Председатель спросил, когда приезжал в Китай товарищ Шеху. Ему ответили, что в мае прошлого года.
Мао Цзэдун. Тогда я говорил, что вопрос о том, на чьей стороне будет в конце концов победа — на стороне марксизма-ленинизма или на стороне ревизионизма,— вопрос борьбы двух линий. И ещё говорил, что пока не известно, на чьей стороне в конечном итоге будет победа, что сейчас пока ещё нельзя сделать вывод. Существуют две возможности: или ревизионизм свергнет нас, или мы победим ревизионизм.
Почему я ставлю на первое место возможность поражения? Да потому, что так рассматривать вопрос выгодно, можно избежать недооценки противника.
В течение многих лет борьба внутри нашей партии не выходила наружу. В 1961 году в своём выступлении на [рабочем] совещании в ЦК КПК, на котором присутствовало 7 тысяч человек1, я сказал, что ревизионизм хочет нас свергнуть и если мы не будем бороться с ним, то минимум через несколько лет, а максимум через 10 с лишним или через несколько десятков лет Китай, возможно, изменит свой цвет. Это моё выступление не было опубликовано. Но ведь и в то время мы уже видели некоторые проблемы.
Почему потом, в период с 1961 по 1965 год, я говорил, что мы не сделали ещё очень многого? Это не красивые слова, я говорил правду.
Мы прежде хватались лишь за отдельные вопросы, брались за отдельных лиц. Зимой 1953/54 года боролись с группой Гао Гана — Жао Шуши. В 1959 году мы покончили с группой Пэн Дэхуая и Хуан Кэчэна. Кроме того, мы вели борьбу в области культуры, в деревне, на промышленных предприятиях, то есть осуществляли движение за социалистическое воспитание. Это вам известно. Но вопрос решён не был. Ещё не было найдено той формы, того способа, которые позволили бы открыто, всесторонне, снизу доверху вскрыть наши тёмные стороны. Поэтому на сей раз мы пошли на великую культурную революцию.
К великой культурной революции мы некоторым образом подготовились.
В ноябре 1965 года были опубликованы статьи с критикой У Ханя. В Пекине не смогли написать эти статьи, пришлось в Шанхае обратиться к Яо Вэньюаню2. Поначалу этим занялась Цзян Цин и её люди. Конечно, предварительно меня поставили в известность. Когда статьи были написаны, мне дали их почитать. Цзян Цин ещё сказала, что даёт почитать только мне, что статьи нельзя показывать ни премьеру Чжоу, ни Кан Шэну, иначе и Лю Шаоци и Дэн Сяопин тоже захотят их прочесть. Лю Шаоци, Дэн Сяопин, Пэн Чжэнь, Лу Динъи были против этих статей. После опубликования этих статей их перепечатали по всей стране, но не в Пекине. (Кан Шэн, передавая содержание этой беседы, от себя добавил, что в Хунани эти статьи тоже не были напечатаны. Это было выяснено Чжан Пинхуа после проверки.) Я в то время был в Шанхае. Я сказал, чтобы эти статьи были изданы отдельной брошюрой и распространены по всем провинциям. И опять-таки именно в Пекине брошюра не была напечатана и распространена. Пэн Чжэнь предупредил издательства, что перепечатка этих статей запрещается. С Пекинским горкомом ничего нельзя было поделать. Теперь он ведь реорганизован? И всё равно этого мало. Нужна ещё одна реорганизация.
В момент сообщения о реорганизации Пекинского горкома мы увеличили Пекинский гарнизон до n дивизий. Сейчас в гарнизоне n дивизий. Прежние n дивизий были хорошие, но они были слишком рассредоточены. Теперь нам помогают хунвэйбины. Но и среди хунвэйбинов тоже есть ненадёжные. Некоторые из них, надев чёрные очки, маски, бесчинствуют, нападают с палками и ножами на людей, бьют, убивают и ранят людей. Большинство их — дети высокопоставленных кадровых работников, например Хэ Луна, Лу Динъи. Так что нельзя сказать, будто у армии не возникает вопросов.
В декабре 1965 года был решён вопрос о Ло Жуйцине. В июне 1966 года появилась марксистско-ленинская дацзыбао. Я в то время был в Ханчжоу. Однажды я прочёл эту дацзыбао. Я позвонил по телефону Кан Шэну и Чэнь Бода и велел передать эту дацзыбао по радио. И дацзыбао появились повсюду. В двух средних школах, одна из которых при университете Цинхуа, другая при Пекинском университете, было написано два материала. Мне их дали почитать. 1 августа я написал письмо хунвэйбинам этих двух школ. И после этого движение хунвэйбинов развернулось вовсю. 18 августа я встретился с несколькими сотнями тысяч хунвэйбинов. А затем был проведён ⅩⅠ пленум ЦК. Я написал дацзыбао в 200 с лишним иероглифов. Тогда ещё некоторые ответственные лица и в ЦК и на местах были против движения учащихся, против диктатуры пролетариата, проводили белый террор. Именно так и всплыл вопрос о Лю Шаоци и Дэн Сяопине. Сейчас идёт решительный бой между двумя сторонами. В марте — апреле этого года можно будет уже рассмотреть признаки исхода этой борьбы. Но окончательно решён вопрос будет, наверное, лишь к марту — апрелю будущего года. Может быть, понадобится и больше времени.3
Когда-то я хотел вычистить из партии несколько миллионов человек. Но напрасно я говорил об этом. Меня не слушались! Не было никакой возможности. В «Жэньминь жибао» мы дважды захватывали власть, но никто меня не слушал. В прошлом году я заявил, что не читаю «Жэньминь жибао». Я много раз говорил в этом духе, но меня не слушали как будто мои слова не имеют никакого веса в Китае. Поскольку высшая и средняя школа долгое время находились в руках Лю Шаоци, Дэн Сяопина, Лу Динъи, нам вход туда был запрещён и мы ничего не могли поделать.
Людей, имеющих отношение к тем вопросам, которые вскрылись в нашей партии, можно разделить на несколько категорий. Первую категорию составляют те, кто участвовал в демократической революции. В период демократической революции с ними можно было сотрудничать. Свержение империализма и феодализма они одобряли. Свержение бюрократического капитала тоже одобряли. Свержения же национальной буржуазии они не одобряли. Раздел земли между крестьянами одобряли, а кооперирование не одобряли. Среди этой категории имеются и некоторые так называемые старые кадровые работники. Вторую категорию составляют люди, вступившие в партию только после освобождения страны. 80 процентов членов партии вступили в партию после освобождения. Часть из них стала кадровыми работниками, некоторые стали секретарями первичных организаций, секретарями уездных комитетов.
К третьей категории относятся оставшиеся у нас гоминьдановцы. Некоторые из них раньше были в коммунистической партии, потом изменили, объявили в газетах о том, что они против коммунистов. Но в то время мы не знали этого, только сейчас обнаружили. Они поддерживали гоминьдан, выступали против коммунистов.
И четвёртая категория — это дети помещиков, кулаков, контрреволюционеров, плохих элементов, правых и буржуазии. После освобождения они поступили в вузы, добились некоторой власти. Не все они плохие люди, некоторые на нашей стороне, но есть и такие, которые против нас. В общем, плохих людей в Китае немного. Наверное, они составляют только несколько процентов. Так, бывшие помещики, кулаки, а также контрреволюционные и плохие элементы самое большое составляют 5 процентов населения, то есть около 35 миллионов человек. Они разобщены, рассеяны по сёлам и деревням, по городам и улицам. Если бы они были вместе да имели в руках оружие, то представляли бы собой серьёзного противника, но они гибнущий класс. А их активные представители среди этих 35 миллионов составляют лишь несколько сот тысяч человек, да и те разобщены. Поэтому, когда появились дацзыбао, началось массовое движение, поднялись хунвэйбины, все эти люди были напуганы до смерти.
В очень большой части студентов я сомневаюсь. Особенно в студентах-гуманитарниках. Если не провести культурной революции, то они превратятся в ревизионистские элементы, займутся ревизионизмом. Филологи не умеют писать статьи, философы не могут объяснить общественных явлений. Есть ещё экономисты. Много всяких! Сейчас, пожалуй, появилась надежда на перемены. Борьба среди них развернулась очень сильная.
Капо и Балуку. Хорошо, если идёт сильная борьба, будет лучше, когда появится ясность.
Мао Цзэдун. Если поднять массы, то можно покончить со всем плохим. Мы оптимистически смотрим на проблему укрепления диктатуры пролетариата. Со времени моей беседы с товарищем Шеху в прошлом году мы стали ещё большими оптимистами.
Капо. Революционная линия, представленная председателем Мао, одержала громадную победу.
Мао Цзэдун. Сейчас можно только сказать, что мы одерживаем относительную победу. А то, о чём вы говорите, можно будет видеть лишь к февралю будущего года. Однако, может быть, мы будем разбиты нашими врагам. Ну что ж, разбиты так разбиты. Всё равно найдутся люди, которые поднимутся на революцию.
Говорят, что Китай миролюбив. Неправда. На самом деле Китай любит подраться. Вот я, один из китайцев, люблю подраться. Появиться ревизионизму у меня не так-то просто!
Капо. Без борьбы нельзя, иначе как же проводить революцию?
Балуку. Нужна борьба, только тогда можно добиться победы революции.
Мао Цзэдун. Вот именно! В Китае проводить ревизионизм не так легко, как в Советском Союзе. Китай был полуфеодальной, полуколониальной страной. Более ста лет терпел гнёт. Наше государство создано армией. Учебные заведения мы оставили в их первоначальном виде. Среди руководителей партии и правительства есть такие, которые назначались сверху. Разве, например, Цао Дицю, Чэнь Писянь не были назначены сверху? Потом перешли к избранию, но в выборы я не верю. В Китае более 2 уездов. Если от одного уезда выбрать двух депутатов — их уже наберётся 4 с лишним тысячи. А если четырёх, то будет более 10 тысяч депутатов. Где же найти такое огромное помещение для заседаний? Да и как узнать такое большое число людей? Вот меня выбирали от Пекина. Но ведь многие люди меня никогда не видели. Видеть — не видели, а должны выбирать. Только имя слышали. Я и премьер — люди известные. И всё же у хунвэйбинов дело поставлено лучше, потому что их руководители беседуют с ними. Среди хунвэйбинов также непрерывно происходит расслоение. Те, кто летом был революционером, зимой стали контрреволюционерами. Те, кто летом составлял меньшинство, зимой из меньшинства превратились в большинство. Организация «Цзинганшань» и сама Не Юаньцзы подвергались гонению и были очень революционны. В декабре прошлого года и январе этого там тоже произошло расслоение. Но как бы то ни было, всё равно хороших людей больше.
В настоящее время распространены анархизм, лозунги «сомневаться во всём», «свергать всё».4 А в результате всё это падает на наши собственные головы. Так нельзя. Куда бы ни шарахался человек, если он ведёт борьбу в ошибочном направлении, он всё равно на ногах не устоит.
Сейчас на улицах висят дацзыбао, требующие свержения N, и ещё больше требующих свержения N; Ян Чэнъу выполняет обязанности начальника генштаба, занимается несколькими министерствами. А в одном из министерств требуют его свержения.
N из штаба Н-ского военного округа требовал смещения Сяо Хуа. А через несколько дней и его самого свергли. Но есть одна вечная истина — это то, что абсолютное большинство членов партии, членов комсомола, абсолютное большинство народа — хорошие люди.
Примечания- Видимо, тут ошибка в записи. Речь о совещании, проходившем с 11 января по 7 февраля 1962 года. Правда, документально приведённое здесь Мао высказывание зафиксировано не было.— Маоизм.ру.↩
- См. статью Яо Вэньюаня «Относительно новой исторической пьесы „Разжалование Хай Жуя“».— Маоизм.ру.↩
- В апреле 1967 г. начался последний, четвёртый этап Культурной революции, этап открытой критики Лю Шаоци, завершившийся в течение 1968 г.— Маоизм.ру.↩
- См. критику лозунгов «сомневаться во всём!», «свергать всё!».— Маоизм.ру.↩