Позволим себе провести историческую аналогию. Как мне кажется, она куда более уместна, чем аналогия с ситуацией Первой мировой.

1936 год. Идёт гражданская война в Испании. Представим себе, что Советский Союз по тем или иным причинам отказался или не смог оказать помощь Испанской Республике, а буржуазные Британия и Франция, напротив — оказали поддержку, отправили военные материалы и гуманитарную помощь, дали кредиты и даже отправили военных специалистов для помощи республиканской армии и милиции. Естественно, капиталистические элиты Британии и Франции преследовали бы при этом собственные цели — втягивание Испании в собственную систему инвестиций и торговли в условиях намечающегося противостояния с германским блоком.

Отказались бы левые на этом основании от поддержки антифашистской борьбы испанских республиканцев? Конечно, нет.

Другой пример. Пасхальное восстание ирландских республиканцев против Британской Империи в 1916 году. Этот героический эпизод антиимпериалистической борьбы ирландского народа помнят и чтят, наверное, все, кто называет себя левым.

А между тем одна из важнейших фракций восстания — Ирландское Республиканское Братство — ещё в 1914 году, с началом войны, приняла решение поднять восстание и принять любую немецкую помощь какая будет предложена. Представитель Братства ездил в Германию и получил согласие на такую помощь. Она не была оказана только потому, что немецкий корабль с оружием и подводная лодка были перехвачены англичанами в море.

Ленин безоговорочно поддержал ирландское восстание, несмотря на то, что оно было в гораздо меньшей степени «пролетарским», чем восстание на Донбассе. И в те времена находились левые, которые называли Ирландское восстание «путчем», «чисто городским, мелкобуржуазным движением, за которым, несмотря на большой шум, который оно производило, социально стояло не многое». Ленин отвечал им: «Кто называет такое восстание путчем, тот либо злейший реакционер, либо доктринёр, безнадёжно неспособный представить себе социальную революцию как живое явление»⁴.

Несмотря на очевидную поддержку немцев, не говоря уже о том, что восстание в тылу Британской Империи «играет на руку» германскому империализму, настоящие левые поддержали ирландских республиканцев. Поддержали, несмотря на то, что рука об руку с социалистом Джеймсом Коннолли и его сторонниками сражались буржуазные и мелкобуржуазные ирландские националисты. Конечно, Коннолли говорил, что объявление независимости без образования социалистической республики будет напрасным. Но ведь то же говорят левые Донбасса.

Почему по отношению к Донбассу не применить этот ирландский пример, пример как раз из эпохи Первой мировой, которую так любят самозваные «циммервальдисты»?

Или современный пример. Ни для кого не секрет, что курдское ополчение в Сирии, воюющее против исламских фашистов из ИГ, поддерживается США. Будет ли на основании этого кто-то из левых отказывать в поддержке курдам Рожавы? Конечно, нет.

Палестинское сопротивление израильской оккупации также в разные годы опиралось на поддержку подчас не левых и не демократических режимов Ближнего Востока, а соотношение прогрессивных и передовых элементов в палестинском руководстве обычно было куда менее выгодным для сил прогресса, чем на Донбассе. Однако левые всегда поддерживали палестинское освободительное движение.

Но по Донбассу у некоторых левых почему-то действуют двойные стандарты, они старательно ищут «соломинку в глазу» у ДНР и ЛНР, которая позволит им занять позицию отстранённого пацифизма. Подлинные левые никогда не занимали такой позиции. «Равнодушие к борьбе отнюдь не является, поэтому, на деле отстранением от борьбы, воздержанием от неё или нейтралитетом. Равнодушие есть молчаливая поддержка того, кто силён, того, кто господствует»⁵,— писал Ленин. Вставая в отстранённую позу, самозваные «циммервальдисты» на деле встают на сторону киевской власти, ведущей карательную операцию против восставших.

Политика Киева в гражданской войне является логическим продолжением политики Майдана. У этой политики есть несколько составляющих:

1. «Евроинтеграция» и подчинение империализму. Первым лозунгом Майдана была так называемая «евроинтеграция», которая в экономическом плане означает сдачу украинских рынков европейским корпорациям, превращение Украины в сырьевую колонию Евросоюза и источник бесправных рабов-гастарбайтеров. Сегодня, спустя более года после победы Майдана, эти экономические результаты уже дают о себе знать настолько, что не замечать их не может даже самый упёртый «еврооптимист»⁷.

   Новый киевский режим также окончательно потерял суверенитет и превратился в марионеточное государство. Решение внутреннего конфликта киевского режима между президентом-олигархом Петром Порошенко и губернатором-олигархом Игорем Коломойским через обращение в посольство США, а также сдача стратегического в логистическом и военном отношении Одесского региона в управление прямому ставленнику США, бывшему президенту Грузии Михаилу Саакашвили ярко свидетельствует об этом.

2. Ультралиберализм. Постмайданная власть последовательно проводит в жизнь политику, диктуемую МВФ. И это не «обман» ожиданий Майдана. Всё это открыто декларировалось с трибуны Майдана, а политические силы, которые осуществляли политическое руководство движением, давно и последовательно выступают за неолиберализм в экономике. Движение к тотальной приватизации и планомерное уничтожение остатков социального государства — вот квинтэссенция экономической политики режима Порошенко — Яценюка. Наверное, для читателей левых взглядов не нужно объяснять пагубности такой политики для рабочего класса и других народных слоёв.

3. Национализм и фашизм. Националистам и откровенным фашистам удалось навязать Майдану свою повестку дня. Наша организация писала зимой 2014 года:

   «Несомненным успехом националистов стало то, что им, благодаря высокой активности, удалось навязать Евромайдану своё идейное лидерство. Об этом свидетельствуют лозунги, ставшие своеобразным „паролем“ для собирающихся на Майдане масс и активистов. Это и „Слава Украине — героям слава!“, которое вместе с поднятием правой руки с распрямлённой ладонью стало партийным приветствием Организации Украинских Националистов в апреле 1941 года. Это и „Слава нации — смерть врагам!“, и „Украина превыше всего“ (калька с печально известного немецкого Deutchland uber alles), и „Кто не скачет — тот москаль“. У остальных оппозиционных партий просто не оказалось внятной идеологической линии и набора лозунгов, в результате чего либеральная часть оппозиции приняла националистические лозунги и националистическую повестку»⁸.

   Таким образом, союз неолибералов и нацистов состоялся. При этом неолибералы приняли политическую программу украинских фашистов, а фашисты согласились с проведением неолиберальной линии в экономике. Сам такой союз был «освящён» представителями империализма, такими как Кэтрин Эштон, Виктория Нуланд, Джон Маккейн.

   Также важным моментом фашизации общества после Майдана стала легализация парамилитарных нацистских групп и интеграция нацистов в силовые органы государства.

4. Силовое подавление политических оппонентов, репрессии, цензура в СМИ, запрет коммунистической идеологии. Тут можно и не приводить примеры за общеизвестностью.

5. Презрение к рабочему классу, «классовый расизм». Сложившийся на Майдане под руководством олигархии социальный блок националистической интеллигенции, «среднего класса» и заражённого мелкособственнической идеологией западноукраинского обывателя чётко определяет своего классового врага: это «донецкое быдло». Этот «классовый расизм» в отношении трудового большинства юго-востока страны, сплачивает вокруг олигархии довольно широкие социальные слои симпатизантов, заставляет небогатого киевского обывателя поддерживать политику в интересах миллиардеров Коломойского и Порошенко.

Таковы основные элементы политики нового киевского режима. Это классовая политика транснационального империалистического капитала и украинской капиталистической олигархии, которая пытается спастись в условиях кризиса за счёт рабочего класса. Эта политика опирается на мелкую буржуазию и т. н. «средний класс» как свою ударную силу. В 1930‑е такая конструкция политической диктатуры в интересах крупного капитала называлась фашизмом.

Поскольку государственность на освобождённых восставшими территориях Донецкой и Луганской областей только устанавливается, вероятно, рано ещё делать окончательные выводы относительно той политики, которая проводится ДНР и ЛНР. Но некоторые тенденции выделить можно.

1. Антифашизм. Восставшие всех политических направлений определённо характеризуют установившуюся после Майдана власть как фашистскую. Зачастую не имея чёткого научного представления о фашизме, они, тем не менее выделяют следующие черты киевского режима: крайний национализм, шовинистическую языковую политику, антикоммунизм и антисоветизм, репрессии по отношению к политическим оппонентам, оправдание нацистских преступников и коллаборационистов.

2. Антиолигархизм. Роль украинской олигархии, как основного заказчика и спонсора Майдана и правого националистического государственного переворота, стала важнейшим элементом самосознания движения сопротивления на юго-востоке страны. Также в ходе событий зимы и весны 2014 года массам стала очевидна полная зависимость и подчинение украинской олигархии империализму во главе с США. Показательным примером является поведение «хозяина Донбасса» и одного из главных спонсоров Партии Регионов Рината Ахметова. Этот «свой» для дончан олигарх, после разговора с представителем Госдепартамента США Викторией Нуланд открыто поддержал Майдан, сделав специальное заявление от имени своей основной корпорации «СКМ». Затем земляки могли видеть Рината Ахметова на инаугурации «майданного президента» Петра Порошенко.

   Антиолигархические лозунги для восставших Донбасса и масс, участвовавших в движении сопротивления на юго-востоке, антиолигархические лозунги не являются простым «популизмом». Эти массы на собственном политическом опыте поняли роль верхушки правящего класса — украинской политической олигархии.

   Это отличает массовое прогрессивное движение юго-востока от массового реакционного движения Майдана. На Майдане также присутствовали некоторые умеренные антиолигархические лозунги, однако, они как раз не выходили за пределы присущей крайне правым движения социальной демагогии и популизма — прямым доказательством этому служит избрание майданными массами президента-олигарха Петра Порошенко, а также одобрение назначения на ключевые посты таких олигархов как Игорь Коломойский и Сергей Тарута.

3. Антинеолиберальная политика. Важной особенностью внутренней жизни республик Донбасса стало движение к социал-демократической, кейнсианской модели экономического развития, к социально-ориентированному госкапитализму. Конечно, пока это лишь тенденция, но тенденция важная, прямо противоположная экономической политики киевской власти. Робкие шаги по национализации стратегических объектов собственности (таких как торговые сети, шахты и др.) с восторгом воспринимаются населением республик. Из руководства ДНР ушёл Александр Бородай, отличившийся заявлением о том, что мы не будем проводить национализацию, потому что мы не коммунисты. Напротив, руководство республик не только проводит меры по возвращению в государственную собственность ряда объектов промышленности, торговли и инфраструктуры, но и активно рекламирует эти меры среди населения.

4. Дружба народов, интернационализм и русский национализм. Все, кто был на Донбассе, отмечают интернациональный характер этого региона. Опасные тенденции развития русского национализма в ответ на украинский шовинизм новой киевской власти не получили серьёзного развития (хотя эта опасность активно раздувается противниками народных республик в пропагандистских целях). Напротив, официальное закрепление украинского языка как второго государственного в практически полностью русскоязычном регионе демонстрирует намерения народных республик проводить демократическую национальную и языковую политику. Также важным сигналом стало официальное празднование дня рождения украинского национального поэта Тараса Шевченко в Донецке и Луганске. Это показывает, что руководство республик понимает важность продемонстрировать альтернативу шовинистической и репрессивной языковой и культурной политике Киева.

   Также не получила серьёзного развития и другая опасность — клерикализация движения сопротивления. Несмотря на то, что православие упоминается в ряде документов народных республик, в реальной общественной жизни Донбасса клерикальные силы не играют определяющей или серьёзной роли. Движение сопротивления по преимуществу носит светский характер, а влияние религии и церкви не выходит за пределы того, какое они имели в довоенный период в Украине. Это выгодно отличает силы сопротивления от майданных сил, где реакционная греко-католическая церковь играла существенную роль (с официальной трибуны Майдана каждый день читались молитвы, пелись церковные псалмы и т. п.).

Таковы основные элементы политики народных республик Донбасса. Конечно, эта политика не является социалистической. Но она оставляет для левых, для коммунистов возможность участвовать в таком движении под собственным знаменем, с собственными идеями и лозунгами, не отказываясь от собственных взглядов и программы. Движение Майдана и постмайданная власть, изначально ориентированная на воинствующий антикоммунизм, таких возможностей не оставляет.

Рассмотрев подробно, продолжением какой именно политики является гражданская война для обеих сторон, нельзя не прийти к однозначному выводу, что эта политика не является одинаковой с точки зрения левых, антикапиталистических сил. Самозваные циммервальдисты либо неспособны провести анализ политики Киева и политики Донбасса, либо (что более вероятно) просто кривят душой, заявляя, что «обе стороны одинаковые».