождения жизнь рабочих стала намного лучше. Это всем известно. В некоторых семьях, где раньше все были безработными, теперь есть работающие. В других семьях, имевших одного работающего, теперь занято два или даже три человека. Мне встречались такие семьи, в которых раньше никто не имел постоянной работы, а сейчас оба супруга и одна из дочерей получили работу, и в общем они, конечно, стали жить лучше.

В целом заработную плату у нас ещё нельзя считать высокой, но, поскольку увеличилась занятость, а также вследствие того, что цены низки и устойчивы, жизнь стабилизировалась. Современный уровень жизни рабочих не идёт ни в какое сравнение с уровнем жизни до освобождения. Активность рабочих масс неизменно повышается.

Выше я уже говорил, что нужно уделять внимание развитию инициативы и активности рабочих. В отношении заводов, производственных предприятий в целом тоже стоит вопрос об инициативе и активности.

Каждому явлению присущи единство и самостоятельность, единство и различие. Не может быть так, чтобы было только единство и не было самостоятельности, различия. К примеру, данное собрание — это единство, а после собрания проявится самостоятельность: один пойдёт на прогулку, другой — почитать, третий — поесть. Каждый обладает индивидуальной самостоятельностью. Разве можно бесконечно заседать, заседать без отдыха? Ведь так доведёшь людей до смерти. Поэтому и производственные предприятия, и каждый человек должны обладать инициативой, должны иметь определённую самостоятельность. У каждого должна быть самостоятельность, взаимосвязанная с единством.

Не лучше ли для индустриализации всей страны предоставить самому производителю необходимую заинтересованность, а производственной единице — определённую инициативу? Должно быть, лучше. А если будет хуже, то, конечно, они не нужны. Было бы невыгодно централизовать всё и вся, изъять у заводов все амортизационные фонды и лишить производственное предприятие малейшей инициативы.

Опыта в этом вопросе у нас немного. Боюсь, что и у присутствующих товарищей небольшой опыт. Мы ещё только занимаемся изучением этого вопроса. Если дать возможность всем многочисленным предприятиям, которых в будущем станет ещё больше, полностью развернуть активность, то это непременно принесёт огромную пользу индустриализации нашей страны.

Теперь о крестьянах. Наши отношения с крестьянством всегда были хорошими. Однако в продовольственном вопросе мы допустили одну ошибку.

В 1954 году в результате наводнения производство зерна упало, а мы сделали закупки у крестьян на 7 миллиардов цзиней больше². Таким образом, урожай снизился, а закупки возросли, и крестьяне были недовольны.

Нельзя считать, что у нас совсем не было недостатков. У нас не было опыта, мы сразу не смогли разобраться в сути дела, закупили на 7 миллиардов цзиней зерна больше — вот это и было просчётом. А поскольку мы обнаружили этот недостаток, то в 1955 году закупили на 7 миллиардов цзиней меньше и прибегли к политике установления объёма производства, закупок и продажи зерна. Плюс к этому был богатый урожай. Таким образом, урожай был больше, закупки — ниже и у крестьян в руках оказалось на 10—20 миллиардов цзиней³ зерна больше. Все ранее недовольные нами крестьяне изменили своё мнение и стали говорить: «Компартия действительно хорошая». Этот урок вся партия должна запомнить.

Крестьянские коллективные хозяйственные организации, подобно заводам и фабрикам, тоже являются производственными единицами. Внутри коллективных хозяйственных организаций нужно вести серьёзную работу, должным образом регулировать взаимоотношения между коллективом и отдельной личностью. Если ими заниматься спустя рукава и игнорировать интересы крестьян, то нельзя хорошо вести коллективное хозяйство.

В этом вопросе некоторые социалистические страны, возможно, совершили ошибку. Там с коллективными хозяйственными организациями, очевидно, кое-где поступили хорошо, а кое-где не так уж хорошо. Там, где поступили плохо, сельскохозяйственное производство не получило большого развития. Коллектив должен иметь накопления. Но нужно иметь в виду, что нельзя с крестьянина требовать слишком много, нельзя слишком обременять крестьянина. За исключением периодов непреодолимых стихийных бедствий, следует на основе роста сельскохозяйственного производства поставить дело так, чтобы каждый год доходы крестьян увеличивались по сравнению с предыдущим годом.

Мы с товарищами из разных провинций обсудили проблему распределения летнего и осеннего урожаев. Так называемая проблема распределения включает такие вопросы, как: 1) сколько поступает государству; 2) сколько получает коллективное хозяйство; 3) сколько приходится крестьянину, а также вопрос о формах этого распределения.

Поступления государству осуществляются в форме налогов. Коллективная хозяйственная организация имеет [фонд] накопления и производственно-управленческих расходов. Отдельный производитель получает свою долю продовольствием и деньгами.

Всё, чем владеет коллективное хозяйство, служит крестьянам. О производственных расходах говорить не приходится. Управленческие расходы тоже необходимы. Фонды общественного накопления идут на расширение воспроизводства. Фонды общественного потребления — на повышение благосостояния крестьян. Мы должны вместе с крестьянами изучить и разработать подходящее соотношение таких статей, как производственные расходы, управленческие расходы, фонды общественного накопления и фонды общественного потребления.

Государство должно иметь накопления. Коллектив тоже должен иметь накопления. Но и те и другие не должны быть чрезмерными. Государственные накопления создаются у нас главным образом за счёт налогов, а не за счёт цен. Обмен промышленной и сельскохозяйственной продукции у нас происходит на основе политики сокращения «ножниц», эквивалентного обмена или близкого к нему. В отношении реализации промышленных товаров мы проводим политику малых прибылей при широком сбыте и политику твёрдых цен.

Одним словом, мы должны одновременно учитывать все взаимоотношения: государства и промышленного предприятия, государства и рабочего, государства и коллективной хозяйственной организации, государства и крестьянина, коллективного хозяйства и крестьянина, а не обращать внимание только на одну сторону.

В этой проблеме есть кое-что новое. Это огромная проблема. Это огромная проблема, касающаяся всего 600-миллионного народа. Она должна приковать внимание всей партии.

Взаимоотношения между центром и местами — тоже одно из противоречий. При разрешении этого противоречия в настоящее время нужно обратить внимание на следующее: необходимо больше развивать местную инициативу, при едином планировании из центра давать возможность местам решать больше вопросов.

По-видимому, нужно немного расширить права мест, которые сейчас слишком ограничены, что невыгодно для строительства социализма. В нашей конституции определено, что на местах нет законодательной власти. Законодательная власть сосредоточена в руках Всекитайского собрания народных представителей. Однако, если это не идёт вразрез с политикой центра и находится в рамках законности, когда этого требуют обстоятельства, когда этого требует работа, местные органы могут устанавливать некоторые уставные правила и некоторые положения. В этом отношении конституция вовсе не навязывает ограничений.

Для развития тяжёлой промышленности, как и для развития лёгкой промышленности, должны быть рынок и сырьё. А чтобы достичь этой цели, необходимо развивать активность на местах. Чтобы укрепить руководство центра, нужно учитывать местные интересы.

Сейчас на места тянется несколько десятков рук, из-за чего местам трудно разобраться с делами. Различные министерства изо дня в день спускают распоряжения провинциальным и городским конторам и управлениям. Хотя ЦК и не знает об этих распоряжениях и Госсовет не знает, однако говорят, что все они идут из центра. Эти распоряжения сильно давят на местные органы. Сводок и донесений так много, что они образуют безбрежный поток. Это всё нужно изменить и договориться о методах урегулирования.

Центральные ведомства можно разделить на две категории. Первая — это та, чьё руководство может распространяться непосредственно на предприятия. Они входят в местные органы управления и осуществляют контроль над предприятиями на местах. К другой категории относятся ведомства, в чьи задачи входит разработка руководящих установок и определение рабочих планов. Всё это должно делаться с помощью мест и главным образом местными органами.

Мы должны пропагандировать такой стиль работы, когда дела решаются по согласованию с местами. Когда ЦК партии что-то предпринимает, он всегда советуется с местами и никогда не спускает распоряжений вслепую, без согласования с местными органами. Мы надеемся, что различные центральные ведомства будут внимательно следить за этим. Все дела, которые касаются мест, должны быть предварительно согласованы с ними, и только после согласования можно издавать распоряжения.

Мы должны быть едины, но у каждого должна быть и своя специфика. Для полного развития активности на местах последние должны обладать своей спецификой, учитывающей местную ситуацию. Это не специфика независимой вотчины, присущая Гао Гану, а специфика, служащая общим интересам и необходимая для укрепления единства страны.

Провинциальные и городские органы имеют немало замечаний в адрес центральных ведомств. Их нужно высказывать. Места, уезды, районы и волости тоже могут иметь немало замечаний в адрес провинциальных и городских органов, которые должны внимательно выслушивать их и развивать их активность.

Должны иметь место определённая активность и определённая самостоятельность; и то и другое должны проявлять провинции, города, уезды, районы и волости. Центр в отношении провинций и городов, провинции и города в отношении уездов, районов и волостей не могут и не должны устанавливать слишком жёсткие рамки.

Конечно, нужно сказать нижестоящим товарищам и о том, чтобы они не учиняли беспорядков, а действовали осторожно. Там, где единство возможно, оно должно быть, и оно необходимо. Там, где единство невозможно, оно не нужно, и нельзя это единство навязывать насильно. Активность с двух сторон много лучше, чем активность с одной стороны. Надо исходить не из местничества, не из ведомственных интересов, а из общих государственных интересов и бороться за «места», делая всё возможное ради торжества государственных интересов.

Та самостоятельность, которую допускает центр,— самостоятельность правильная, её нельзя назвать «самостийничаньем».

Одним словом, места должны иметь соответствующие права, что так или иначе выгодно для строительства могучего социалистического государства. Очень большое урезывание местных прав, боюсь, не так выгодно.

В решении проблемы взаимоотношений между центром и местами опыта у нас ещё немного, опыт этот ещё незрелый. Надеюсь, что товарищи хорошенько изучат и обсудят эту проблему.

Этот вопрос в нашей политике уже определён, что и одобрено нацменьшинствами. Мы настойчиво выступаем против великоханьского шовинизма. Местный национализм существует, но не он является главным. Главное — бороться против великоханьского шовинизма.

По численности ханьцы составляют абсолютное большинство.⁴ И очень плохо будет, если ханьцы будут проводить великоханьский шовинизм и притеснять нацменьшинства. Поэтому нужно среди ханьской нации широко разъяснять пролетарскую национальную политику. Нужно проверить состояние взаимоотношений между национальностью хань и нацменьшинствами. Два года назад уже делали такую проверку. Сейчас нужно провести ещё одну проверку. Если эти взаимоотношения ненормальны, то их нужно урегулировать, и не только на словах. Сейчас многие говорят, что великоханьский шовинизм недопустим. Но говорят-то хорошо, а на деле ведут себя иначе.

Нужно также хорошенько изучить, какие формы хозяйственного управления, финансовой системы наиболее подходящи для районов, населённых нацменьшинствами.

Районы, населённые нацменьшинствами, обширны и обладают богатыми природными ресурсами. Ханьская нация огромна по своей численности. Районы, населённые нацменьшинствами, таят немало полезных ископаемых, которые необходимы для социалистического строительства. Ханьская нация должна активно помогать нацменьшинствам в осуществлении социалистического экономического и культурного строительства и в процессе улучшения национальных взаимоотношений привести в действие все факторы, благоприятные для социалистического строительства, включая людской и материальный факторы.

Здесь имеются в виду взаимоотношения между Коммунистической партией Китая и демократическими партиями и группировками, а также беспартийными демократическими деятелями. Здесь нет ничего нового, но поскольку уж об этом зашла речь, то нужно сказать и об этих отношениях.

В конце концов, что лучше — одна партия или несколько? Сейчас, по-видимому, всё же лучше несколько партий. Так было не только в прошлом, но, возможно, будет и впредь вплоть до того времени, когда все партии отомрут естественным путём. Длительное сосуществование компартии с демократическими партиями и группировками, их взаимный контроль имеют положительные стороны.

Партии есть порождение истории. Все вещи в мире без исключения порождаются историей. Это во-первых. А во-вторых, всё, что исторически родится, должно исторически и погибнуть. Коммунистическая партия возникла исторически, поэтому наступит день, когда она отомрёт. Такова же судьба и демократических партий и группировок.

В будущем всё отомрёт — и политическая партия пролетариата, и диктатура пролетариата. Но пока без них нельзя. В противном случае невозможно подавить контрреволюцию, невозможно оказывать сопротивление империализму, невозможно строить социализм. Для осуществления этих задач диктатура пролетариата должна обладать очень большой силой принуждения. Однако следует бороться с бюрократизмом и с расширением аппарата. Я предлагаю провести большое сокращение партийных и административных органов, урезав их на две трети.

Вот и вернулись к разговору об упрощении и совершенствовании партийного и административного аппарата, а не о том, что не нужны демократические партии и группировки.

В нашей стране в настоящее время множество демократических партий и группировок. И в них есть люди, у которых есть множество замечаний по нашему адресу. По отношению к ним мы придерживаемся принципа «и сплочение и борьба», чтобы поставить их на службу социализму.

В Китае формально нет оппозиции. Все демократические партии и группировки приемлют руководство коммунистической партии. Однако в действительности некоторые люди из этих демократических партий и группировок представляют собой оппозицию. По таким проблемам, как «доведение революции до конца», «односторонность» внешней политики, движение против американской агрессии в поддержку Кореи, аграрная реформа и т. д. и т. п., они выступают и против и не против. В отношении подавления контрреволюции они тоже имеют свои замечания. Они говорили, что Общая программа весьма хорошая, и не желали конституции. Однако вышел проект конституции, и они все вместе опять голосовали за него.

Любое явление часто предстаёт со своей обратной стороны. Так же происходит и с отношением ко многим вопросам у некоторых деятелей демократических партий и группировок. Они и оппозиция, и не оппозиция. Поскольку они хотят быть патриотами, то часто от оппозиции переходят к не оппозиции.

Взаимоотношения между компартией и демократическими партиями и группировками нужно улучшить. Мы должны позволять деятелям демократических партий и группировок высказывать свои мнения. Лишь бы они говорили обоснованно, и мы всё примем, кто бы это ни говорил. Это будет очень полезно для партии, страны, народа и социализма.

Поэтому я надеюсь, что наши товарищи возьмутся за [искоренение недостатков] в работе Единого фронта, а секретари провинциальных парткомов найдут время, чтобы проверить, спланировать и сдвинуть с места эту работу.

Каким фактором является контрреволюция? Это фактор негативный, фактор разрушения. Это не позитивный фактор, а сила, противодействующая позитивному фактору.

Может ли этот негативный фактор превратиться в позитивный? Может ли фактор разрушения превратиться в благоприятный фактор? Могут ли контрреволюционеры измениться? Это зависит от социальных условий. Закоренелые, матёрые контрреволюционеры, безусловно, есть. Однако в социальных условиях нашей страны, если говорить об абсолютном большинстве контрреволюционных элементов, настанет день, когда они изменятся. Конечно, с некоторыми может так случиться, что они не успеют измениться, ибо владыка ада раньше призовёт их. Ну, а другие? Никто не знает, на каком году они переменятся!

Силы нашего народа велики, и мы по отношению к контрреволюционным элементам применили правильную политику, позволили им в процессе труда перевоспитаться и стать новыми людьми. Благодаря этому немало контрреволюционных элементов перестали ими быть. Они стали участвовать в сельскохозяйственном труде, в труде на промышленных предприятиях. Некоторые из них стали очень активными и выполняют полезную работу.

В отношении работы по подавлению контрреволюции нужно определить несколько моментов.

Например, нужно ли было осуществлять подавление контрреволюции в 1951—1952 годах? Вроде бы существует такое мнение, что в тот раз можно было и не проводить такого мероприятия. Подобный взгляд неверен. Нужно признать, что в тот раз подавление контрреволюции было необходимо.

Формы пресечения контрреволюции у нас следующие: смертная казнь, заключение, контроль, освобождение.

Смертная казнь. Всем известно, что это такое. Заключение — это когда человека арестовывают и направляют на трудовое перевоспитание. Контроль — это когда оставляют в обществе под контролем масс и для перевоспитания. Освобождение. В случае, если человека можно схватить, а можно и не хватать, то не нужно его арестовывать. Если же арестовали и он после ареста проявил себя хорошо, то его нужно освободить.

В зависимости от обстоятельств контрреволюционным элементам необходимо определять различную меру наказания, а простому народу нужно разъяснять все эти меры.

Что за люди были казнены? Это были те элементы, чьи кровавые преступления вызвали огромную ненависть у простых людей. Простой народ не одобрит, если в период великой революции 600-миллионного народа не уничтожить кучку «злодеев», а проявить к ним великодушие.

Признание того, что группа людей была казнена правильно, в настоящее время имеет практическое значение. Не признать это — нехорошо. Это первый момент.

Второй момент, который нужно уточнить. В обществе ещё есть контрреволюционные элементы, хотя их стало значительно меньше. У нас очень хороший общественный порядок, но пока ещё нельзя ослаблять бдительность. Было бы неверно утверждать, что у нас нет ни одного контрреволюционера и теперь можно получше взбить подушки и почивать спокойно. Есть ещё небольшое число контрреволюционных элементов, которые продолжают вести контрреволюционную подрывную деятельность. Они устраивают падёж скота, поджоги хлеба, взрывы на заводах, занимаются хищением информации, расклеивают реакционные лозунги и т. д.

В дальнейшем при подавлении контрреволюции в обществе нужно поменьше арестовывать и казнить; большинство контрреволюционных элементов нужно передавать под контроль в сельскохозяйственные кооперативы для трудового перевоспитания. Однако мы не можем ещё провозгласить, что никого не будем казнить; мы ещё не можем отменить смертную казнь. Предположим, контрреволюционер убил человека или устроил взрыв на заводе. Так вот, скажите, надо ли его казнить? В этом случае непременно нужно казнить.

Третий момент, который нужно уточнить. При проведении работы по подавлению контрреволюции в учреждениях, учебных заведениях и в армии мы должны соблюдать линию, начатую в Яньани, то есть никого не убивать и всех не хватать.

Некоторых людей не надо казнить не потому, что они за свои преступления не заслуживают смертной казни, а потому, что если их казнить, то от них не будет никакого проку, а если не казнить, то они ещё могут пригодиться. Что вредного в этом курсе — «никого не убивать»? Если можно человека перевоспитать трудом, так пусть перевоспитывается. Ведь и отбросы превращают в полезные вещи. Далее, человеческая голова — не луковица, которую раз срежешь, а она опять вырастет. Срежешь голову по ошибке, захочешь исправить ошибку, да не тут-то было.

Проведение курса «никого не убивать» при подавлении контрреволюции в учреждениях не помешает нам применять меры сурового пресечения контрреволюционных элементов, но может гарантировать от ошибок, а если ошибка уже допущена, то оставляет за нами возможность исправить её, что и успокаивает многих людей.

Если не рубить головы, то надо кормить человека. Поэтому всем контрреволюционным элементам необходимо предоставить возможность жить и необходимо дать им занятие.

Если так поступать, то это будет полезно и для дела народа, и для [укрепления] международного влияния.

Подавление контрреволюции это тяжёлая работа, которой предстоит ещё заниматься длительный период, и нам всем нельзя ослаблять её.

И внутри партии, и вне партии нужно уметь отличать правду от неправды. Как отнестись к человеку, совершившему ошибку,— это очень важный вопрос. Если отнестись правильно, то следует позволить человеку осуществлять революцию. Если кто-то допустил ошибки, надо действовать по принципу «взыскивать за прошлое в назидание на будущее, лечить, чтобы спасти больного» и помочь ему исправиться.

«Подлинная история А-Кью» — очень хорошая повесть. Я советую товарищам, которые уже читали её, перечитать ещё раз, а тем, кто не читал, хорошенько прочитать. Лу Синь описывает в ней жизнь одного отсталого, несознательного крестьянина, который больше всего боялся критики. Как только ему делали какое-нибудь замечание, так он сразу же задирался. На голове у него было несколько плешин от лишая. Сам он о них никогда не упоминал и боялся, что люди будут о них говорить. Так оно и вышло, люди чем дальше, тем больше стали злословить о них. В результате А-Кью так распалился, что его проучили.

У Лу Синя в этом сочинении есть глава «Не разрешили присоединиться к революции», где говорится, как «фальшивый заморский чёрт» не разрешил А-Кью присоединиться к революции, хотя на самом деле так называемая «революция» А-Кью заключалась только в том, что он хотел что-нибудь стянуть. Но даже и такая революция не разрешалась.

В прошлом наша партия допускала в этом вопросе ошибки. Это было в то время, когда в партии стояли у власти догматики во главе с Ван Мином. Всех, кто был им не по вкусу, они обвиняли в каких-либо ошибках, не позволяли осуществлять революцию, нанесли удар по очень многим людям и причинили партии очень большой ущерб. Мы должны помнить этот урок.

Плохо, если мы в обществе не будем разрешать людям осуществлять революцию. А если человек после вступления в партию совершит ошибку, то плохо будет, если мы не дадим ему возможности исправить её.

Мы должны позволять людям осуществлять революцию. Некоторые говорят, что нужно смотреть, хочет ли человек, совершивший ошибку, исправить её. Это правильно. Но правильно только наполовину. Есть ещё другая половина, а именно: нужно проводить с такими лицами работу, помочь им исправить ошибки, предоставить им возможность исправить ошибки.

В отношении людей, совершивших ошибки, нужно, во-первых, «присмотреться» и, во-вторых, «помочь». Допустившим ошибки людям нужно дать работу, оказать им помощь. Нельзя радоваться их несчастью, не помогать и не давать работы. Это сектантские методы.

Что касается революции, то всегда хорошо, когда её осуществляет больше людей. Большинство людей, совершивших ошибки, за исключением незначительного числа цепляющихся за ошибки и неисправимых, могут исправиться. Как человек, переболевший гриппом, может приобрести иммунитет, так и ошибившийся человек, если он умело извлечёт урок из ошибки, будет осторожен, может потом реже ошибаться. Мы надеемся, что все, кто раньше ошибался, имеют иммунитет. Наоборот, существует опасность для тех, кто не ошибался. Здесь надо быть начеку, ибо без такого иммунитета легко задрать нос.

Нам нужно обратить серьёзное внимание на то, что чрезмерное наказание совершившего ошибки человека подчас может обратиться против нас самих. Тут можно, подняв камень, уронить его на собственные ноги и так охрометь, что и не поднимешься.

Добрым отношением к совершившим ошибки можно завоевать сердца людей. В конце концов, как относишься к товарищу, совершившему ошибки, враждебно или с желанием помочь,— вот критерий для отличия добрых намерений человека от дурных.

Нужно чётко отличать правду от неправды. Разграничивая взаимоотношения между правдой и неправдой, можно воспитывать людей, можно сплотить всю партию. В партии существуют споры, критика и борьба. Это неизбежно. В зависимости от обстановки меткая и уместная критика и даже небольшая борьба служат тому, чтобы помочь партии исправить ошибки, чтобы помочь людям.

Мы выдвинули лозунг учиться у других стран. Я считаю правильным, что мы его выдвинули. Есть одна категория государственных руководителей, которые не осмеливаются да и не хотят выдвигать такой лозунг. Надо быть смелее, то есть отказаться от этого театрального жеста.

Мы хотим учиться положительному у всех стран мира, у всех народов. Каждая нация имеет свои достоинства. А иначе как она может существовать? Как она может развиваться? Признавать, что у каждой нации есть достоинства, не значит утверждать, что нет недостатков и минусов. Достоинства и недостатки, хорошее и плохое — оба эти момента могут быть одновременно.

Наши секретари парторганизаций, командиры рот и взводов в армии всё понимают и записали в своих блокнотах, что сегодня мы собирались здесь не для чего-то иного, а для обобщения опыта — и положительного и отрицательного. Всем известно, что эти две стороны существуют. Так почему же мы говорим об одном, говорим так, словно есть только достоинства и нет недостатков? Как же так? Испокон веков было две стороны. Всегда есть две стороны, характерных данного периода. И сейчас налицо две стороны, характерных для настоящего времени. Каждый индивидуум обладает двоякого рода личными качествами. Короче говоря, есть две стороны, а не одна. Утверждать, что есть лишь одна сторона — значит знать только одну сторону и не ведать о другой.

Мы говорим о том, что нам нужно учиться у других стран хорошему, а вовсе не плохому. Раньше у нас тут некоторые запутались и стали учиться у других — и плохому тоже. А когда они уже сочли, что превзошли всё, другие, там, у себя, уже отказались от этого. В результате наши сделали сальто, перекувырнулись, как Сунь Укун⁵.

Некоторые люди не анализируют какое бы то ни было явление. Они целиком полагаются на «ветер». Сегодня дует ветер с севера, и они — «сторонники северного ветра». А завтра подует западный ветер, и они становятся «сторонниками западного ветра». А там, смотришь, опять подул северный ветер, и опять они стали «сторонниками северного ветра». Собственного мнения у них нет, они абсолютно беспринципны, часто бросаются из одной крайности в другую. Мы не должны так делать. Мы не можем учиться вслепую. Нужно анализировать, нужно учиться критически. Нельзя ударяться в одну крайность, целиком копировать и механически переносить всё иностранное.

У нас здесь одно время было засилье догматизма. Мы долго боролись с этим догматизмом. Однако в настоящее время в научных и экономических кругах всё ещё бытует некоторый догматизм, и мы должны продолжать заниматься его критикой.

Мы ставим вопрос таким образом: учиться увязывать всеобщую истину с китайской действительностью. Наша теория — это соединение всеобщей истины марксизма-ленинизма с конкретной практикой китайской революции. Мы должны уметь самостоятельно мыслить.

Мы открыто выдвигаем лозунг учиться у зарубежных стран, учиться у заграницы всему передовому и положительному, причём учиться вечно. Мы открыто признаём недостатки нашей нации и достоинства других наций. Чтобы учиться у заграницы, нужно как следует изучать иностранные языки, а если есть возможность, то самое лучшее — знать несколько иностранных языков.

Я считаю, что у нас, китайцев, есть два недостатка и в то же время два достоинства.

Во-первых, наша страна раньше была колонией, полуколонией, подвергалась империалистическому гнёту; промышленность не получила развития, научно-технический уровень был низким. За исключением большой территории, природных богатств, многочисленного населения, древней истории и т. д., мы во многом не могли сравниться с другими, не могли задирать нос, не могли гордиться, вследствие этого мы чувствовали себя во всём ниже и хуже других. Поэтому перед иностранцами не могли разогнуть спины, как Цзя Гуй перед кумирней у судебных ворот: ему велят сесть, а он говорит, что привык стоять и не хочет садиться.⁶

Нам непременно нужно воспрянуть духом, нужно поднять национальное самосознание китайского народа и, говоря словами Мэн-цзы, нужно «твердить человеку, что он велик, чтобы он был таким», нужно развивать дух «презрения к американскому империализму», который мы пропагандировали во время движения против американской агрессии, в поддержку Кореи. Наш курс таков: учиться у иностранцев всему хорошему. В области политики, экономики, науки, техники, литературы, искусства — во всём учиться всему хорошему.

Во-вторых, наша революция произошла позже, чем в других странах. Хотя император был свергнут Синьхайской революцией⁷ раньше, чем в России, но в то время у нас не было политической партии пролетариата, и революция потерпела поражение. Народная революция победила в 1949 году, на 30 с лишним лет позже Октябрьской революции в Советском Союзе. В этом отношении нам не приходится гордиться. Конечно, у нас революция победила на шаг раньше, чем в некоторых других колониальных странах, но этим тоже не стоит гордиться.

Указанные выше два обстоятельства являются нашими недостатками, но в то же время и положительными моментами. Я уже говорил раньше, что мы очень бедны и недостаточно грамотны. Первое — «бедность», второе — «отсталость».

«Бедность» — означает отсутствие сколько-нибудь развитой промышленности, да и сельское хозяйство нельзя считать развитым.

«Отсталость» — можно сравнить с чистым листом бумаги; она означает, что уровень культуры и науки невысок.

Бедность заставляет думать о переменах, и тогда хотят революции, хотят преисполниться решимости и развивать усилия. Хорошо писать на чистом листе бумаги. Конечно, я говорю обо всём этом образно.

Наш трудовой народ богат мудростью. У нас уже есть признанные учёные. Нельзя сказать, что мы совсем невежественны.

Признание того, что мы бедны и отсталы, не позволит нам задирать нос; даже если в будущем наша промышленность и сельское хозяйство получат большое развитие, а уровень науки и культуры значительно повысится, мы и тогда должны сохранить скромность и усердие, и тогда не должны задирать нос, и тогда должны по-прежнему учиться у других. Десять тысяч лет учиться. Что в этом плохого?