Маркс как-то написал:

«Традиции всех мёртвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых. И как раз тогда, когда люди как будто только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее и создают нечто ещё небывалое, как раз в такие эпохи революционных кризисов они боязливо прибегают к заклинаниям, вызывая себе на помощь духов прошлого¹, заимствуют у них имена, боевые лозунги, костюмы, чтобы в этом освящённом древностью наряде, на этом заимствованном языке разыгрывать новую сцену всемирной истории»².

И это верно даже в отношении великих революций. Английская революция ⅩⅦ века рядилась в костюм раннего христианства и говорила языком Ветхого завета, Великая Французская революция воскрешала римские древности, революции ⅩⅨ века, включая Парижскую Коммуну, старались скопировать опыт 1789—1795 годов³. Октябрьская революция видела в себе повторение Парижской Коммуны и, отчасти, российского 1905 года, а все позднейшие социалистические революции калькировали российский Октябрь.

Но французы, оперируя римскими фразами и именами, решали задачи своего времени. В одеждах призраков ходили живые люди, творившие собственную историю. Сегодня же по бескрайним просторам бывшего СССР разгуливают лишь одежды призраков. Пустые формы прошлых лет. Куча сталинистских, троцкистских и т. д. групп ведёт дискуссию по «важнейшим» и «актуальнейшим» вопросам: были ли социализм в СССР или нет, была ли в тот или иной момент правильной политика Коминтерна или нет, предал ли Сталин Испанскую революцию, был ли пакт Молотова — Риббентропа необходимостью или беспринципностью и т. д. и т. п.

Сектантское мышление вертится в порочном круге штампов прошлой эпохи. Когда читаешь творения таких сектантов, создаётся впечатление, что свои штампы они просто «забили» в hot-keys клавиатуры — нажимаешь Control + «I» и появляется: «предательство Испанской революции», нажимаешь Control + «B» и появляется: «привилегии бюрократии», нажимаешь Control + «G» появляется «пакт с Гитлером», а Control + «K»: «роспуск Коминтерна». Можно, наверное, вообще автоматизировать процесс написания сектантских статей, но это уже дело программистов, а не теоретиков (троцкистские штампы взяты здесь для примера, существуют не менее смешные «сталинистские» штампы).

За каждым из сектантских направлений стоит целый иконостас пророков и святых, требующих жертвоприношений, целый ряд догматов, охраняемых с не меньшей ревностью, нежели догматы Святой Церкви и столь же жизненных, как последние. Всё ещё гремят споры 60‑летней давности⁴, звучат взаимные обвинения, достойные А. Я. Вышинского.

Вопросы истории, конечно, важны и их стоит изучать, нужны и дискуссии. Но огромным тормозом на пути формирования современной левой идеологии и левого движения становится то, что именно по вопросам прошлого, а не настоящего идёт самоопределение и организационное размежевание левых.

Деление на сталинистов, троцкистов, маоистов и ряд других более мелких течений, которое сложилось в ⅩⅩ веке, вовсе не было сектантской прихотью. В мире, где рядом с капиталистической системой возникла на основе революционного разрыва с капитализмом альтернативная общественная система, которая стала фактором борьбы в том числе и в капиталистических странах, левые не могли не определять своего отношения к ней. И во многом в зависимости от этого самоопределения складывались их взгляды на другие вопросы. Общество было расколото глобальной классовой борьбой, которая была и борьбой государств капиталистического и социалистического лагеря друг против друга. В этой борьбе нужно было занимать ту или иную сторону. «Коммунист определяется отношением к СССР» — говорил Георгий Димитров.⁵ И это было верно, потому что одно отношение к СССР относило коммунистов в категорию «сталинистов», другое — троцкистов и т. д.

Каждое из течений выросло из реальных противоречий реальной революции, даже целой волны социалистических революций ⅩⅩ века. Революционное движение, выросшее из российского Октября, оказавшись изолированным в рамках одной страны, разделилось на две тенденции — одна (сталинисты) готова была пожертвовать частью принципов ради сохранения завоеваний революции, другая (троцкисты) — осталась верной всем заветам классиков и методично фиксировала каждое отступление от программы ленинского «Государства и революции» в практике советского социализма.

Затем, когда после Второй мировой войны ситуация изменилась, часть «сталинистов» стала маоистами, а часть хрущёвцами-брежневцами. И первые стали колоть вторым глаза азбучными истинами марксизма-ленинизма, которые отчасти исходя из условий, существовавших ранее, частью из-за нового оппортунизма были забыты лидерами КПСС. Вопрос о том, все ли уступки и компромиссы, сделанные Сталиным, были необходимыми, насколько правильно Троцкий трактовал ленинизм и во всех ли вопросах были правы маоисты в ходе своей полемики с КПСС в 60‑е следует оставить историкам революционного движения, потому что для сегодняшнего дня они имеют значение только как некоторые иллюстрации борьбы революционного марксизма и реформизма. Не более.

Причём такая борьба — между реформистами и революционерами — проходит сегодня в каждом из названных течений. Есть революционные «сталинистские» партии, а есть скатившиеся в реформизм. Реформистским стало большинство массовых коммунистических партий, особенно европейских. Французская КП — здесь самый яркий пример. С другой стороны, есть левевшая на протяжении всех 90‑х и 2000‑х годов КП Греции, есть радикальная «сталинистская» Партии труда Бельгии⁶, партизанят в Латиноамериканских лесах «сталинисты» из Революционных вооружённых сил Колумбии.

Троцкисты, хоть и существуют в большинстве случаев как мелкие революционные секты, но тоже имеют своих реформистов. Например, гордость троцкизма — одна из немногих массовых троцкистских партий — шри-ланкийская – скатилась в реформизм и успела даже посидеть в буржуазном правительстве. Маоисты также бывают реформистами и революционерами. Даже в рамках небольшой страны — Непала – есть две маоистские партии⁷: КПН (маоистская), которая ведёт вооружённую борьбу с буржуазно-феодальным государством, и КПН (объединённая марксистско-ленинская), которая признаёт монархию, входила в правительство и действует по реформистских схемам. В Индии, где маоизм господствует в комдвижении, также есть маоисты-реформисты и маоисты, ведущие вооружённую борьбу или готовящиеся к ней.⁸

Изжитость старых противоречий постепенно констатируется и самими левыми, но к этому вопросу нет сознательного подхода. Тяжело расставаться со старыми костюмами, отказываться от привычных схем. Тем не менее, положительный опыт уже есть — в Дании и Норвегии маоисты, сталинисты и троцкисты сформировали единый избирательный список, а затем и единое движение, почти партию.⁹ Не будем сейчас оценивать: реформистскими или революционными получились эти объединения, время покажет, важно другое: налицо констатация факта, что разделение левых сегодня проходит по другим линиям, а не по отношению к сталинскому СССР, маоистскому Китаю, личностям Сталина, Мао и Троцкого.

Старые противоречия стоит отбросить вовсе не потому, что они «устарели». Не устарело куда более старое деление на реформистов и революционеров, в российской традиции — большевиков и меньшевиков. Просто условия в которых существует левое движение на рубеже 1980—1990‑х годов радикально изменились. С крушением социалистического лагеря, реставрацией капитализма в СССР, Восточной Европе и в несколько иной форме в Китае завершилась целая эпоха развития и капитализма и мировой революции, начавшаяся победой социализма в России и поражением в Германии. Наступил Ground Zero¹⁰ революционной истории, частично вернулся даже «старый» империализм. Поляризация бедности и богатства, сглаживавшаяся в ⅩⅩ веке в ведущих капиталистических странах из-за опасности «повторения СССР», снова достигла уровня 1914 года.

История сделала круг и вышла на ту же точку, но на новом уровне развития. Национальные монополии уступили место транснациональным, либерализм неолиберализму, колониализм — неоколониализму, передовые производительные силы — это уже не двигатель внутреннего сгорания и электрогенератор, а телекоммуникации и генная инженерия и т. д. Соответственно, и революционная теория должна описать своеобразный круг по спирали собственного развития и отбросив противоречия другой фазы витка выйти к развилке необольшевизма и неоменьшевизма.

Массы понимают это лучше революционеров, их мало интересует, кто был прав — Сталин, Троцкий или Мао. Их интересуют технологии сопротивления корпорациям, защиты трудовых и социальных прав, их можно заинтересовать идеей коренной ломки общественных отношений, отношений собственности и власти, идеей революции.

Основные составляющие новой левой идеологии и практики также формируются в рамках разных марксистских течений параллельно, поэтому объединение на новых основаниях назрело.

При формировании интегральной марксистской идеологии придётся побороть не просто слова: «сталинизм», «троцкизм» и т. д., но и соответствующий стиль мышления. Сектанты скажут: О’кей, нет больше условий для деления на сталинистов, троцкистов, есть только революционный и реформистский марксизм. Но они согласятся признать революционным лишь направление, которое согласится признать все догматы данной секты. Для секты вообще важно не то, что объединяет её с массовым движением, а то что отличает, делает уникальной. Здесь важны мельчайшие оттенки смысла в толкованиях того или иного «священного» текста, а не реальные проблемы, стоящие перед реальным движением.

Собственно, придётся побороть сам сектантский подход. Здесь можно также найти массу примеров из истории революционного движения. Например, даже глубокие разногласия и взаимная неприязнь не помешали Ленину и Троцкому работать в рамках одной партии в 1917 году, если их политическая линия на тот момент совпадала.

1. Всё заметили изящное закольцовывание темы в первом же абзаце? Наверняка автор это нарочно.— Маоизм.ру.↩
2. К. Маркс. Восемнадцатое брюмера Луи-Бонапарта // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 8, стр. 119.↩
3. И тоже воскрешала римские древности, что недвусмысленно видно по архитектуре.— Маоизм.ру.↩
4. Т. е. примерно 1940‑х.— Маоизм.ру.↩
5. Такую цитату найти не удалось. Возможно, это пересказ следующей фразы из политического отчёта ЦК БРП(к) Ⅴ съезду партии 19 декабря 1948 г.: «…Отношение к Советскому Союзу приобретает в настоящее время решающее значение, как водораздел между лагерем демократии и лагерем реакции на международной арене, между поджигателями войны и сторонниками прочного демократического мира» (Георгий Димитров. Избранные статьи и речи.— М., Политиздат, 1972.— с. 370).— Маоизм.ру.↩
6. Уже выродилась. А ведь маоисты предупреждали.— Маоизм.ру.↩
7. На самом деле, больше. На момент написания статьи были ещё КПН(млмц), «Масаль» и КПН(мл), не считая мелких групп.— Маоизм.ру.↩
8. В Индии, в отличие от Непала, несмотря на упадок старых партий даже номинальный маоизм отнюдь не «господствует в комдвижении». Но действительно сильно политически диверсифицирован — от ведущей народную войну КПИ (маоистской) до довольно успешной парламентской «Либерейшен».— Маоизм.ру.↩
9. Неизвестно, о чём идёт речь в случае Дании, а в случае Норвегии — речь могла бы идти о партии «Красные», но она учреждена годом позже.— Маоизм.ру.↩
10. «Нулевая отметка», выражение, принятое с 1946 года для описания разрушений в эпицентре ядерного взрыва. Так сказать, «выжженная земля».— Маоизм.ру.↩