На данное расширенное рабочее совещание прибыло свыше 7 тысяч человек. К началу совещания [Лю Шаоци] и несколько других товарищей подготовили проект доклада. Накануне обсуждения проекта в Политбюро Центрального Комитета я предложил не созывать заседание Политбюро для предварительного обсуждения проекта, а сразу передать его участникам данного совещания, с тем чтобы вы обсудили проект и высказали свои замечания. Товарищи, среди вас люди разных сфер деятельности, из разных мест, люди из партийных комитетов провинций, округов, уездов, товарищи из партийных комитетов предприятий и из разных центральных ведомств. Многие из вас близки к низам, и вы должны лучше, чем наши товарищи из Постоянного комитета, из Политбюро и из Секретариата ЦК, разбираться в обстановке и проблемах. И ещё. Вы занимаете разные посты и можете ставить вопросы под разными углами зрения. Поэтому именно вас надо просить высказывать замечания.

Проект доклада передали вам, и, в самом деле, последовало немало соображений, причём помимо одобрения основного курса, предложенного Центральным Комитетом, было высказано много замечаний. Затем для подготовки проекта доклада была образована комиссия под председательством [Лю Шаоци] в составе 21 человека с участием ответственных товарищей из территориальных бюро Центрального Комитета. Эта комиссия после 8-дневного обсуждения подготовила в письменном виде второй вариант доклада. Следует сказать, что второй вариант — это собранные Центральным Комитетом воедино соображения 7 с лишним тысяч человек. Без ваших замечаний второй вариант невозможно было бы составить. Первый и второй разделы во втором варианте претерпели значительные изменения, и в этом ваша заслуга. Говорят, что второй вариант доклада все оценивают положительно и считают, что он достаточно хорош. Если бы мы прибегли не к такому, а к обычному методу проведения совещания, то есть сначала зачитали бы доклад, потом провели обсуждение и все проголосовали бы «за», то подобного успеха добиться было бы невозможно.

Таков вопрос о методе проведения совещания. Сначала был распространён проект доклада, собраны замечания участников совещания, изменения внесены в проект, и лишь после этого был составлен сам доклад. Отпала надобность читать весь доклад по бумажке, нужно было лишь рассказать о дополнениях к нему и дать пояснения. Именно таким путём стало возможно более полно развернуть демократию, сконцентрировать мудрость коллектива, добиться сопоставления различных точек зрения, что способствовало более живому проведению совещания. Данное совещание должно было обобщить опыт работы за 12 лет, особенно опыт работы за последние 4 года. Вопросов оказалось много, много также оказалось и мнений, поэтому лучше всего было использовать подобный метод проведения совещания.

Следует ли прибегать к этому методу при проведении всех других совещаний? Конечно, нет. Чтобы пользоваться этим методом, надо иметь достаточно времени. Иногда, вероятно, можно использовать этот метод при проведении сессий Собрания народных представителей. Товарищи из провинциальных, окружных, уездных партийных комитетов, впредь вы также можете при проведении совещаний использовать этот метод, если будут для этого благоприятные условия. Конечно, работа у вас напряжённая, как правило, вы не в состоянии тратить очень много времени на совещания, но когда у вас создадутся соответствующие условия, неплохо будет вам испробовать этот метод.

Что же это за метод? Это метод демократического централизма, метод линии масс. Принципы таковы: сначала демократия, затем централизм, черпать у масс и нести в массы — только так руководство объединяется в одно целое с массами. Это первый момент, на котором я хотел остановиться.

Складывается впечатление, что ряд наших товарищей не понимает демократического централизма, о котором говорили Маркс и Ленин. Некоторые товарищи уже давно участвуют в революции, они вроде знатоки стиля «три и восемь»¹ или ещё какого-то там стиля. Короче говоря, хотя они в коммунистах на протяжении десятилетий, но что такое демократический централизм, так и не знают. Они боятся масс, боятся высказываний масс, боятся критики со стороны масс. А разве у марксистов-ленинцев есть основания бояться масс? Совершат ошибку — и молчат, боятся, что о ней заговорят другие. Но ведь чем больше боишься, тем больше чертей мерещится. По-моему, бояться не надо. Чего ж бояться? Наша позиция состоит в отстаивании правды, в своевременном исправлении ошибок. Вопрос о негативном и позитивном в нашей работе — вопрос о правильном и ошибочном — это вопрос, относящийся к противоречиям внутри народа. При разрешении противоречий внутри народа нельзя прибегать ни к ругани, ни к кулакам, ни тем более к оружию; можно использовать лишь метод дискуссий и убеждения, метод критики и самокритики, короче говоря, можно использовать только демократические методы, при которых массам предоставляется возможность высказаться.

Необходимо, чтобы как в партии, так и вне её жизнь была проникнута полной демократией; это означает, что следует по-настоящему внедрять демократический централизм. Нужно действительно раскрывать проблемы, надо позволять массам высказываться. Даже если ругают тебя самого, всё равно следует позволить другим высказаться. В конце концов после такой ругани тебя в худшем случае снимут и ты не будешь заниматься данной работой, тебе придётся пойти работать в нижестоящую организацию либо перевестись в другое место. А что, разве этого делать нельзя? Почему человека можно лишь повышать в должности, а не понижать? Почему он может работать только здесь и не может быть переведён в другое место? Я полагаю, что понижение в должности и перемещение независимо от того, справедливо оно или нет, в любом случае пойдёт на пользу: закалит революционную волю, даст возможность исследовать и узнать много самого нового в обстановке, обогатит массой полезных знаний. В этой области у меня у самого есть опыт, для себя я извлёк много полезного. Если не верите, попробуйте, не помешает.

Сыма Цянь говорил:

«Вэнь-ван, заключённый в тюрьму, развил мысли, изложенные в „Ицзине“; Чжун-ни², страдая от притеснений правителей, написал „Чуньцю“; Цюй Юань, находясь в изгнании, создал „Лисао“; Цзо Цю, будучи ослеплён, составил „Гоюй“; Сунь Биню изуродовали ноги³, но он написал труд по военному искусству; Люй Бувэй, сосланный в Шу, оставил миру свою книгу „Люйлань“; Хань Фэйцзы, будучи пленником циньского правителя, написал трактаты „Шонань“ и „Гуфэн“. Триста стихов „Шицзина“ создавались мудрыми и мудрейшими в состоянии гнева».

В последнее время возникли сомнения, соответствуют ли действительности слова из приведённой цитаты о том, что Вэнь-ван развил мысли, изложенные в «Ицзине», а Конфуций написал «Чуньцю». Однако это для нас не важно; пусть специалисты решают этот вопрос, хотя Сыма Цянь верил тому, что всё это было в действительности. Но то, что Вэнь-ван был заключён в тюрьму, а Чжун-ни страдал от притеснений правителей, действительно соответствует истине. Факты, о которых поведал Сыма Цянь, за исключением примера об ослеплённом Цзо Цю, указывают на ошибки правителей при наказании людей. В своё время мы тоже ошибочно наказали ряд кадровых работников. Необходимо, исходя из конкретного положения вещей, провести пересмотр дел этих людей и восстановить справедливость независимо от того, полностью или частично ошибочно они были наказаны. Однако, вообще говоря, эти ошибочные наказания, в результате которых произошло понижение в должности либо перемещение по работе, в целом явились закалкой революционной воли, к тому же эти люди обрели возможность почерпнуть у народных масс много новых знаний. Здесь я хочу подчеркнуть: я не выступаю за то, чтобы разрешить без разбора наказывать кадровых работников — своих товарищей или кого-либо другого, допуская такие ошибки, какие были допущены в древности, когда Вэнь-вана посадили в тюрьму, Чжун-ни притесняли правители, Цюй Юаня изгнали, Сунь Биню вырезали коленные чашечки. Я отнюдь не ратую за то, чтобы поступали так. Наоборот, я против этого. Я хочу сказать, что на каждом историческом этапе человеческого общества всегда имели место случаи наказания людей по ошибке. В классовом обществе подобных фактов великое множество. В социалистическом обществе их избежать тоже трудно. Трудно их избежать и в период, когда господствует правильная линия, и в период, когда господствует линия ошибочная. Но здесь есть разница. Когда господствует правильная линия, как-только обнаруживается, что кто-то наказан ошибочно, можно тут же пересмотреть дело и восстановить справедливость, можно принести пострадавшему извинения, выразить сожаление, чтобы успокоить его и добиться того, что он снова будет высоко держать голову. Когда же господствует ошибочная линия, этого сделать нельзя; это можно сделать лишь тогда, когда люди, представляющие правильную линию, в подходящий момент с помощью методов демократического централизма выступят за исправление ошибок. Что же касается тех, к кому за совершённые ошибки после критики со стороны товарищей и санкции вышестоящих инстанций применены правильные меры наказания, в результате которых наказанных понизили в должности либо переместили по работе, то такое понижение или перемещение сослужит им хорошую службу — поможет им исправить ошибки и усвоить новые знания. Думаю, что говорить об этом больше нет надобности.

Сейчас некоторые товарищи очень боятся, что массы развернут обсуждение и выскажут мысли, расходящиеся с мнением руководящих органов и руководителей. Как только начинается обсуждение вопросов, они пытаются подавить активность масс, никому не дают высказаться. Эта позиция крайне вредна. Положение о демократическом централизме вошло в устав нашей партии, в нашу конституцию, а они не проводят его в жизнь.

Товарищи, мы совершаем революцию, и если действительно допущена ошибка, то эта ошибка нанесёт вред партии, нанесёт вред делу народа, именно поэтому нужно знать мнение народных масс и наших товарищей, самим выступать с самокритикой. С самокритикой иногда надо выступать несколько раз. Не получилось в первый раз, все остались недовольны, значит, надо выступить второй раз; если же опять есть недовольные, значит, надо выступить в третий раз. И только тогда можно прекратить самокритику, когда ни у кого не останется замечаний. Некоторые провинциальные комитеты так и поступают, в ряде провинций сами руководители выступают застрельщиками, дают всем высказаться.

Впервые самокритика развернулась ещё в 1959 году, в последний раз начали её в 1961 году. Но в некоторых провинциях, таких, как Хэнань, Ганьсу, Цинхай, самокритикой занялись по принуждению. В ряде других провинций, как стало известно, развёртывать самокритику начали только сейчас. Но независимо от того, как и когда началась самокритика: по собственной инициативе или по принуждению, рано или с опозданием — в любом случае мы должны её приветствовать, лишь бы при этом действительно обращали внимание на ошибки, изъявляли желание признать ошибки и исправить их, а массам предоставляли бы возможность критиковать.

Критика и самокритика — это метод разрешения противоречий внутри народа, к тому же единственный, кроме него, другого метода нет. Однако если не будет полной демократии, если демократический централизм не будет проводиться в жизнь по-настоящему, то не будет возможности осуществлять метод критики и самокритики.

Разве у нас сейчас мало трудностей? Без опоры на массы, без развёртывания активности масс и кадровых работников преодолеть трудности невозможно. Но если не объяснить массам и кадровым работникам обстановку, если не найти подхода к массам и кадровым работникам, если не дать им высказаться, то они, испытывая перед тобой страх, не осмелятся говорить, и тогда невозможно будет пробудить их активность. В 1957 году я говорил, что необходимо создать такую политическую обстановку, где господствовали бы «централизм и демократия, дисциплина и свобода, единая воля и уверенность»⁴. Надо добиться, чтобы внутри партии и вне её царила именно такая политическая обстановка. Без неё нельзя развивать активность масс. Без демократии нельзя преодолеть трудности, тем более, конечно, нельзя их преодолеть без централизма, но если не будет демократии, то не будет и централизма.

Без демократии настоящего централизма не добьёшься, так как его нельзя добиться, если существует разнобой во мнениях и отсутствует единое понимание действительности. Что означает централизм? В первую очередь — сосредоточение воедино правильных мнений. Единое понимание действительности, единая политика, единые планы, единое руководство, единые действия на основе соединения воедино правильных мнений — это и есть централизованное единство. Если никто ещё не разобрался в каком-то вопросе, если замечания есть, но они не высказаны, если есть что-то, не вышедшее наружу, то как можно добиться этого централизованного единства? Без демократии нельзя правильно обобщить опыт. Без демократии никакие предложения от масс не исходят, а это означает, что невозможно выработать правильную линию, курс, политику и методы.

Наши руководящие органы, коль скоро мы говорим о выработке линии, курса, политики и методов,— это, по сути дела, обрабатывающие предприятия. Но все знают, что без сырья ни одно предприятие обработкой заниматься не может. Без сырья в достаточном количестве и соответствующего качества нельзя производить хорошую продукцию. Если нет демократии, нет понимания положения на местах, нет ясности в обстановке, если не полностью собраны мнения из разных сфер деятельности, если нет тесного контакта между верхами и низами, если вышестоящие руководящие органы решают вопросы, опираясь на односторонние либо неверные сведения, то субъективизма избежать невозможно, невозможно также добиться единого понимания действительности, выработать единые действия, невозможно осуществить настоящий централизм. Разве главный вопрос данного совещания не состоит в том, чтобы противостоять сепаратизму и укрепить централизованное единство? Какими станут этот централизм и это единство, если мы откажемся от развёртывания полной демократии,— истинными или ложными? Действительными или бессодержательными? Правильными или ошибочными? Конечно же, они станут ложными, бессодержательными, ошибочными.

Наш централизм — это централизм, зиждущийся на демократической основе. Пролетарский централизм — это централизм, базирующийся на широкой демократической основе. Партийные комитеты различных ступеней — это органы, осуществляющие централизованное руководство. Однако руководство партийного комитета — это коллективное руководство, а не самоуправные действия первого секретаря. Внутри партийных комитетов может быть только демократический централизм. Отношения первого секретаря с другими секретарями и членами парткома должны строиться по принципу подчинения меньшинства большинству. Возьмём, к примеру, Центральный Комитет и Политбюро. Там часто складывается такое положение, когда другие не соглашаются с моим мнением, независимо от того, правильно оно или нет, и тогда мне приходится подчиниться им, ибо они — большинство.

Рассказывают, что сейчас в партийных комитетах ряда провинций, округов, уездов бытует такая практика: все дела решаются так, как сказал один человек — первый секретарь. Это больша́я ошибка. Разве есть основания считать дело решённым, если высказался только один человек? Я имею в виду крупные проблемы, а не повседневную работу, которая ведётся после принятия решения. Но коль скоро возникла крупная проблема, её следует обсудить коллективно, добросовестно выслушать разные точки зрения, добросовестно проанализировать сложную обстановку и все предложения: нужно обдумать несколько вариантов решения проблемы, оценить проблему с разных точек зрения: учесть все плюсы и минусы: всё, что можно — и что нельзя — сделать: с максимальной, по возможности, осмотрительностью всё взвесить, всё предусмотреть. В противном случае один человек может стать узурпатором. Такой первый секретарь в условиях демократического нейтрализма должен называться князем-деспотом, а не командиром отделения.

Некогда в древности жил человек по имени Сян Юй, князь-деспот государства Западное Чу. Он не любил выслушивать возражения. У него был некто Фань Цзэн, который давал ему дельные советы, но Сян Юй не прислушивался к его словам. Третий же — Лю Бан, он же император Гао-цзу, довольно-таки умело пользовался чужими советами. Однажды учёный Ли Шици направился с визитом к Лю Бану. Когда о нём докладывали первый раз, его представили Лю Бану книжником, приверженцем Конфуция, на что тут же последовал приказ: «Сейчас военное время, конфуцианцев не принимать». Ли Шици рассердился. Он сказал привратникам: «Отправляйтесь и доложите, что я — пьяница из Гаояна, а никакой не конфуцианец». Стражи ушли и доложили, как он велел. На сей раз его пригласили. Войдя, он увидел Лю Бана, который мыл ноги. Лю Бан поспешно встал и приветствовал гостя. Всё ещё недовольный тем, что Лю Бан не принял его как конфуцианца, Ли Шици отчитал его, а потом сказал: «В конце концов ты хочешь завоевать Поднебесную или нет? Почему пренебрегаешь старшими?» К тому времени Ли Шици перевалило за шестьдесят, Лю Бан был моложе его. Лю Бан выслушал его, извинился и тотчас же согласился с советом Ли Шици завоевать уезд Чэньлю. Обо всех этих событиях можно прочесть в «Исторических записках».

Лю Бан — герой, названный историками эпохи феодализма «преисполненным величайшего великодушия и мгновенно воспринимающим советы». Лю Бан на протяжении многих лет воевал с Сян Юем, и не случайно, конечно, что именно он одержал победу, а Сян Юй потерпел поражение. У нас сейчас имеется ряд первых секретарей, которые хуже Лю Бана, жившего в эпоху феодализма, более того, в какой-то степени они напоминают Сян Юя. Если эти товарищи не изменятся, их в конечном счёте ждёт провал. Есть пьеса под названием «Князь-деспот прощается с наложницей», так вот, если эти товарищи всё-таки не изменятся, неизбежно наступит такой день, когда и им придётся «прощаться с наложницей». (Смех.) Почему я так резко говорю? Потому что хочу уязвить, побольнее уколоть этих товарищей и добиться, чтобы они покрепче призадумались и, наконец, хоть денька на два лишились бы сна. Если они будут спать спокойно, мне станет не по себе из-за того, что мне не удалось побольнее их уколоть.

У нас есть товарищи, которые не терпят возражений, не выносят критики. Это очень плохо. В ходе нашего совещания представители одной из провинций вели себя довольно активно. Но вот к ним подсел секретарь партийного комитета провинции, и сразу же наступила мёртвая тишина, будто все в рот воды набрали. Товарищ секретарь парткома этой провинции, зачем ты подсел к ним? Почему бы тебе не посидеть дома и не подумать там над своими проблемами, чтобы дать людям свободно и без помех всё обсудить? Создалась было определённая атмосфера, но появился ты, и в твоём присутствии никто не осмелился говорить, значит, тебе надо было удалиться. Совершил ошибки — обязательно сам выступи с самокритикой и другим дай высказаться, позволь людям покритиковать.

12 июня прошлого года, в последний день рабочего совещания Центрального Комитета, состоявшегося в Пекине, я говорил о своих недостатках и ошибках.⁵ Между прочим, я просил товарищей довести это до сведения провинциальных и местных организаций. Но потом я узнал, что во многие районы об этом ничего сообщено не было, будто мои ошибки можно скрывать или, более того, необходимо скрывать. Товарищи, скрывать их не надо. За все ошибки, допущенные непосредственно Центральным Комитетом, ответственность несу я, за косвенные ошибки Центрального Комитета частично также отвечаю я, ибо я — председатель Центрального Комитета. Я отнюдь не хочу снять вину и с других, есть товарищи, которые тоже несут ответственность, но в первую голову ответственность должен нести я.

Секретари партийных комитетов провинций, округов, вплоть до секретарей райкомов, парткомов предприятий и коммун, коль скоро они стали первыми секретарями, должны нести ответственность за недостатки и ошибки в работе. Все те, кто избегает ответственности, боится ответственности, кто не позволяет людям высказаться, все, кто боится гладить тигра, все, кто придерживается такой позиции, наверняка потерпят провал. Люди всегда должны высказываться. Вы что, действительно боитесь погладить тигра? Вы как раз не должны бояться этого.

Если в нашей стране не будет развита полная демократия в народе и внутри партии, если не будет полностью проведён в жизнь пролетарский демократизм, будет невозможно добиться настоящего пролетарского централизма. Без высшей демократии нет и высшей централизации, а без высшей централизации невозможно создать социалистическую экономику. А какая обстановка сложится в нашей стране, если не будет создана социалистическая экономика? Наша страна может превратиться в государство, подобное Югославии, превратиться фактически в буржуазное государство, а диктатура пролетариата может выродиться в диктатуру буржуазии, более того, она может выродиться в реакционную, фашистскую диктатуру. В этом вопросе нужна исключительная бдительность. Надеюсь, товарищи хорошенько подумают над этим.

Без демократического централизма невозможно укрепить диктатуру пролетариата. Демократия внутри народа, диктатура по отношению к врагам народа, эти две стороны неотделимы друг от друга. Соединение этих сторон и составляет диктатуру пролетариата, иначе говоря, демократическую диктатуру народа. Наш лозунг: демократическая диктатура народа, основанная на союзе рабочих и крестьян и руководимая пролетариатом! Как пролетариат осуществляет руководство? Он руководит через коммунистическую партию. Коммунистическая партия — передовой отряд пролетариата. Пролетариат объединяет все классы и прослойки, которые одобряют социалистическую революцию и социалистическое строительство, поддерживают их и принимают в них участие; пролетариат осуществляет диктатуру в отношении реакционных классов, или, вернее сказать, в отношении остатков реакционных классов. В нашей стране уничтожена эксплуатация человека человеком, ликвидирована база для существования класса помещиков и буржуазии, теперь реакционные классы не так сильны, как в прошлом, например во время создания народной республики в 1949 году или во время бешеного наступления правых буржуазных элементов в 1957 году. Вот почему мы говорим об остатках реакционных классов. Но мы ни в коем случае не можем недооценивать их силу. Мы обязаны продолжать борьбу против них. Свергнутые реакционные классы всё ещё пытаются возродиться. В социалистическом обществе возможно также и зарождение новых буржуазных элементов. Короче говоря, на социалистическом этапе существует борьба одного класса против другого. Эта классовая борьба длительна, сложна, а временами до чрезвычайности остра.

Орудие нашей диктатуры не должно слабеть, наоборот, оно должно крепнуть. Наши органы общественной безопасности находятся в верных руках, но не исключена возможность, что в отдельных местах общественная безопасность находится в плохих руках. Кроме того, кое-кто из товарищей, работающих в органах общественной безопасности, не опирается на массы, не опирается на партию и в работе по ликвидации контрреволюции не следует курсу, который состоит в том, чтобы ликвидацию контрреволюционеров проводить под руководством партийных комитетов и при опоре на массы. В этом они полагаются лишь на свою секретную работу, так называемую специальную деятельность. Специальная деятельность необходима, абсолютно необходимы следствия, допросы контрреволюционеров, однако главное при осуществлении диктатуры против реакционных классов — это проведение линии масс под руководством партийных комитетов, опора на массы, на партию. Диктатура, направленная против реакционных классов, вовсе не означает полного уничтожения всех представителей реакционных классов. Их надо перевоспитывать, перевоспитывать их надо при помощи соответствующих методов, так, чтобы они стали новыми людьми. Без широкой народной демократии диктатуру пролетариата укрепить невозможно, власть будет непрочной. Без демократии массы не поднимешь, без контроля со стороны масс диктатуру, направленную против реакционных, подрывных элементов, не осуществишь, их не перевоспитаешь, они будут продолжать вызывать беспорядки и даже останется возможность реставрации. В этом вопросе надо быть бдительными. Надеюсь, товарищи над этим хорошенько поразмыслят.

Рабочий класс должен объединяться с крестьянством, с мелкой городской буржуазией, с патриотически настроенной национальной буржуазией, но в первую очередь — с крестьянством. Интеллигенция — например, учёные, инженерно-технические работники, профессора, преподаватели, писатели, работники изобразительного искусства, артисты, медицинские работники, журналисты — не составляет класса, она относится либо к буржуазии, либо к пролетариату. Может быть, нам следует объединяться только с революционной интеллигенцией? Нет! Достаточно, чтобы интеллигенция любила родину, и мы с ней объединимся, дадим ей возможность хорошо работать. Рабочие, крестьяне, городская мелкая буржуазия, патриотически настроенная интеллигенция, патриотически настроенные капиталисты и другие патриотически настроенные демократические элементы составляют свыше 95 процентов всего населения. Эти люди в условиях демократической диктатуры народа относятся к народу, а внутри народа надо осуществлять демократию.

Демократическая диктатура народа призвана подавлять помещиков, кулаков, контрреволюционеров, подрывные элементы и правые антикоммунистические элементы. Контрреволюционеры, подрывные элементы и правые антикоммунистические элементы представляют класс помещиков и реакционную буржуазию. Эти классы и подрывные элементы составляют примерно 4—5 процентов всего населения. Этих людей мы должны перевоспитывать в принудительном порядке. Они — объект диктатуры, демократической диктатуры народа.

На чьей стороне мы должны стоять? На стороне народных масс, составляющих 95 с лишним процентов населения всей страны, или на стороне помещиков, кулаков, контрреволюционеров, подрывных элементов, правых антикоммунистических элементов, составляющих 4—5 процентов населения всей страны? Мы должны быть на стороне народных масс и ни в коем случае не должны быть на стороне врагов народа. Это принципиальный вопрос платформы марксистов-ленинцев.

Так обстоит дело внутри страны, точно так же обстоит дело и в международном масштабе. Народы разных стран, народные массы, составляющие 95 с лишним процентов общей численности населения, всегда будут стремиться к революции, всегда будут поддерживать марксизм-ленинизм. Они не станут поддерживать ревизионизм. Правда, часть из них пока ещё поддерживает ревизионизм, но в конечном итоге в будущем и эта часть отречётся от него. У неё всё равно постепенно наступит просветление, всё равно она выступит против империализма и реакционеров разных стран, всё равно выступит против ревизионизма. Каждый, если он настоящий марксист-ленинец, обязан решительно стоять на стороне широких народных масс, составляющих 95 с лишним процентов населения всего мира.

Познание человеком объективного мира, скачок из царства необходимости в царство свободы требуют определённого процесса. Например, полное единство понимания всей нашей партией вопроса о том, как в Китае совершить демократическую революцию, установилось только после Ⅶ съезда партии, состоявшегося в 1945 году, то есть для этого понадобилось 24 года. За этот отрезок времени было проведено движение за упорядочение стиля работы в масштабе всей партии, которое заняло три с половиной года, с весны 1942 года по лето 1945 года. Движение за упорядочение стиля было проведено тщательно. Методом, который использовался при этом, была установка на демократию, а это значило, что, кто бы ни допустил ошибку, всё ему сходило с рук, если он признавал ошибку и исправлял её. Ему помогали осознать ошибку, помогали её исправить. Это называлось «извлекать урок из ошибок прошлого в назидание на будущее, лечить, чтобы спасти больного», «исходить из стремления к сплочению, пройти через критику или борьбу, проводить чёткую грань между правдой и неправдой, добиваться нового сплочения на новой основе». Формула «сплочение — критика — сплочение» родилась именно в тот период. Движение за упорядочение стиля работы помогло всем партийцам выработать единое понимание действительности. Как свершить в то время демократическую революцию, как выработать генеральную линию и конкретную политику партии — эти вопросы тогда были полностью решены, особенно после движения за упорядочение стиля работы.

Со времени создания партии и до антияпонской войны⁶ были Северный поход и десятилетняя война, когда мы осуществляли аграрную революцию. Мы прошли через две победы и через два поражения. В Северном походе была одержана победа, но к 1927 году революция потерпела поражение. Была одержана величайшая победа в войне в ходе аграрной революции, численность Красной армии выросла до 300 тысяч человек, затем нас постигла неудача: после Великого похода от этой 300-тысячной армии осталось 20 с небольшим тысяч. Вступив в северную часть Шэньси, армия несколько пополнилась, но не достигла 30 тысяч человек, то есть не достигла даже десятой части от 300 тысяч. Какая же армия в итоге была сильнее: та 300-тысячная или эта, не насчитывающая и 30 тысяч? Мы потерпели большу́ю неудачу, пережили тяжёлые страдания, но закалили себя, приобрели опыт, выправили ошибочный курс, восстановили правильный курс, потому-то эта не насчитывающая и 30 тысяч человек армия в сравнении с прежней 300-тысячной армией оказалась намного сильнее.

[Лю Шаоци] в докладе сказал, что в течение последних 4 лет наш курс был правильным, что у нас преобладали успехи. В практической работе мы допускали отдельные ошибки, терпели неудачи, но зато приобрели опыт, а следовательно, ещё больше окрепли, а не ослабли. Таково положение. Во время демократической революции мы прошли через победу и поражение, потом снова прошли через победу и поражение, и только в сравнении этих двух сторон мы познали Китай, то есть объективный мир. Накануне антияпонской войны, в ходе антияпонской войны я писал статьи, такие, например, как «Стратегические вопросы революционной войны в Китае», «О затяжной войне», «О новой демократии», «К выходу первого номера журнала „Гунчаньданжэнь“», составил для Центрального Комитета ряд проектов документов, в которых излагались политика и тактика,— всё это было обобщение революционного опыта. Эти статьи и документы могли появиться только в тот период, раньше они появиться не могли, так как мы ещё не пережили ни бурь, ни штормов, мы не могли сопоставить две победы и два поражения, мы не обладали всеобъемлющим опытом, у нас не было полного понимания закономерностей китайской революции.

Китай — этот объективный мир,— вообще говоря, был познан китайцами, а не товарищами из Коминтерна, занимавшимися китайским вопросом. Товарищи из Коминтерна не понимали или, лучше сказать, не очень понимали китайское общество, китайскую нацию, китайскую революцию. Долгое время мы сами не могли познать Китай, этот объективный мир. Где уж его было познать товарищам иностранцам!

Только во время антияпонской войны нам удалось выработать генеральную линию и комплекс конкретных политических мероприятий партии, отвечающих обстановке. Только в то время нами была осознана китайская демократическая революция, это царство необходимости, только в то время мы обрели свободу. Мы уже в течение 20 лет занимались революцией. До этого революционная работа велась почти вслепую. И если сказать, что такой-то товарищ, например кто-то из Центрального Комитета, к примеру я сам, с самого начала полностью понимал закономерности китайской революции, то это будет пустым бахвальством, вы в это не верьте, такого быть не может. В прошлом, особенно вначале, мы были преисполнены лишь большого желания делать революцию, но довольно долгое время не представляли себе ясно или, точнее, не представляли себе абсолютно ясно, как делать революцию, против кого её направить, что осуществлять в первую очередь, а что на следующем этапе.

Смысл моих слов заключается в том, что китайские коммунисты во время демократической революции с трудом, но успешно познавали закономерности китайской революции, то есть историческую обстановку. Я хочу подвести товарищей к пониманию следующего: для познания закономерностей социалистического строительства необходим определённый процесс. Необходимо исходить из практики, переходить от положения, когда нет опыта, к положению, когда опыт есть, от положения, когда опыта сравнительно мало, к положению, когда он накоплен в достаточном количестве, от строительства социализма, этого ещё не познанного царства необходимости, к постепенному преодолению слепоты и познанию объективных закономерностей. В результате добывается свобода, в сфере познания происходит скачок и мы попадаем в царство свободы.

Что касается строительства социализма, то в этом у нас пока не хватает опыта. Этого вопроса я касался в беседах с делегациями братских партий многих стран. Я говорил, что у нас нет опыта создания социалистической экономики.

По этому вопросу я также говорил с журналистами ряда капиталистических стран, среди них был и американец Сноу. Он давно стремился приехать к нам в Китай, в 1960 году ему разрешили это сделать, и однажды я с ним беседовал.⁷ Я сказал ему: «Знаете, мы располагаем опытом, курсом, политическими установками и методами в политике, военном деле, в классовой борьбе; что же касается социалистического строительства, то им мы никогда прежде не занимались, и опыта у нас ещё нет. Вы можете спросить, разве мы не занимаемся этим вот уже 11 лет? Действительно, занимаемся 11 лет, но знаний ещё не хватает, опыта ещё не хватает, можно считать, что мы только-только начали его накапливать, но его всё равно ещё немного». Сноу попросил меня рассказать о долгосрочных планах экономического строительства в Китае. Я сказал: «Не знаю». Он заметил: «Вы говорите слишком осторожно». На что я ему ответил: «Дело не в том, осторожно или неосторожно я говорю, просто я не знаю, просто у нас нет опыта». Товарищи, действительно я не знаю, на самом деле у нас ещё не хватает опыта, на самом деле у нас нет такого перспективного плана. 1960 год явился именно тем годом, когда мы кое в чём просчитались.

В 1961 году в беседе с Монтгомери я снова высказал те же мысли. Он заметил: «Через 50 лет Китай станет очень незаурядной страной». Он имел в виду, что через 50 лет мы можем стать мощным государством и, следовательно, можем «напасть» на других, а пока не истечёт этот срок, сделать этого мы не сможем. Эту точку зрения он высказал мне ещё в свой приезд в Китай в 1960 году.⁸ Я ему ответил: «Мы — марксисты-ленинцы, наша страна — социалистическое, а не капиталистическое государство, поэтому ни через 100, ни через 10 тысяч лет мы ни на кого не нападём. Что же касается создания мощной социалистической экономики, то в течение 50 лет в Китае этого нельзя будет сделать, для этого потребуется 100 лет или даже ещё больший срок. В Англии процесс развития капитализма занял несколько столетий. ⅩⅥ столетие не будем считать, это ещё средние века. С ⅩⅦ века по настоящее время уже прошло 360 лет. А чтобы построить мощную социалистическую экономику в нашей стране, необходимо, по моим предположениям, более 100 лет».

Что собой представлял ⅩⅦ век? Для Китая — это конец Минской и начало Цинской династии. Прошло ещё одно столетие, наступила первая половина ⅩⅧ века, то есть годы правления Цяньлуна⁹ династии Цин. Цао Сюэцинь, автор романа «Сон в Красном тереме», жил именно в эту эпоху, эпоху, породившую Цзя Баоюя, этого недовольного феодальным строем героя романа. Уже в годы правления Цяньлуна в Китае появились отдельные ростки капиталистических производственных отношений, но общество всё ещё оставалось феодальным. Таков общественный фон появления в «Парке Роскошных Зрелищ» галереи персонажей этого романа. В ряде европейских стран уже до этого, то есть в ⅩⅦ веке, развивался капитализм, а спустя 300 с лишним лет капиталистические производительные силы обрели современный вид.

Социализм в сравнении с капитализмом обладает многими преимуществами, поэтому экономическое развитие в нашей стране пойдёт намного быстрее, чем в странах капитализма. Однако население Китая огромно, материальная основа слабая, экономика отсталая, и для того чтобы значительно развить наши производительные силы, чтобы догнать и перегнать наиболее передовые капиталистические страны мира, по-моему, придётся потратить 100 с лишним лет. Возможно, понадобится только несколько лет, к примеру, кое-кто полагает, что будет вполне достаточно и 50 лет. Если случится такое — хвала небу и земле,— это будет прекрасно. Но я советую товарищам больше думать о трудностях и, следовательно, наметить несколько больший срок.

Мощная капиталистическая экономика создавалась на протяжении 300 с лишним лет, на строительство мощной социалистической экономики мы затратим от 50 до 100 лет, разве это плохо? Начиная с сегодняшнего дня 50—100 лет станут великой эпохой коренных изменений социального строя в мире, станут великой эпохой грандиозных перемен, с которой не сравнится ни одна историческая эпоха прошлого. Живя в эту эпоху, мы должны подготовиться к великой борьбе, которую будем вести в формах, значительно отличающихся от форм борьбы прошлых эпох. Для этого мы обязаны максимально умело соединить всеобщую истину марксизма-ленинизма с конкретной практикой социалистического строительства в Китае, с конкретной практикой будущей мировой революции; из практики мы должны постепенно познать объективные законы борьбы. Нужно быть готовыми к тому, что мы накопим опыт и добьёмся окончательной победы лишь после того, как переживём по своей слепоте множество поражений и неудач. Если исходить из этого, то расчёт на несколько завышенный срок принесёт нам большу́ю пользу, расчёт же на короткий срок, наоборот, причинит лишь вред.

В деле социалистического строительства нам в значительной степени ещё присуща слепота.

Экономика во многом остаётся для нас ещё непознанным царством необходимости. Возьмём, к примеру, меня. Я не понимаю многих вопросов экономического строительства. И не очень хорошо разбираюсь в промышленности и торговле; разбираюсь немного в сельском хозяйстве, но тоже лишь до какой-то степени, то есть понимаю в нем немного. Чтобы более или менее хорошо разбираться в сельском хозяйстве, нужно знать почвоведение, ботанику, агротехнику, агрохимию, сельскохозяйственную технику и т. д.; кроме того, нужно знать такие отрасли сельского хозяйства, как, например, полеводство, хлопководство, выращивание масличных культур и джута, шелководство, чаеводство, возделывание сахарного тростника, овощеводство, табаководство, садоводство, выращивание лекарственных растений, крупяных культур и т. д. Помимо этого, есть ещё скотоводство и лесоводство. Я верю в науку о почвах, разработанную советским учёным Вильямсом¹⁰. В трудах Вильямса по почвоведению делается упор на сочетание трёх вещей: земледелия, лесоводства и скотоводства. Я считаю, что нужно сочетание этих трёх элементов; в противном случае для сельского хозяйства сложатся неблагоприятные условия. Советую товарищам в свободное от работы время по-настоящему изучить все эти вопросы сельскохозяйственного производства. Я тоже пытался как-то изучить их, но и поныне мои знания в этих областях остаются весьма незначительными. Сравнительно большее внимание я уделял проблемам общественного строя, проблемам производственных отношений. Что же касается производительных сил, то здесь мои знания мизерны.

Говоря о партии в целом, можно отметить, что знаний в области социалистического строительства у неё крайне недостаточно. За определённый отрезок времени в будущем нам следует накопить опыт, усердно учиться, постепенно, на практике углубить знания в области социалистического строительства, уяснить его закономерности. Непременно надо трудиться изо всех сил, исследовать существо социалистического строительства, изучать его. Надо идти в низы, идти в производственные бригады и производственные звенья, на заводы, в торговые организации. В прошлом работу по обследованию и изучению действительности мы делали довольно хорошо, но после вступления в города эта работа стала проводиться несерьёзно. В 1961 году мы вновь обратились к этой работе, и сейчас обстановка изменилась. Однако среди руководящих кадров, особенно среди высших руководящих кадров некоторых районов, отраслей и предприятий, не сложилась должная атмосфера. Ряд секретарей партийных комитетов провинций до настоящего времени ещё не бывал в низовых учреждениях. Если не идут в низы секретари партийных комитетов провинций, можно ли заставить отправиться туда секретарей партийных комитетов округов и уездов? Это нездоровые явления, их необходимо исправить.

С момента образования Китайской Народной Республики до настоящего времени прошло 12 лет, которые можно разделить на два периода — на первые 8 лет и последующие 4 года. Время с 1950 года до конца 1957 года составляет первый период, а с 1958 года по настоящее время — второй. Наше совещание предварительно обобщило опыт работы в прошлом, главным образом опыт последних 4 лет. Итоги этого обобщения отражены в докладе [Лю Шаоци]. Мы уже выработали, вырабатываем или выработаем в будущем конкретные политические меры, касающиеся различных сфер нашей деятельности. Например, уже выработаны «60 пунктов» о сельских народных коммунах, «70 пунктов» о промышленных предприятиях, «60 пунктов» о высшем образовании, «14 пунктов» о научно-исследовательской работе. Предварительные варианты этих пунктов либо уже проводятся в жизнь, либо их проверяют опытным путём, чтобы затем внести в них изменения; некоторые из них, видимо, будут изменены значительно.

Среди положений, разрабатывающихся в настоящее время, есть, например, положения о работе в области торговли; среди тех положений, которые будут разработаны, есть положения о среднем и начальном образовании. Кроме того, должны быть разработаны положения, касающиеся наших партийных и государственных органов, а также работы массовых организаций. Некоторые положения уже разработаны и в армии. Одним словом, необходимо как следует обобщить опыт, определить как единое целое курс, политику и методы работы в семи направлениях: в промышленности, сельском хозяйстве, торговле, просвещении, армии, в государственных органах и в партии, добившись того, чтобы каждое направление было правильным.

Одной генеральной линии недостаточно, нужно ещё, чтобы в промышленности, сельском хозяйстве, торговле, в области просвещения, в армии, в государственном аппарате и в партии под эгидой генеральной линии функционировали отвечающие обстановке конкретный курс, политика и методы; только в этом случае можно успешно убеждать массы и кадровых работников. Приняв конкретный курс, политику и методы в качестве учебных материалов в целях воспитания людей, можно добиться того, что люди придут к единому пониманию действительности и выработают единые действия. Только в результате всего этого можно добиться победы в революции и в строительстве. Иного пути нет. Глубокое понимание этого мы обрели во время антияпонской войны. Правильно действуя в то время, мы добились того, что кадровые работники и народные массы достигли единства в понимании конкретного курса, политики и методов, а также выработали единые действия на этапе демократической революции, что привело к победе дела демократической революции. Это известно всем.

В течение первых 8 лет социалистической революции и социалистического строительства задачи нашей революции на селе состояли в завершении реформы аграрной системы и вслед за этим в осуществлении кооперирования сельского хозяйства; в городах — в социалистическом преобразовании капиталистической промышленности и торговли. В области экономического строительства задачи того времени состояли в восстановлении хозяйства и осуществлении первого пятилетнего плана. Как в области революции, так и в области строительства в то время существовала генеральная линия, которая отвечала объективной обстановке и обладала максимальной убедительностью, существовали также функционировавшие под эгидой генеральной линии курс, политика и методы. В результате всего этого осуществлялось воспитание кадров и масс, происходила консолидация понимания ими действительности, следовательно, работа шла сравнительно хорошо. Это тоже известно всем. Но тогда же сложилось и такое положение, когда из-за отсутствия у нас опыта экономического строительства нам приходилось лишь копировать Советский Союз, мы почти всё скопировали у Советского Союза, особенно в области тяжёлой индустрии, собственного же творчества у нас было чрезвычайно мало. Тогда копирование было абсолютно необходимо, но вместе с тем это было и нашим недостатком, так как нам не хватало творчества, не хватало независимости и самостоятельности. Естественно, нельзя было полагать, что так будет продолжаться долго.

С 1958 года мы определили курс: опираться главным образом на собственные силы и прибегать к помощи извне как к вспомогательному средству. В 1958 году на Ⅱ пленуме ЦК восьмого созыва была определена генеральная линия: «Напрягая все силы, стремясь вперёд, строить социализм по принципу: больше, быстрее, лучше, экономнее». В тот же год стали создаваться и народные коммуны, был выдвинут лозунг большого скачка. Но какое-то время после выдвижения генеральной линии строительства социализма мы не успевали с выработкой отвечающих обстановке конкретного курса, политики, методов, да и не имели к тому возможности, так как у нас недоставало опыта. В той обстановке у кадровых работников и народных масс не было материала для учёбы, они не получили систематического политического воспитания и, следовательно, возможности по-настоящему выработать единое понимание действительности и единые действия. Такую возможность они получили только позже, после ряда крупных неудач, когда мы накопили позитивный и негативный опыт. Сейчас стало лучше, всё это либо налицо, либо формируется. Таким образом, мы можем осуществлять социалистическую революцию и социалистическое строительство более удовлетворительно.

Чтобы, руководствуясь генеральной линией, выработать конкретный курс, политику и методы, необходимо провести исследование в историческом аспекте удачного и неудачного опыта работы посредством методов, почерпнутых у масс, посредством методов систематического и всестороннего анализа и изучения действительности. Только таким образом можно будет выявить закономерности, присущие объективным явлениям, а не субъективно измышленные людьми, можно будет выработать положения, соответствующие обстановке. Это очень важно, и я прошу товарищей обратить на это внимание.

В промышленности, сельском хозяйстве, торговле, в деле образования, в армии, в государственных учреждениях и партии — в этих семи сферах партия руководит всем. Партия обязана руководить промышленностью, сельским хозяйством, торговлей, культурой и просвещением, армией и правительством. В общем и целом наша партия — это здоровая партия, она состоит в основном из рабочих и крестьян-бедняков. Абсолютное большинство наших руководящих кадров хорошие люди, они трудятся, не щадя сил. Но нельзя закрывать глаза на то, что в нашей партии существует ряд проблем, не надо думать, что в нашей партии всё обстоит благополучно.

Сейчас у нас более 17 миллионов членов партии, почти 80 процентов из них вступили в партию после создания народной республики, в 50-е годы. Вступившие в партию до создания народной республики составляют лишь 20 процентов, среди них вступивших в партию до 1930 года, то есть в 20-е годы, по подсчётам, сделанным несколько лет назад, было 800 с лишним человек, причём за эти два года некоторые из них умерли, и теперь осталось, наверное, немногим более 700 человек. Как среди старых коммунистов, так и среди молодых, особенно среди молодых, есть недостойные звания члена партии по своим личным качествам и по стилю работы. Среди них имеются индивидуалисты, бюрократы, субъективисты и даже перерожденцы. Кроме того, некоторые из них лишь носят звание коммуниста, а представляют буржуазию, но никак не рабочий класс. Оказывается, внутри партии не так уж все чисто. Этот момент необходимо учитывать, иначе мы попадём впросак.

Выше я коснулся четвёртого вопроса, суть которого в том, что для создания возможности познания нами объективного мира необходим определённый процесс. Сначала что-то не познано или познано не полностью, в практической деятельности добываются результаты, завоёвывается победа, но потом снова все идёт кувырком, и лишь в сравнении успехов и поражений появляется возможность постепенного развития по пути полного или относительно полного познания действительности. К тому времени мы становимся более или менее инициативным свободными, становимся более или менее умными людьми. Свобода есть познание необходимости, есть преобразование объективного мира. Только на основе познания необходимости люди обретают свободу действий. Это диалектический закон свободы и необходимости. Так называемая необходимость есть закономерность объективного бытия. И пока мы не поняли этого, наши действия всегда неосознанны, слепы, в это время мы настоящие глупцы. Разве не натворили мы много глупостей за последние годы?

По этому вопросу я выскажусь кратко, в нескольких словах. Вообще говоря, и в Китае, и в других странах мира более 90 процентов населения в конечном итоге будет поддерживать марксизм-ленинизм. В мире всё ещё много людей, поддавшихся обману со стороны социал-демократических партий, ревизионизма, империализма и реакционеров различных стран, и они ещё не прозрели. Но они всё равно постепенно прозреют, всё равно станут поддерживать марксизм-ленинизм. Марксизм-ленинизм, эту истину, опровергнуть нельзя. В народных массах постоянно существует тяга к революции. Мировая революция победит. Запрет на участие в революции, как это случилось с героем повести Лу Синя А-Кью, которому запретили присоединиться к революции господин Чжао, господин Цянь и «поддельный заморский чёрт», в конечном счёте обречён на провал.

Советский Союз — первая социалистическая страна. Коммунистическая партия Советского Союза — партия, созданная Лениным. Хотя руководство в КПСС и Советском Союзе узурпировали ревизионисты, я всё же советую товарищам твёрдо верить, что широкие слои народа, широкие слои членов партии и руководящих работников в Советском Союзе — это хорошие люди и они тяготеют к революции; господство ревизионизма не может быть долгим.¹¹ Всегда — и сейчас, и в будущем — нашему поколению, нашим потомкам следует учиться у Советского Союза, изучать советский опыт. Не учиться у Советского Союза — значит совершать ошибку. Могут спросить: в Советском Союзе господствуют ревизионисты — неужели у него ещё надо учиться? Мы учимся у хороших людей из Советского Союза, подражаем хорошему, изучаем положительный опыт КПСС, положительный опыт советских рабочих, крестьян и советской трудовой, народной интеллигенции. Что касается плохих людей и плохих дел, имеющих место в Советском Союзе, что касается советских ревизионистов, то мы должны воспринимать их как «учителей наоборот» и извлекать для себя уроки.

Мы должны всегда отстаивать принципы интернациональной солидарности пролетариата, мы всегда стоим на том, что социалистические страны и мировое коммунистическое движение прочно объединятся на марксистско-ленинской основе.

Международные ревизионисты ругают нас непрерывно. Наша же позиция состоит в следующем: пусть ругают, в нужный момент мы дадим им должный отпор. Наша партия привыкла к тому, что её ругают. Я не говорю о прежней ругани. Сейчас нас ругают за границей империалисты, нас ругают реакционные националисты, нас ругают реакционеры разных стран, нас ругают ревизионисты; внутри страны нас ругает Чан Кайши, нас ругают помещики, кулаки, реакционеры, подрывные элементы, правые. Нас так долго ругали, что к этому мы уже привыкли. Изолированы ли мы? Я не чувствую себя изолированным. Нас здесь сидит более 7 тысяч человек, разве 7 с лишним тысяч человек могут быть изолированными? (Смех.) В нашей стране более 600 миллионов человек, наш народ сплочён, разве 600 с лишним миллионов человек могут быть изолированными? Народные массы разных стран уже встали или скоро встанут рядом с нами, разве можем мы быть изолированными?

Необходимо сплотить передовые, активные элементы внутри партии и вне её, надо сплотить промежуточные элементы, чтобы поднять отстающих; всё это будет способствовать сплочению всей партии, всего народа. Только опираясь на такое сплочение, мы сумеем успешно выполнить работу, преодолеть трудности, как следует построить Китай. Говоря о сплочении всей партии, всего народа, мы вовсе не отказываемся от тенденциозности. Кое-кто утверждает, что коммунистическая партия — это «всенародная партия», мы же к этому вопросу подходим иначе. Наша партия — это политическая партия пролетариата, авангард пролетариата, боевой отряд, вооружённый марксизмом-ленинизмом. Мы стоим на стороне народных масс, составляющих 95 процентов всего населения, а отнюдь не на стороне помещиков, кулаков, контрреволюционеров, подрывных элементов и правых, составляющих 4—5 процентов населения. Так же и в международном масштабе: мы стремимся к сплочению со всеми марксистами-ленинцами, со всеми революционерами, со всеми народами, а отнюдь не с империалистами, выступающими против коммунизма и народа, не с реакционерами разных стран. С этими людьми мы также устанавливаем, насколько это возможно, дипломатические отношения, добиваемся мирного сосуществования на основе «пяти принципов». Однако это совсем другое дело, это отличается от нашего стремления сплотиться с народами разных стран.

Чтобы сплотить всю партию, весь народ, необходимо в полной мере развернуть демократию, позволить людям свободно высказываться. Так нужно делать внутри партии, так нужно делать и вне её. Товарищи из провинциальных комитетов партии, товарищи из окружных комитетов партии, товарищи из уездных комитетов партии! Когда вы возвратитесь домой, обязательно дайте людям свободно высказаться. Поступать так должны товарищи, присутствующие здесь, так должны поступать и товарищи, которые здесь не присутствуют. Все руководящие работники партии обязаны развивать внутрипартийную демократию и позволять людям высказываться. В каких пределах? Во-первых, необходимо, чтобы при этом соблюдалась партийная дисциплина, меньшинство подчинялось большинству, а вся партия — Центральному Комитету. Во-вторых, нельзя позволять сколачивать тайные группировки. Открытой оппозиции мы не боимся, мы боимся оппозиции тайной. Ведь в глаза эти люди правды не говорят, они лгут и обманывают, истинные цели не высказывают. Тем же, кто не нарушает дисциплину, не создаёт тайных группировок, мы позволим высказываться, мы не будем наказывать, если при этом будут допущены ошибочные высказывания. Высказал кто-то ошибочное мнение — критикуйте, но убеждать надо при помощи аргументов. А что делать с теми, кого словом не убедишь? Пусть останутся при своём мнении. Меньшинство может остаться при своём мнении, лишь бы оно подчинялось решениям, принятым большинством. Тот факт, что в партии и вне её меньшинству будет позволено оставаться при своём мнении, имеет положительную сторону. Пусть временно они сохраняют своё ошибочное мнение, в будущем это мнение у них переменится. Ведь часто бывало и наоборот: мнение меньшинства оказывалось правильным. В истории нередко случалось так, что сначала истина была достоянием не большинства, а меньшинства людей. Истина была у Маркса, Энгельса, но они в первое время были в меньшинстве. Довольно долгое время Ленин тоже был в меньшинстве. Подобный же опыт есть также и у нашей партии: во время руководства Чэнь Дусю, во время господства «левого» уклона истина была не в руках руководящего большинства, а в руках меньшинства. Истории известно, например, что учения таких естествоиспытателей, как Коперник, Галилей, Дарвин, долгое время не признавались большинством людей, более того, они рассматривались как ошибочные. В своё время эти люди были в меньшинстве. В 1921 году, когда создавалась наша партия, в ней состояло лишь несколько десятков членов — тоже меньшинство, однако эти несколько десятков олицетворяли правду, олицетворяли судьбу Китая.