Государственный секретарь Генри Киссинджер встретился с Председателем Мао и Чжоу Эньлаем. Втроём они обсудили широкий спектр вопросов от китайско-советских отношений до Ближнего Востока и влияния китайского коммунизма.

Участники

Со стороны КНР	Со стороны США
Председатель Мао Цзэдун Премьер-министр Чжоу Эньлай Министр иностранных дел Цзи Пэнфэй Заместитель министра иностранных дел Ван Хайжун Дан Вэншэнь, переводчик Шэнь Жоянь, переводчик	Генри А. Киссинджер, Государственный секретарь Посол Дейвид Брюс, глава офиса США по связям Уинстон Лорд, директор по планированию и координации, Государственный департамент

Дата и время: понедельник, 12 ноября, 1973 г., 17:40—20:45

Место: резиденция Председателя Мао, Пекин, Китайская Народная Республика

(Состоялся неформальный обмен репликами, когда Председатель Мао отвечал на приветствия Секретаря, посла Брюса и г‑на Лорда, пока работали фотографы. Председатель сказал, что давно не видел Секретаря и он сейчас занимает более высокий пост. Секретарь ответил, что Председатель хорошо выглядит, и Председатель прокомментировал, что он в порядке. Послу Брюсу Председатель заметил, что тот выдвинулся в близком возрасте, но пораньше. Посол Брюс ответил, что ненамного. Г‑ну Лорду председатель заметил, что тот очень молод.)

Председатель Мао: Что вы обсуждали?

Премьер-министр Чжоу: Экспансионизм.

Секретарь Киссинджер: Верно.

Председатель Мао: И кто же осуществляет экспансию¹, он (указывая на Секретаря)?

Премьер-министр Чжоу: Он начал, а остальные подхватили.

Секретарь Киссинджер: Министр иностранных дел [Цзи Пэнфэй] критикует нас время от времени во имя равновесия, но я думаю, он знает, от кого это исходит на самом деле.

Председатель Мао: Но этот экспансионизм — жалок. Вы не должны бояться их.

Секретарь Киссинджер: Мы и не боимся, г‑н Председатель. Время от времени нам приходится применять энергичные меры, как было две недели назад.²

Председатель Мао: Они были неплохи, эти меры.

Тогда мы ещё не могли убедить египетского вице-президента аль-Шафеи³. Он прибыл сюда и сказал, что они не доверяют вам. Он сказал, вы неравнодушны к Израилю. Я сказал, что это не обязательно, что люди еврейского происхождения не представляют собой монолитного блока; например, мы⁴ сотрудничали с Энгельсом, а не с другими капиталистами, евреями.

Секретарь Киссинджер: На Среднем Востоке стоит задача предотвратить установление над ним господства Советского Союза.

Председатель Мао: Они неспособны господствовать над Средним Востоком, ибо, хотя их амбиции велики, их возможности скудны. Возьмите, к примеру, Кубу. Вы пригрозили, и они ушли оттуда.⁵

Секретарь Киссинджер: И после этого мы сделали так ещё раз, хотя не объявляли об этом.

Председатель Мао: Недавно?

Секретарь Киссинджер: Да. Они переместили несколько подлодок, а мы переместили несколько кораблей, и они отступили.

Председатель Мао: Я сильно сомневаюсь, что эта страна хочет иметь с нами какие-то отношения. Поначалу это делалось через делегации, которые отправлял Кастро. В то время главой делегации был Родригес⁶. Он возглавлял делегацию из шести латиноамериканских соотечественников в Китай, чтобы попытаться помириться с нами от имени Советского Союза.⁷ Во второй раз они попытались помириться через Чаушеску из Румынии, убедив нас не продолжать борьбу на идеологическом поле.

Секретарь Киссинджер: Я помню, что он был здесь.

Председатель Мао и премьер-министр Чжоу: Это было давно.

Премьер-министр Чжоу (говорит по-английски): Это был первый его визит в Китай.⁸

Председатель Мао: А когда во второй раз Косыгин прибыл сам в 1960‑м, я заявил ему, что мы будем вести с ним борьбу десять тысяч лет (смеётся).⁹

Переводчик: Председатель говорит о борьбе в течение десять тысяч лет.

Председатель Мао: Ещё я объявил ему, что никто из нас двоих не социалист, что вы (Советский Союз) заклеймили нас как догматиков и что это антимарксизм. Ну что же, сказал я, мы тогда тоже дадим вам ярлык и это будет «ревизионизм» (смеётся). А тогда никто из нас не марксист. Тогда я сделал Косыгину уступку, я сказал, что сначала говорил о борьбе в течение десяти тысяч лет, но раз уж он прибыл повидаться лично, я сокращу этот срок на тысячу лет (смеётся). Видите, какой я щедрый, только сделал уступку и сразу на тысячу лет. (Чжоу и Мао переговариваются.)

А затем был другой случай, г‑н Бордеолоски¹⁰ также из Румынии прибыл говорить от имени Советского Союза. Тогда я уступил ещё тысячу лет (смеётся). Видите, мои сроки всё короче и короче.

А в пятый раз, когда снова прибыл президент Румынии Чаушеску — это было два года назад — и снова поднял этот вопрос,— я сказал: «Что ни говорите, теперь я больше не могу уступить» (смеётся).¹¹

Секретарь Киссинджер: Мы должны принять китайскую тактику.

Председатель Мао: Между вами и нами есть сейчас некоторое различие.

(Мне сейчас не так легко говорить, потому что я потерял два зуба.)

И между нашими действиями есть разница, то есть мы просто отвечаем на всякий полученный удар. И мы ухватили тот факт, что соглашение, достигнутое между премьер-министром Косыгиным и нами, никогда в действительности не было реализовано, в смысле, соглашение в Пекинском аэропорту 11 сентября 1969 года.¹²

Секретарь Киссинджер: Я объяснял премьер-министру, в машине или ещё где-то, что наша тактика более сложна и, возможно, менее героична, но наша стратегия та же. Мы не сомневаемся, кто сегодня представляет главную угрозу в мире.

Председатель Мао: То, чем вы занимаетесь, это такой китайский «бокс с тенью» (смеётся). Мы боксируем с тенью более энергично.

Премьер-министр Чжоу: И мы прямо под её ударами.

Секретарь Киссинджер: Это правда, но когда возникает реальный вызов, мы реагируем так же, как и вы.

Председатель Мао: Верю. Именно поэтому ваша последняя поездка в арабский мир была хороша.

Секретарь Киссинджер: Председатель учит английский язык.¹³

Председатель Мао: Почему вы в своей стране всё время так озабочены этой нелепой «уотергейтской» историей?

(Много смеха на китайской стороне, пока переводчица пытается объяснить, что она ошибочно перевела словом «нелепая» (nonsensical) выражение Председателя, которое в действительности означало «выпустить воздух» (to let out air). Премьер-министр Чжоу спросил г‑на Лорда, известно ли ему значение китайского слова «пи»¹⁴. Г‑н Лорд сказал, что нет, и премьер-министр сказал, что тот мог бы спросить у жены¹⁵. Китайская сторона объяснила, что это прилагательное, характеризующее инцидент.)

Сам по себе этот инцидент гроша ломаного не стоит, но теперь из-за него поднимается такая суматоха. Как бы то ни было, это для нас прискорбно.

Секретарь Киссинджер: Но не в области внешней политики, г‑н Председатель. Она сохранит свой нынешний курс, сохранится наша способность предпринимать действия в кризисных ситуация, как мы показали.

Председатель Мао: Да. И даже во внутренних аспектах, я не думаю, что у вас и вашего президента такая огромная проблема.

Секретарь Киссинджер: Нет, для меня вообще нет проблемы, поскольку я вовсе с этим не связан. Президент тоже с этим справится.

Председатель Мао: Под внутренними аспектами я имею в виду вашу инфляцию, рост цен, рост безработицы, ибо кажется, что безработица значительно сократилась, а доллар сравнительно стабилен. Так что, кажется, больших проблем нет. Почему Уотергейт должен был так взорваться?

Секретарь Киссинджер: Тут много сложных факторов, включая тот факт, что есть много политиков старого стиля, которым не нравится президент из-за его неортодоксальной политики. И слишком многие интеллигенты впали в нигилизм и хотят всё разрушить.

Председатель Мао: Например, Джеймс Рестон и Джозеф Алсоп¹⁶ набросились на президента Никсона. Мне это непонятно.

Секретарь Киссинджер: Я могу понять Джеймса Рестона, ибо он следует за остальными и всегда отражает модный взгляд. У Джозефа Алсопа, как я полагаю, было краткое помрачение, и он скоро вернётся к своим исходным позициям.

Председатель Мао: Вы полагаете, что они пишут свои статьи, например, пытаясь угодить общественному мнению?

Секретарь Киссинджер: Все они хотят думать, что направляют страну. И они по новой разыгрывают карту президента каждый день, сменяя друг друга (смеётся). Если бы мы уделяли им внимание, г‑н Председатель, я бы никогда не прибыл сюда в свою первую поездку (смеётся). Всё важное сделано вопреки их оппозиции.

Председатель Мао: Да. Люди говорят, что американцы не могут сохранить секреты.

Секретарь Киссинджер: Это правда.

Председатель Мао: А я думаю, американцы очень хорошо могут хранить секреты.

Секретарь Киссинджер: Это верно в своей основе, г‑н Председатель, но Вы можете быть уверены, что пока мы храним информацию в Белом доме, Вы можете быть уверены, что ничто никогда из наших дискуссий не выйдет наружу.

Председатель Мао: Возьмите Кубинский инцидент, к примеру. Возьмите, к примеру, Ваш визит в Китай. И ещё одной ситуацией было бы ваше последнее дело с Советским Союзом. Во всех этих случаях секреты хорошо хранились.

Секретарь Киссинджер: Это правда. То, что мы можем хранить в моём офисе, мы можем очень хорошо хранить. Но в отношении Советского Союза нет никаких секретов. Мы всегда рассказываем вам всё, что у нас с Советским Союзом. У нас с Советским Союзом нет ничего, о чём вы не знаете. Вы можете рассчитывать на это в будущем.

Советскому Союзу нравится создавать впечатление, что у нас с ними есть генеральный план по управлению миром, но это уловка для других стран. Это неправда. Мы не так глупы.

Председатель Мао: Вы всегда говорите о Советском Союзе с уважением, иногда мы и сами так говорим. И ваши взгляды, кажется, примерно такие же, как у нас, в смысле, что есть возможность, что Советский Союз захочет напасть на Китай.

Секретарь Киссинджер: Ну, г‑н Председатель, я привык думать об этой возможности как о теоретической, но теперь думаю о ней как о более реальной, и я об этом говорил, особенно вашему премьер-министру, а также вашему послу. Думаю, они прежде всего хотят уничтожить ваши ядерные арсеналы.

Председатель Мао: Но наши ядерные арсеналы не больше мухи (смеётся).

Секретарь Киссинджер: Но они беспокоятся о том, что будет через десять лет.

Председатель Мао: Я бы сказал, тридцать или пятьдесят лет спустя. Страна не может подняться за такой короткий срок.¹⁷

Секретарь Киссинджер: Ну, как я часто говорил и как я сказал Председателю в последний раз, мы считаем, что если эта возможность реализуется, это будет иметь очень серьёзные последствия для всех. И мы намерены противостоять ей, по своему собственному решению, без какой-либо договорённости с Китаем.

Председатель Мао: Их амбиции не согласуются с их способностями.

Секретарь Киссинджер: Может быть, и так.

Председатель Мао: Начиная с их Тихого океана, есть Соединённые Штаты, есть Япония, есть Китай, есть Южная Азия, а западнее есть Средний Восток и есть Европа, а советские силы, размещённые по линии, проходящей через Сибирь до Курильских островов, насчитывают только четверть от их сил.

Премьер-министр Чжоу: К востоку от Урала.

Секретарь Киссинджер: Немного ближе к половине; может быть, две пятых.

Председатель Мао: За исключением Средней Азии¹⁸, то есть. Средняя Азия должна считаться по другую сторону.

Секретарь Киссинджер: Понятно.

Председатель Мао: Но она включает Казахстан, Узбекскую Республику, Киргизию¹⁹ и прочие малые республики. А также войска некоторых других малых национальностей, размещённые на Востоке.

Секретарь Киссинджер: Мы знаем, где находится каждая советская дивизия. И мы иногда обсуждали с вами кое-что из этого. Но я согласен с Председателем…

Председатель Мао: (Прежде, чем был озвучен перевод.) У них столько противников. У них проблемы на Тихом океане. Им приходится иметь дело с Японией. Им приходится иметь дело с Китаем. У них проблемы в Южной Азии, где также много стран. И у них здесь всего миллионная армия — недостаточно даже, чтобы защититься, не говоря уже о нападении. И они не смогут напасть, пока вы первыми не позволите им этого сделать, отдав им Средний Восток и Европу, чтобы они смогли развернуть войска на восток, а тогда их будет более миллиона.

Секретарь Киссинджер: Этого не будет. Я согласен с Председателем: если Европа, Япония и США будут держаться вместе,— как раз это мы делаем на Среднем Востоке, что Председатель обсуждал со мной в прошлый раз,— то опасность нападения на Китай будет очень мала.

Председатель Мао: Мы стягиваем на себя часть их войск, что на руку вам в Европе и на Среднем Востоке. Например, их войска размещены во Внешней Монголии, этого не было при Хрущёве. Тогда у них ещё не было войск во Внешней Монголии, поскольку инцидент на острове Чжэньбао случился уже после Хрущёва, он случился при Брежневе.

Секретарь Киссинджер: Это было в 1969‑м. Именно поэтому важно, чтобы на нынешнем этапе Западная Европа, Китай и США проводили скоординированный курс.

Председатель Мао: Да.

Секретарь Киссинджер: Потому что в таком случае никто не подвергнется нападению.

Председатель Мао: У Японии также хорошее отношение.

Секретарь Киссинджер: Это очень важно, да.

Председатель Мао: И отношение главных европейских стран неплохое.

Секретарь Киссинджер: С отношением у них лучше, чем со смелостью.

(Премьер-министр Чжоу объясняет что-то Председателю Мао по-китайски.)

Председатель Мао: Главная проблема сейчас — эти маленькие северные страны. (Переводчики поправляются.) Нет, главным образом страны Бенилюкс.

Секретарь Киссинджер: Страны Бенилюкс и Скандинавии, а ещё есть неоднозначность в эволюции позиций Германии.

Председатель Мао: По моему мнению, Германия ещё часть Запада и не будет следовать за Советским Союзом, а Норвегия его порядком боится. Швеция немного колеблется. Финляндия чуточку склоняется к сближению с Советским Союзом.

Секретарь Киссинджер: Это из-за её географического положения, а не из-за убеждений.

Председатель Мао: Это верно. А во время войны они были весьма смелы.

Секретарь Киссинджер: Весьма.

Председатель Мао: Это страна-тысяченожка.

Секретарь Киссинджер: Верно.

Председатель Мао: Советский Союз сначала отрезал кусок от их страны, а затем вернул его, и это страна, которую нелегко обидеть. Потому что они слишком прижаты к советско-финской границе.

Премьер-министр Чжоу: Почему они отрезали?

Секретарь Киссинджер: Они принимали участие, они были на Карельском перешейке.

Председатель Мао: И даже при гитлеровской оккупации Польши Сталин всё же не решился напасть на некоторые страны вдоль Балтийского моря.

Секретарь Киссинджер: Но он взял их вскоре после этого.

Председатель Мао: Это было потому что Гитлер напал на Польшу и Советский Союз получил возможность действовать таким же образом. Они попытались заключить соглашение о сотрудничестве. Советский Союз был способен предотвратить это, захватив эти три страны.

Возможно, у их представителей есть посольства в вашей стране.

Секретарь Киссинджер: Да, они ещё есть, г‑н Председатель.

Председатель Мао: И Советский Союз не просил вас упразднить эти посольства, прежде чем они установят дипломатические отношения с вами.

Секретарь Киссинджер: Это верно.

Председатель Мао: В 1933‑м.

Секретарь Киссинджер: В 1933‑м эти страны ещё существовали и тогда мы установили дипломатические отношения.

Премьер-министр Чжоу: Им не очень-то удобно войти в ООН.

Секретарь Киссинджер: Они не в ООН.

Премьер-министр Чжоу: Некоторые их граждане, вероятно, проживают у вас.

Секретарь Киссинджер: Да. Честно говоря… У них есть послы и аккредитация, но я не знаю, чем они занимаются.

Посол Брюс: Да ничем. Проявляется только одна из этих стран, кажется, Эстония. Раз в год они устраивают приёмный день (смеётся).

Секретарь Киссинджер: Вы совершенно правы. Это не влияет на наши дипломатические отношения с Советским Союзом.

Председатель Мао: Обсудим проблему Тайваня. Вопрос наших отношений с США следует отделять от наших отношений с Тайванем.

Секретарь Киссинджер: В принципе…

Председатель Мао: Когда вы разорвёте дипломатические отношения с Тайванем, можно будет решить вопрос о наших с вами дипломатических отношениях, как мы сделали с Японией. Что же до вопроса наших отношений с Тайванем, он весьма сложен. Я не верю в мирный переход. (Министру иностранных дел Цзи Пэнфэю) А Вы верите?

Секретарь Киссинджер: Я? Он спросил министра иностранных дел.

Председатель Мао: Я спрашиваю его (министра иностранных дел).

(Премьер-министр Чжоу сказал что-то, что не было переведено.)

Это же горстка контрреволюционеров, как же им сотрудничать с нами? Я скажу, что мы пока что обойдёмся без Тайваня, пусть он вернётся через сто лет. Не торопите события, зачем так спешить? Это всего лишь остров с населением в десяток с чем-то миллионов.

Премьер-министр Чжоу: Сейчас у них 16 миллионов.²⁰

Председатель Мао: Что касается наших с вами отношений, думаю, с этим не нужно ждать сто лет.

Секретарь Киссинджер: Я надеюсь. Думаю, они будут установлены гораздо скорее.

Председатель Мао: Но это вам решать, мы вас не торопим. Если вы почувствуете необходимость, мы пойдём навстречу, а если посчитаете, что этого сейчас сделать нельзя, можно отложить это на более поздний срок.

Секретарь Киссинджер: С нашей точки зрения, мы хотим дипломатических отношений с Народной Республикой. Наша трудность в том, что мы по многим причинам, связанным с нашей внутренней обстановкой, не можем немедленно разорвать отношения с Тайванем. Я говорил премьер-министру, что мы надеемся завершить этот процесс к 1976‑му, в течение 1976‑го. Так что вопрос в том, сможем ли мы найти какую-то формулу, которая позволит нам иметь дипломатические отношения, и её полезность символически укрепляла бы наши связи, поскольку на техническом уровне Офис по связям функционирует с большой пользой.²¹

Председатель Мао: Это может…

Секретарь Киссинджер: Что может?..

Председатель Мао: (Прежде, чем прозвучал перевод.) …Может продолжаться как сейчас, поскольку вам ещё нужен Тайвань.

Секретарь Киссинджер: Вопрос не в том, нужен ли он; вопрос в практических возможностях.

Председатель Мао: Это то же самое (смеётся). Мы не торопимся и с Гонконгом (смеётся).

Мы даже не трогаем Макао. Если бы мы хотели тронуть Макао, это было бы только лёгкое касание. Потому что это крепкое владение Португалии, установленное при Минах (смеётся). Хрущёв бранил нас, говорил, чего это вы не хотите даже Гонконг и Макао?²² А я сказал Японии, что мы не только согласны с их требованием четырёх северных островов, но и исторически Советский Союз отрезал от Китая полтора миллиона квадратных километров.

Секретарь Киссинджер: Как я вижу вопрос дипломатических отношений, г‑н Председатель, это так. Думаю, что у нас весьма ясное понимание вопроса Тайваня, и мы будем его придерживаться. Так что наша проблема… …Ну и Офис по связям проводит в настоящее время полезную работу. Так что вопрос только в том, считает ли одна или обе стороны в некоторый момент полезным символически демонстрировать, что наши отношения теперь нормальны во всех отношениях. В таком случае, нам следует найти формулу, чтобы сделать это возможным, но это не обязательно.

Председатель Мао: У нас установлены дипломатические отношения с Советским Союзом, а также с Индией, но они не очень-то хороши, даже не так хороши, как с вами, у нас с вами отношения лучше. Так что этот вопрос неважен, важен вопрос общего международного положения.

Секретарь Киссинджер: Я совершенно согласен с Председателем, так что мы должны понимать друг друга и, думаю, мы в основном друг друга понимаем.

Председатель Мао: Наш глава нашего Офиса по связям²³ говорил с вами о великих принципах и ссылался на противостояние Джорджа Вашингтона Британии.

Секретарь Киссинджер: Да, он произнёс передо мной замечательную речь неделю-другую назад. Я слышал это ранее от премьер-министра.

Председатель Мао: Такую риторику²⁴ можно сократить. А мы сейчас стоим перед противоречием. С одной стороны, мы поддерживали разные арабские страны против израильского сионизма. С другой, мы должны приветствовать, когда США ставят Советский Союз на место и не дают ему получить контроль над Средним Востоком. Наш посол Хуан Чэнь упомянул эту поддержку арабского мира, но он не понимал этого и важности сопротивления США Советскому Союзу.

Секретарь Киссинджер: Ну, я застал его врасплох, и он повторил официальную позицию ООН (смеётся). И я понимаю, что публично вы должны занимать определённые позиции, и это не противоречит нашей общей позиции. Реальность же такова, что мы подвинем дело на Среднем Востоке к урегулированию, но мы, кроме того, хотим показать, что это не делается под советским давлением.

Так что, когда бы Советы ни надавили на нас, мы должны оказать сопротивление, безотносительно существа спора. Затем, нанеся им поражение, мы можем двинуться даже в том же самом направлении. Мы не против чаяний арабов; мы против их достижения под советским давлением.

Председатель Мао: Именно.

Секретарь Киссинджер: Такова сейчас наша стратегия.

Председатель Мао: Поговорим об одном из ключевых вопросов: о проблеме Ирака, Багдада. Мы не знаем, можете ли вы сделать что-либо в этой области. У нас там не очень большие возможности.

Премьер-министр Чжоу: Это относительно трудно сделать. Можно поддерживать контакт с ними, но пока они сменят ориентацию, пройдёт время. Возможно, они сменят свою ориентацию, пострадав из-за неё. Они уже однажды пострадали, в связи с переворотом²⁵.

Секретарь Киссинджер: Вы можете делать хорошую работу в Иране, а Иран активен в Ираке. А мы поощряли шаха устанавливать с вами хорошие отношения. Наша стратегия в отношении Ирака в том, чтобы, в первую очередь попытаться выиграть у него Сирию, а затем сократить его влияние в шейхствах Персидского залива. А затем, когда он увидит, что ничего не может достичь с опорой на Советский Союз, мы двинемся ему навстречу. Но сначала они должны усвоить, что ничего не получат от своего нынешнего курса.

Председатель Мао: И у этой страны нет выхода к побережью Арабского залива, то есть Персидского залива. Недавно в эту часть света вошли ваши корабли. Я сказал, что это хорошо.

Секретарь Киссинджер: Они ещё там, и мы задержим их там ещё немного дольше.

Председатель Мао: Там один авианосец.

Секретарь Киссинджер: Авианосец и корабли сопровождения.

Председатель Мао: А Советский Союз часто проходит через японские проливы, например, через проливы Цуруми в восточных окрестностях островов Мидуэй.²⁶ Они входят и выходят из Японских островов. Кроме того, иногда они испытывают свои ракеты в Тихом океане.

Секретарь Киссинджер: Да.

Председатель Мао: По-моему, их цель — связать часть ваших сил в Тихом океане, чтобы вы не могли отрядить большое количество войск на Западе.

Секретарь Киссинджер: Во-первых, нас не беспокоят их ракетные испытания в Тихом океане, поскольку это делает крайне простым выяснение их характеристик. Что до флота, наши действия в Индийском океане и Арабском море затрудняло, что у нас не было базы в этой области. Сейчас же мы развили остров Диего-Гарсия в качестве базы, а также обсудили с Пакистаном возможность строительства порта. Кроме того, мы установили очень тесные отношения с иранским шахом. И я верю, что вы увидите, как мы будем больше дислоцироваться в Индийском океане.

Председатель Мао: Почему Иран предпочитает азиатскую систему коллективной безопасности Советского Союза?

Секретарь Киссинджер: Для начала, из знакомых мне в этом регионе лидеров тот, кто понимает советскую угрозу наилучшим образом, это шах Ирана. И он закупает сейчас у нас очень много военного оборудования, чтобы защититься от Советского Союза, а также быть способным защитить Пакистан. Так что, если бы мы сидели здесь, г‑н Председатель, он бы полностью согласился с вашим анализом положения. Но у него есть тактическая проблема, и он хотел говорить, что он за мир вообще. Я думаю, что он сделал ошибку, но он на самом деле не за азиатскую систему безопасности.

Премьер-министр Чжоу: Он прибывает в Китай в первом квартале следующего года. (Премьер-министр и министр иностранных дел обсуждают дату.) Визит откладывается, он не будет так скоро.

Секретарь Киссинджер: Он очень заинтересован в хороших отношениях с Китаем, и мы очень это ему рекомендовали. И он видит ваше и наше отношение к Пакистану и Афганистану.

Председатель Мао: Мне кажется, сравнительно слабым местом в современном международном положении ещё является Ирак.

Секретарь Киссинджер: Прямо сейчас Ирак самое трудное место в регионе.

Премьер-министр Чжоу: (Смеётся) Каддафи отправился в Ирак, чтобы что-нибудь там расшевелить.

Председатель Мао: Что там было сейчас?

Премьер-министр Чжоу: Он съездил и вернулся. Он отправился туда, чтобы убедить их не принимать перемирия.

Секретарь Киссинджер: Каддафи сейчас не самый стабильный ум среди глав государств.

Председатель Мао: Он — человек, которого я не понимаю. Есть ещё один, президент Южного Йемена.²⁷ Он прибыл ко мне, сказал, что хочет разорвать дипломатические отношения с Советским Союзом, и спросил моего мнения. Он меня не провёл, я посоветовал быть благоразумным. Сейчас они очень тесно связаны с Советским Союзом.

Секретарь Киссинджер: Очень тесно связаны с Советским Союзом и баламутят по всему Заливу.

Председатель Мао: У вас с ними есть дипломатические отношения?

Секретарь Киссинджер: У нас есть с ними технические дипломатические отношения, но нет полезного влияния. Но мы оказываем помощь Маскату, Оману и Северному Йемену для их сдерживания.

(Переводчик и премьер-министр объясняют Председателю местонахождение Маската и Омана.²⁸)

Председатель Мао: Поговорим о Японии. В этот раз вы собираетесь в Японию на несколько дней.

Секретарь Киссинджер: Председатель всегда выговаривает мне за Японию, я очень серьёзно принимаю это. Да, в этот раз пробуду там два с половиной дня, он совершенно прав. Очень важно, чтобы Япония не чувствовала себя изолированной и покинутой. И мы не должны давать им повода для маневрирования.

Председатель Мао: Чтобы не толкнуть их перейти на советскую сторону.

Секретарь Киссинджер: И не понуждать их к лишнему выбору — например, между нами.

Председатель Мао: Этого не будет.

Секретарь Киссинджер: Как и с нашей стороны (не переведено).

Председатель Мао: Их первый приоритет — хорошие отношения с Соединёнными Штатами. Мы только во вторую очередь.

Секретарь Киссинджер: У нас нет возражений против хороших отношений между Японией и Китаем. Мы хотим предотвратить чрезмерное их сближение с Советским Союзом.

Секретарь Киссинджер: Поэтому если они что-то делают в Советском Союзе, мы иногда присоединяемся к ним, чтобы они не оставались перед лицом Советского Союза одни.

Председатель Мао: Мы также поощряем их действовать совместно с Соединёнными Штатами, чтобы их не провели.

Премьер-министр Чжоу: Недавно Танака²⁹ с группой посетил Соединённые Штаты. Было ли это на западном побережье или на Гавайях?

Секретарь Киссинджер: Нет, он прибыл в Вашингтон перед тем, как они отправились в Советский Союз этим летом. Наши отношения сейчас лучше, чем когда я был здесь в последний раз. Они больше не столь нервные (смеётся).

Председатель Мао: Они вас побаиваются, вам надо сократить их страх. Советский Союз изо всех сил старается привлечь их на свою сторону, но Япония ему не доверяет.

Секретарь Киссинджер: Да, у них очень плохой исторический опыт, и это большая удача для всех нас. А русский темперамент не очень хорошо сочетается с японским.

Премьер-министр Чжоу: В ходе визита Танаки в Советский Союз русские действовали очень глупо.

Председатель Мао: У них не было никаких дискуссий первые два дня.

Премьер-министр Чжоу: Они читали им лекции.

Председатель Мао: Они только сделали предложения насчёт ресурсов Советского Союза.

Секретарь Киссинджер: Да, они делали такие предложения и нам. Складывается впечатление, что они пытаются подкупить нас. Но предложение таково, что мы должны вкладываться там десять лет и только после того, как всё будет построено, они начнут возмещать нам (смеётся). Мы ещё не согласились и нет перспектив раннего соглашения по какому-либо из их крупных проектов.

Председатель Мао: И это включает режим наибольшего благоприятствования. Теперь его положили на полку. Услышав эту новость, я подумал, что это хорошо. Я думаю, лучше всего положить его на полку на подольше.

Секретарь Киссинджер: Но мы бы хотели иметь режим наибольшего благоприятствования для Китая (смеётся).

Председатель Мао: Это не обязательно. Пока его не получает Советский Союз, этого достаточно (смеётся).

Секретарь Киссинджер: Перспективы этого закона не очень обещающие.

Председатель Мао и премьер-министр Чжоу: Это так?

Секретарь Киссинджер: Он не будет поднят вновь до февраля. Это в Палате представителей. А затем он должен быть снова поднят в Сенате. Но в общем, как мне кажется, в конце концов он пройдёт если не в следующем году, то ещё через год. Большая проблема, г‑н Председатель, не положение о режиме наибольшего благоприятствования, поскольку у Советского Союза нет для нас товаров. Препятствие для советской торговли составляем не мы, а низкое качество их продукции.

Председатель Мао: Но они могут поставлять необходимую вам энергию.

Секретарь Киссинджер: Это не вполне точно, г‑н Председатель. Если они и способны поставлять природный газ, как они заявили, и это ещё обсуждается, это составит процентов пять от наших нужд. Кроме того, это займёт десять лет, а в пределах этого срока мы разовьём внутренние альтернативы, включая американский природный газ. Это значительно сократит, а, вероятно, и упразднит необходимость импортировать природный газ в больших количествах.

Председатель Мао: Это было бы хорошо.

Секретарь Киссинджер: Проблема скорее в кредитах, чем в режиме наибольшего благоприятствования. А их мы контролируем очень жёстко. Мы не дали никаких кредитов.

Председатель Мао: Мне не хватает знаний, чтобы понять эту проблему, я её не понимаю. Вероятно, то, что Вы сказали, правильно. В настоящее время, Советскому Союзу, кажется, нужны кредиты в размере восьми миллиардов долларов.

Секретарь Киссинджер: Да, а мы дали им до нынешнего момента 330 миллионов. Они хотят восемь миллиардов долларов только на природный газ.

Председатель Мао: Ваш президент озвучил доктрину Никсона на Гуаме, полагаю, и мы видим, что вы постепенно осуществляете его политику тушения пламени войны в Юго-Восточной Азии. Таким образом Вы сможете достичь большей инициативы.

Секретарь Киссинджер: Это верно.

Председатель Мао: То, что вы выпустили, было новой Атлантической хартией³⁰.

(Обсуждение перевода этого слова и разницы между хартией (Charter) и конституцией (Constitution).)

Но это одно и то же.

Секретарь Киссинджер: Я думаю, мы реализуем базовую цель этого предложения в первой половине этого года. Большая часть хартии уже разработана в военной сфере; мы почти завершили проект, а также мы почти завершили его в политической сфере. Экономическая потребует больше работы.

Председатель Мао: В экономической области есть некоторые противоречия.

Секретарь Киссинджер: Да. Это правда, но они также должны быть преодолены, ввиду великой необходимости, и я думаю, мы можем их решить. Наша пресса всегда сосредотачивается на расхождениях. Те дипломаты, которые хотят выступать на публике, обычно наименее надёжны, и их сообщения всегда публикуются. Но в основном мы неплохо продвигаемся.

Председатель Мао: Вот поэтому я верю, что для Советского Союза будет весьма трудно захватить Европу и поставить её на свою сторону. У них есть такие амбиции, но это чрезвычайно трудно.

Секретарь Киссинджер: Я думаю, им очень трудно захватить в военном отношении, и, если они попытаются, им точно придётся сражаться с нами.

(Председатель Мао говорит с премьер-министром Чжоу.)

Наибольшая опасность, связанная с Советским Союзом, там, где они быстро передвигают наземные войска, как в Чехословакии, или наносят внезапные авиаудары в областях, где мы не ожидаем их активности.

Председатель Мао: Возьмите, к примеру, образ их действий в Чехословакии. Он совершенно непристоен. К примеру, они вели интриги против Чехословакии; они отправили гражданский самолёт с войсками на борту.³¹

Секретарь Киссинджер: Чтобы поставить под контроль Пражский аэропорт.

Председатель Мао: Потом они послали туда войска. Кто-то думал, что этот самолёт перевозил гражданских пассажиров, но там были военнослужащие. Таким образом они смогли взять под контроль Пражский аэропорт. Они послали войска и парализовали Чехословакию.

Секретарь Киссинджер: Это правда, точно так и было.

Председатель Мао: И поэтому я полагаю насчёт Советского Союза, что у него есть огромные амбиции, то есть он хочет взять в свои руки Европейский и Азиатский континенты³², Северную Африку и вообще всё, но у них будет проблема с воплощением этого желания.

Секретарь Киссинджер: Пока находящиеся под угрозой страны сохраняют единство.

(Председатель Мао поднимает чашку чая в знак тоста.)

Председатель Мао: Они воспользовались возможностями, когда вы обеими ногами увязли в трясине Юго-Восточной Азии. А в этом отношении ваш президент не может взять на себя всю вину, за это ответственна администрация Джонсона.³³

Секретарь Киссинджер: Где они извлекли выгоду из своей возможности?

Председатель Мао: Чтобы войти в Чехословакию.

Премьер-министр Чжоу: А также в Индии.³⁴

Председатель Мао: Но меня не так уж беспокоят эти мелочи. Так, у них есть так называемые пакты о ненападении с Египтом, Ираком и Индией, вроде Договора о дружбе с Индией. Я не верю, что это урегулирование. Поэтому мы не соглашаемся ни на какие договоры, когда они предлагают их нам.

Секретарь Киссинджер: Да, я это заметил.

Председатель Мао: А некоторые люди тут комментируют, что вы потеряли возможность принять меры, когда не сделали этого после изгнания Египтом советского персонала³⁵, что в то время вам следовало немного помочь Египту. Услышав это, я стал думать. Я подумал, что это из-за того, что в то время вы обеими ногами были в Юго-Восточной Азии и ещё не выбрались оттуда.

Секретарь Киссинджер: Вы совершенно правы, г‑н Председатель. Были две проблемы. У нас были выборы. А, во-вторых, мы ещё были во Вьетнаме, и мы не могли браться за обе сразу.

Председатель Мао: Это так. Теперь вы свободнее, чем прежде.

Секретарь Киссинджер: Намного.

Председатель Мао: А философ вашей родины³⁶, Гегель, сказал — не знаю, правильный ли это английский перевод — «свобода есть познание необходимости»³⁷.

Секретарь Киссинджер: Да.

Председатель Мао: Вы уделяете внимание одному из предметов гегелевской философии, а именно единству противоположностей?

Секретарь Киссинджер: Очень много. Гегель оказал большое влияние на моё философское мышление.

Председатель Мао: И Гегель и Фейербах, который пришёл немного позже, они оба великие мыслители. Марксизм отчасти происходит от них. Они были предшественниками Маркса. Если бы не Гегель и Фейербах, не было бы марксизма.

Секретарь Киссинджер: Да. Маркс перевернул тенденцию Гегеля, но он принял основы его теории.

Председатель Мао: Какой Вы доктор? Вы доктор философии?

Секретарь Киссинджер: Да (смеётся).³⁸

Председатель Мао: Ну, тогда не прочитаете ли Вы мне лекцию?

Секретарь Киссинджер: Думаю, Председатель разбирается в философии гораздо лучше меня, и основательно писал по этой теме. Я потрясал своих коллег, г‑н Председатель, используя сочинения из вашего собрания на своих курсах в 1960‑х в Гарварде.

Председатель Мао: Я сам собой не удовлетворён. Главное, что я не понимаю иностранных языков и поэтому неспособен читать книги немцев, англичан и американцев.

Секретарь Киссинджер: Я не могу читать по-немецки в оригинале; приходится переводить на английский, потому что в оригинале слишком сложно. Это совершенно верно. Некоторые места из Гегеля — и очень серьёзные — я лучше понимаю на английском, чем на немецком, хотя немецкий мой родной язык.

Премьер-министр Чжоу: Замысловатое строение немецкой грамматики иногда вводит в заблуждение, если не понимать её правильно. Поэтому нелегко понимать немецкий язык и особенно аргументацию в различных работах.

Председатель Мао: (Премьер-министру Чжоу) Вы как-то знаете немецкий?

Премьер-министр Чжоу: Я учил его в молодости, но теперь подзабыл.

Секретарь Киссинджер: Предложения в немецком языке длинные и для них важна грамматика. Поэтому проще понимать английский, чем немецкий. Одна из особенностей немецкого языка…

Премьер-министр Чжоу: Вчера некоторые из знающих немецкий шутили, что немецкие предложения так длинны, что занимают страницы, и нельзя понять предложение, пока не дойдёшь до последнего глагола, а он в самом конце.³⁹ Это, конечно, преувеличение, одно предложение не занимает несколько страниц.

Председатель Мао: Вы встречались с Го Можо, который знает немецкий? Сейчас мы обсуждаем Гегеля, и я представлю Вам некоторое мнение.

Секретарь Киссинджер: Я не знаю джентльмена, о котором упомянул Председатель.

Председатель Мао: Это один поклонник Кофуция, но сейчас он член нашего Центрального комитета.

Вернёмся к Гегелю. В истории философии Гегель весьма пренебрежительно упоминает Конфуция, больше уважения он выказывает к Лао-цзы, а больше всего — к философии индийского буддизма.⁴⁰

Секретарь Киссинджер: Я не совсем согласен с ним в этом последнем пункте. Это очень пассивная философия.

Председатель Мао: Я тоже считаю, что это был неправильный образ речи, и это не единственная истина Гегеля.

Секретарь Киссинджер: Между западной интеллигенцией и Индией есть некий сентиментальный роман, основанный на совершенно ошибочном прочтении индийской жизненной философии. Индийская философия никогда не подразумевала наличия практического применения.

Председатель Мао: Она просто пустословие.

Секретарь Киссинджер: Для Ганди ненасилие не было философским принципом, он считал британцев слишком моралистичными и сентиментальными, чтобы использовать против них насилие. Они не сентиментальны. Для Ганди это было революционной тактикой, не этическим принципом.

Председатель Мао: И он сам прял шерсть и пил козье молоко.

Секретарь Киссинджер: Но в сущности это было тактической схемой для него.

Председатель Мао: А под влиянием учения Ганди индийский народ впал в ненасилие.

Секретарь Киссинджер: Отчасти, но, если учесть также характер и многообразие английского народа, это был только способ борьбы против британцев. Так что, я думаю, Ганди заслуживает уважения за завоевание независимости от британцев.

Председатель Мао: Индия не завоевала независимости. Если она не привязана к Британии, то привязана к Советскому Союзу. А больше половины её экономики зависит от вас. Вы не упоминали на своих брифингах, что Индия задолжала США десять миллиардов долларов? Или это все долги?

Секретарь Киссинджер: Это были все долги вместе. Этот долг не десять миллиардов, а ближе к шести. Я проверю, но, кажется, это все долги составляли десять миллиардов, а из них на Индию приходилось 60 процентов. Но, может быть, Вы правы. Я должен проверить. (Лорду) Можете проверить, Уин?

Премьер-министр Чжоу: Это включает долг в рупиях.

Секретарь Киссинджер: Включая долг в рупиях, верно. Да. И можно упомянуть долларовый долг также.

Председатель Мао: Я помню, ваш президент говорил нам, что различные долги в Мировом банке были десять миллиардов долларов.

Секретарь Киссинджер: Да; если включить односторонние долги, долги в рупиях и двусторонние долги, то это десять миллиардов или, возможно, даже чуть больше.

Председатель Мао: Этим вы также поделились со мной. В прошлом я не знал этого. И если вы снова будете в Китае, помимо обсуждения политики, расскажите мне немного о философии.

Секретарь Киссинджер: Я бы очень этого хотел, г‑н Председатель. Изучение философии — это была моя первая любовь.

Председатель Мао: Наверное, этим труднее заниматься теперь, будучи Госсекретарём.

Секретарь Киссинджер: Да.

Председатель Мао: Вас называют скаковой лошадью, не знающей устали (смеётся).

Секретарь Киссинджер: Он (премьер-министр Чжоу) назвал меня «циклоном» (смеётся).

Председатель Мао: Циклон по всему миру.

Секретарь Киссинджер: Во время беседы в октябре ваш заместитель министра иностранных дел изложил мне Ваши взгляды, г‑н Председатель, на арабский мир, и я уделил им огромное внимание.

Председатель Мао: Это предмет моих бесед с вице-президентом Египта, которого как-то зацапал Лорд Цяо ⁴¹ (смеётся).

Секретарь Киссинджер: Он не говорил мне, с кем разговаривал.

Председатель Мао: Это был аль-Шафеи. Вы с ним встречались?

Секретарь Киссинджер: Я встречался с Садатом и ещё двумя-тремя деятелями.

Председатель Мао: В то время я пытался убедить его сблизиться с Вами, заметив, что после того, как Вы объявили о своём назначении на пост Госсекретаря и пробыли в должности несколько дней, Вы встретились с арабскими министрами иностранных дел, а потом пригласили их на обед. Отказались только министры Ирака-Сирии, Ливии и Южного Йемена. Думаю, даже Египет принял приглашение.

Секретарь Киссинджер: Это верно.

Председатель Мао: А Ваш предшественник, предыдущий Секретарь⁴², я думаю, он так не делал.

Секретарь Киссинджер: Он был заинтересован в этом, но я не думаю, что они когда-либо бывали у него как группа.

Председатель Мао: И эти арабские страны, раскинувшиеся от Атлантики до Персидского залива, насчитывают более ста миллионов лет.

Премьер-министр Чжоу: Их население сейчас сто пятьдесят миллионов.

Председатель Мао: А всего этих стран девятнадцать.

Секретарь Киссинджер: Мы прилагаем большие усилия, чтобы улучшить наши отношения с ними, и принимаем это очень серьёзно.

Председатель Мао: А трудности также велики, так как эти страны и объединены и вовлечены по внутреннюю борьбу. С этим не так просто иметь дело.

Секретарь Киссинджер: Ливия ругается со всеми своими соседями. (Премьер-министр Чжоу выходит из комнаты.)

Председатель Мао: Может быть, это такой драчливый петушок. Нас так обругал Хрущёв, сравнил нас с драчливым петушком.

Секретарь Киссинджер: У него был не очень успешный визит сюда в 1959‑м.

Председатель Мао: Мы поссорились в 1959‑м. Это началось в 1958‑м, когда они захотели контролировать побережье и морские порты Китая. Во время дискуссий с ними, с их послом, я едва ли не стучал по столу и устроил ему ад (смеётся). А он сообщил об этом в Москву и прибыл Хрущёв. В то время он выдвинул предложение совместного флота, то есть чтобы Советский Союз и Китай сформировали совместный морской флот. Такое у него было предложение. И в то время он был совсем заносчив, потому что встретился с генералом Эйзенхауэром, который затем стал президентом, и добился так называемого «духа Кэмп-Дэвида». И он хвастал мне в Пекине, что знаком с президентом, и два английских слова о президенте Эйзенхауэре были, что он «май френд»⁴³. (Послу Брюсу) Вы знали об этом?

Посол Брюс: Нет, никогда об этом не слышал.

Председатель Мао: И это тоже новость. После этого он больше никогда тут не бывал. Но он был во Владивостоке по пути из Китая.

Премьер-министр Чжоу: Там он выступил с антикитайской речью.

Председатель Мао: Никто из нынешних лидеров Советского Союза не бывал так далеко на востоке, как Владивосток. Сам Косыгин сказал, что ему неясны вопросы Сибири.

(Китайская сторона проверяет время.)

Премьер-министр Чжоу: Прошло два с половиной часа.

Председатель Мао: Есть ещё вопрос, который я хотел бы обсудить с вами. Кажется, сегодня мы говорили слишком долго, более двух с половиной часов! Мы потратили время, изначально запланированное для другого. (Имеется в виду приём посла Брюса.) Вопрос, который я хотел бы обсудить с вами, состоит в том, что я сильно подозреваю, что, если к власти придёт Демократическая партия, она примет политику изоляционизма.

Секретарь Киссинджер: Это очень серьёзный вопрос, г‑н Председатель. Я думаю, среди интеллигенции и некоторых демократов сейчас может быть тенденция к изоляционизму. С другой стороны, объективная действительность заставит их понять, что нашей нынешней политике нет альтернативы. Сейчас я не знаю, какой ущерб был бы нанесён, пока они поймут это, и продолжат ли они тот же тактический комплекс. Но я думаю, они последуют нынешнему курсу. (Последняя фраза осталась не переведена.)

Председатель Мао: Тогда вы, кажется, в той же категории, что и я. Мы оба, кажется, более или менее подозрительны.

Секретарь Киссинджер: Я подозрителен, и у меня есть некоторые вопросы насчёт некоторых лидеров. Но я верю, что непреодолимая необходимость положения вынудит их вернуться к той политике, которую мы сейчас проводим.

Но именно поэтому, г‑н Председатель, я верю, что мы должны использовать этот период, пока все мы ещё у власти и понимаем положение, чтобы укрепить её, не оставив возможности ни для какой альтернативы.

Председатель Мао: И это главным образом проявляется в одном этом пункте, то есть в защите вывода войск из Европы.

Секретарь Киссинджер: Да.

Председатель Мао: Это будет большой помощью Советскому Союзу.

Секретарь Киссинджер: Мы не будем проводить этого при нашей администрации. Это имеет два аспекта: вывод войск из Европы и уменьшение желания сразу проявлять большую жестокость в случае проблем.

Председатель Мао: То, что вы называете «жёсткостью», вероятно, ведёт к войне.

Секретарь Киссинджер: При необходимости, но…

Председатель Мао: Меня не радует, что вы открыли мне дипломатический фронт.

Секретарь Киссинджер: При необходимости, но наш опыт говорит, что если они узнают, что мы готовимся к войне, они отступят. Доныне они всегда страшились нас.

Председатель Мао: Поскольку я также думаю, что было бы лучше не воевать. Я тоже против, хотя и известный поджигатель войны (смеётся). Если вы с Советским Союзом будете воевать, я бы также думал, что это не очень хорошо. Если вы собираетесь воевать, лучше применять обычные вооружения, а ядерное оружие оставить в резерве и не трогать его.

Секретарь Киссинджер: Мы ни в каком случае не начнём войну.

Председатель Мао: Это хорошо. Я слышал, ранее вы говорили, что хотите выиграть время.

Секретарь Киссинджер: Мы хотим выиграть время, но мы также хотим занять такую позицию, чтобы, если Советский Союз нападёт на любую из обсуждаемых нами крупных областей, мы могли lдать отпор. И именно к таким обстоятельствам мы должны быть подготовлены.

Председатель Мао: Это совершенно правильно. Что касается Советского Союза, он задирает слабых и боится крепких. (Смеётся, указывая на г‑жу Ван и г‑жу Дан.⁴⁴) А не следует пытаться задирать г‑жу Ван или г‑жу Тан потому что они сравнительно робкие.

Секретарь Киссинджер: Г‑н Председатель, по моему опыту, они не такие уж робкие, а кроме того, они не выполняют совет Председателя (смеётся).

Председатель Мао: Она (г‑жа Дан) американская, а она (г‑жа Ван) — советская шпионка (смеётся).

(Затем Председатель без посторонней помощи поднялся и сопроводил американцев к выходу. Он попрощался с Секретарём, послом Брюсом и г‑ном Лордом, и попросил фотографов сделать снимки. Пожав руку Секретарю, он сказал: «Передайте, пожалуйста, мой личный привет президенту Ричарду Никсону». Секретарь пообещал это сделать. Посол Брюс и г‑н Лорд отметили, что встретиться с Председателем Мао было великой честью. Председатель сказал г‑ну Лорду, что он встречался с ним прежде, и г‑н Лорд признал это.)

Примечания

1. Судя по контексту — ошибка в английском переводе.— здесь и далее прим. переводчика.↩
2. Очевидно, имеется в виду принятие 23 октября (т. е. фактически почти три недели назад) Советом Безопасности ООН резолюции № 338 о прекращении огня в Войне Судного дня. Резолюция была принята всеми голосами за (включая и США, и СССР) при не голосовавшем Китае.↩
3. Хусейн аль-Шафеи (1918—2005) — вице-президент Египта с 1962 г. В 1975 г. был снят за жёстко антиизраильскую линию.↩
4. Очевидно, ошибка перевода; по контексту речь должна идти о Марксе.↩
5. Имеется в виду Карибский кризис 1962 г.↩
6. Карлос Рафаэль Родригес (1913—1997).↩
7. По некоторым не очень надёжным источникам, этот визит был в 1965 г.↩
8. Значит, это не могло быть позже 1964 г.↩
9. Вероятнее, речь идёт о встрече 11 февраля 1965 г.↩
10. Вероятно, ошибка в записи. Фамилия Бордеолоски (Bordeoloski) известна исключительно из данного текста, кроме того буква k в румынском встречается только в заимствованиях. Возможно, имеется в виду Эмил Боднэраш или Максим Бергьяну. Посреднический визит румын в Китай был 3—10 марта 1964 г. (см. Transcript of Conversations between Delegations of the Central Committee of the Romanian Workers’ Party and the Central Committee of the Chinese Communist Party. Beijing, 3-10 March 1964 (Excerpts)), однако в нём, насколько известно, участвовал сам Чаушеску, а также Ион Маурер, и Мао лично с ними не беседовал. Маурер посещал Китай также в 1966, 1967 и 1969 гг.↩
11. См. беседу Мао с Чаушеску 3 июня 1971 г..↩
12. Речь о встрече Косыгина с Чжоу Эньлаем 11 сентября 1969 г..↩
13. Неизвестно, к чему тут это замечание. Вероятно, в последней фразе Мао ввернул одно-два английских слова.↩
14. Вероятно, 屁 — кишечные газы, в переносном смысле — брехня.↩
15. Уинстон Лорд был женат на китаянке, Бетт Бао Лорд.↩
16. Известные журналисты того времени.↩
17. Даже сейчас, почти пятьдесят лет спустя, ядерный арсенал КНР остаётся сравнительно небольшим, во много раз меньше, чем у США или России.↩
18. В английском оригинале сказано Middle East (в определении Госдепартамента США 1957 года, это Египет, Сирия, Израиль, Ливан, Иордания, Ирак, Саудовская Аравия, Кувейт, Бахрейн и Катар), то есть Средний Восток, но по контексту очевидно, что имелась в виду Средняя Азия, то есть пять тогдашних советских республик.↩
19. В английском оригинале — Urquiz, но такой страны или народа нет, это испанское имя (баскского происхождения) Уркис. Киргизы по английски — Kyrgyz. Возможно, хотя и вряд ли, речь шла об уйгурах (англ. Uyghurs).↩
20. Население Тайваня в 1970 г. составляло 14,770 млн, а в 1975 г. составит 16,279 млн.↩
21. США установят дипломатические отношения с КНР только в 1979 году, уже после смерти Мао.↩
22. Гонконг вернётся к КНР только в 1997 г., через двадцать лет после смерти Мао. Макао — ещё двумя годами позднее.↩
23. Мао странно выражается. Возможно, опять напутали переводчики. Потому что скорее всего тут имеется в виду Дейвид Брюс.↩
24. Вероятно, переводчики что-то напутали, тут написано: set of language.↩
25. Возможно, речь о правом перевороте 8 февраля 1963 года в Ираке.↩
26. Тут или Мао заговаривается или переводчики что-то сильно напутали. Проливы Цуруми (Tsrumi) найти не удалось, но Мидуэй в любом случае находится посреди Тихого океана в трёх с половиной тысячах километров от Японии.↩
27. Президентом Народной Демократической Республики Йемен был Ка́хтан Муха́ммед аш-Шаа́би. Но в 1969 году он был смещён и страну возглавил председатель Президентского совета НДРЙ Салем Рубайя Али. Он посетил Китай и встретился с Мао в августе 1970 г.↩
28. Маскат — это столица Омана. Йемен занимает юго-западный угол Аравийского полуострова, а Оман — юго-восточный.↩
29. Танака Какуэй — премьер-министр Японии в 1972—1974 гг. Сохраняя приоритет отношений с США приложил много усилий к расширению японской дипломатии, в частности — развитию отношений с СССР и КНР.↩
30. Атлантическая хартия — один из основных программных документов антигитлеровской коалиции, принятая сначала Британией и США 14 августа 1941 г.; СССР присоединился чуть позже.↩
31. Речь о захвате в ночь на 21 августа 1968 г. аэродрома «Рузине» в Праге, начавшегося с того, что подлетающий к аэродрому советский пассажирский самолёт Ан‑24 запросил вынужденную посадку под ложным предлогом повреждения на борту.↩
32. У нас Евразия считается одним континентом, но в Китае принято представление о двух континентах, Европе и Азии.↩
33. Интервенцию США во Вьетнаме (1965—1973) организовала не республиканская администрация Никсона (1969—1974), а предшествовавшая ей демократическая администрация Джонсона (1963—1969).↩
34. Намёк, вероятно, не на китайско-индийскую войну 1962 г., а на пограничный конфликт 1967 г.↩
35. В 1972 г. Анвар Садат, хотя и не прервал военно-техническое сотрудничество с СССР, принял решение об «окончании миссии советских специалистов и экспертов, помещении всех военных баз в Египте под египетский контроль» и потребовал вывода 15 тыс. советских специалистов.↩
36. Генри Киссинджер (Хайнц Киссингер) по происхождению — немецкий еврей, родившийся в Баварии.↩
37. Это энгельсковская перефразировка в «Анти-Дюринге». Сам Гегель писал немного иначе.↩
38. Генри Киссинджер получил степень доктора философии в Гарвардском университете в 1954 г. Смеётся он, вероятно, потому, что, несмотря на название, эта степень в США не имеет отношения к философии. Фактически его диссертация («Восстановленный мир: Меттерних, Каслри и проблемы мирного периода 1812—1822 годов») была посвящена истории.↩
39. Английский и китайский (как, кстати, и русский) относятся к языкам SVO-строя. В немецком положение сложнее: причастие смыслового глагола располагается после объекта, что одинаково странно для носителей этих языков.↩
40. В этой связи, хотя махаяна это отнюдь не индийский буддизм, интерес может представлять наша подборка «Далай-лама ⅩⅣ и другие деятели махаяны о Мао Цзэдуне».↩
41. Т. е. министр иностранных дел Цяо Гуаньхуа.↩
42. Уильям Роджерс.↩
43. Англ. my friend — мой друг.↩
44. Замминистра иностранных дел Ван Хайжун и переводчица Дан Вэншэнь.↩