Основной экономический закон социализма основан на борьбе рабочего класса под руководством коммунистов за максимальное удовлетворение постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества. В этой борьбе Советский Союз, управляемый КПСС под руководством Ленина и Сталина, достиг существенных успехов, несмотря на исходящую от империалистических стран постоянную угрозу.

В 1939 г. тогдашний декан Кембриджского университета Хьюлетт Джонсон издал книгу «Социалистическая шестая часть суши»⁵. Он подытожил некоторые достижения социалистической системы следующим образом:

«В Советском Союзе все заводы, шахты, железные дороги и судоходство, земля и торговые организации является собственностью всего народа. Экономическая и социальная жизнь страны планируется в интересах общества. Полное равенство позволяет гражданам, независимо от расы или национальности, участвовать в управлении государством в соответствии со своими способностями. Полное равенство полов, „равная плата за равный труд“ является фундаментальным законом. Равная возможность образования обеспечивается повсюду, возраст окончания школы сейчас поднимают до семнадцати лет, в университетах студентам предоставляются стипендии. Все обеспечены работой; безработицы нет; экономические кризисы прекратились, цены устойчиво снижаются, а заработная плата — растёт. Максимальная продолжительность рабочего дня — восемь часов, средняя — до семи. Все рабочие получают оплаченный отпуск продолжительностью по меньшей мере две недели в году. Всем предоставляется бесплатное медицинское обслуживание: рабочие получают заработную плату при болезни, как если бы они были на работе. Женщины получают длительный отпуск с сохранением полной оплаты, когда не работают до и после родов»⁶.

В то время, когда были достигнуты эти успехи, условия жизни масс в империалистических странах быстро ухудшались в результате мирового экономического кризиса.

После захвата власти мелкобуржуазные бюрократы в Советском Союзе постепенно отменили основной закон социализма и заменили его основным законом капитализма, основанным на борьбе капиталистического класса за получение максимальной прибыли.

Сначала были сделаны уступки стремлению бюрократов на заводах, в колхозах и совхозах к личной выгоде. Это дало им далеко идущие привилегии. Цены на закупаемую государством основную продукцию сельских хозяйств были подняты, а объёмы поставок при этом — снижены. Таким образом, колхозы были способны приносить дополнительную прибыль, которая прежде всего пошла на пользу бюрократам в администрации. В феврале 1957 г. Центральный комитет КПСС распустил ряд центральных промышленных министерств. Заводам и административным органам в различных регионах была предоставлена свобода распоряжаться производством. Региональные бюрократы воспользовались этим и регулировали производство в интересах своей личной прибыли. Результаты были бедственны. Даже «История КПСС», изданная советскими ревизионистами, признаёт это:

«Перестройка управления промышленностью имела некоторые положительные стороны. Однако вскоре проявились отрицательные стороны перестройки, выразившиеся в раздробленности руководства отраслями промышленности, нарушении сложившихся экономических связей между предприятиями разных районов, застою в развитии техники, развитию у функционеров местнических настроений, вредящих общегосударственным интересам»⁷.

Это отразилось на поставке товаров населению. Значительные растраты сырья, низкое качество продукции, волокита с введением новых технологий — всё это было результатом реставрации капитализма.

Так же, как прежде, выполнение плановых целей и соответствующее распределение фондов по заводам определялось по количеству произведенных товаров (обычно в тоннах). Так как руководителей в первую очередь интересовали высокие премии, получаемые за достижение целевых показателей, следствием было низкое качество продукции и растрата сырья.

Эти явления существуют и поныне. Иногда ревизионистская пресса также сообщает о них; вот, например:

«Сегодня основной показатель деятельности строителей — объём выполненных работ. В погоне за этим объёмом они стремятся в первую очередь сделать более выгодную для себя кладку стен, монтаж железобетонных, металлических конструкций. Такие работы, как правило, материалоёмки и не требуют больших затрат труда. Тут хорошо выглядит использование фонда заработной платы, есть реальная возможность получить ежеквартальную премию.

Вот и растут, как грибы, особенно бурно в начале года коробки зданий. А отделка и ввод в эксплуатацию отодвигаются на второй план. Иначе говоря, для строителей в таких условиях главное — освоить как можно больше средств, а не стремление завершить объект в срок»⁸.

Особенно серьёзны последствия для обеспечения народа важными потребительскими товарами. Низкое качество и нерегулярность поставок вызывают такое недовольство населения, что даже ревизионистские лидеры КПСС не могут не признать существование этих пороков и в своих отчётах съездам КПСС весьма регулярно критикуют их.

Вот другой пример:

«Самым верным ориентиром при планировании производства и ассортимента товаров должен быть спрос населения. Однако, как свидетельствуют письма в „Правду“, он всё ещё недостаточно изучается и учитывается. Часть предприятий выпускает товары устаревших фасонов и расцветок, к тому же плохо исполненные. Именно по этой причине на межреспубликанских ярмарках в прошлом году торгующие организации не купили у промышленности одежды на сотни миллионов рублей, в магазинах скопилось много нераспроданной обуви»⁹.

В регионах проживания национальных меньшинств всё должно быть ещё хуже. Из сообщения о ⅩⅢ съезде армянских потребительских кооперативов следует, что с 1970 г. до 1974 г. «38 процентов произведённых предметов одежды и 37 процентов трикотажа, полученных Армянской ассоциацией потребительских кооперативов, обнаружили дефекты и были возвращены поставщикам»¹⁰. В своей книге А. Н. Ефимов, директор НИИ экономики Государственного комитета планирования СССР, ясно связывает такие явления со стремлением руководства к максимально возможной прибыли. Он пишет:

«Однако опыт показывает, что в ряде случаев предприятия, выпускающие старую или менее качественную продукцию, оказываются в лучшем положении, чем предприятия, осваивающие новые изделия. Выборочные данные по ряду заводов говорят о том, что увеличение доли новой продукции снижает рентабельность в целом по заводу»¹¹.

Особо серьёзной проблемой при Хрущёве была, наряду с низким качеством товаров, растрата материалов. Это происходило вследствие того, что цели производства для многих продуктов считались достигнутыми или перевыполненными при расходовании или производстве определённого количества материала. Чем больше материала пропадало впустую, тем скорее выполнялся план и тем больше премий получали руководители. Хрущёв в 1956 г. обещал догнать по объёму производства монополистически-капиталистические США. Одиннадцатью годами позже Ефимов получил совершенно иные результаты:

«В Советском Союзе расходуется 600 тонн стального проката для изготовления машиностроительной продукции на один миллион рублей; в США — только 340 тонн. В Советском Союзе каждый грузовик транспортного парка требует четырёх наборов шин в среднем; в США — только одного, но намного лучшего качества.

Из того же количества исходных материалов советская промышленность производит гораздо меньшее количество продукции. Из того же количества древесины мы производим гораздо меньше, чем в США: в семь раз меньше фанеры, в восемь раз — целлюлозы, в 5,5 раз — бумаги и в семь раз — картона»¹².

Из-за такого положения дел советские лидеры почувствовали необходимость экономической реформы и дальнейшего продвижения реставрации капитализма. Хрущёв был смещён. Центральный комитет КПСС, теперь под руководством Брежнева и Косыгина, принял 29 сентября 1965 г. «новые методы экономического управления». Суть реформы была в том, что максимальная прибыль теперь была недвусмысленно установлена как решающий критерий управления экономикой.

«Вся система планирования, руководства производством и материального поощрения должна быть направлена на обеспечение высоких темпов развития общественного производства и повышение его эффективности. Важнейшим условием достижения указанных целей является создание у коллективов предприятий заинтересованности в разработке более высоких плановых заданий, в улучшении использования производственных фондов, рабочей силы, материальных и финансовых ресурсов, совершенствовании техники, организации труда, повышении рентабельности производства»¹³.

Чтобы добиться этого, необходимо «улучшить использование таких важнейших экономических рычагов, как прибыль, цена, премия, кредит»¹⁴.

Позже плановые показатели были преобразованы. Вместо объёма валовой продукции в качестве индикатора был принят объём реализации продукции. Это должно было предотвратить производство предприятиями только товаров, наиболее прибыльных для них, которые позже не смогут быть проданы и только заполнят склады. Монополии западных государственно-монополистических стран также в основном заинтересованы не в объёме продукции, а в объёме реализации. Только когда товар продан, капиталисты получают прибыль.

Можно подумать, что эта ориентация на сбыт означает большее приспособление советской экономики к истинным потребностям народа, чем в прошлом. На деле руководители предприятий вообще не думают о потребности масс в улучшении качества товаров и производстве новых продуктов — если это не обещает более высокой прибыли. В последнее время они начали устанавливать более высокие цены при улучшении качества. Часто, однако, это является скрытым ростом цен, который позволяет увеличить прибыль посредством установления монополистической цены.

Это возможно благодаря тому, что в Советском Союзе соревнование на внутреннем рынке гораздо ограниченнее, чем в западных капиталистических странах. Поэтому, тенденция к застою и распаду проявляется здесь ещё отчётливее.

В 1965 г. прибыль стала решающим показателем выполнения плана на основе проданной продукции. Доля произведённой трудящимися прибавочной стоимости, которая остаётся на предприятиях для распределения, зависит от количества прибыли. Руководители предприятий стремятся по возможности увеличить эту долю.

Ревизионисты вовсе не делают секрета из факта, что стремление к максимальной прибыли является их движущей силой:

«Цель экономической деятельности на предприятии — чистая прибыль, которая остаётся на предприятии. Она является стоимостным выражением части чистого продукта, произведённого на предприятии, сверх того, что положено общественным собственникам, занятым на предприятии, за их работу, и обществу. Поэтому ориентировка предприятий на потребности общества означает развитие интереса предприятий в большом приросте чистой прибыли как особого производственного интереса»¹⁵.

Ревизионисты неизменно продолжают указывать, что в Советском Союзе нет частной собственности на средства производства, из чего они заключают, что не может быть никакой эксплуатации. Это заключение неправильно.

В Федеративной Республике Германии также никто не мог бы сказать, что является владельцем государственной компании «Сальцгиттер» (Salzgitter AG). И всё же люди там эксплуатируются с целью получения максимальной прибыли.

Однако наиболее важные средства производства в Германии сегодня находятся в распоряжении небольшой кучки монополистических капиталистов, полностью подчинивших себе государственную машину.

Другая форма в Советском Союзе. Там бюрократы в партийном, государственном и хозяйственном аппарате контролируют наиболее важные средства производства, банки, торговые организации и транспортные средства. Экономическая и политическая власть не отдельны друг от друга, какими они кажутся в западных государственно-монополистических странах. И экономическая, и политическая власть находится в руках ведущих партийных и правительственных бюрократов. Они непосредственно управляют средствами производства, так же, как государственным аппаратом.

Партийная, государственная и хозяйственная бюрократия может фактически считаться совокупным владельцем средств производства, и она требует для себя соответствующей доли прибыли. Дивиденд зависит не от того, кто сколько имеет акций, а от положения в партийной и государственной бюрократии. Быть членом КПСС — фундаментальное условие вхождения в круг владельцев средств производства. Всё остальное зависит от подъёма по карьерной лестнице партийного и государственного аппарата.

Такая карьера, конечно, нелёгкий путь при всей беспринципности бюрократов, включающий все виды соревнования и борьбы за власть. Соревнование и борьба за власть, имеющие место в западных государственно-монополистических странах между монополиями и группами монополий, происходят в Советском Союзе внутри КПСС.

В Советском Союзе прибыль, полученная от трудящихся, делится между руководителями предприятий, с одной стороны, и партийными и государственными бюрократами — с другой. Последние назначают руководителей предприятий и могут уволить их.

Предприятия обязаны платить государству установленный процент от стоимости средств производства как налог на производственный фонд. «Налог на производственный фонд изменяет даровой характер авансирования производственного фонда»,— говорит «Словарь экономики социализма»¹⁶. Партийные и государственные бюрократы расценивают средства производства как свою собственность, которую они, так сказать, авансируют предприятиям. Поэтому они заинтересованы в постоянном расширении средств производства (основного производственного фонда), так как это увеличивает их прибыль. Здесь лежит движущая сила расширения и модернизации продукции в бюрократическом государственно-монополистическом капитализме.

В 1950 г. в Германской Демократической Республике около 30 процентов прибавочной стоимости (фонда накопления) использовалось для инвестиций в расширение основного производственного фонда, 35 процентов — на расширение основного непроизводственного фонда (здравоохранение, культурные учреждения, социальное обеспечение). В 1967 г. только 28 процентов от фонда накопления использовалось для последней цели, в то время как 56 процентов использовалось для расширения основного производственного фонда¹⁷.

Карл Маркс писал в «Критике Готской программы» о расширении основного непроизводственного фонда при социализме:

«Во-вторых, то, что предназначается для совместного удовлетворения потребностей, как-то: школы, учреждения здравоохранения и так далее.

Эта доля сразу же значительно возрастёт по сравнению с тем, какова она в современном обществе, и будет всё более возрастать по мере развития нового общества»¹⁸.

Совершенно противоположным образом дела обстояли после отмены социализма и установления бюрократического монополистического капитализма, вследствие стремления к максимальной прибыли.

В ходе реставрации капитализма в Советском Союзе социалистический принцип производительности труда был постепенно упразднён и заменён капиталистическим законом производительности труда. Движущей силой было достижение максимальной прибыли через повышение производительности труда. Социалистическое сознание масс было систематически подорвано материальным стимулированием и различными формами давления, применяемого к трудящимся ради повышения производительности труда.

На ⅩⅩⅣ съезде КПСС (1971 г.) Косыгин сообщил, что с 1965 г. до 1970 г. более четверти роста средней заработной платы рабочих и служащих покрывалось фондом стимулирования, то есть за счёт прибыли предприятий. Привязка заработной платы к прибыли предприятия предположительно создаёт заинтересованность рабочих и служащих в получении предприятием максимальной прибыли¹⁹.

Журнал «Совьетунион хойте» писал²⁰ об электротехническом заводе «Динамо» в Москве. С 1971 г. до 1975 г. производительность труда там увеличилась на 37,3 %. Две трети этого роста были достигнуты за счёт модернизации предприятия, и одна треть — за счёт увеличения интенсивности труда. Прибыль выросла на 170 %.

Благодаря этому повышению прибыли были распределены премии за индивидуальные трудовые достижения, за результаты производства отделов в каждом квартале и за годовой результат завода.

Сумма этих премий, однако, несравнима с приростом прибыли, как показывает следующий пример с алюминиевого предприятия в Богословске:

«Только в 1967 г. благодаря перевыполнению целей по производству металла наивысшего качества в отделе электролиза была получена дополнительная прибыль в размере 360 000 рублей. Рабочие получили за это премии в сумме 32 270 рублей»²¹.

Эксплуатация трудящихся в Советском Союзе постоянно усиливается. Согласно сказанному Косыгиным на ⅩⅩⅤ съезде КПСС в 1976 г., средние доходы в Советском Союзе с 1971 г. по 1975 г. повысились на 20 %. К тому времени, однако, уже три четверти прироста приходилось на премии.

Этот курс будет продолжен. «Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1976—1980 годы» требуют «более широкого применения прогрессивных форм материального поощрения за увеличение выпуска продукции с меньшей численностью работников»²².

С помощью рационализации, увеличения интенсивности и концентрации труда производительность труда должна быть значительно увеличена. Табл. 8 обеспечивает общее представление.

Эти данные из текущего пятилетнего плана показывают, что новый класс бюрократов, как буржуазия нового типа, ведёт сейчас крупномасштабное рационализаторское наступление, нацеленное на повышение прибыли. В большинстве отраслей промышленности и в сельском хозяйстве увеличение производства должно быть достигнуто исключительно за счёт увеличения производительности труда. Цели плана означают «экономию труда 26 миллионов работников»²³. Если эти цели действительно могут быть выполнены, то всем этим рабочим трудно будет найти новую работу. Последует хроническая безработица.

Журнал «Нойе цайт» подтверждает это. Он сообщает:

«Страны СЭВ расценивают это как второй метод решения проблемы: через изменение отношения между вложением капитала в строительство новых предприятий и модернизацией существующих, отдавая приоритет модернизации и реконструкции. В этом случае расширение производства не приводит к увеличению числа работников. Третья возможность — более эффективное использование рабочей силы через совершенствование условий и организации труда, а также использование более эффективных систем материальных и моральных стимулов»²⁴.

«Третья возможность» указывает на увеличение интенсивности труда, тесно связанное с рационализацией. Согласно информации, представленной Брежневым на ⅩⅩⅤ съезде, 84 % прироста промышленного производства в 1970—1975 гг. были обязаны росту производительности труда. Примерно 60 % прироста промышленного производства было получено «за счёт реконструкции и расширения действующих предприятий, а также проведения организационно-технических мероприятий»²⁵), т. е. за счёт рационализации (Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1976—1980 годы). Соответственно, 24 % прироста производства было обязано увеличению интенсивности труда.

По всей стране для увеличения интенсивности труда должен быть применен «щёкинский метод». Что означает этот метод, сообщает журнал «Совьетвиссеншафт»:

«На предприятиях различных отраслей щёкинский метод вызвал значительное увеличение производительности труда, привёл к избыточности большого количества рабочих и служащих, лучшему распределению и более эффективному планированию рабочей силы. Типичный пример: с 1970 г. до 1972 г., после введения щёкинской системы в отделе моторного транспорта транспортного управления города Кирова, стандартная потребность в работниках снизилась на 736, производительность труда увеличилась на 12,4 % и производительность транспорта повысилась на 27 %. Было сбережено 388 тыс. руб. из фонда заработной платы, а прибыль выросла почти на 20 %. Острая нехватка рабочей силы после введения щёкинской системы исчезла. Генеральный директор ассоциации В. Сонов отметил: „Ранее нам не хватало водителей, слесарей, токарей, механиков и уборщиков. Теперь, после полутора лет применения щёкинского метода, мы пришли к выводу, что нехватка рабочей силы часто имела искусственный характер. После того, как нам разрешили платить более высокую заработную плату рабочему за частичное выполнение обязанностей своего сослуживца, мы как будто открыли новый источник рабочей силы“. Как оказалось, не было нехватки рабочей силы, а была нехватка организации производства, правильного использования экономических рычагов»²⁶.

Факт, что советским трудящимся жизненно нужны премии. Благодаря этому премии сознательно используются для увеличения интенсивности труда.

Председатель Государственного комитета по вопросам труда и заработной платы Совета Министров СССР А. Волков сообщил²⁷ об используемых методах. Руководство предприятий имеет возможность установить дополнительные выплаты и премии из суммы заработной платы, сэкономленной посредством увеличения интенсивности труда. В то же время оно угрожает урезать или снизить премии ради увеличения интенсивности труда. Волков даёт примеры обоих методов:

«Практика ещё раз подтвердила, что если экономия фонда заработной платы, полученная в результате высвобождения работников, разумно используется для выполнения заданий с меньшей, против плановой, численностью персонала, то это даёт хорошие результаты. Например, в производственном объединении „Никель“ за короткий срок благодаря расширению зон обслуживания и другим мероприятиям высвобождены примерно 300 работников. Однако многие предприятия ещё слабо используют предоставленное им право устанавливать доплаты, надбавки и премии за выполнение бо́льшего объема работ в сравнении с установленными нормами.

С введением новых ставок и окладов возрастает и роль премий, побуждающих развивать производство за счёт интенсивных факторов. Так, премирование работниц Карпинской хлопкопрядильной фабрики поставлено в зависимость от величины зоны обслуживания. Это наряду с улучшением технологии и организации труда помогло превысить в целом по предприятию отраслевую норму числа веретён, обслуживаемых одной работницей».

Есть различные меры, которые руководство может применить для увеличения давления на рабочих. Секретарь Новосибирского обкома КПСС М. Алфёров пишет²⁸ о нескольких таких мерах. Руководители могут наказать рабочих лишением «права в течение двух лет получать материальную помощь, путёвок в санатории и дом отдыха, справок на приобретение вещей в кредит», «их очередь на получение новых квартир» может быть «значительно отодвинута».

«Многие из этих мер безусловно оправданы.

Какое же из названных и других направлений нашей работы приносит наибольшие результаты? Опыт показывает: наиболее эффективно применение всего возможного комплекса мер при самой активной роли общественности»,— добавляет Алфёров.

Он также предлагает изменить законы о труде:

«…Дифференцировать размеры пенсий в зависимости от отношения человека к делу, поднять роль и значение трудовой книжки, записанных в ней поощрений и взысканий».

Помимо рационализации и увеличения интенсивности труда, прилагаются большие усилия для концентрации производства. В последние годы нарастала тенденция формировать большие производственные объединения, сливая отдельные предприятия. На начало 1976 г. было 2 300 производственных и научно-производственных объединений, на долю которых приходилось 24 % промышленной продукции²⁹. Их число и доля в продукции будут увеличиваться.

Концентрация приводит к возникновению предприятий типа монополий (трестов), которые в некоторой степени полностью господствуют над производством и рынком отдельных продуктов. Формирование таких огромных производственных объединений близко связано с проведением механизации и автоматизации производства.

Экономика Советского Союза в технологическом отношении всё ещё плетётся позади западных империалистических стран, несмотря на все усилия догнать частнокапиталистические экономики. Так как Советский Союз отдал особенное предпочтение формированию тяжёлой промышленности, он должен иметь в этом секторе наиболее современное развитие. Поэтому мы возьмём для примера производство стали.

В 1975 г. в Федеративной Республике Германии 69,3 % стали было произведено через кислородный процесс, 16,7 % — через мартеновский процесс. В Японии, имеющей наиболее современные сталелитейные заводы во всём мире, эти показатели — 82,5 % и 1,1 % соответственно.

Бюрократы Советского Союза нуждаются в гигантских суммах капитала для модернизации своего промышленного оборудования, особенно для механизации и автоматизации. Концентрация производства в промышленных и экономических объединениях — одна из наиболее важных мер для получения этого капитала.

В то же время этот процесс концентрации тесно связан с экспортом капитала и грабежом других стран СЭВ, а также ряда развивающихся стран. «Экономические и технические процессы требуют концентрации капитала, всё более проявляющей международные черты»,— писал журнал «Виртшафтсвиссеншафт»³⁰.

Мы возвратимся к подробностям этого процесса позже. Здесь мы хотим указать следующее: чтобы усилить эксплуатацию, бюрократический монополистический капитализм в Советском Союзе принимает те же самые меры, что и монополистический капитализм западных империалистических стран. Подобные причины имеют подобные следствия. Хроническая безработица и вспышка экономического кризиса так же неизбежны здесь, как и там. Они произойдут одновременно, когда нынешнее скрытое недопотребление, вызванное недостаточным производством, сменится перепроизводством в соединении с недостаточной покупательной способностью масс.

Это ложь, когда ревизионисты заявляют, что рабочие в Советском Союзе или других ревизионистских странах имеют надёжную работу. Например, рабочий в Германской Демократической Республике может быть уволен с предупреждением за две недели, если «это необходимо из-за изменения производства, структуры предприятия или планирования кадрового обеспечения»³¹. Для увольнения нужно согласие профсоюзного руководства, но оно не может ничего поделать при наличии этого законного основания.

Это совсем не отличается от права прекратить трудовой контракт в Федеративной Республике Германии. Напротив. В Советском Союзе сегодня рабочий класс борется в более тяжёлых условиях, чем в западных монополистически-капиталистических странах, так как ему даже не предоставлены немногие буржуазно-демократические права. Аппарат профсоюзов прочно удерживают в своих руках бюрократы. Нет практически никакой свободы ассоциаций и никакого права на забастовку.

Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик от 25 декабря 1958 г. были созданы новым капиталистическим классом Советского Союза как инструмент власти для защиты своего господства. Любая их критика, следовательно, рассматривается как «антисоветская агитация и пропаганда» и числится среди «особо опасных государственных преступлений». Это означает, что для советского рабочего класса не существует свободы слова и печати. Но уголовные кодексы, принятые союзными республиками на базе «Основ уголовного судопроизводства» смутно говорят о «хулиганстве»³², которое может включать что угодно — от забастовок до демонстраций протеста.

Единственно, время от времени, новая буржуазия позволяет некоторым буржуазным интеллектуалам, заинтересованным в установлении определённых гражданских прав и свобод, высказаться за границей. Варьируясь обычно от буржуазных либералов до реакционных защитников царизма, они не представляют серьёзной опасности для бюрократов.

Бюрократы предпринимают очень энергичные действия против рабочего класса и его борьбы, как доказано использованием огнестрельного оружия против бастующих польских рабочих и приговорами, вынесенными некоторым из них. Если бы это было возможно, никакие сведения о таких столкновениях не просочились бы во внешний мир, потому что это непосредственно уничтожает тщательно лелеемый ревизионистами образ якобы благоустроенной жизни.

По этой причине государство пытается выстроить широкую сеть информаторов на предприятиях, чтобы пресечь организованные снизу забастовки рабочих в зародыше. Игорь Карпец, начальник отдела уголовного розыска министерства внутренних дел СССР, дал интервью журналу «Совьетунион хойте» относительно работы милиции:

«— Вы не могли бы сообщить нам больше о традиционном и более современном методах предотвращения преступлений в работе милиции?

— Обычно эта работа начинается по месту жительства людей, попавших в поле зрения милиции. Само собой разумеется, это не оставляется полностью на усмотрение милиции; это было бы нарушением закона. Милиция приглядывает по распоряжению властей и в согласии с законом за людьми, которые были в прошлом приговорены за совершение серьёзных преступлений. Но если кто-то докажет своим отношением к работе, к семье и правилам общественной жизни, что понял предосудительность своего прежнего поведения, назначенный властями надзор отменяется после установленного законом периода.

Милиция, конечно, присматривает также и за теми людьми, кто нарушает общественный порядок или слишком увлекается алкоголем. Милиция — особенно работники отдела уголовного розыска и участковые — может рассчитывать на поддержку общественности при выполнении таких профилактических мер. В различных жилых районах городов для этого вида профилактической работы созданы центры, где милиция, её добровольные помощники, представители товарищеских судов и других общественных организаций и учреждений могут координировать свои действия. Представители местных Советов в соответствующих районах также принимают участие в таких действиях»³³.

Эти профилактические, т. е. предупредительные меры милиции включают предупредительный надзор:

«Ограничить нашу работу задержанием правонарушителей лишь после того, как они причинили обществу вред, значило бы отстать от жизни и требований времени».

Особенное значение придается вербовке молодёжи в эту масштабную систему слежки в жилых кварталах и на предприятиях. Это ясно следует из слов Карпеца о том, как тесно сотрудничают бюрократы в партийном, государственном и хозяйственном аппарате:

«Сегодня многие молодые люди с заводов и из других учреждений работают в милиции, потому что их рекомендовали общественные организации. Само собой, рекомендуют только тех молодых людей, которые сами желают работать в милиции и которые, по мнению коллективов, оправдают оказанное им доверие. Например, рекомендованный в милицию коллективом предприятия, на котором он работает, должен регулярно отчитываться перед теми, кто его рекомендовал».

Рабочий класс в Советском Союзе находится в антагонистическом противоречии с классом, установившим своё господство над всем обществом. Лишённому даже мельчайших пролетарско-демократических прав рабочему классу трудно вести новую борьбу за восстановление диктатуры пролетариата.

Он должен заново выстроить революционную коммунистическую партию в нелегальных условиях, гораздо более сложных, чем во время царизма, потому что новая буржуазия маскируется с помощью марксистско-ленинской риторики.

Различные события демонстрируют, однако, что рабочий класс в ревизионистских странах восстаёт. Особенно героическая борьба польских рабочих, но также и борьба народа Чехословакии против вторжения социал-империалистов в 1968 г., показывают революционный потенциал рабочего класса в странах, находящихся под правлением бюрократически-монополистического капитализма.

Борьба рабочего класса в этих странах должна вестись с чрезвычайной интенсивностью, так как каждое выступление за экономические требования почти автоматически принимает политический характер, будучи направлено прямо против партийной и государственной бюрократии. Бюрократия сурово реагирует и скора на ввод военных. Вот почему может потребоваться долгое время, прежде чем рабочий класс в Советском Союзе сможет организовать массовую борьбу в крупных масштабах. Но он осознаёт, что есть только один фундаментальный выход: насильственное свержение бюрократически-монополистического капитализма и восстановление диктатуры пролетариата, руководствующейся революционной теорией марксизма-ленинизма.

Лозунги вроде «международного разделения труда» и «социалистического сообщества государств» описывают экономическое и политическое покорение социал-империалистами восточноевропейских стран СЭВ, Кубы, Монголии и некоторых развивающихся стран.

На ⅩⅩⅤ съезде КПСС Брежнев назвал неоколониализм советского социал-империализма «закономерностью»:

«Вместе с расцветом каждой социалистической нации, укреплением суверенитета социалистических государств всё теснее становятся их взаимосвязи, возникает всё больше элементов общности в их политике, экономике, социальной жизни, происходит постепенное выравнивание уровней развития. Этот процесс постепенного сближения стран социализма вполне определённо проявляется ныне как закономерность»³⁴.

На деле это — закон империализма, а не социализма.

В 1916 г. Ленин подробно разобрал вопрос права наций на самоопределение при социализме в ходе полемики с польскими социал-демократами.

«Мы утверждали, что было бы изменой социализму отказаться от осуществления самоопределения наций при социализме. Нам отвечают: „право самоопределения не применимо к социалистическому обществу“. Расхождение коренное»³⁵.

Далее Ленин поясняет, в чём основное расхождение во мнениях:

«При капитализме уничтожить национальный (и политический вообще) гнёт нельзя. Для этого необходимо уничтожить классы, т. е. ввести социализм. Но, базируясь на экономике, социализм вовсе не сводится весь к ней. Для устранения национального гнёта необходим фундамент — социалистическое производство, но на этом фундаменте необходима ещё демократическая организация государства, демократическая армия и пр. Перестроив капитализм в социализм, пролетариат создаёт возможность полного устранения национального гнёта; эта возможность превратится в действительность „только“ — „только“! — при полном проведении демократии во всех областях, вплоть до определения границ государства сообразно „симпатиям“ населения, вплоть до полной свободы отделения. На этой базе, в свою очередь, разовьётся практически абсолютное устранение малейших национальных трений, малейшего национального недоверия, создастся ускоренное сближение и слияние наций, которое завершится отмиранием государства. Вот теория марксизма, от которой ошибочно отошли наши польские коллеги»³⁶.

Дорога к слиянию и отмиранию наций — процесс, связанный с отмиранием государства. Он проходит стадию полного признания национального самоопределения, конкретно проявляющегося в праве на отделение от федерации государств. СССР был основан на этом фундаменте. Право самоопределения наций, объединившихся в СССР, было зафиксировано в Конституции, принятой при Сталине. Каждая нация имела право объявить о выходе из СССР и основании своего государства. Это право не было включено в новую Конституцию 1977 г., хотя — или именно потому что — тяга к национальной независимости в различных республиках СССР сильнее при нынешних условиях усиленного угнетения национальных меньшинств бюрократически-монополистическим капитализмом.

В 1949 г., также на основе ленинских принципов, был основан Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ), в котором каждое государство имело право выйти в любое время, и невозможны были никакие решения против воли любого, даже самого малого, государства. Сегодня права самоопределения для государств СЭВ больше нет. После вторжения в Чехословакию Брежнев провозгласил теорию «ограниченного суверенитета».

Современные ревизионисты не только отказались от марксизма-ленинизма, они даже не стесняются прямо фальсифицировать Ленина, чтобы прикрыть неоколониальное разграбление социал-империалистами стран СЭВ.

В книге, изданной Институтом общественных наук при Центральном комитете СЕПГ, они пытаются сделать это с помощью следующей искромсанной цитаты из Ленина:

«В 1916 г. Ленин писал в статье „Итоги дискуссии о самоопределении“: „При социализме трудящиеся массы сами не согласятся нигде на замкнутость.., [и] разнообразие политических форм,.. опыт государственного строительства — всё это будет… основой богатой культурной жизни, залогом ускорения процесса добровольного сближения… наций“»³⁷.

Для сравнения приведём полную цитату из Ленина, выделив процитированное ревизионистами:

«Трудящиеся массы, освобождающиеся от ига буржуазии, всеми силами потянутся к союзу и слиянию с большими и передовыми социалистическими нациями, ради этой „культурной помощи“, лишь бы вчерашние угнетатели не оскорбляли высокоразвитого демократического чувства самоуважения долго угнетавшейся нации, лишь бы предоставили ей равенство во всем, в том числе и в государственном строительстве, в опыте построить „своё“ государство. При капитализме этот „опыт“ означает войны, обособление, замкнутость, узкий эгоизм привилегированных мелких наций (Голландия, Швейцария). При социализме трудящиеся массы сами не согласятся нигде на замкнутость по чисто экономическим, вышеуказанным мотивам, а разнообразие политических форм, свобода выхода из государства, опыт государственного строительства — всё это будет, пока не отомрёт всякое государство вообще,— основой богатой культурной жизни, залогом ускорения процесса добровольного сближения и слияния наций»³⁸.

Такая фальсификация Ленина была предназначена, чтобы скрыть факт, что страны СЭВ были лишены своего суверенитета и сделаны неоколониями бюрократически-монополистического капитализма, в экономическом и политическом отношениях. На что на деле похожа эта неоколониальная политика?

Посмотрев на внешнюю торговлю малых стран СЭВ с Советским Союзом, первое, что мы заметим,— все они зависят от крупных поставок сырья из Советского Союза. Спрос Германской Демократической Республики на следующие продукты покрывается импортом из СССР: «нефть и железная руда — [на] 90 %; прокатная сталь — [на] 40 %; цинк — [на] 70 %; первичный алюминий и свинец — [на] 60 %; древесина — [на] 40 %; хлопок — [на] 85 %»³⁹.

В других странах СЭВ ситуация аналогична. СССР почти полностью покрывает их потребности в нефти, природном газе и железной руде. Только Румыния смогла занять более благоприятное положение. Даже Куба получает нефть и нефтепродукты почти исключительно от Советского Союза: в 1973 г. было поставлено 7 млн тонн. Такое положение даёт Советскому Союзу возможность получать максимальную прибыль, выставляя завышенные цены.

У стран СЭВ нет выбора, кроме как уступать диктату социал-империалистов. Им не хватает иностранной валюты для закупок на других рынках по более низким ценам.

До 1975 г. цены международной торговли в СЭВ должны были устанавливаться на пятилетние периоды на основе изменения цен мирового рынка на соответствующие продукты и не меняться в течение этих периодов. Но на практике всё было иначе даже тогда. Фактические цены внешней торговли устанавливались каждый раз в двусторонних торговых контрактах. Советское исследование этих цен, которое не обнародовано по понятным причинам, приходит к выводу, что контрактные цены в действительности не имеют никакого отношения к ценам, установленным СЭВ.

«Цены мирового рынка не могли осуществить свое „право“ быть базой контрактных цен на очень многие товары, которыми обменивались СССР и другие страны СЭВ, так как специфические условия развития социалистической внешней торговли оказывали более сильное влияние. Вместо этого общепринятыми в качестве базы контрактных цен значительного числа товаров смогли стать промышленные оптовые цены СССР. И, наконец, обнаружилось, что контрактные цены вообще не имеют точно определённой стоимостной базы для огромной массы товаров»⁴⁰.

Это означает, что контрактные цены на деле произвольно диктуются социал-империалистами. Эти монополистические цены ограничены только способностью меньших стран СЭВ платить по ним.

С 1975 г. в СЭВ применяется новое регулирование, в соответствии с которым внешнеторговые цены устанавливаются заново каждый год на основе изменений цен мирового рынка в течение последних пяти лет. Это устранило одно из препятствий для намерений социал-империалистов выставлять странам СЭВ те же повышенные цены на нефть и газ, которые страны ОПЕК⁴¹ и западные многонациональные нефтяные корпорации установили в 1973—1974 гг. Последствия для стран СЭВ были бедственны. В табл. 10 показаны доходы, которые Советский Союз получил от экспорта сырья в 1971—1975 гг.

Это означает рост доходов от экспорта сырья в страны СЭВ с 1973 г. до 1975 г. на 71,7 %. Этот рост обязан главным образом повышению цен.

Венгерская пресса сообщает, что в 1975 г. «уровень цен социалистического импорта был на 20 % выше, чем годом раньше»⁴³. Ценовой ущерб «составил в 1975 г. 8 % от национального дохода»⁴⁴.

В 1971 и 1972 гг. Германская Демократическая Республика всё ещё имела активное сальдо торгового баланса в размере 400,4 и 1 079,8 млн инвалютных марок (рассчитано на основе иностранных валют). С 1973 г. до 1976 г. ей пришлось пережить непрерывный рост торгового дефицита, до 1 158,9 млн инвалютных марок в 1973 г., 3 126,3 млн в 1974 г., 4 184,4 млн в 1975 г. и, наконец, 6 385,5 млн в 1976 г.⁴⁵.

Это повлекло переворот во всей экономической ситуации в ГДР, сопровождаемый ростом задолженности, в особенности советским социал-империалистам. Данные этих четырёх лет составляют пассивное сальдо торгового баланса в сумме 14 855 млн марок, что равно 37,6 % всего экспорта в 1976 г. Этот большой излишек импорта особенно обременителен, так как 32 % всего импорта идёт из западных индустриальных стран и служит ликвидации дефицита в поставке прежде всего высококачественных промышленных продуктов.

В связи с этим представляет интерес сообщение британской «Файненшел таймз» из Восточного Берлина, характеризующее дилемму руководства ГДР. Согласно этому сообщению, Эрих Хонеккер, который, как и Вальтер Ульбрихт, весьма навряд ли рискнул бы открыто выступить против Советского Союза, сказал функционерам СЕПГ:

«Никто не имеет права останавливать производство продукции в ГДР, прежде чем импортная продукция будет исследована и проверена в нашей стране, и прежде чем будут обеспечены коммерческое импортное соглашение и запланированные поставки»⁴⁶.

Далее он сказал, что экономические эксперты ГДР предупредили руководство об опасностях ограничения диапазона выпускаемой продукции. При проведении в СЭВ программы специализации и кооперации, однако, ГДР прекратила производство многих видов продукции, которые теперь производились в менее развитых странах СЭВ или вообще не производились. В 1960 г. ГДР произвела 36 % машин, проданных в СЭВ, а теперь этот показатель был ближе к 20 %. Эта тенденция достигла критической точки потому, сказал Хонеккер, что ГДР могла компенсировать отрицательный торговый баланс с Советским Союзом только экспортируя высококачественную промышленную продукцию. Металлообработка должна производить сложную конечную продукцию, в т. ч. целые установки, на основе программы СЭВ, так как это необходимо для «обеспечения импорта сырья из Советского Союза и других стран СЭВ». «В то же время высочайшую важность для ГДР имеет экспорт в несоциалистический мир». Так что дела должны обстоять не лучшим образом, раз Хонеккер начинает упираться (хотя его возражения и высказываются на сниженных тонах). Годами баланс торговли ГДР с ФРГ также характеризовался постоянным излишком импорта. Настоятельно необходимая иностранная валюта для закупки машин, транспортных средств и химических продуктов из ФРГ (см. рис. 1) обеспечивается доходами от транзитных перевозок (шоссе, железные дороги, судоходство) и из других источников. Но это невозможно в торговле с другими западными странами. Тут необходима твёрдая валюта, без каких-либо средств выравнивания платежного баланса.

Поскольку капиталистическая реставрация в ГДР всё более укрепляется, стремление к сотрудничеству с западными монополистическими капиталистами ради совместной эксплуатации развивающихся стран становится настоятельным. «Франкфуртер рундшау» сообщает:

«Эссенский сталелитейный концерн „Крупп“ (Krupp) заключил с ГДР первое немецко-немецкое соглашение о сотрудничестве в третьей стране. Как сообщил нам представитель „Крупп“ в Лейпциге, запланировано построить хлопкопрядильную фабрику в Эфиопии в сотрудничестве с компаниями ГДР. ГДР поставит детали оборудования и машин»⁴⁷.

Ревизионистские лидеры в меньших странах СЭВ пытаются заставить народ оплатить издержки разграбления советскими социал-империалистами. В Польше это привело в 1976 г. к широко распространившейся борьбе рабочих против роста цен на товары первой необходимости.

Советский Союз и другими способами использует зависимость стран СЭВ от поставок сырья из СССР. 7 июня 1962 г. Совет Экономической Взаимопомощи принял «основные принципы международного социалистического разделения труда», которые предусматривают, помимо прочего, «взаимную поддержку в расширении сырьедобывающих отраслей через финансовые вклады стран, заинтересованных в этой продукции»⁴⁸.

После этого два советских нефтепровода были построены с использованием капитала и рабочей силы других стран СЭВ. Целый ряд предприятий по добыче сырья был создан в Советском Союзе с использованием капитала других стран СЭВ. Советский Союз получает долгосрочный кредит под низкие проценты, который выплачивает поставками сырья по советским ценам. В этой связи Юрий Беляев хвалит соглашение между СССР и Чехословакией, заключённое через месяц после вторжения в Чехословакию в 1968 г.:

«Другой яркий пример сотрудничества к взаимной выгоде стран СЭВ в развитии топливно-сырьевой базы — недавно подписанное СССР и Чехословакией соглашение о добыче в Советском Союзе нефти для нужд Чехословакии. В соответствии с этим соглашением Чехословакия предоставила Советскому Союзу выделенный кредит в размере 500 миллионов инвалютных рублей под один процент.

Большая часть этого кредита приняла вид поставок машин, труб и нефтяных установок для СССР. С 1971 г. Советский Союз возместит этот кредит поставками нефти по согласованным ценам. Между 1971 г. и 1984 г. будет поставлено 60 миллионов тонн нефти, больше, чем предусмотрено в долгосрочных торговых соглашениях. На переговорах между делегациями правительств Чехословакии и СССР в Москве (сентябрь 1968 г.) было подписано соглашение об увеличении поставок природного газа из СССР в Чехословакию от 1,3 миллиарда кубических метров (1970 г.) до 3 миллиардов в последующие годы. Кроме того, начиная с 1972 г. СССР обеспечит 2 миллиона тонн концентрата железной руды Восточнословацкому комбинату чёрной металлургии, что даст возможность сберечь 300 миллионов крон в инвестиционных фондах. В ответ чехословацкая сторона приняла обязательство поддержать строительство советских дальних газопроводов поставками стальных труб и грузовиков, частично на кредитной основе»⁴⁹.

В этом — два исходных преимущества для социал-империалистов: во-первых, они получают капитал для строительства новых предприятий в своей стране; во-вторых, они договором обеспечивают себе рынок для будущей продукции. От стран СЭВ требуется принять предусмотренные договором объёмы, а цены диктуют социал-империалисты. Первое соглашение такого вида было подписано между СССР и ЧССР в 1960 г. Чехословакия поставляла оборудование для создания в СССР предприятий по добыче и обогащению руд и получала обогащённую железную руду и цветные тяжёлые металлы.

Следующее соглашение этого типа между Советским Союзом и Чехословакией было заключено 23 сентября 1966 г. и касалось производства и транспортировки нефти в Советском Союзе. С 1969 г. до 1974 г. Чехословакия поставляла грузовики «Татра», большие сварные трубы, оборудование для сварки больших труб и целую четырёхвалковую с шириной листа 3600 мм металлопрокатную фабрику. СССР платил нефтью, начиная с 1975 г., как раз тогда, когда цены на эту нефть резко возросли.

Кажется, даже в ревизионистском руководстве Чехословакии раньше не было согласия относительно «выгоды» таких договоров. В любом случае примечательно, что третье дело такого типа заключено под военным давлением.

«Соглашение готовилось с начала 1968 г.⁵⁰ и было подписано именно в кризисный период Чехословакии. Оно стало одним из наиболее важных инструментов преодоления кризиса и постепенной стабилизации экономической и политической ситуации в Чехословакии. Подписание произошло непосредственно после августовских событий⁵¹ 10 сентября 1968 г. В то же время были согласованы дополнительные советские поставки, которые помогли решить непосредственные проблемы Чехословакии с сырьём и продовольствием»⁵².

Раньше такие дела в СЭВ были исключением. «Словарь экономики социализма», изданный в 1969 г. в ГДР, ещё пишет относительно «бартерных операций» следующее:

«Форма международной торговли, основанная на обмене товарами без реального обмена валютой. Бартерная операция есть первичная, наиболее примитивная форма товарообмена и является сегодня исключением»⁵³.

Эти слова доставили бы авторам неприятности сегодня, когда такие операции рассматриваются как особо яркие примеры «социалистической интеграции».

Помимо двусторонних соглашений сейчас имеется ряд договоров, привлекающих все европейские страны СЭВ к участию в строительстве предприятий в СССР с оплатой в виде поставок их продукции. Только Румыния смогла в некоторых случаях избежать этой «наиболее примитивной формы товарообмена».

Решающий прорыв был сделан социал-империалистами в 1971 г. с принятием правительствами стран СЭВ «всесторонней программы дальнейшего углубления и совершенствования социалистической экономической интеграции государств-членов СЭВ». Эта программа обязывает их совместно разрабатывать залежи сырья в СССР и развивать «специализацию и кооперацию» в производстве, которых мы позже коснёмся подробнее.

В 1973 г. Болгария, Венгрия, ГДР, Польша, Румыния, Чехословакия и СССР заключили соглашение по строительству в СССР комбината по добыче и обработке асбеста.

Участники соглашения, кроме Советского Союза, обязались «поставить СССР в период 1973—1979 гг. строительные проекты, материалы, машины и оборудование, потребительские продукты и другие товары, необходимые для строительства комбината. Список товаров и услуг, которые будут предоставлены СССР, включая объёмы и даты, оговаривается в двусторонних соглашениях, заключённых между Советским Союзом и странами, участвующими в организованном сотрудничестве»⁵⁴.

В обмен СССР поставляет асбест с 1980 г. до 1991 г. Объём, который должен быть закуплен, уже установлен договором, а цена — ещё нет. Относительно цен на асбест, который будет поставляться СССР, Солоев говорит:

«Цены товаров — предмет двусторонних соглашений. Они будут установлены на уровне установленных цен на подобные товары, которые используются в торговле между странами СЭВ в период поставки»⁵⁵.

На 29‑й конференции СЭВ в 1975 г. социал-империалисты добились наибольшего по настоящее время успеха в делах такого вида. Были утверждены следующие проекты:

• деревообрабатывающий комбинат в Усть-Илимске (на севере Иркутской обл.);
• Киембаевский асбестовый комбинат (Урал);
• сталелитейный завод около Курска;
• трубопровод для природного газа от Оренбурга до западной границы СССР;
• 750‑киловольтная линия электропередач между СССР и Венгрией;
• никелевый завод на Кубе.

Это были отчасти новые проекты, а отчасти уже утверждённые. За исключением никелевого завода на Кубе, который мы рассмотрим отдельно, все эти проекты будут построены в СССР. Также интересно, что в соглашения включен Курский сталелитейный завод, хотя он строится западными монополиями. Очевидно, социал-империалисты хотят «братского участия» меньших стран СЭВ в оплате импорта западных технологий.

Строительство газопровода от Оренбурга до западной границы СССР ярко демонстрирует методы, используемые социал-империалистами в разграблении своих колоний. Газопровод имеет длину 2 750 километров и разделён на пять секций, за завершение и доставку каждой из которых в Советский Союз по графику ответственна одна из сторон соглашения — кроме Советского Союза. Статья в советской газете «Труд» комментирует:

«Строительство на первом участке финансирует ВНР, на втором — ЧССР, на третьем — ПНР, на четвёртом — ГДР и на пятом — НРБ. Но национальные отряды строителей на трассе располагаются иначе — в соответствии с двусторонними соглашениями. Например, на болгарском участке советские строители будут сооружать линейные части газопровода, строители из Венгрии — компрессорные станции, а Болгария ежегодно будет направлять в СССР на строительство объектов газовой промышленности, в том числе международный газопровод, по пять тысяч специалистов»⁵⁶.

Слово «финансирование» относится ко всем затратам — не только к материальным издержкам, но также и к оплате, размещению и поддержке инженеров и рабочих. В придачу в СССР появляются целые жилые комплексы. Рабочая сила для строительства газопровода также обеспечивается малыми странами СЭВ.

«Страны-участники общего соглашения направили к трассе большие, хорошо оборудованные строительные и монтажные компании наряду с необходимым штатом, способным обеспечить выполнение работы согласно установленному единообразному временному плану»⁵⁷.

Этот метод эксплуатации колоний — прямая эксплуатация их рабочей силы — кажется, приобретает всё больший размах. Например, с 1975 г. около 15—20 тыс. болгарских рабочих-«гостей» использовались лесообрабатывающей компанией в Советском Союзе.

Расходы стран СЭВ на реализацию совместных проектов по соглашениям очень высоки. Только ГДР должна была выделить на эти цели с 1976 г. по 1980 г. 8 миллиардов марок⁵⁸. Эта сумма недоступна для проектов в ГДР, и возникает вопрос, как её финансировать. Финансирование частично обеспечивается базирующимся в Москве Международным Инвестиционным Банком (МИБ), созданным в 1971 г. Банк предоставляет кредиты в переводных рублях и западных валютах странам СЭВ и развивающимся странам. Но согласно своему уставу банк предназначен лишь для кредитования совместных проектов по разработке природных ресурсов и для мероприятий в связи с соглашениями по «специализации и кооперации» в производстве.

«Учреждение Международного Инвестиционного Банка стало необходимо для дальнейшей концентрации финансовых ресурсов. Он призван углубить процесс социалистической экономической интеграции»,— заявил директор правления банка Альберт Белеченко⁵⁹.

С 1971 г. до 1975 г. банк предоставил кредиты в общей сумме на 577,2 миллиона переводных рублей для инвестиций, общий объём которых превышает 5 млрд переводных рублей⁶⁰.

Трубопровод от Оренбурга до западной границы Советского Союза — один из проектов, частично финансируемых кредитами МИБ. Кредитный капитал банка в 1975 г. быстро увеличивался. Только в этом году он предоставил кредиты на 384 млн переводных рублей. В балансовой ведомости МИБ непогашенный долг по предоставленным кредитам вырос с 186 330 000 переводных рублей на 1 января 1975 г. до 554 488 000 переводных рублей на 1 января 1976 г.

Процентная ставка этих кредитов — 4—6 % — снизилась до 3—5 % с 1974 г. до 1976 г. Кредиты проекту Оренбургского газопровода выданы всего под 2 %. Эти сравнительно низкие процентные ставки применяются, однако, только к кредитам в переводных рублях. Страны СЭВ вынуждены частично брать кредиты в западных валютах. Это происходит, когда им нужно закупить предусмотренное оборудование для совместных объектов в западных империалистических странах. Для таких кредитов МИБ применяет процентные ставки международных инвалютных рынков.

Таким образом, социал-империалисты грабят страны СЭВ одновременно тремя способами. Во-первых, страны СЭВ должны влезать в долги перед МИБ — это означает на деле экспорт капитала социал-империалистами. Во-вторых, за счёт этих кредитов и своих собственных фондов они должны строить предприятия в СССР. В-третьих, они должны обязаться закупить потом установленный объём продукции этих предприятий по ценам, продиктованным социал-империалистами.

В результате всего этого бюрократически-монополистический капитализм обеспечивает сырьевую базу с помощью неоколониальной эксплуатации других стран. Просто форма этой эксплуатации отличается от используемой западными монополиями, так как сам Советский Союз имеет обширные запасы сырья. В определённых областях, тем не менее, социал-империалисты не имеют достаточных собственных источников сырья. Так обстоит дело, например, с никелем. Здесь социал-империалисты следуют той же самой процедуре, что и западные монополии и их государства.

Куба имеет большие залежи никеля. Социал-империалисты экспортируют капитал и товары в крупных масштабах на Кубу через кредиты. «Без этих кредитов мы не могли бы делать инвестиции, не ограничивая народное потребление»,— сказал К. Р. Родригес, член секретариата Центрального комитета Коммунистической партии Кубы⁶¹. Этими кредитами Куба платит за поставки товаров из Советского Союза. Общий размер текущей задолженности Кубы неизвестен, но в 1974 г. они уже дошли до 4,3 млрд долларов, исключая поставки оружия. Пример никелевой промышленности даёт представление о задолженности Кубы:

«Не менее важную роль в сотрудничестве между этими двумя странами играет никелевая промышленность, выпуск которой утроился за годы народной власти. Это сотрудничество осуществлялось до 1972 г. на трёх уровнях: отправка советских экспертов для помощи работе двух никелевых заводов в Никаро и Моа; планирование, исследования и испытания для создания новых промышленных мощностей и улучшения работы никелевых предприятий; поставка существующим предприятиям рабочих материалов, топлива, запасных частей и отдельных модулей.

С 1960 г. по 1974 г. СССР поставил никелевым заводам Кубы 1 419 000 тонн серы, 562 000 тонн антрацита и 172 000 тонн аммиака. Кроме того, запасные части и отдельные модули для оборудования поставляются каждый год. Их стоимость колебалась от 1,5 до 3 млн руб. в год. Без преувеличения мы можем сказать, что поставки сырья и топлива, запасных частей и отдельных модулей играли и играют решающую роль в поддержании производственных процессов на кубинских никелевых предприятиях»⁶².

В 1972 г. было заключено новое соглашение по расширению и модернизации мощностей. Вместе с другими странами СЭВ Советский Союз также финансирует своими кредитами строительство нового горно-обогатительного комбината, который будет производить 30 000 тонн (выход руды) никеля и кобальта ежегодно. Эти кредиты будут возмещены поставками товаров Советскому Союзу в течение 25 лет, начиная с 1976 г. Это гарантирует социал-империалистам полный контроль над кубинским производством никеля и кобальта. То же происходит с производством сахара. Мировая цена на сахар достигла 66 центов за фунт в ноябре 1974 г. Сегодня она ниже 10 центов. Более половины выпуска сахара Куба продаёт СЭВ по фиксированным ценам. Куба должна была воздержаться от наивысшей цены, продавая сахар СЭВ, но была также защищена от низких цен, от которых страдали продажи другим странам.

Однако Кубе настоятельно необходима иностранная валюта из западных промышленных стран для закупки машин и другого импорта, что становится всё более трудным вследствие низкой цены на сахар. Следовательно, она становится всё более зависима от Советского Союза. Уже сегодня Куба совершенно неспособна выплатить свои долги Советскому Союзу. В 1972 г. было заключено соглашение, откладывавшее выплату по кредитам, предоставленным до 1972 г. Эти долги должны теперь оплачиваться 25 лет, начиная с 1986 г.⁶³.

Кастро, которому нравится слава lider máximo (величайшего вождя), ведёт себя в этой ситуации точно так же, как многие мелкие князьки ⅩⅧ века в Германии, принуждавшие парней в своих владеньях к военной службе и продававшие их в рекруты тогдашним великим державам Европы для использования в колониальных войнах. Преимущество этих князьков состояло в том, что они, по крайней мере, могли выбрать покупателя, предлагающего наивысшую цену. Кастро не имеет такого выбора. Он должен быть доволен, что социал-империалисты прощают часть его долгов.

С залежами бокситов в Венгрии то же, что с кубинским никелем. Боксит — это сырьё, из которого производится алюминий. Боксит вначале преобразуется в глинозём. Примерно две тонны окиси алюминия дают одну тонну чистого алюминия. В Венгрии СЭВ ничего не предпринял для развития алюминиевой промышленности Венгрии на основе этих залежей бокситов. Напротив, соглашение по глинозёму и алюминию, подписанное в 1962 г., было продлено до 1985 г. Оно требует от Венгрии поставлять в Советский Союз 330 000 тонн глинозёма и закупать из Советского Союза 165 000 тонн алюминия ежегодно с 1981 г. до 1985 г.⁶⁴.

Последствия этого соглашения можно обнаружить в статистическом ежегоднике Венгерской Народной Республики за 1973 г. В 1973 г. Венгрия экспортировала около 659 000 тонн бокситов по средней цене 72 инвалютных форинтов за тонну, 598 000 тонн глинозёма по средней цене 1 038 инвалютных форинтов за тонну и 24 305 тонн алюминиевого лома по средней цене 3 127 инвалютных форинтов за тонну. Из глинозёма и алюминиевого лома могло быть выплавлено около 320 000 тонн алюминия. Венгрия, однако, импортировала в 1973 г. 140 956 тонн алюминия, главным образом из СССР, заплатив 6 206 инвалютных форинтов за тонну.

За экспорт бокситов, глинозёма и алюминиевого лома, из которого могли быть произведены добрых 320 000 тонн алюминия, Венгрия получила в 1973 г. в сумме 743,1 млн инвалютных форинтов. За импорт 140 956 тонн алюминия Венгрия должна была потратить в том же году 874,8 млн инвалютных форинтов. Это — колониальная эксплуатация в чистом виде, как в бывших колониях.

Венгрия сама производит определённое количество алюминия, который в основном экспортируется, хотя и не в СССР. В 1973 г. Венгрия реализовала 86 256 тонн экспортного алюминия по средней цене 5 077 инвалютных форинтов за тонну. Это на 1 129 инвалютных форинтов меньше, чем цена импортного алюминия. Если бы Венгерской Народной Республике позволили производить и обрабатывать алюминий самой и обходиться без импорта из Советского Союза, только это ценовое различие сберегло бы в 1973 г. 97,4 млн инвалютных форинтов.

С развивающимися странами, в которые они вывозят капитал, социал-империалисты ведут дела так же, как с Венгрией. Такой экспорт капитала часто служит захвату источников сырья. Министр внешней торговли Патоличев пишет:

«Советские кредиты развивающиеся страны оплачивают своим экспортом и это не обременяет их баланс платежей. В последнее время всё более обычным стало договариваться о выплате части кредитов продукцией фабрик, построенных при помощи СССР. Это ещё выгодней развивающимся странам и способствует плановому развитию их внешнеторговых отношений. Некоторые случаи привели к некоторому производственному сотрудничеству между Советским Союзом и развивающимися странами»⁶⁵.

Патоличев забыл упомянуть, что эти кредиты также служат поощрению экспорта товаров, так как развивающиеся страны должны тратить деньги на оборудование и товары из Советского Союза. Турецкая газета «Халкын сеси» привела пример методов социал-империалистов, показывающий, что они обходятся с развивающимися странами так же, как со странами СЭВ. Пример снова касается эксплуатации залежей бокситов, на сей раз в Турции.

9 мая 1967 г. Советский Союз заключил инвестиционное соглашение с турецким заводом по плавке алюминия «Сейдишехир» (Seydişehir). Социал-империалисты предоставили казавшийся поначалу дешёвым кредит в размере 60 млн долларов под 2,5 % на 15 лет на материалы, оборудование, проектирование и техническую помощь для строительства алюминиевого завода в горах Сейдишехир, где имеются большие залежи бокситов. Контракт предусматривал строительство завода, который будет производить 200 000 тонн алюмината ежегодно, из которых 120 000 тонн должны непосредственно переплавляться в 60 000 тонн алюминия на запроектированном заводе. Оставшиеся 80 000 тонн алюмината должны были экспортироваться. Социал-империалисты настаивали, чтобы они были единственными покупателями. Десятью годами после заключения соглашения газета подводит итог:

«Это — факт, что, хотя прошло десять лет с подписания инвестиционного соглашения, русские постоянно задерживали открытие завода „Сейдишехир“, выплавляющего алюминий из алюмината. Почти весь алюминат, добытый в Сейдишехир, продан СССР. Турция, в свою очередь, должна была покрывать свою потребность в алюминии за счёт дорогого импорта из-за границы»⁶⁶.

100 500 тонн алюмината с этого предприятия были поставлены СССР в 1974 г. по цене 82 доллара за тонну. Только 500 тонн пошли в другие страны, по цене 132 доллара за тонну. Таким образом, социал-империалисты используют выгодное положение своей монополии как единственного покупателя для извлечения сверхприбыли. Турция, напротив, вынуждена импортировать постоянно растущие объёмы алюминия, как показывает табл. 11.

Чтобы предотвратить ввод в действие плавильного завода в Сейдешехир, затраты взвинтили использованием устаревших технологий. Как и для западных империалистов, стремление к источникам сырья — существенный мотив политики социал-империалистов.

В Индии они контролируют треть производства стали и нефти⁶⁷. В Анголе они приступили к военному вмешательству с помощью кубинских наёмников, чтобы овладеть богатыми запасами сырья. Эта экспансия неизбежно усиливает противоречия с затронутыми народами и с другими империалистическими странами и увеличивает угрозу войны.

Относительно всесторонней программы СЭВ, ещё более углубляющей экономическую зависимость стран СЭВ от социал-империалистов, Брежнев заявил на ⅩⅩⅤ съезде:

«Речь идёт не только о большой взаимной экономической выгоде, но и о задаче огромного политического значения. Речь идёт об укреплении материальной основы нашего содружества. Именно так подходит к этому вопросу Политбюро ЦК»⁶⁸.

Устойчиво растущая доля торговли между странами СЭВ приходится на обмен специализированными продуктами, развитие которого предусмотрено всесторонней программой СЭВ. И этот обмен действительно является важным материальным основанием укрепления власти социал-империалистов.

Специализация означает, что отдельные страны СЭВ или предприятия отдельных отраслей сосредотачиваются на производстве определённой продукции, производят её в больши́х количествах и экспортируют, в основном, в другие страны СЭВ. Вследствие этого по ряду продуктов эти страны полностью зависят от экспорта, особенно в Советский Союз, в то время как по другим продуктам они полностью зависят от импорта, особенно из Советского Союза.

В следующей таблице даётся обзор стоимости взаимных поставок специализированной продукции. Бросается в глаза, что доля Советского Союза сравнительно мала, доля Румынии также относительно мала.

Эта торговля иногда принимает странные формы, которые, однако, полностью отвечают интересам социал-империалистов. Например, Советский Союз поставляет тепловозы мощностью 2 000 и 3 000 лошадиных сил Венгрии, ГДР, ЧССР и Болгарии. Чехословакия, в свою очередь, производит электровозы для пассажирских поездов и поставляет их в СССР. Заметьте, однако, что железные дороги в малых странах СЭВ электрифицированы лишь в небольшой степени (10—30 %). Таким образом, Чехословакия поставляет СССР пассажирские электровозы, которые ей самой почти не нужны и которые она едва ли может экспортировать в другие страны, и получает действительно требующиеся тепловозы. Такая ситуация удобна для социал-империалистов, которые могут извлекать максимальную прибыль, поднимая цены на тепловозы и сбивая — на электровозы.

В Советский Союз идёт «90 % выпуска венгерского судостроения и построенных в Венгрии подъёмных кранов; кроме того, более двух третей производимого оборудования связи и половина выпуска устройств и машин для пищевой промышленности»⁷⁰.

Список можно было бы продолжать и продолжать. Кроме многосторонних соглашений по специализации имеются многочисленные двусторонние соглашения, особенно между Советским Союзом и отдельными странами СЭВ, распространяющиеся практически на все области промышленности и сельского хозяйства.

Советский Союз — единственная страна СЭВ, имеющая всесторонне развитую экономику.

В результате специализации продукции все прочие страны стали зависимы от поставок социал-империалистов и от экспорта своей массово производящейся специализированной продукции в страны СЭВ. Это даёт социал-империалистам возможность извлекать максимальную прибыль через экономическое давление и манипуляции ценами.

Факт, что эти зависимые страны имеют более высокоразвитую промышленность, чем развивающиеся страны, совсем ничего не значит, учитывая эту хитрую неоколониальную систему. Как она лукава, можно продемонстрировать ещё одним примером. Начиная с 1969 г. Советский Союз выпускал 1 559 типов подшипников качения, или 66,8 % от общего выпуска таких подшипников в СЭВ. Параллельное производство 370 типов подшипников качения во всех странах СЭВ было прекращено. Это означает не только более дешёвое, более эффективное производство. Это также означает, что машиностроительные отрасли во всех странах СЭВ зависят от поставок подшипников качения из СССР. Социал-империалисты, таким образом, имеют в своём распоряжении средства для осуществления контроля над машиностроительной отраслью в своих колониях и при необходимости могут парализовать её, если те посмеют пойти своим путём. Это, возможно, один из уроков, выведенных социал-империалистами из событий в Чехословакии в 1968 г.

Во всё большей степени внешняя торговля меньших стран СЭВ становится зависима от экспорта и импорта, основанных на соглашениях о специализации производства. Примерно 10—12 % венгерской внешней торговли в 1975 г. было проведено в рамках таких соглашений⁷¹. Для ГДР в 1974 г. эта доля составляла 17 %⁷². Для отдельных продуктов целых 70 % выпуска ГДР идёт на экспорт.

«Доли экспорта 70 % и выше в избранных отраслях и производственных секторах, уже достигнутой в некоторых областях, следует добиваться в других экспортоориентированных отраслях»⁷³.

Новые торговые соглашения на период 1976—1980 гг. предусматривают дальнейшие существенные увеличения. На следующем рисунке изображен объём торговли Советского Союза с западными индустриальными странами и со странами СЭВ и Китаем в 1977 г. (в млн долл.).

В действительности соглашения о специализации производства являются, с одной стороны, формой вывоза капитала бюрократически-монополистическим капитализмом Советского Союза, а с другой стороны, формой присвоения или захвата средств производства меньших стран СЭВ. В Болгарии ситуация такова:

«В настоящее время две трети традиционной продукции нашей машиностроительной отрасли, в производстве которой специализируется наша страна (электропогрузчики и автопогрузчики, электрические крановые тележки и сельскохозяйственные машины), экспортируется в Советский Союз»⁷⁴.

В 1975 г. имелось 17 многосторонних соглашений о «специализации и кооперации» в машиностроительной отрасли на уровне СЭВ, касающихся 1 700 типов, размеров и моделей продукции.

«Из них 47,5 % должно производиться в одной стране, 27,4 % — в двух странах, и 25,1 % — в трёх и более странах. Эти значения показывают весьма высокую степень концентрации производства»⁷⁵.

Страна, которая специализируется в производстве одного продукта, обязуется удовлетворять потребности других стран. Наоборот, страна, которая не специализируется в производстве этого продукта, обязуется не производить его ни теперь, ни позже.

Часто эти соглашения ничто иное, как учреждение филиалов бюрократически-монополистического капитализма в других странах. Это наиболее очевидно в автомобильной промышленности. Венгрия специализировалась в производстве компонентов для «Жигулей»⁷⁶. 19 деталей, таких как приборные панели, дверные замки и замки валов рулевых колес, изготовляются в Венгрии и поставляются Советскому Союзу. По соглашению Венгрия также обязалась закупить 180 000 «Жигулей» в 1976—1980 гг. «Около половины» их будет предоставлено Советским Союзом в качестве компенсации за полученные детали⁷⁷.

Так, специализацией Венгрии на компонентах «Жигулей» социал-империалисты одновременно обеспечили себе рынок сбыта. И сколько «Жигулей» Венгрия фактически получает в компенсацию за свои поставки, определяется в действительности динамикой цен.

Компоненты изготовляются в крупных масштабах, так что их производство может быть широко механизировано и автоматизировано. Вывоз капитала бюрократически-монополистическим капитализмом имеет место в той форме, что Советский Союз предоставляет оборудование для учреждения или преобразования заводов. Само собой разумеется, что Венгрия платит за оборудование. И опять-таки в таких случаях именно Международный Инвестиционный Банк предоставляет кредиты. Через концентрацию производства вкупе с механизацией и автоматизацией и разграбление других стран с помощью вывоза капитала бюрократически-монополистический капитализм пожинает огромные максимальные прибыли.

Болгария также ведёт массовое производство компонентов для «Жигулей», особенно генераторов и стартеров. В этой связи важно, что Болгария числится среди стран СЭВ с низкой оплатой труда⁷⁸. ГДР, Польша, Чехословакия и Югославия аналогично поставляют компоненты «Жигулей», и в каждом случае оплата увязана с поставкой готовых «Жигулей» из Советского Союза.

Экспорт таких компонентов влечет ценовые потери, как отмечает Н. Митрофанова в своём исследовании договорных цен в СЭВ:

«На практике, договорные цены, особенно в случаях долгосрочной кооперации, часто устанавливаются ниже уровня промышленных оптовых цен экспортирующей страны, так как специализированное производство даёт больший эффект, который должен приносить пользу всем странам, участвующим в кооперации в равной или в некоторой другой пропорции»⁷⁹.

В химической промышленности между ГДР и Советским Союзом было заключено соглашение на 1976—1980 гг. плюс дальнейшее соглашение «о развитии взаимоотношений в химической промышленности до 1996 г.»⁸⁰.

Для химической промышленности ГДР это означает совершенный переворот. В секторе бытовой химии в 1974 г. была основана «международная экономическая организация Домхим». Члены этой организации — советская промышленная ассоциация «Союзбытхим» и восточногерманская ассоциация «Лайхтхеми» (Leichtchemie). Здесь специализация имеет место уже в виде международного концерна, планирующего производство, инвестиции и продажи точно так же, как транснациональная корпорация в западных странах.

Эта форма «социалистической интеграции» особенно нравится социал-империалистам, так как они получают прямой контроль над средствами производства в других странах СЭВ. Одна из этих международных экономических ассоциаций — «Ассофото» (Assofoto):

«Конкретно, это — слияние потенциалов предприятий и институтов ассоциации „Союзхимфото“ из СССР и фотохимического комбината „Вольфен“ (Wolfen) из ГДР. Его цели — совместное планирование кооперации в исследовании, развитии и производстве фотохимических и магнитных материалов для записи информации; достижение оптимального удовлетворения требований и улучшение качества продуктов через повышение производительности и эффективности труда; решение вопросов взаимных поставок и экспорта в третьи страны.

Объединение усилий позволяет лучше использовать мощности существующих предприятий через специализацию и кооперацию производства и скоординированное и поэтому эффективное расширение мощностей»⁸¹.

«Ассофото» почти полностью (до 90 %) контролирует рынок фотохимических продуктов в СЭВ. Другая крупная международная экономическая ассоциация — «Интератоминструмент» (ИАИ), объединяющий 15 производственных и внешнеторговых организаций шести стран (Болгария, Венгрия, ГДР, Польша, СССР, Чехословакия).

«Ассоциация проводит исследования и экспериментальные работы по проектированию и строительству, производит устройства и системы для ядерной промышленности, организует научное и технологическое сотрудничество, а также сотрудничество в производстве и торговле между членами ИАИ, и развивает торговлю с другими странами»⁸².

ИАИ, в основном, совместная торговая и исследовательская организация. Она управляет продажей продукции, включая экспорт вовне СЭВ, координирует исследовательскую деятельность и вырабатывает предложения о специализации производства. Она планирует обзавестись собственными заводами.

Проведение специализации производства — существенная задача «Интератоминструмента». К настоящему времени он «разработал основы заключения соглашений по специализации и кооперации более чем для 300 продуктов ядерной промышленности, составляющих почти три четверти объёма продаж участвующих стран»⁸³.

«Интератоминструмент» — более свободная форма монополии, чем «Ассофото», так как предприятия в отдельных странах СЭВ формально ещё работают самостоятельно, чего уже нет в случае «Ассофото».

Так как формирование таких международных монополий есть в своей основе не что иное как кража результатов производства, и отчасти средств производства других стран бюрократически-монополистическим капитализмом Советского Союза, у социал-империалистов возникают проблемы, которые Ширяев описывает так:

«Не менее сложны вопросы, возникающие в связи с отношениями собственности в международных комплексах. Часть этих проблем была уже в основном прояснена с составлением черновых соглашений о создании международных экономических организаций. Другие вопросы пока ещё не решены. Ещё не хватает, например, экономически обоснованных методов оценки вклада каждого партнера в техническое развитие и управление комплексами, обоснованных цен на взаимные поставки в пределах комплекса и т. д.⁸⁴.

Вследствие этих трудностей международные экономические организации и ассоциации создаются в самых различных формах. Но в целом этот процесс концентрации стремительно прогрессирует. И число экономических ассоциаций, в которых объединены отдельные предприятия, и число межгосударственных организаций типа «Интерметалл» и «Интерхим» увеличивается. Основная задача этих организаций состоит в координации производства стран СЭВ в отдельных отраслях на правительственном уровне. Разработанные в них предложения затем включаются в соглашения между отдельными странами СЭВ.

«Из существующих 48 международных экономических организаций в области СЭВ 25 возникло только с 1971 г. по 1974 г.»⁸⁵.

Советские социал-империалисты особенно концентрируются на отраслях, обещающих большой рост и, таким образом, особенно больши́е прибыли — химия, электроника, машиностроение и ядерная промышленность. Основа этого сосредоточения — стремление бюрократически-монополистического капитализма к максимальной прибыли через концентрацию, рационализацию и вывоз капитала. Ревизионисты открыто признают это:

«Социалистическая международная специализация и кооперация — один из основных способов сбережения овеществленного и живого труда, более эффективного использования существующих фондов и рабочей силы, увеличения производства, быстрой разработки и воплощения новых, эффективных методов и современных материалов, инструментов производства и потребительских товаров через совместное использование опыта и ресурсов социалистических стран.

Около 200 соглашений о кооперации в исследовании и производстве уже заключено со странами СЭВ, получены результаты в разработке новых химических процессов и установок вместе с СССР, идут приготовления к строительству совместной хлопкопрядильной фабрики вместе с Польшей, это и многое ещё — примеры тому.

Без социалистического международного разделения труда и кооперации уже невозможно интенсивное расширенное воспроизводство во всё возрастающем числе областей»⁸⁶.

Социал-империалисты сделали другие страны СЭВ (и, с некоторыми оговорками, Румынию) полностью экономически зависимыми от них. Их экономическое могущество — основа политического подчинения этих стран.

В 1946 г. Советский Союз, тогда ещё социалистический, обещал в договоре с Монгольской Народной Республикой, что советские войска, размещённые там с согласия Монголии для защиты от военного нападения империалистов, «будут выведены с соответствующей территории незамедлительно по миновании в том надобности, подобно тому, как это имело место в 1925 году в отношении вывода советских войск с территории Монгольской Народной Республики»⁸⁷.

В новом договоре с социал-империалистами от 1966 г. об этом больше не упоминается. Вместо этого договор гласит:

«Высокие Договаривающиеся Стороны будут оказывать взаимную помощь в обеспечении обороноспособности обеих стран в соответствии с задачами неуклонного укрепления оборонной мощи социалистического содружества»⁸⁸.

Практически это означает, что социал-империалисты имеют право размещать войска и создавать базы в МНР, использовать её как плацдарм против Китайской Народной Республики.

Подобные договоры были заключены с другими странами СЭВ. Как пример этих обычно сходных текстов возьмём договор от 12 мая 1967 г. между СССР и Болгарией. Этот договор принуждает Болгарию к «международному социалистическому разделению труда,.. специализации и кооперированию производства»⁸⁹. Далее он обязывает Болгарию «укреплять силу и могущество мировой системы социализма»⁹⁰, и, «в случае, если одна из Высоких Договаривающихся Сторон подвергнется вооружённому нападению со стороны какого-либо государства или группы государств… немедленно предоставить ей всю всяческую помощь, включая военную, а также окажет поддержку всеми находящимися в её распоряжении средствами»⁹¹. Это противоречит Варшавскому договору, который прямо относится к событию «вооружённого нападения в Европе на одно или несколько государств-участников договора».

Договор от 1967 г. обязывает Болгарию поддержать военную агрессию социал-империалистов, а уж у них-то не возникнет проблем как инсценировать «вооружённое нападение». Их нападения на Китайскую Народную Республику вдоль Уссури в 1969 г. иллюстрируют это.

Договор 1967 г. также резко контрастирует с «Договором о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи между Союзом Советских Социалистических Республик и Народной Республикой Болгарией» от 18 марта 1948 г. Этот договор был подписан Димитровым и Маленковым. Ст. 2 гласит:

«В случае, если одна из Высоких Договаривающихся Сторон будет вовлечена в военные действия с Германией, которая попыталась бы возобновить свою агрессивную политику, или с любым другим государством, которое непосредственно или в какой-либо иной форме объединилось бы с Германией в политике агрессии, то другая Высокая Договаривающаяся сторона немедленно окажет вовлечённой в военные действия Договаривающейся Стороне военную и всякую иную помощь всеми имеющимися в её распоряжении средствами»⁹².

Это было направлено исключительно против разжигающих войну империалистов США и вновь поднимающегося агрессивного нового немецкого империализма. Для этой борьбы социалистический Советский Союз и Народная Республика Болгария решили «консультироваться друг с другом по всем важным международным вопросам, затрагивающим интересы обеих стран»⁹³.

Договор 1967 г. иной в корне. Он дополнительно требует, чтобы эти две страны согласовывали свою политику по таким вопросам⁹⁴. Это обязало Болгарию поддерживать империалистическую внешнюю политику советского руководства. Такое уничтожение национального суверенитета, естественно, вызывает сопротивление. В Венгрии, ГДР, Польше, Болгарии, Чехословакии, МНР и на Кубе перед рабочим классом стоит задача не только социального освобождения от новой буржуазии, но также и национального освобождения от социал-империалистического ярма.

Столкновения в ЧССР в 1968 г. и в Польше показывают, что социал-империалисты сидят на пороховой бочке. Чтобы противодействовать сопротивлению, социал-империалисты распространяют систему неоколониализма на контроль над средствами массовой информации. «Имеет место и полезное сотрудничество органов массовой информации — радио, телевидения, печати»,— сообщил Брежнев на ⅩⅩⅤ съезде⁹⁵. Книга, процитированная в начале этой главы, «Рабочий класс социалистического сообщества в семидесятых», говорит:

«Братские партии успешно применили ряд новых форм двустороннего и многостороннего сотрудничества на идеологическом поле. Эти формы включают регулярный обмен лекторами, обмен агитационно-пропагандистскими материалами, и, что очень важно, прямой обмен опытом в ходе визитов партийных делегаций в братские страны»⁹⁶.

В той же книге ясно заявлена политическая цель социал-империалистов: полная аннексия новых колоний.

«Тенденция интернационализации общественной жизни при социализме способствует процветанию социалистических наций. Успешное развитие социалистического содружества эти тридцать лет с освобождения Советским Союзом от фашизма служит убедительным свидетельством этого. Одновременно, эта тенденция интернационализации общественной жизни при социализме способствует сближению социалистических стран. Эта тенденция создаёт объективные и субъективные предпосылки для окончательного слияния наций и является главным фактором этого процесса»⁹⁷.

Чтобы никто не понял неправильно, книга говорит далее:

«Процесс сближения стран социалистического содружества есть в то же время процесс более тесного и всестороннего сплочения вокруг основной силы содружества, Советского Союза»⁹⁸.

Как следствие, ревизионистское руководство ГДР даже включило свой союз с социал-империалистами в конституцию страны.

Но этого мало. Честолюбивые планы социал-империалистов идут далее. «Рабочий класс социалистического содружества наций становится моделью для будущего единства и братства трудящихся всего мира»,— говорят ревизионисты⁹⁹. Превращение всего мира в колонию бюрократически-монополистического капитализма Советского Союза — вот о чём в действительности мечтают социал-империалисты. Именно это они подразумевают под «всемирной победой социализма». Они стремятся к мировому господству, соревнуясь с империалистической сверхдержавой США.

Но чем больше они протягивают свои щупальца по всему миру, тем больше народы узнаю́т истинный характер их политики: социализм на словах, империализм на деле. Главная тенденция в мире сегодня — революция. Социал-империалисты, подобно всем прочим империалистам, не преуспеют в возвращении колеса истории к эпохе колониализма.

Сегодня они пытаются проникать во все части света и захватывать сферы влияния, используя тактику, представляющую серьёзную угрозу, особенно национально-освободительным движениям в слаборазвитых странах. События на Кубе демонстрируют это.

Социал-империалисты заключили первое долгосрочное соглашение о торговле и оплате с Кубой в 1960 г. До этого США прекратили топливные поставки на Кубу и закрыли свой рынок для кубинского сахара. С помощью голода они хотели поставить на колени народ, который вёл борьбу против империалистического грабежа США. Советское руководство выручило, поставляя топливо и кредиты и закупая кубинский сахар. Но их мотивы при этом вовсе не были бескорыстны. Социал-империалисты начали с кредитов и постепенно сделали Кубу полностью зависимой от них в экономическом и политическом отношениях. Когда Брежнев посетил Кубу в 1974 г., полная экономическая и политическая зависимость Кубы от Советского Союза была запечатлена в декларации, подписанной Брежневым и Кастро. Декларация гласила:

«Советский Союз и Куба придают большое значение как совершенствованию уже сложившихся форм двусторонних и многосторонних связей, так и постоянному поиску новых путей и направлений сотрудничества братских стран в политической, экономической и других областях. Они намерены и впредь уделять неослабное внимание вопросам социалистической экономической интеграции, всемерно содействовать претворению в жизнь Комплексной программы и других мероприятий, вырабатываемых в этих целях в рамках Совета Экономической Взаимопомощи»¹⁰⁰.

Поиск «новых путей и направлений сотрудничества братских стран» привёл кубинцев, среди прочего, в Африку — в военной области. В статье «Текущие проблемы теории мирового революционного процесса» секретарь Центрального комитета КПСС Пономарёв описал тактику, используемую социал-империалистами, чтобы поставить развивающиеся страны под свой контроль:

«— Делая упор на развитие государственного сектора, осуществляя прогрессивные аграрные преобразования, мобилизуя широкие народные массы на ликвидацию архаичных общественных отношений, революционные демократы постепенно создают необходимые внутренние предпосылки для развития по пути к социализму.

— Развивая отношения дружбы и сотрудничества с Советским Союзом и другими социалистическими государствами, революционно-демократические силы укрепляют необходимые внешнеполитические предпосылки для некапиталистического развития. Постепенно складываются и условия для включения ряда молодых национальных государств в систему международного социалистического разделения труда, обеспечивающего их высвобождение из кабальной системы мирового капиталистического рынка»¹⁰¹.

После победы перед национально-освободительными движениями стоя́т большие проблемы. Промышленности почти нет, сельское хозяйство обычно под властью кучки крупных землевладельцев. Промышленность и огромные поместья принадлежат иностранным монополиям и узкому слою местных капиталистов и землевладельцев.

Вслед за победой Фиделя Кастро что́ было Кубе делать, например, со своим сахаром после огосударствления фабрик и плантаций монополий США, которые затем попытались поставить Кубу на колени с помощью торгового бойкота?

Именно в таких затруднительных положениях подключаются социал-империалисты. Они предоставляют национально-освободительным движениям «помощь» в борьбе против иностранных монополий и их лакеев. Но эта «помощь» должна быть дорого оплачена. Это — первый шаг к «включению ряда молодых национальных государств в систему международного социалистического разделения труда».

Социал-империалисты пользуются тем, что национально-освободительные движения часто возглавляются не марксистами-ленинцами, то есть представителями рабочего класса, а представителями национальной буржуазии. Последняя, однако, не заинтересована в продолжении демократической революции до социалистической. Как только она стряхивает ярмо западных монополий и их местных лакеев, появляется опасность, что она подавит рабочий класс с помощью социал-империалистов и станет их новой компрадорской буржуазией. Если советское руководство намерено добиться расширения своих колониальных территорий, оно может сделать это, только устранив марксистов-ленинцев, представляющих главную угрозу их политике.

Азбучный пример методов социал-империалистов — Ангола. Совершенно правильно расценив, что португальский колониализм не сможет долго продержаться в Анголе, они поддержали Народное движение за освобождение Анголы (МПЛА) поставками оружия, и, в конце концов, послав кубинских наёмников. Эта борьба была направлена не столько против оставшихся португальских колониальных сил, сколько против других освободительных движений, особенно против Национального союза за полное освобождение Анголы (УНИТА).

МПЛА — не марксистско-ленинская организация рабочего класса, а организация национальной буржуазии. Это ясно из программы МПЛА, принятой в 1962 г. Эта программа разделена на программу-минимум и программу-максимум. В последней объявляются самые дальние цели, которых хочет достичь МПЛА. Она требует немедленной и безусловной независимости Анголы. В политическом отношении она требует созыва Ангольского народного собрания через всеобщие, равные, прямые и тайные выборы.

Это народное собрание должно «назначить коалиционное правительство, которое на деле выразит единство национальных и этнических меньшинств различных частей страны, различных слоёв общества и различных политических партий, и подлинную волю нации к свободе и прогрессу в Анголе и против политического и культурного подчинения страны иностранным интересам».

Запланировано предоставить «свободу слова, совести и религии, свободу прессы и собраний, свободу ассоциаций, свободу выбора места жительства, тайну переписки и т. д. всему ангольскому народу»¹⁰².

«Законные политические партии» могут принять участие в выборах в народное собрание. Какие партии являются законными, а какие — незаконными, не установлено. Таким образом, программа-максимум не требует ничего большего, чем учреждение буржуазной парламентской демократии и введение соответствующих буржуазно-демократических прав. Возможность запрета нежелательных партий оставлена открытой. Ни в одном пункте эта программа-максимум не говорит о господстве рабочего класса или руководимого рабочим классом союза с другими угнетёнными империализмом классами. Это не имеет абсолютно ничего общего с марксизмом-ленинизмом.

В экономическом плане программа-максимум требует «отмены привилегий, предоставленных иностранным предприятиям колониальным режимом», «защиты частной промышленности и частной торговли» и «содействия частной промышленности и частной торговле, которые полезны для государственного хозяйства и жизни народа»¹⁰³.

Будет создан государственный банк и внешняя торговля будет контролироваться государством. Предусмотрено создание «государственных отраслей промышленности». Программа не обещает конфискации собственности иностранных монополий в Анголе. Всё, что она говорит, это: «Предприятия, управляемые иностранцами, должны соблюдать новые законы Анголы».

Возможность сотрудничества между национальной буржуазией и иностранными монополиями после победы над португальским колониализмом оставлена открытой. Единственное условие — что у иностранных монополий отбираются привилегии, которых лишена национальная буржуазия, например, в отношении налогообложения.

Нигде программа-максимум МПЛА не говорит, что после победы над колониализмом и империализмом демократическая и антиимпериалистическая революция должна быть продолжена до социалистической революции. Напротив. Капитализм должен быть защищён и развит. Для крестьян запланирована земельная реформа согласно принципу «земля принадлежит тем, кто её обрабатывает». Земля «врагов народного движения» должна быть конфискована. Что касается других землевладельцев, не являющихся врагами, то, если их земля превышает некоторый размер, который ещё должен быть определён, государство выкупит её «по справедливой цене», чтобы перераспределить её¹⁰⁴.

Последние условия, однако, годятся, в лучшем случае, чтобы сделать земельную реформу совершенно невозможной. Сначала должно быть решено, кто — враг, а кто — нет. Затем должен быть определен максимальный размер владения, который изменяется в зависимости от «условий сельского хозяйства в конкретной местности». Если они дойдут до этого, то надо будет определить «справедливую цену», а затем земля будет поделена.

Для рабочих программа предусматривает:

• «отмену принудительного труда»;
• «уважение реальной независимости профсоюзов и законных рабочих организаций», не уточняя, какие рабочие организации законны, а какие — нет;
• 8‑часовой рабочий день и «законодательство, защищающее рабочих»;
• «установление государством минимальной оплаты труда» и строгое соблюдение принципа «равная заработная плата за равный труд»; основанная на поле, возрасте и этническом происхождении дискриминация рабочих должна быть отменена;
• «социальную поддержку: помощь всем нуждающимся, больным, вынужденно безработным, старым и увечным ангольским гражданам»;
• «постепенное уничтожение безработицы; право на труд»¹⁰⁵.

Это — программа социальных реформ в условиях капитализма.

Программа-максимум МПЛА — совершенно буржуазная программа, отражающая интересы национальной буржуазии. Её может быть достаточно, чтобы мобилизовать массы для борьбы против португальского колониального господства, но она не может сделать ничего для дальнейшего развития Анголы после победы над Португалией. Она предусматривает диктатуру национальной буржуазии, которая в действительности настолько слаба, что может удерживаться у власти только при поддержке социал-империалистов.

Кроме того, программа-максимум МПЛА замечательно подходит к тактике социал-империалистов. МПЛА всегда имело близкие связи с социал-империалистами. Лидер МПЛА Агостиньо Нето в 1971 г. был гостем на ⅩⅩⅣ съезде КПСС, на котором он сказал:

«За эти 10 лет революционной борьбы наше движение, наш народ, бойцы… познали дружбу и поддержку советского народа. Мы считаем Коммунистическую партию Советского Союза одной из важнейших сил, на которую мы опираемся в развитии нашей освободительной борьбы»¹⁰⁶.

После победы над португальскими колониальными властителями новая борьба за власть была неизбежна в Анголе. Были только две возможности: или диктатура буржуазии с возобновлённым империалистическим угнетением как необходимым следствием, или диктатура пролетариата и подлинная независимость. Именно эта борьба и разразилась. Ревизионистский журнал «Нойе цайт» сообщает о следующем случае в Анголе после развертывания там кубинских наёмников:

«Недавно правительство запретило радиопрограмму „Кудибангела“ (Kudibangela) которая нравилась определённой части слушателей до провозглашения Народной Республики Анголы. Но когда вооружённая победа казалась практически достигнутой, программа стала ультралевой. Она потребовала немедленной национализации всех предприятий. Эта пропаганда не только искажала программу правительства, она нанесла непоправимый вред хозяйству, так как способствовала массовому бегству португальских специалистов»¹⁰⁷.

Ответственны за это были «асоциальные элементы», «сторонники маоистских взглядов», говорит статья далее. Но статья, касаясь ангольской нефтяной компании «Петрангол» (Petrangol), показывает, в чём проблема на самом деле:

«После обхода города мы направились по Конго в ангольскую сельву. По дороге расположены огромное хранилище „Петрангол“. Трубы и оборудование лежат вокруг, свисают мёртвые провода. Нефтяные цистерны пусты. „Мы больше всего волновались о нефтяных месторождениях. Бандиты могли сделать их бесполезными при отступлении“.

Мы направились в Кабека да Кобра с Дезидериу да Кошта от „Петрангол“. По дороге были деревни, одна хуже другой. Бедные хижины, крытые пальмовыми листьями, глинобитные изгороди — типичное жильё ангольских крестьян. Как да Кошта объяснил нам, несмотря на огромные прибыли, компания не потратила ни эскудо на развитие региона. Боссы „Петрангол“ не построили даже пристойную дорогу. Это была действительно плохая дорога. Шёл дождь, и колёса нашего джипа погружались в мутное красноватое болото. Я не помню, как часто нам приходилось выходить и толкать джип, пока мы добирались до места назначения.

Наконец, за поворотом в сердце густой саванны появился маленький расчищенный участок, на котором стояли несколько нефтяных цистерн, окружённые баобабами и тернистым кустарником. Да Кошта как знаток осмотрел оборудование и проверил, как работают насосы и агрегаты. „Всё в порядке.— сказал он.— Мы могли бы начать выкачивать нефть немедленно. Но закон есть закон. Это месторождение принадлежит смешанной иностранной компании, в которой участвует бельгийский и португальский капитал. Мы могли бы уступить искушению и национализировать всё это сразу же, потому что владельцы задерживают возобновление работы. Но мы не хотим слишком торопиться. Опрометчивое огосударствление, когда не хватает запасных частей и рынков и не доступно вообще никаких специалистов, могло бы повредить нам. Поэтому нам нужно много терпения и самообладания, когда мы вновь устанавливаем контакт с нашими деловыми партнёрами. Это особенно важно в случае «Кабинда галф ойл» (Cabinda Gulf Oil)“».

«Галф ойл» — одна из крупных американских транснациональных нефтяных компаний, связанная с мощным банковским домом «Меллон» (Mellon). А. Сэмпсон сообщает об этом в своей книге «Семь сестёр. Великие нефтяные компании и мир, который они сделали», например:

«Меллоны имели гораздо более крупные капитальные участия, чем Рокефеллеры, и сравнялись с ними в богатстве. К 1973 г. Меллоны ещё сохраняли 20 % акций в „Галф“ — примечательно, если учесть, что это десятая по величине американская корпорация,— и имели двух представителей в правлении: Джим Уолтон, внук Уильяма Лоримера Меллона, и Натан Пирсон, советник семьи по инвестициям. Влияние Меллонов, возможно, было решающим в достижении самой большой удачи „Галф“, когда Эндрю Меллон помог получать половину нефти из Кувейта…

Так как с тех пор, как „Галф“ разбогател на нефти в Кувейте в 1937 г., они стали грести прямо-таки лопатой прибыли от своей нефти, лихорадочно пытаясь найти новые рынки сбыта… Они вкладывали много капитала в Анголу, только чтобы обнаружить её намного более опасной страной, полем битвы между чёрным и белым»¹⁰⁸.

«Кабинда галф ойл» в Анголе не огосударствлена, хотя

• после свержения португальского колониального правления «Галф ойл» не платила никаких налогов и никакой платы за права добычи в Кабинде, «которые были предоставлены „Американ галф ойл“ (American Gulf Oil) почти задаром в 1967 г.»;
• 70 % валютных поступлений шло от этого нефтяного месторождения;
• «Галф ойл» закрыла все нефтяные вышки и забрала всех специалистов с провозглашением Республики Анголы.

Люди, возлагающие вину за это на требующих национализации марксистов-ленинцев и беспокоящиеся вместо этого о «контактах с нашими деловыми партнёрами» из «Галф ойл», не заинтересованы в национальном и социальном освобождении Анголы. Тем временем, после неофициальных переговоров между правительствами США и СССР, «Галф ойл» возобновила добычу нефти.

Экономически социал-империалисты заинтересованы прежде всего в эксплуатации сырьевых богатств Анголы. Кроме нефти там имеются богатые залежи железной руды, а также алмазы, уголь, медь, марганец, уран и другие полезные ископаемые. Имеются также плантации хлопка, агавы и кофе и богатые рыболовецкие угодья в прибрежной области.

Ангола находится в идеальном для социал-империалистов положении. Новые люди у власти в Анголе уже предали себя в их руки, и социал-империалисты теперь приступят к постановке Анголы в полную экономическую и политическую зависимость от них, шаг за шагом, начиная с кредитов.

Социал-империализм подходит к захвату рынков и источников сырья иначе, нежели западные государственно-монополистические страны. Последние прилагают усилия, главным образом, к дальнейшему вывозу капитала монополиями в развивающиеся страны. Монополии, таким образом, имеют непосредственные владения в этих странах. Прежде она часто находилась в исключительной собственности монополий. Со временем они перешли к предоставлению элементам эксплуататорских классов в развивающихся странах доли этой собственности.

Социал-империалисты вывозят капитал другим способом. Они прилагают усилия к созданию государственной промышленности в определённой развивающейся стране. Эта промышленность, однако, полностью зависит от социал-империалистов через машины и оборудование, через поддержание производственного процесса и сбыт товаров. Вывоз капитала принимает главным образом форму кредитов на закупку оборудования (машин, металлоконструкций, сырья и — оружия). Зависимость развивающейся страны проистекает из задолженности и условий, на которых предоставлялись кредиты. Чтобы скрыть эксплуатацию, кредиты предоставляются под низкие проценты. Как правило, контракты предусматривают закупку оборудования в Советском Союзе и выплату долгов продукцией построенных предприятий.

Часто развивающиеся страны должны также обязаться продавать определённую часть продукции этих предприятий Советскому Союзу и никому больше. Социал-империалисты получают свою максимальную прибыль, преимущественно диктуя цены на доставку оборудования и закупку продукции. В этом случае элементы национальной буржуазии в развивающихся странах также получают кусок прибыли, т. е. того, что остаётся после продажи предусмотренной договором части продукции Советскому Союзу по низким ценам.

Социал-империалисты ни в коей мере не ограничивают свой вывоз капитала такими странами, как Куба и Ангола, в которых народная борьба свергла политическую власть колониализма или западного неоколониализма. Они также пытаются экспортировать капитал в другие страны и постепенно поставить их в зависимость. В ряде развивающихся стран это ведёт к положению, в котором и западные империалистические страны, особенно США, и Советский Союз контролируют существенные секторы экономики. Тогда в этих странах вспыхивает ожесточённая борьба за политическую власть, так как эта власть в значительной степени определяет, чья доля в грабеже увеличится, а чья уменьшится. Борьба может проявляться в быстрой смене правительств, сопровождаемой сменой политики.

Это наиболее заметно в Египте и Индии, где социал-империалисты потерпели крупную неудачу, когда Садат полностью перешёл на сторону монополий США, а главный представитель интересов советского социал-империализма в Индии Индира Ганди была сброшена с поста. Такие страны, в которых, в особенности, государственно-монополистический капитализм США и бюрократически-монополистический капитализм сталкиваются в ожесточённой конкуренции за источники сырья, рынки сбыта и политическую власть, всё более приобретают характер полуколоний. Эта тенденция усиливается проникновением западноевропейских и японских монополий. В Анголе события также будут развиваться таким образом, если штатовские и европейские монополии сохранят свою ангольскую собственность. Противоречия между властными группировками усиливаются. Народы воспользуются этими противоречиями в борьбе за своё национальное и социальное освобождение. Чем дальше заходит экспансия социал-империалистов, тем больше осознаю́т народы развивающихся стран, что они могут завоевать победу только под руководством рабочего класса своих стран и в союзе с пролетариатом империалистических стран на основе марксизма-ленинизма.

Марксисты-ленинцы всего мира — основная преграда экспансии социал-империалистов. Они стремятся разоблачить и расстроить экспансионистские планы советского руководства, решительно сражаясь против ревизионизма и со всей энергией поддерживая революционную борьбу народов за национальное и социальное освобождение под руководством рабочего класса. Относительно агрессивной политики империалистов США в отношении тогда социалистического Советского Союза Мао Цзэдун заявил в беседе с американским корреспондентом Анной Луизой Стронг в 1946 г.:

«Пропаганду войны против Советского Союза следует рассматривать с двух сторон. С одной стороны, американский империализм действительно готовит войну против Советского Союза, и ведущаяся сейчас пропаганда войны против Советского Союза и прочая антисоветская пропаганда являются политической подготовкой к такой войне. С другой стороны, эта пропаганда является дымовой завесой, создаваемой американскими реакционерами для того, чтобы скрыть многочисленные реально существующие противоречия, с которыми теперь американский империализм непосредственно сталкивается. Это — противоречия между американской реакцией и американским народом, а также противоречия между американским империализмом и другими капиталистическими странами, между американским империализмом и колониальными и полуколониальными странами. В настоящее время практическое значение призывов США к войне против Советского Союза состоит в том, чтобы подавить американский народ и расширить агрессивные силы США в капиталистическом мире»¹⁰⁹.

Эти слова — точная характеристика существующей мировой ситуации. Они ясно обнаруживают двойной характер политики империализма США и социал-империализма. С одной стороны, сверхдержавы фактически готовят мировую войну. С другой стороны, они идут на свои антикоммунистические интриги для угнетения трудящихся в собственных странах и других странах мира.

Революция в Китае пошла не таким путём, как Октябрьская революция в России. Она была другого характера — одна революция переходила в другую. Когда Мао Цзэдун провозгласил Китайскую Народную Республику в октябре 1949 г., это ознаменовало решающий поворотный момент в долгой борьбе. В национальной революционной войне китайский народ изгнал японских захватчиков. В народно-демократической революции, проведённой на основе союза рабочих и крестьян, мелкой буржуазии и части национальной буржуазии, китайский народ победил реакционеров Гоминьдана и крупную буржуазию вместе с их сообщниками, империалистами США.

Впоследствии центр борьбы переместился с полей битв в деревни и на фабрики, из военного плана в политический и идеологический план. Мао Цзэдун описал этот поворотный момент уже накануне победы народно-демократической революции, на пленуме ЦК КПК 5 марта 1949 г.:

«После уничтожения врагов с оружием в руках всё ещё останутся враги без оружия в руках, они непременно будут вести против нас отчаянную борьбу, и их ни в коем случае нельзя недооценивать. Если бы мы теперь не ставили и не понимали вопроса так, то допустили бы величайшую ошибку»¹¹⁰.

Как только пролетариат со своими союзниками захватил политическую власть во всей стране, молодое государство начало перестраивать экономику. К 1956 г. социалистическое преобразование сельского хозяйства, ремёсел, капиталистических промышленности и торговли в отношении собственности на средства производства было в основном завершено. Вся земля была разделена между бедняками и середняками, которые затем объединились в кооперативы, а позже — в народные коммуны, под руководством коммунистической партии.

В городах капитал, принадлежавший большой буржуазии, был социализирован. Только та часть национальной буржуазии, которая поддержала народно-демократическую революцию, смогла сохранить собственность на часть средств производства, но была подчинена государственному контролю над сбытом, условиями труда и сырьём. В 1956 г. в промышленности были и государственная собственность, и смешанная правительственно-частная форма собственности. Это была ситуация, специфическая для Китая, результат поддержки народно-демократической революции частью национальной буржуазии.

Итак, Китай достиг поворотного пункта, за которым следовала социалистическая революция, в 1956 г. Однако, социалистическое преобразование сельского хозяйства и промышленности ещё не устранило классы и классовые противоречия в Китае. В своей работе «К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа» в 1957 г. Мао Цзэдун проанализировал противоречия в социалистическом обществе. Он обнаружил, что два главных класса, пролетариат и буржуазия продолжают существовать, и что пролетариат должен продвигать революцию дальше. Он разделил встречающиеся при социализме противоречия на противоречия различного характера: «противоречия между нами и нашими врагами» и «противоречия внутри народа»:

«Противоречия между нами и нашими врагами являются антагонистическими противоречиями. Противоречия внутри народа, если говорить о противоречиях между трудящимися, являются неантагонистическими, а если говорить о противоречиях между эксплуатируемыми классами и эксплуататорскими классами, то кроме антагонистической стороны они имеют также неантагонистическую сторону. ‹…› В нынешних условиях нашей страны противоречия внутри народа включают в себя: противоречия внутри рабочего класса, противоречия внутри крестьянства, противоречия внутри интеллигенции, противоречия между рабочим классом и крестьянством, противоречия между рабочими и крестьянами, с одной стороны, и интеллигенцией, с другой, противоречия между рабочим классом и другими трудящимися, с одной стороны, и национальной буржуазией, с другой, противоречия внутри национальной буржуазии и т. д.»¹¹¹.

Решающую важность имеет правильное регулирование противоречий. При правильном регулировании антагонистические противоречия могут быть преобразованы в неантагонистические и, напротив, при неправильном регулировании неантагонистические противоречия могут превратиться в антагонистические. Важно, чтобы пролетариат во главе с коммунистической партией использовал противоречия для продвижения социалистической революции. Сохраняющиеся остатки капитализма должны сокращаться и, в конечном счёте, быть уничтожены.

Пролетариат должен утвердиться как правящий класс на всех уровнях, в хозяйстве так же, как в государстве, системе образования и культуре, и должен осуществлять управление во всех сферах общества. Везде, где пролетариат не может одержать верх, буржуазные и феодальные силы попытаются остановить социалистическую революцию и превратить её в противоположность, в новую форму эксплуатации и угнетения. Противоречия с национальной буржуазией должны рассматриваться при таких условиях:

«Противоречия между рабочим классом и национальной буржуазией есть противоречия между эксплуатируемыми и эксплуататорами, антагонистические по своей природе. Однако в конкретных условиях нашей страны антагонистические противоречия между этими двумя классами, при правильном к ним подходе, могут превратиться в неантагонистические и разрешаться мирным путём. Если мы не будем подходить к ним правильно, не будем проводить по отношению к национальной буржуазии политику сплочения, критики и воспитания или же если национальная буржуазия не примет эту нашу политику, то противоречия между рабочим классом и национальной буржуазией могут превратиться в противоречия между нами и нашими врагами»¹¹².

В этой работе Мао Цзэдун указал дальнейший курс социалистической революции и перечислил соответствующие методы: реакционные классы, сопротивляющиеся социалистической революции реакционеры и эксплуататоры должны быть подавлены. Государство должно быть защищено от подрывной деятельности и возможной агрессии со стороны внешних врагов. Противоречия внутри народа, спорные идеологические вопросы должны разрешаться демократически — методами обсуждения, критики, убеждения и воспитания.

Благодаря правильному регулированию различных противоречий социалистическое строительство двигалось вперёд. Но не все слои национальной буржуазии, мелкой буржуазии, богатых и средних крестьян на селе поддерживали продвижение социалистических преобразований. Часть их видела угрозу своему будущему в качестве эксплуататоров и землевладельцев и сопротивлялась социалистическому строительству.

На селе социалистическое преобразование тормозилось укрупнением частных владений. Доход различных кооперативов и отдельных семей рос с различными темпами и различия усиливались. Нормы производства устанавливались не на уровне кооператива, а на уровне отдельной семьи. Эта политика соответствовала интересам середняков, мелкобуржуазного слоя.

В промышленности смешанный государственно-частный сектор был не ограничен, а расширен. Предприятия управлялись специалистами, не связанными с социалистическим производством. Рабочие, в свою очередь, не допускались в администрацию. Многие предприятия управлялись директором единоначально. Управление стало всё более отрываться от сознания непосредственных производителей.

Появились бюрократические тенденции. Внимание сосредоточилось на производстве и технике, а не на политической и идеологической борьбе за социалистическое преобразование. Производство всё более ориентировалось на прибыль, а не на интересы потребителя. Техника в производстве ценилась всё выше, была введена система премий, чтобы подвигнуть рабочих к более высокой производительности.

Шведский журналист Ян Мюрдаль сообщает в своей книге о Великой пролетарской культурной революции о положении в сельских районах до Культурной революции:

«Дела шли почти так же по всему Китаю. Руководящие кадры начали чувствовать себя чиновниками. Они говорили себе, что народ многого не понимает. Недавно свергнутый класс помещиков начал налаживать связи, вступать через браки в кадровую среду, приятно улыбаться и кланяться. Их дети продолжали получать высшее образование, и им ставили более высокие отметки. Что касается классовой борьбы, молодые кадры начинали говорить: „Люди говорят так много!“»¹¹³.

Бывшие помещики, капиталисты и богатые крестьяне не ограничивались задержкой социалистического развития в сельской местности и в промышленности саботажем и влиянием на него в нужном им направлении. Они имели своих представителей в управленческом аппарате, в правительстве и даже в коммунистической партии. Так как внутренние и внешние враги знают, что очень трудно нападать на пролетарское государство снаружи военными средствами, они идут другим путём и пытаются взять крепость изнутри. В немецком издании журнала «Бэйцзин чжубао» («Пекинское обозрение») в 1964 г. было указано:

«Классовые враги внутри и вне страны знают, что для вырождения социалистического государства в капиталистическое главное условие состоит в вырождении коммунистической партии в ревизионистскую партию. Чтобы коммунистическая партия выродилась, нужно сначала, чтобы выродилось руководящее ядро партии на разных уровнях»¹¹⁴.

В Китае в партии была сравнительно маленькая группа функционеров (в сравнении с полным составом, насчитывавшим примерно 30 миллионов), сделавшихся представителями свергнутого эксплуататорского класса и злоупотребивших своими полномочиями. В сообщении ЦК КПК от 16 мая 1966 г., говорилось, что «эти представители буржуазии имеются в центре, в партийных и правительственных учреждениях, и на местах — в провинциях, городах и автономных районах». Их представителем в партии был Лю Шаоци, член Политбюро ЦК КПК.

Влияние этих контрреволюционных сил не могло быть устранено административными мерами или принуждением. Их влияние во многих органах пролетарского государства и многочисленных учреждениях социалистического общества было слишком велико. Их буржуазная линия была хитро замаскирована и незаметна широким массам. В 1963 г. коммунистическая партия начала движение за социалистическое воспитание в сельской местности и обратилась к массам, чтобы те критиковали недостатки в администрации, правительстве и партии. Но это движение ещё не оказалось крупным прорывом. Мао Цзэдун охарактеризовал его недостатки следующими словами:

«Мы прежде… вели борьбу в области культуры, в деревне, на промышленных предприятиях, то есть осуществляли движение за социалистическое воспитание. Это вам известно. Но вопрос решён не был. Ещё не было найдено той формы, того способа, которые позволили бы открыто, всесторонне, снизу доверху вскрыть наши тёмные стороны»¹¹⁵.

Таким образом, Мао Цзэдун извлёк важные уроки из неудачи социалистического строительства в Советском Союзе, вызванной капиталистической реставрацией. Ленин и Сталин признавали опасность бюрократизации партгосхозаппарата, возникновения новой буржуазии и, таким образом, реставрации капитализма. Было легче справиться со старой бюрократией. Обучение новой, состоящей в партии бюрократии для защиты интересов социалистического общества было более трудным делом. В докладе на Ⅷ съезде РКП(б) Ленин указал на трудность борьбы против бюрократии:

«Этот старый бюрократический элемент мы разогнали, переворошили и затем начали снова ставить на новые места. Царистские бюрократы стали переходить в советские учреждения и проводить бюрократизм, перекрашиваться в коммунистов и для большей успешности карьеры доставать членские билеты РКП. Таким образом, их прогнали в двери, они влезают в окно. Тут больше всего сказывается недостаток культурных сил. Этих бюрократов можно было бы раскассировать, но нельзя их сразу перевоспитать. Здесь перед нами выступают прежде всего задачи организационные, культурные и воспитательные»¹¹⁶.

Вновь и вновь Ленин призывал к единственному правильному способу пресечь такое развитие дел: мобилизации широких масс, рабочих и крестьян, всех трудящихся на борьбу против бюрократизма, карьеризма и всех проявлений мелкобуржуазного образа мышления.

Сталин также говорил о мобилизации масс, но на деле он боролся с бюрократией с помощью государственной службы безопасности, которая сама всё более бюрократизировалась. Капиталистическая реставрация в Советском Союзе не могла быть предотвращена такими методами. Борьба против остатков буржуазии, помещиков и кулаков, и против старых и новых бюрократов с их мелкобуржуазным образом мышления — это не борьба, которая должна вестись административными методами, а скорее идеологическая борьба; т. е. осуществление диктатуры пролетариата в области идеологии. Мао Цзэдун понял это и подчеркнул важность классовой борьбы при социализме:

«Хотя в нашей стране социалистические преобразования, если говорить о собственности, в основном уже завершены, хотя в основном уже закончилась широкая, подобная буре, массовая классовая борьба периода революции, тем не менее у нас ещё существуют остатки свергнутых помещичьего и компрадорского классов, существует буржуазия, а мелкая буржуазия только начинает преобразовываться. Классовая борьба отнюдь не закончилась. Классовая борьба между пролетариатом и буржуазией, классовая борьба между различными политическими силами, классовая борьба между пролетариатом и буржуазией в области идеологии остаётся длительной, развивается зигзагообразно, а временами принимает даже весьма ожесточённый характер. Пролетариат стремится преобразовать мир согласно пролетарскому мировоззрению, а буржуазия — согласно буржуазному. В этой области вопрос „кто кого“ — социализм или капитализм — ещё по-настоящему не разрешён вопрос»¹¹⁷.

Легче распознать и поразить врага в открытой вооружённой борьбе, в гражданской войне, чем в идеологической борьбе. Поэтому Мао Цзэдун подчеркнул:

«Идеологическая борьба отличается от других форм борьбы: в ней нельзя применять метод грубого принуждения, здесь допустим лишь метод кропотливого разъяснения истины»¹¹⁸.

Конечно, неправильные или даже враждебные идеи не должны допускаться. С ними нужно обращаться как с «ядовитыми травами», выпалывая их.

«Мы выступаем против всех ядовитых трав, однако мы должны со всей осторожностью распознавать, что в действительности является ядовитой травой, а что — благоухающим цветком. Мы должны вместе с массами научиться со всей осторожностью отличать благоухающие цветы от ядовитых трав и, применяя правильные методы, бороться против ядовитых трав»¹¹⁹.

Каковы правильные методы идеологической борьбы? Какие методы должны использоваться в борьбе против неправильных идей врага, а какие методы — в борьбе против неправильных мнений среди народа? Мао Цзэдун проводит это различие:

«Какого же курса следует придерживаться в отношении немарксистских взглядов? В отношении явных контрреволюционеров и подрывающих дело социализма элементов вопрос решается легко: их попросту лишают свободы слова. Иначе надо подходить к ошибочным взглядам внутри народа. Можно ли запретить такие взгляды, не давая никакой возможности высказывать их? Конечно, нельзя. Применение упрощенческих методов для разрешения идеологических вопросов внутри народа, для разрешения вопросов духовного мира не только бесполезно, но и чрезвычайно вредно. Как ни запрещай высказывать ошибочные мнения, они всё равно будут существовать. А правильные мнения, если они выращены в теплице, если они не знают ни ветра, ни дождя и не приобрели иммунитета, не смогут одержать победы при столкновении с ошибочными мнениями. Поэтому только методом дискуссии, критики и приведения доводов можно по-настоящему развивать правильные мнения и изживать ошибочные, можно по-настоящему разрешать вопросы»¹²⁰.

Эта идеологическая борьба выражалась сначала в стихийной и туманной форме, а затем в более систематической и сознательной. Она развилась в борьбу между двумя линиями.

Выработка правильной идеологической и политической линии до, во время и после пролетарской революции — «первое и самое важное дело» (Сталин). Зачем рабочему классу нужна правильная политическая линия? Она нужна, чтобы вести борьбу против врага в единстве и сплочённости, поддерживая железную дисциплину, чтобы мобилизовать массы на строительство социализма с помощью правильной линии.

Сталин указывает на значение правильной политической линии в отчётном докладе на ⅩⅧ съезде партии:

«Иметь правильную политическую линию,— это, конечно, первое и самое важное дело. Но этого всё же недостаточно. Правильная политическая линия нужна не для декларации, а для проведения в жизнь. Но чтобы претворить в жизнь правильную политическую линию, нужны кадры, нужны люди, понимающие политическую линию партии, воспринимающие её, как свою собственную линию, готовые провести её в жизнь, умеющие осуществлять её на практике и способные отвечать за неё, защищать её, бороться за неё. Без этого правильная политическая линия рискует остаться на бумаге»¹²¹.

Коммунистическая партия вырабатывает правильную пролетарскую политическую линию, учитывая мнения трудящихся, притом сколь принципиально, столь и основательно. Необходимы две вещи: усвоение и конкретизация марксизма-ленинизма и накопление в борьбе практического опыта. Так как отдельный человек очень редко способен сделать и то, и другое, опыт и теоретические знания всех членов должны быть суммированы для определения и дальнейшего развития идеологической линии. Этого не бывает без расхождения мнения, без борьбы между различными взглядами и идеями членов партии.

Происходит борьба мнений во имя определения правильной политической линии. Следует в особенности принимать во внимание то, что мы писали в статье «Некоторые основные вопросы партийного строительства»:

«В своей местной работе члены партии накапливают богатый практический опыт, который следует оценивать. Внутрипартийная демократия необходима, чтобы члены партии могли открыто делиться своим опытом так, чтобы все идеологические, программные и тактические вопросы, а также проведение политической линии партии, могли обсуждаться открыто, беспристрастно и критично… Но знания, которые члены партии приобретают и излагают во внутрипартийной дискуссии, обычно извлекаются из отдельных случаев и не связаны вместе. Руководящие органы поэтому должны суммировать, концентрировать и систематизировать богатый практический опыт членов партии. Только тогда возможно будет принимать правильные решения. Но чтобы суммировать весь опыт, нужно сперва узнать о нём. Следовательно, открытая дискуссия, внутрипартийная демократия являются необходимостью и предварительным условием централизма»¹²².

Борьба за развитие линии предполагает стремление к принципиальному единству, единству на основе марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна. Поэтому, соревнование мнений не может и не должно продолжаться вечно. Оно должно завершаться решением. Сталин говорит в «Об основах ленинизма»:

«Но после того, как борьба мнений кончена, критика исчерпана и решение принято, единство воли и единство действия всех членов партии является тем необходимым условием, без которого немыслимы ни единая партия, ни железная дисциплина в партии»¹²³.

Идеологическая и политическая линия, установленная таким образом, обязательна для всех членов партии и должна дисциплинированно проводиться в жизнь.

«Завоевание и удержание диктатуры пролетариата невозможно без партии, сильной своей сплочённостью и железной дисциплиной. Но железная дисциплина в партии немыслима без единства воли, без полного и безусловного единства действия всех членов партии»¹²⁴.

Это верно для борьбы как при капитализме, так и при социализме. После победы пролетарской революции в одной стране и установления диктатуры пролетариата классовая борьба не прекращается. От капиталистического окружения исходит постоянная опасность военного вторжения. Иностранные капиталисты вводят против социалистической страны экономический бойкот. Через своих агентов они организуют акты саботажа, чтобы сорвать социалистическое строительство. Поддерживаемые из-за рубежа остатки лишённого власти капиталистического класса изо всех сил стараются свергнуть диктатуру пролетариата и реставрировать капитализм.

Даже если все попытки внутренних и внешних капиталистов восстановить свою прежнюю власть насильственными средствами потерпят неудачу, классовая борьба продолжается.

Огромное значение имеет позиция, занятая Лениным по вопросу о классовой борьбе при социализме в условиях диктатуры пролетариата и сформулированная в работе «Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата»:

«Социализм есть уничтожение классов. Диктатура пролетариата сделала для этого уничтожения всё, что могла. Но сразу классы уничтожить нельзя.

И классы остались и останутся в течение эпохи диктатуры пролетариата. Диктатура будет ненужна, когда исчезнут классы. Они не исчезнут без диктатуры пролетариата.

Классы остались, но каждый видоизменился в эпоху диктатуры пролетариата; изменилось и их взаимоотношение. Классовая борьба не исчезает при диктатуре пролетариата, а лишь принимает иные формы.

Пролетариат был при капитализме классом угнетённым, классом, лишённым всякой собственности на средства производства, классом, который один только был непосредственно и всецело противопоставлен буржуазии и потому один только способен был быть революционным до конца. Пролетариат стал, свергнув буржуазию и завоевав политическую власть, господствующим классом; он держит в руках государственную власть, он распоряжается обобществлёнными уже средствами производства, он руководит колеблющимися, промежуточными элементами и классами, он подавляет возросшую энергию сопротивления эксплуататоров. Всё это — особые задачи классовой борьбы, задачи, которых раньше пролетариат не ставил и не мог ставить.

Класс эксплуататоров, помещиков и капиталистов, не исчез и не может сразу исчезнуть при диктатуре пролетариата. Эксплуататоры разбиты, но не уничтожены. У них осталась международная база, международный капитал, отделением коего они являются. У них остались частью некоторые средства производства, остались деньги, остались громадные общественные связи. Энергия сопротивления их возросла, именно вследствие их поражения, в сотни и тысячи раз. „Искусство“ государственного, военного, экономического управления даёт им перевес очень и очень большой, так что их значение несравненно больше, чем доля их в общем числе населения. Классовая борьба свергнутых эксплуататоров против победившего авангарда эксплуатируемых, т. е. против пролетариата, стала неизмеримо более ожесточённой. И это не может быть иначе, если говорить о революции, если не подменять этого понятия (как делают все герои Ⅱ Интернационала) реформистскими иллюзиями.

Наконец, крестьянство, как и всякая мелкая буржуазия вообще, занимает и при диктатуре пролетариата среднее, промежуточное положение: с одной стороны, это — довольно значительная (а в отсталой России громадная) масса трудящихся, объединяемая общим интересом трудящихся освободиться от помещика и капиталиста; с другой стороны, это — обособленные мелкие хозяева, собственники и торговцы. Такое экономическое положение неизбежно вызывает колебания между пролетариатом и буржуазией. А при обострённой борьбе между этими последними, при невероятно крутой ломке всех общественных отношений, при наибольшей привычке к старому, рутинному, неизменяемому со стороны именно крестьян и мелких буржуа вообще, естественно, что мы неизбежно будем наблюдать среди них переходы от одной стороны к другой, колебания, повороты, неуверенность и т. д.

По отношению к этому классу — или к этим общественным элементам — задача пролетариата состоит в руководстве, в борьбе за влияние на него. Вести за собой колеблющихся, неустойчивых — вот что должен делать пролетариат.

Если мы сопоставим вместе все основные силы или классы и их видоизмененное диктатурой пролетариата взаимоотношение, мы увидим, какой безграничной теоретической нелепостью, каким тупоумием является ходячее, мелкобуржуазное представление о переходе к социализму „через демократию“ вообще¹²⁵»¹²⁶.

В условиях диктатуры пролетариата классовая борьба перемещается в ходе социалистического развития с военного поля в идеологическое и политическое поле, которое не менее опасно.

Буржуазная идеология просачивается в рабочий класс через многочисленные каналы и стремится разложить пролетарскую идеологию. Это облегчается существованием мелкобуржуазных слоев, которые колеблются между буржуазией и рабочим классом. Рабочий класс и мелкая буржуазия связаны тысячами нитей. Мелкобуржуазный образ мышления постоянно влияет на рабочий класс. Пролетарская партия, авангард пролетариата, также не свободна от этого. Подрывная идеологическая и политическая деятельность, поначалу сдержанная и скрытая, неизбежно выходит наружу. Мао Цзэдун указывает в своей выдающейся работе «К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа»:

«Буржуазия и мелкая буржуазия неизбежно отражают свою идеологию, неизбежно упорно и всякими путями проявляют себя в политических и идеологических вопросах. Да и невозможно, чтобы они поступали иначе. Мы должны не запрещать им проявлять себя, оказывая на них нажим, а разрешать им делать это и, когда они проявит себя, развёртывать дискуссии, проводить соответствующую критику. Несомненно, мы должны критиковать все и всякие ошибочные взгляды. Не подвергать критике ошибочные взгляды, давать им возможность повсюду распространяться и беспрепятственно захватывать „рынок“, конечно, нельзя. Раз есть ошибки — надо критиковать, раз есть ядовитые травы — надо вести борьбу»¹²⁷.

В статье «Бой ликвидаторству!» мы очень подробно рассмотрели мелкобуржуазный образ мышления. В этой статье доказано, что мелкобуржуазный образ мышления — главная причина ликвидаторства в рабочем движении:

«Ликвидаторство неотделимо от мелкобуржуазного образа мышления. Пролетарский образ мышления несовместим с ликвидаторством, как огонь и вода. Так как неизбежно проникновение мелкобуржуазных элементов в рабочее движение — потому ли, что их мелкобуржуазные средства к существованию разрушены, и их выбрасывает в пролетариат, или в виде присоединения к рабочему движению или вступления в рабочую партию мелкобуржуазных интеллигентов — всегда возникает вопрос: преуспели ли они в преодолении мелкобуржуазного образа мышления и принятии всецело пролетарского образа мышления, или их мелкобуржуазный образ мышления влияет на пролетарский образ мышления рабочего класса?

Вопрос об образе мышления настолько важен для рабочего движения, что он должен рассматриваться постоянно. Даже более того: постоянно следует контролировать, кто на кого влияет»¹²⁸.

Чем сильнее влияние мелкобуржуазного образа мышления на часть рабочего класса, тем больше оно препятствует классовой борьбе. Чем больше точек опоры различные проявления мелкобуржуазного образа мышления получают в пролетарской партии, тем больше это влияет на идеологическую и политическую стойкость членов партии — отрицательно или положительно. Некоторые поддаются мелкобуржуазному влиянию, а другие идеологически и политически укрепляются в борьбе против него. Следовательно, в партии развивается борьба, «перетягивание каната» между пролетарским и мелкобуржуазным образом мышления. Мелкобуржуазный образ мышления находит выражение в идеолого-политической линии, которая противостоит пролетарской линии. Борьба между этими двумя линиями вспыхивает и усиливается.

Мелкобуржуазная линия — изначально появляющаяся как тенденция, как противоречие внутри народа — становится антагонистическим противоречием. Пролетарская линия должна стойко защищаться от мелкобуржуазной линии с целью разрушения мелкобуржуазной линии и установления господства пролетарской линии. Если мелкобуржуазная линия возобладает, это будет означать победу ревизионизма и ликвидацию пролетарской партии.

Мелкобуржуазная линия появляется стихийно в ходе борьбы между главными классами, буржуазией и пролетариатом. Она — плод буржуазной идеологии, которая производит и пестует мелкобуржуазный образ мышления и развивается далее, от отдельных мелкобуржуазных идей, которые выражаются тут и там, в систему мелкобуржуазных взглядов, т. е. в мелкобуржуазную линию. И вот вспыхивает борьба между этими двумя линиями.

Внутрипартийная борьба — отражение классовой борьбы, выражающееся в виде борьбы двух линий. Иначе говоря, каждая идеолого-политическая линия привязана к конкретному классу: класс буржуазии продвигает свою буржуазную линию, рабочий класс — свою пролетарскую линию. Суть буржуазной линии — буржуазная идеология; суть пролетарской линии — пролетарская идеология, т. е. марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна. Борьба этих двух линий — следствие противоречий внутри рабочего движения и пролетарской партии, на которые снаружи влияют и в которых отражаются классовые противоречия.

Мао Цзэдун подчёркивает в своей работе «Относительно противоречия»:

«Противопоставление и борьба различных взглядов в партии возникают постоянно, и это является отражением в партии существующих в обществе классовых противоречий и противоречий между новым и старым. Если в партии нет противоречий и борьбы взглядов, в ходе которой противоречия преодолеваются, жизнь партии прекращается»¹²⁹.

Таким образом, этот процесс закономерен. Т. е. пока буржуазная идеология влияет на трудящиеся массы, прежде всего через мелкобуржуазные элементы, борьба между этими двумя линиями будет разгораться внутри и вне пролетарской партии на основе внутрипартийных противоречий, как при капитализме, так и при социализме. Из этого мы должны заключить следующее:

Борьба двух линий — объективный закон развития внутрипартийных противоречий, как при капитализме, так и при социализме!

Как долго длится борьба между этими двумя линиями при социализме и когда она заканчивается? На рисунке показано, что классовая борьба ещё жарко бушует в первой фазе коммунизма, при социализме, против внутренних и внешних врагов, и что даже во второй фазе, при полном коммунизме, она должна продолжаться в форме идеологической борьбы, пока постепенно не преодолеет традицию буржуазной идеологии.

После победы пролетарской революции в отдельной стране, сокрушения всех попыток вмешательства иностранных капиталистов, и успешного завершения гражданской войны, классовая борьба не заканчивается. Напротив, она вспыхивает снова и снова, против внутренних и внешних врагов, против остатков свергнутой буржуазии, лишённой своей власти, но использующей все средства идеологической и вооружённой борьбы для реставрации капитализма. Первая фаза коммунизма, называемая социализмом, пронизана классовой борьбой, и она прорывается неоднократно, поощряемая капиталистическим окружением, поддерживаемая идеологически и, при необходимости, в военном отношении.

Пока в мире остаются капиталистические страны, угроза социалистическому строительству извне ещё сохраняется, и не уничтожена опасность реставрации капитализма через вырождение бюрократии внутри социалистической страны. Только когда постепенная пролетарская мировая революции устранит господство капитализма во всём мире, появятся внешние условия для перехода от первой ко второй фазе коммунизма. Внутренние условия состоят в постепенном преодолении различий между городом и деревней (и, таким образом, также между рабочими и крестьянами) и между физическим и умственным трудом (и, таким образом, также между рабочими и интеллигенцией); в слиянии двух форм собственности (общественная собственность и коллективная собственность объединяются в единственную общественную собственность); в создании изобилия продукции как основания введения принципа распределения «каждому по потребностям».

С переходом ко второй фазе, к полному коммунизму, капиталисты всего мира лишаются власти и ликвидируются как класс, но буржуазная идеология ещё не устраняется. Традиция буржуазной идеологии продолжает влиять на умы людей в течение долгого времени, хотя её носители и лишились власти,— не только потому, что капиталисты как носители этой идеологии продолжают некоторое время жить (ликвидированные как класс, но не как индивидуумы) и всегда будут стараться повлиять на массы идеологически, распространить буржуазную идеологию в борьбе двух линий, чтобы постепенно добиться таким образом реставрации капитализма.

Традиция буржуазной идеологии, веками господствовавшая над духовной жизнью людей, настолько сильна, что буржуазные идеи и привычки стихийно возрождаются снова и снова. Бюрократы подпадают под власть мелкобуржуазного образа мышления легче всех и дольше всех подвержены традиции буржуазной идеологии. «Бороться с бюрократизмом до конца, до полной победы над ним можно лишь тогда, когда всё население будет участвовать в управлении»¹³⁰

Классовая борьба поэтому будет вспыхивать вновь и вновь даже несмотря на то, что буржуазный класс как прежний носитель буржуазной идеологии был ликвидирован, т. е. устранён в политическом и военном отношениях. Это — классовая борьба особого вида, которая, в основном, может разрешаться только идеологически. Она может успешно вестись только рабочим классом, как носителем социалистической идеологии, которому ещё нужна диктатура пролетариата, чтобы довести эту борьбу до конца. Так что диктатура пролетариата будет продолжать действовать долгое время во второй фазе, с одной стороны, чтобы сражаться против буржуазной идеологии, которая, пока ещё может действовать, содержит опасность реставрации капитализма и должна поэтому постоянно подавляться, и, с другой стороны, чтобы распространять и укреплять социалистическую идеологию, неустанно развивая социалистическое сознание масс до окончательной победы над буржуазной идеологией.

Только когда массы станут совершенно невосприимчивы к яду буржуазной идеологии, рабочий класс как носитель социалистической идеологии, а равно и диктатура пролетариата как государство рабочего класса становятся излишними. И то, и другое отмирает. Общество становится бесклассовым.

Социализм — первая фаза коммунизма. Он развился из чрева старого общества и, следовательно, обременён остатками этого старого общества. Среди этих остатков — узкий горизонт буржуазного права. Ленин указывает на это в «Государстве и революции»:

«То, что́ обычно называют социализмом, Маркс назвал „первой“ или низшей фазой коммунистического общества. Поскольку общей собственностью становятся средства производства, постольку слово „коммунизм“ и тут применимо, если не забывать, что это не полный коммунизм. Великое значение разъяснений Маркса состоит в том, что он последовательно применяет и здесь материалистическую диалектику, учение о развитии, рассматривая коммунизм как нечто развивающееся из капитализма…

В первой своей фазе, на первой своей ступени коммунизм не может ещё быть экономически вполне зрелым, вполне свободным от традиций или следов капитализма. Отсюда такое интересное явление, как сохранение „узкого горизонта буржуазного права“ — при коммунизме в его первой фазе»¹³¹.

Хотя, что социализм постепенно передает все средства производства в общую собственность, и в этом отношении создает истинное равенство в смысле отмены классов, это истинное равенство ещё невозможно в отношении распределения общественно произведённого богатства. Следовательно, при социализме применяется принцип: «каждый по способностям, каждому — по труду». Другими словами, кто не работает, тот не ест! После общественно необходимых вычетов (на инвестиции, общественные нужды и т. д.) каждый отдельный производитель получает обратно от общества ровно столько, сколько сам даёт ему личным трудом. Равное право, таким образом, существует для всех. Но Маркс говорит в «Критике Готской программы»:

«Поэтому равное право здесь по принципу всё ещё является правом буржуазным, хотя принцип и практика здесь уже не противоречат друг другу, тогда как при товарообмене обмен эквивалентами существует лишь в среднем, а не в каждом отдельном случае.

Несмотря на этот прогресс, это равное право в одном отношении всё ещё ограничено буржуазными рамками. Право производителей пропорционально доставляемому ими труду; равенство состоит в том, что измерение производится равной мерой — трудом.

Но один человек физически или умственно превосходит другого и, стало быть, доставляет за то же время большее количество труда или же способен работать дольше; а труд, для того чтобы он мог служить мерой, должен быть определён по длительности или по интенсивности, иначе он перестал бы быть мерой. Это равное право есть неравное право для неравного труда. Оно не признаёт никаких классовых различий, потому что каждый является только рабочим, как и все другие; но оно молчаливо признает неравную индивидуальную одарённость, а следовательно, и неравную работоспособность естественными привилегиями. Поэтому оно по своему содержанию есть право неравенства, как всякое право… Один рабочий женат, другой нет, у одного больше детей, у другого меньше, и так далее. При равном труде и, следовательно, при равном участии в общественном потребительном фонде один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче другого и тому подобное. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того чтобы быть равным, должно бы быть неравным.

Но эти недостатки неизбежны в первой фазе коммунистического общества, в том его виде, как оно выходит после долгих мук родов из капиталистического общества»¹³².

Рабочий класс не может ещё удовлетвориться этим формальным равенством, осуществлённым при социализме, но должен работать ради второй фазы коммунизма, на которой будет применяться принцип: «Каждый по способностям, каждому по потребностям» — формальное равенство сменится фактическим.

Однако, эта высшая фаза коммунистического общества имеет две элементарные предпосылки, которые тесно связаны друг с другом: во-первых, высокий уровень развития производительных сил и сопутствующее общественное богатство, позволяющее удовлетворять потребности каждого; и, во-вторых, высокоразвитое социалистическое сознание масс, для которых труд — не только средство к существованию, но и сознательное приложение сил на общее благо всего общества.

Как должен быть произведён переход от социализма к коммунизму? Основным моментом является создание материальных предпосылок через развитие производительных сил в широчайших масштабах, поскольку без изобилия общественного богатства распределение по потребностям останется чистой утопией. «Право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества»¹³³. Вопрос поэтому не в том, должны ли производительные силы развиваться при социализме, а в том, как и в каком направлении. Этот вопрос, мотивы и отношение, с которыми рабочие при социализме подходят к модернизации производства и подъёму производительности труда, отличают социалистический путь от капиталистического. Рабочие верфи Худун в Шанхае в 1972 г. решили:

«Чтобы больше и лучше строить суда, нам нужен капитал в больших объёмах. Где нам получить его? Мы живём в социалистической стране, которая не эксплуатирует свой народ и не грабит другие страны; она увеличивает накопления, опираясь на усилия всего населения по расширению производства и сбережению в хозяйстве…

Когда сегодня мы видим как на борту 10‑тысячетонного спущенного со стапелей корабля развеваются красные флаги, как бушуют волны, мы думаем отнюдь не о том, как велика наша заработная плата, а о том, как ускорить своим трудом социалистическое строительство и выполнить лучшую работу в социалистической революции как наш вклад в освобождение всего человечества»¹³⁴.

Эти слова обнаруживают тот момент, что одна из основных задач социалистической фазы состоит в обучении рабочих новой, коммунистической трудовой морали, чтобы постепенно перейти к коммунистическому принципу распределения, хотя оплата на основе индивидуального труда остаётся в этот период главным принципом. Буржуазное право, например, в форме системы заработной платы с восемью и больше разрядами, должно всё сильнее ограничиваться в количественном отношении в ходе социалистического строительства. Таким образом могут быть созданы материальные и политические предпосылки нового качества, окончательного разрыва с «узким горизонтом буржуазного права».

Социалистический принцип распределения «каждому по труду» прогрессивен в сравнении с распределением в капиталистическом обществе, но отстаёт в сравнении с распределением в коммунистическом обществе. Это противоречие определяет его характер: с одной стороны, он предотвращает получение отдельными рабочими или их группами привилегий, не основанных на их количестве труда, а, с другой стороны, как в старом обществе, поддерживает различия между более богатыми и более бедными трудящимися. Последнее заключает в себе зародыш капиталистического стремления к собственному обогащению как цели труда.

Ревизионисты вроде Дэна Сяопина спекулируют на этом внутреннем противоречии, когда, ошибочно ссылаясь на принцип «каждый по способностям, каждому — по труду», вновь вводят систему премий. Суть их метода — это именно сохранение и расширение родимых пятен старого общества, содержащихся в буржуазном праве, ради восстановления на этой основе капитализма. В «Пекинг рундшау» в 1978 г. можно было прочитать следующую капиталистическую чушь:

«Практика принципа большей платы за больший труд и меньшей платы за меньший труд поощрит работников упорно трудиться, старательно изучать и осваивать науку и технику, стремиться улучшить свои навыки. В результате они создадут больше богатства для государства и коллектива. Чем больше вклад работников государству или коллективу, тем бо́льшую оплату он получит. Как гласит пословица, горшок полон — в чашке больше»¹³⁵.

В Великой пролетарской культурной революции китайский народ под руководством Мао Цзэдуна отошёл от таких капиталистических идей и определил раз и навсегда: «…Политическая работа является жизненным нервом всей хозяйственной деятельности»¹³⁶. Идеи Культурной революции вызвали глубокие перемены в городе и деревне, как мы увидим в следующей главе. Но именно эти перемены пробудили ревизионистов, стремившихся уничтожить достижения Культурной революции с помощью мелкобуржуазной идеологической и политической линии.

Каждое общество характеризуется определёнными производственными отношениями. Над этими производственными отношениями возвышается общественная надстройка: государство, идеология, культура и обычаи. Марксизм-ленинизм исходит из того, что общественное бытие людей определяет их сознание, что экономический базис определяет общественную надстройку.

«В общественном производстве своей жизни люди вступают в определённые, необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определённой ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определённые формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание»¹³⁷.

На некоторой ступени общественного развития, между материальными производительными силами и производственными отношениями возникает противоречие. В ⅩⅨ веке развитие промышленности вступило в противоречие со старыми феодальными производственными отношениями. Тогда произошла буржуазная революция, преобразовавшая также и надстройку — государственный аппарат, культуру и идеологию — и новый восходящий класс буржуазии утвердился в качестве господствующего класса. «Декларация о принципах КРСГ¹³⁸» говорила о производственных отношениях при государственно-монополистическом капитализме:

«Хотя общественное богатство создают миллионы людей, это богатство присваивает маленькая горстка монополистических капиталистов и паразитов»¹³⁹.

Это действующее при капитализме противоречие между общественным производством и частным присвоением, резко обостряющееся при государственно-монополистическом капитализме, требует разрешения: происходит социальная революция. В этой революции сменяются не только производственные отношения. Преобразуется вся надстройка:

«С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественнонаучной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче — от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение»¹⁴⁰.

Маркс и Энгельс описывают характер социальной революции пролетариата в «Манифесте Коммунистической партии» следующим образом:

«Коммунистическая революция есть самый решительный разрыв с унаследованными от прошлого отношениями собственности; неудивительно, что в ходе своего развития она самым решительным образом порывает с идеями, унаследованными от прошлого»¹⁴¹.

Пролетарская революция поэтому имеет две стороны: устранение частной собственности на средства производства и изменение сознания людей. Буржуазный образ мышления должен смениться пролетарским, социалистическим образом мышления.

Буржуазная революция заменяет власть одного имущего класса (феодалов) властью другого имущего класса (капиталистов), не касаясь частной собственности на средства производства. В ходе пролетарской революции, однако, неимущий класс (пролетарии) преобразует частную собственность на средства производства в общественную собственность. В ходе буржуазной революции буржуазия утверждает верховенство идей своего класса над феодальной идеологией и устанавливает их как господствующую буржуазную идеологию (или смешивает их с феодальными идеями и заключает компромиссы на идеолого-политическом поле в случае разделения власти).

После победы пролетарской революции пролетариат должен вести упорную идеологическую борьбу против ещё распространённой буржуазной идеологии, чтобы распространить идеи своего класса, добиться их преобладания и вымести старые идеи из голов людей. Это — длительная классовая борьба на идеологическом поле.

«Хотя буржуазия уже свергнута, она тем не менее пытается с помощью эксплуататорской старой идеологии, старой культуры, старых нравов и старых обычаев разложить массы, завоевать сердца людей, усиленно стремится к своей цели — осуществлению реставрации. В противовес буржуазии пролетариат на любой её вызов в области идеологии должен отвечать сокрушительным ударом и с помощью пролетарской новой идеологии, новой культуры, новых нравов и новых обычаев изменять духовный облик всего общества»¹⁴².

Эта классовая борьба на идеологическом поле осуществляется как борьба двух линий, борьба пролетарской линии против буржуазной линии. Её цель — преодолеть буржуазную линию и добиться преобладания пролетарской линии. Только если пролетариат утвердится на идеологическом поле и будет осуществлять политическое руководство во всех областях социалистического общества, можно будет провести и закрепить социалистическое преобразование экономического базиса.

Опыт социалистической революции Советского Союза показывает, насколько важна эта идеологическая борьба. Она не велась систематически, а правильные методы, т. е. мобилизация широких народных масс, не использовались. Вот почему в Советском Союзе смогла развиться новая буржуазия, восстановившая капитализм.

Мао Цзэдун извлёк уроки для пролетариата и сделал следующий вытекающий из них вывод: мобилизовать массы на проведение преобразующей пролетарской культурной революции. По инициативе Мао Цзэдуна и под его личным руководством пролетарское ядро Коммунистической партии, поддержанное молодыми бойцами-хунвэйбинами, начало Великую пролетарскую культурную революцию. Постановление Центрального комитета Коммунистической партии Китая о великой пролетарской культурной революции из 16 пунктов гласило:

«Развернувшаяся ныне великая пролетарская культурная революция — это великая революция, затрагивающая живую душу людей, это новый этап ещё более глубокого и широкого развития социалистической революции в нашей стране»¹⁴³.

В четвёртом пункте этого постановления от 8 августа 1966 г. члены партии призываются к мобилизации масс:

«Нужно верить в массы, опираться на массы и уважать инициативу масс. Надо отбросить слово „страх“. Не следует бояться беспорядков. Товарищ Мао Цзэдун постоянно учит, что революция не может совершаться так изящно, так деликатно, так чинно и учтиво. Пусть массы в ходе этого великого революционного движения сами воспитывают себя и распознают, что верно, а что ошибочно, какие методы правильны, а какие неправильны.

Необходимо полностью использовать „дацзыбао“¹⁴⁴ и широкие дискуссии, добиваться широкого и полного высказывания мнений, чтобы массы могли изложить свою правильную точку зрения, подвергнуть критике ошибочные взгляды и разоблачить всю и всякую нечисть. Только тогда широкие массы смогут в ходе борьбы повысить свою сознательность, умножить свои способности, различить, что правильно, а что неправильно, провести чёткую грань между своими и врагами»¹⁴⁵.

Культурная революция началась в надстройке, в школах и университетах страны. Молодые люди воспитываются там ради построения социализма. Принципиально важно для пролетариата контролировать образование, потому что именно здесь готовятся продолжатели революции. Особенно важно поэтому не только давать им технические, специальные знания, но и всесторонне воспитывать их как социалистических работников, что предполагает развитие их социалистического сознания, особенно в трёх великих революционных движениях:

«Классовая борьба, производственная борьба и научные эксперименты — вот три великих революционных движения в строительстве мощной социалистической державы, прочная гарантия того, что коммунисты искоренят бюрократизм, не заразятся ни ревизионизмом, ни догматизмом и всегда будут побеждать»¹⁴⁶.

До Культурной революции эта директива Мао Цзэдуна не проводилась в системе воспитания и образования. Обучение было отделено от производства. Старая китайская система экзаменов пережила Освобождение в 1949 г. в новых формах: стремление к хорошим оценкам, экзаменационный гнёт, внезапные проверки и отбор для университетов кандидатов, которые смогли наилучшим образом утвердиться в таком климате. В результате дети буржуазии и мелкой буржуазии добивались наибольших успехов, они получали наилучшие оценки, проходили в элитные университеты и выучивались на специалистов. Хотя дети рабочих не исключались, у них были большие трудности. В университетах Шанхая и Пекина 60 % студентов было детьми буржуазии.

В книге Ш. Беттельхейма о Великой пролетарской культурной революции рабочий Лю Миньи, возглавлявший пропагандистскую группу по распространению идей Мао Цзэдуна в университете Цинхуа в Пекине, сообщает:

«Они заменили руководящие принципы образования Мао Цзэдуна западными образовательными системами — европейской и штатовской, а позже — советской системой. Они испортили партию, постоянно принимая в неё буржуазных и реакционных профессоров, и, таким образом, преобразовали её в „партию профессоров“, всю пронизанную академической властью. В результате из 39 мест университетского парткома 15 были заняты буржуазными профессорами. Ни один рабочий не занял ни одно из оставшихся 24 мест. В то время как в стране действовала диктатура пролетариата, университет Цинхуа был под властью буржуазии. Ян Наньсян удерживал оба поста — ректора и партийного секретаря университета. В идеологии он поклонялся индивидуалистической теории познания, утверждавшей вещи вроде „ходи в школу, чтобы сделать себе имя“, „выходи из школы как специалист, высокопоставленная персона, которая займёт высокие посты в общественной иерархии и будет много зарабатывать“»¹⁴⁷.

25 мая 1966 г. в университете Цинхуа появилась первая так называемая дацзыбао, газета больших иероглифов, нападающая на буржуазные порядки в Цинхуа и требующая объяснений от ответственных лиц. Сам Мао Цзэдун поддержал бунтовщиков Цинхуа своей собственной дацзыбао с призывом открыть «огонь по штабам» буржуазии¹⁴⁸, имея в виду те руководящие кадры внутри партии, которые пробрались в партию и правительство, чтобы защищать интересы буржуазии и свергнутых крупных землевладельцев. Они были названы лицами, идущими по капиталистическому пути и стоящими у власти, во главе с Лю Шаоци. Он сформировал буржуазный штаб внутри партии.

Лю Шаоци всеми силами пытался обуздать революцию в университете Цинхуа. Его люди в университете, прежде всего ректор, распустили группы по изучению идей Мао Цзэдуна; бунтующие студенты и профессора были осуждены как нарушители спокойствия и поставлены перед угрозой исключения из партии. Правым не удалось запугать этими мерами студентов и профессоров. Те усилили изучение идей Мао Цзэдуна, и в дебатах обличали ревизионистскую линию Лю Шаоци. Они следовали п. 10 постановления Центрального комитета от 8 августа 1966 г.:

«В ходе этой великой культурной революции необходимо полностью покончить с таким явлением, как господство буржуазной интеллигенции в наших учебных заведениях.

В учебных заведениях всех типов необходимо последовательно претворять в жизнь выдвинутый товарищем Мао Цзэдуном курс — образование на службу пролетарской политике, сочетать обучение с производительным трудом, с тем чтобы получающие образование могли развиваться нравственно, умственно и физически, чтобы они стали культурными трудящимися, обладающими социалистической сознательностью.

Срок обучения нужно сократить. Нужно уплотнить учебный план и учебную программу. Учебные пособия нужно полностью переделать, причём некоторые нужно прежде всего освободить от всяких нагромождений. Учащиеся должны совмещать свою главную задачу — учиться — с другим, то есть не только заниматься своей учёбой, но и приобщаться к промышленному, сельскохозяйственному труду, военному делу, должны также в любое время участвовать в такой борьбе, как культурная революция, подвергающая критике буржуазию»¹⁴⁹.

Бунтовщики организовались также и в школах, чтобы критиковать реакционную линию в образовании, вместе изучать идеи Мао Цзэдуна и обличать последствия проведения в школах буржуазной линии. Во всех школах были организованы группы хунвэйбинов. Их энергично поддержал Мао Цзэдун. В письме хунвэйбинам он говорил, что в их революционных действиях

«…Выражается негодование и осуждение в связи с тем, что помещики, буржуазия, империалисты, ревизионисты и их приспешники эксплуатируют и подавляют рабочих, крестьян, революционную интеллигенцию и революционные партии и группы, и объясняется, что ваш бунт против них правомерен.

Я горячо поддерживаю вас»¹⁵⁰.

Они оставили школы и университеты и пошли в сёла и на заводы, чтобы мобилизовать бедных крестьян и рабочих на занятия критикой. Они распространяли «красную книжечку», «Выдержки из произведений» Председателя Мао Цзэдуна и помогали народу изучать идеи Мао Цзэдуна, работая вместе с людьми, чтобы ознакомиться с их трудом и бытом.

Шведский журналист Ян Мюрдаль посетил и изучил небольшую деревню Люлин, сначала в 1962 г. и потом — в 1969 г., т. е. до и после Великой пролетарской культурной революции. Он описал великие перемены в сознании масс и конкретно доказал огромное значение Великой пролетарской культурной революции в классовой борьбе в фазе социализма. В книге Яна Мюрдаля «Китай: революция продолжается» хунвэйбинка рассказывает о своей работе:

«В нашей школе мы критиковали неправильные методы. Мы отправили пропагандистские группы для дискуссий с людьми. Особенно мы подчёркивали продолжение классовой борьбы при социализме. Мы обращали внимание на опасность проникновения различных враждебных элементов в государственный аппарат и попыток превращения ими диктатуры пролетариата в буржуазную диктатуру. В этой связи, мы указывали на путь, которым пошли дела в Советском Союзе. Мы распространяли идеи Мао Цзэдуна. Мы пошли в деревни и прямо в административные органы в городах и начали дискуссии… После этих походов мы пошли на заводы, чтобы объединиться с массами. Я пошла на тракторную станцию в Яньани. Днём я работала, а вечерами агитировала за революцию»¹⁵¹.

На заводах и на селе хунвэйбины охотно принимались рабочими и крестьянами, видевшими их готовность объединиться с народом и учиться у него. Распространение идей Мао Цзэдуна по всей стране в беспрецедентных масштабах позволило освоить их сельской бедноте и рабочим. Они возвели их в руководящий принцип политической работы и своей повседневной работы в сельских хозяйствах и на заводах. Ян Мюрдаль цитирует Дун Янчэня, председателя созданной для планирования в деревне Люлин трудовой группы, сообщившего о своей работе:

«Мы изучаем идеи Мао Цзэдуна. Моя задача — вести эти занятия в трудовой группе, и затем руководить практической работой. Сначала вся бригада обсуждает проблемы на основе идей Мао Цзэдуна, а затем решает, что́ должно быть сделано. Моя трудовая группа, конечно, не может одна принимать решения относительно генерального плана. Это проблема, которую должны решать все. Не должно это решаться и сверху; это должно обсуждаться и решаться снизу. Когда мы строим наши планы, мы опираемся на идеи Председателя Мао»¹⁵².

Так народные массы изучали идеи Мао Цзэдуна, разоблачали буржуазную линию в своём поле деятельности и критиковали функционеров, отгородившихся от производительного труда и жизни масс и стремящихся к буржуазной карьере. Не все функционеры были плохи. Большинство из них не следовало сознательно по пути реставрации капитализма. Этим путём следовали очень немногие, люди вроде Лю Шаоци.

Вот почему управленцев просто не сместили с постов. Их критиковали на многочисленных встречах. Вместе с хунвэйбинами рабочие и крестьяне помогли им понять свои ошибки и преобразовать свою политическую работу и свои отношения с массами, как призывает Постановление из 16 пунктов:

«Центральный комитет партии требует, чтобы партийные комитеты всех ступеней твёрдо осуществляли правильное руководство, ставили слово „мужество“ во главу угла, смело поднимали массы, вышли из беспомощного положения там, где оно существует, поощряли товарищей, допустивших ошибки, но желающих исправить их, сбросить с себя груз и включиться в бой, сняли с занимаемых должностей тех облечённых властью, которые идут по капиталистическому пути, отобрали у них власть и вернули её пролетарским революционерам»¹⁵³.

Функционеры были перевоспитаны в кампании «борьба — критика — преобразование», проведённой по всей стране, так что в итоге, после этих дебатов, основная их часть смогла хорошо трудиться на прежних постах. В книге Ш. Беттельхейма Ши Гохэн, профессор социологии в университете Цинхуа, рассказывает, что управленцы и профессора также учились у рабочих:

«Феодализм и капитализм имели на меня большое влияние. После Освобождения я не придал значения своим ошибкам и недостаткам. Я не принял идеи Мао Цзэдуна для перестройки своего мировоззрения. Под влиянием ревизионистской линии в меру своих идеологических взглядов я склонялся к консервативному направлению, и это было на руку буржуазии, а не пролетариату. Это соответствовало моему идеологическому видению. Культурная революция основательно перевоспитала меня… Мне нужно было преодолеть много трудностей и противоречий в своей работе в сельском хозяйстве — почему я должен отрицать это? Преодолев их, я преобразовал своё мировоззрение»¹⁵⁴.

В политической борьбе в ходе Культурной революции появились новые формы политической организации. Рабочие и крестьяне, а также революционные интеллигенты объединились во многих учреждениях и на заводах, создав революционные комитеты. Постановление о Великой пролетарской культурной революции подтверждает это:

«В ходе великой пролетарской культурной революции стало появляться много новых вещей и явлений. Такие формы организации, как группы культурной революции и комитеты культурной революции, созданные массами во многих учебных заведениях и в учреждениях, представляют собой новое явление великого исторического значения.

Группы, комитеты и конференции культурной революции являются самыми лучшими новыми формами организации, с помощью которых массы под руководством Коммунистической партии сами воспитывают себя. Они служат самым лучшим мостом, тесно связывающим нашу партию с массами. Они представляют собой органы власти пролетарской культурной революции»¹⁵⁵.

Когда Культурная революция закончилась, революционные комитеты остались и были созданы во всех учреждениях социалистического общества: в школах и вузах, а также и на заводах, в шахтах и на других предприятиях, в жилых районах и деревнях. Члены революционных комитетов избирались по предложению партии соответствующими коллективами, которые могли критиковать их в любое время, а в случае серьёзных нарушений — снять с постов. Они были ответственны перед массами.

Революционные комитеты на заводах состояли главным образом из рабочих. Они приняли на себя задачу администрации заводов, также как и управление производством. Управление и руководство с этих пор не были больше чисто экономическими вопросами, подчинёнными так называемым экономическим ограничениям. В своей практике революционные комитеты руководствовались духом продолжения революции при диктатуре пролетариата и идеями Мао Цзэдуна.

Они составлялись согласно принципу революционного «соединения трёх сторон» — из членов партии, Народно-освободительной армии и массовых организаций на соответствующем уровне. Народно-освободительная армия была включена в это «соединение трёх сторон», так как она повсюду развивала процесс борьбы, критики и преобразования и участвовала в производительном труде в промышленности и сельском хозяйстве.

На заводах Культурная революция столкнулась с жестоким сопротивлением тех специалистов и руководителей, которые следовали буржуазной, ревизионистской линии Лю Шаоци в производстве. Эти функционеры рассматривали Культурную революцию как что-то, что лишь мешает производству.

Когда рабочие критиковали одностороннюю ориентацию на производство, многоразрядную систему заработной платы и широкую систему стимулирования, реакционеры использовали контрреволюционную двойную тактику: сначала пытались склонить рабочих к своей буржуазной линии с помощью более высокой заработной платы и сложной системы стимулирования и разобщить их. Когда рабочие уловили цели этой коварной тактики, реакционеры продолжили нападать на них уже в открытую. Они использовали нерешённые производственные задачи, чтобы надавить на революционных рабочих, и клеймили их как саботажников производства. Наконец, как в Шанхае, они призывали к остановке производства.

Эти действия, направленные против Культурной революции, имели одну цель — отстранить рабочих от управления и руководства на заводах и, таким образом, подорвать основы социалистического государства, подорвать власть рабочего класса во всех областях и надо всеми органами. Эти идущие по капиталистическому пути и стоящие у власти лица перевернули отношения между революцией и производством, между производством и политикой с ног на голову.

В 1921 г. Ленин описал отношение между производством и политикой в брошюре «Ещё раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина»:

«Политика есть концентрированное выражение экономики… Политика не может не иметь первенства над экономикой. Рассуждать иначе, значит забывать азбуку марксизма»¹⁵⁶.

Отношение между производством и политикой здесь определено ясно. Раз производство должно служить построению социализма, а не обогащению какого-то класса, то это пролетарская политика, интересы рабочего класса должны руководить производством, а не наоборот.

До Культурной революции на большинстве заводов первенство было за производством. Большинство заводов было организовано в соответствии с советским уставом предприятия, а именно по образцу Магнитогорского комбината чёрной металлургии. Они основывались на принципах управления, полагающихся на специалистов, отдававших первенство производству, ставящих выше всего прибыль и принуждающих рабочих через премии к всё большему выпуску. В ходе Культурной революции на многих заводах был введён устав, разработанный рабочими Аньшаньского комбината чёрной металлургии и обнародованный Мао Цзэдуном.

«Устав Аньшаньского комбината чёрной металлургии

• Решительно ставить политику на командное место и руководствоваться во всём идеями Мао Цзэдуна; в этом — душа социалистических предприятий.

• Усилить партийное руководство; это — основная гарантия, что рабочий класс осуществляет твёрдое руководство на заводах и что диктатура пролетариата будет укрепляться.

• Развернуть энергичные массовые движения, доверять широким революционным массам и полагаться на них; они — источник, из которого социалистические заводы берут свои силы для победы в революции и построении социализма.

• Участие кадров в производительном труде и участие рабочих в управлении заводами, преобразование нерациональных правил и распорядков, и тесного сотрудничества в „соединении трёх сторон“ рабочих масс, руководящих кадров и революционных специалистов — на социалистических заводах введение этого трёхстороннего союза творчески решило проблемы отношений надстройки с экономическим базисом, руководства с массами, и отношений в самих массах, и это указало направление руководству завода.

• Смело продвигать технические новшества и техническую революцию — в этом принципе проявляется решимость китайского рабочего быть независимым и самостоятельным, полагаться на собственные силы, идти своим путём в развитии промышленности, достичь уровня наиболее развитых стран и превзойти его. Китайский пролетариат одержал победу над упадочной западной буржуазией не только в политическом отношении, он также превзойдёт её в области науки и техники и окажет ещё более значительные услуги человечеству»¹⁵⁷.

Введение Аньшаньского устава на многих заводах было выражением того, что пролетариат вернул себе руководство производством. Председатель революционного комитета пекинской трикотажной фабрики приводит показательный пример такого развития:

«В ходе Культурной революции мы поняли, что означает отдавать высший приоритет пролетарской политике. Мы должны добросовестно изучать марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна таким образом, чтобы эти идеи осуществлялись в процессе труда. Мы настаиваем на необходимости отдать высший приоритет идеям Мао Цзэдуна… Партийный комитет по-настоящему заботился только о производстве. Прежнего секретаря фабричного парткома рабочие обычно называли „секретарём администрации“ и „секретарём по производству“. Он не заботился о ведущей роли партии. Он не изучал регулярно живые мысли народных масс. Благодаря Культурной революции значение этого вновь стало нам ясно»¹⁵⁸.

Для продолжения революции при диктатуре пролетариата недостаточно, чтобы сами рабочие осуществляли руководство на заводах и управляли производством. Социалистический экономический базис не может укрепиться, пока интересы рабочих и крестьян не определяют политики в надстройке, в администрации, в правительстве и партии, в театре, печати и культуре.

Мы видели выше, как буржуазные силы в школах и университетах пытались оформить воспитание молодёжи в соответствии со своими интересами. Продолжившись, этот процесс неизбежно повернётся против диктатуры пролетариата, подорвёт его основы и, таким образом, повлияет также на социалистический экономический базис, снова сделав его капиталистическим. Развитие событий в Советском Союзе предупреждает нас об этом.

В Китае также были только два пути будущего развития: либо буржуазной линии в надстройке будет позволено разрастись; распространятся бюрократизм, карьеризм, эгоизм, другие проявления мелкобуржуазного образа мышления и образуется новый класс буржуазии из испытывающих мелкобуржуазное и отчасти феодальное влияние специалистов и управленцев,— или рабочий класс организует контроль снизу над государством, партией и правительством и заставит их вновь служить диктатуре пролетариата. В этом случае рабочие должны снять тех функционеров, кто хочет вступить на капиталистический путь и перевоспитать тех, кто принимает диктатуру пролетариата, но ещё находится под властью мелкобуржуазного образа мышления.

«…Рабочий класс должен руководить всем, осуществлять диктатуру пролетариата в области надстройки, в том числе и во всех отраслях культуры, выполнять поставленные Председателем Мао Цзэдуном задачи на всех этапах борьбы, критики и преобразований и довести до конца Великую пролетарскую культурную революцию!»¹⁵⁹.

На разных заводах революционные рабочие сформировали рабочие пропагандистские команды, отправившиеся в различные органы правительства и государственного аппарата, а также и в другие общественные учреждения, чтобы осуществлять контроль в интересах рабочего класса, раскрыть злоупотребления и воспитать функционеров. Об их задачах процитированное выше коммюнике сообщает:

«Что касается интеллигенции, то должны её заново воспитывать рабочие, крестьяне и солдаты с тем, чтобы она сомкнулась с рабочими и крестьянами. Рабочие агитбригады должны надолго остаться в учебных заведениях, участвовать в выполнении всех задач борьбы, критики и преобразований и всегда руководить учебными заведениями. А в деревне учебными заведениями должны управлять бедняки и низшие середняки — самый надёжный союзник рабочего класса»¹⁶⁰.

Рабочий Лю Миньи, глава пропагандистской команды по изучению идей Мао Цзэдуна в университете Цинхуа в Пекине, описал её работу:

«Но только когда развернулось движение борьба — критика — преобразование, мы поняли существенный момент: интеллигенты сами по себе не способны решающим образом продвинуть революцию в области надстройки. Должен включиться рабочий класс. Мао обратился к рабочему классу, чтобы он твёрдо взял в свои руки революцию в поле образования… Кто кого преобразовывает и кто кого побеждает? Борьба двух классов, двух линий и двух путей разгорелась вокруг этого вопроса. В этой борьбе утвердилось руководство рабочего класса. Рабочие завода металлообработки „Новый Китай“, где я работаю, объединились с рабочими более, чем шестидесяти других заводов и Народно-освободительной армией. Вместе мы организовали пропагандистские команды для изучения идей Мао Цзэдуна. Мы, три тысячи из нас, совершили поход в университет 27 июля 1968 г.»¹⁶¹.

Из собственного опыта мы знаем об отделении науки от производства, умственного труда от физического, разрыве между исследователями и специалистами, с одной стороны, и рабочими, с другой. Первые конструируют, управляют и руководят. Вторые выполняют инструкции; они производят продукцию, часто только через простые, рутинные операции (сборочный конвейер).

Следствие этого разделения — ценный опыт рабочих, получаемый непосредственно в их производительном труде, едва ли найдет применение в дальнейшем развитии техники и машин. Когда рабочий вносит предложение по улучшению, он получает скромное поощрение, а капиталист присваивает это изобретение и побуждает учёных и инженеров внедрить его в производство. Кроме того, иногда ценные изобретения утаиваются, если капиталисты получают максимальную прибыль и при использовании старых методов.

В то же время технический персонал накапливает огромные знания, которые держит при себе, скрывая от рабочих. Это противоречие в производстве имеет общественные последствия: специалисты и учёные получают гораздо лучшую плату, чем производственные рабочие.

Та же угроза развитию существовала на заводах Китая. Она подвергала опасности социалистический экономический базис, общественную собственность на средства производства, потому что чем больше удалялись специалисты и учёные от непосредственного производительного труда, тем меньше они работали на революцию. Работа на собственное благо стала их главной заботой, и мелкобуржуазный образ мышления завоевал господство.

В ходе Культурной революции были сформированы «соединения трёх сторон» из рабочих, специалистов и партийных кадров, чтобы изучить конкретные проблемы на производстве и вместе развивать технику.

При капитализме технические новшества и рационализация вводятся не для того, чтобы сделать труд рабочих легче (иногда тяжёлый физический труд делается легче, но в то же время увеличивается нервное напряжение). Вернее сказать, что улучшения техники ускоряют производство ради роста прибыли капиталиста.

При социализме рационализация служит рабочему классу и проводится ради всестороннего улучшения количества и качества продукции. «Соединения трёх сторон» были в особенности нацелены на эту задачу.

В то же время преодолевается разделение теории и практики: рабочие приобретают технические и научные знания через изучение производства и при введении новой продукции; специалисты учатся исходить не только из производственных требований, но и воспринимать опыт рабочих. Таким образом, взаимоотношения между умственным и физическим трудом, между теорией и практикой образуют диалектическое единство. Научный работник Шанхайского института чёрной металлургии описывает непосредственные последствия:

«В 1965 г., до Культурной революции, я работал на заводе.., отделяя никель и кобальт. Я полагался только на специалистов. В это время я не хотел учиться бок о бок с рабочими, и меня не интересовал их политический опыт (это — пример отделения теории от практики). Всё, на что я полагался, были штатовские и советские технические данные… Я посоветовал использовать некий растворитель. Рабочие говорили, что этот растворитель вреден для здоровья и плохо пахнет. Они высказались против его использования, но я не хотел слушать их. В результате у некоторых рабочих появились признаки хронического отравления.

В ходе Культурной революции я учился рядом с рабочими и солдатами… Более опытные рабочие указали мне на странное явление в их работе, которое не упоминалось в иностранных книгах. Мы решили изучить его и провести эксперименты. Мы наткнулись на новую технику, которая сделала возможным прекратить использование опасного растворителя в течение двадцати дней. Новый растворитель был неядовитым и намного более эффективным, чем старый»¹⁶².

В то время как лица, идущие по капиталистическому пути и стоящие у власти, вроде Лю Шаоци, шумят, что революция препятствует производству или даже делает его невозможным, экономическое развитие в Китае после Культурной революции доказало совершенно противоположное. Ⅸ съезд Коммунистической партии Китая уже в 1969 г. смог объявить:

«Наша страна получала хорошие урожаи в сельскохозяйственном производстве в течение ряда лет. Налицо подъём также и в промышленном производстве, науке и технике. Энтузиазм широких масс трудящихся и в революции, и в производстве поднялся на невиданные высоты. Многие заводы, шахты и другие предприятия вновь и вновь били свои производственные рекорды, достигая небывалых доселе высот в производстве»¹⁶³.

В последующие годы народное хозяйство также продолжило скачкообразный подъём. В табл. 13 показано развитие производства стали, нефти и искусственных удобрений, а также общего выпуска экономики.

В 1971 г. Китайская Народная Республика имела более высокий темп роста всего сельскохозяйственного и промышленного производства, чем указанные ниже индустриальные нации:

В книге «Проблемы Китая после смерти Мао Цзэдуна» Ш. Беттельхейм указал некоторые производственные показатели, противоречащие заявлению нового китайского руководства, что было необходимо «положить конец длительному застою и даже регрессу в экономике страны». Он констатирует:

«Этот „довод“ — явная ложь. Никакого длительного застоя или регресса в экономике страны не было. Между 1965 г., последним годом перед Культурной революцией и последними годами, для которых у нас есть оценки, не было никакого застоя. Производство электроэнергии увеличилось с 42 до 108 млрд КВт-ч (в 1974 г.), производство стали — с 12,5 до 32,8 млн тонн (в 1974 г.), угля — с 220 до 389 млн тонн (в 1974 г.), нефти — с 10,8 до 75—80 млн тонн (в 1975 г.). Говорить о длительном периоде застоя и даже регресса, значит совершенно расходиться с действительностью. Цель таких утверждений — клевета на саму Культурную революцию»¹⁶⁵.

Мы хотим добавить к этим данным некоторую информацию, предоставленную печатным органом немецких предприятий черной металлургии «Айзен унд шталь»: в 1970 г. Китай занял седьмое место в мире по производству стали, а в 1975 г.— пятое (см. табл. 14).

Когда мы сравниваем Китай с развивающимися странами вроде Индии и Бразилии, экономический подъём Китая становится особенно очевидным. Дело тут в тенденциях развития производства стали, а не в том, что это производство ещё относительно мало для такой большой страны, как Китай. С начала Культурной революции, с 1967 г. по 1976 г. производство стали в Народной Республике выросло на 85,7 % — с 14 до 26 млн тонн.

Такой рост — результат распространения и углубления социалистического сознания среди рабочих сталелитейной промышленности. Давайте посмотрим, что писал об этом развитии рабочий авторский коллектив Шанхайского чёрно-металлургического завода № 5:

«Видя на нашем заводе глубокие перемены, принесённые Великой Культурной революцией, мы, рабочие, радуемся от всей души. Наш завод основан в год Большого скачка — в 1958 г.— для производства специальной стали. Руководствуясь революционной линией Председателя Мао, мы, члены рабочего класса, в революционном духе независимости, самостоятельности и опоры на собственные силы, построили большой конвертерный цех за 32 дня. К 1960 г. наш завод производил более чем в 50 раз больше стали, чем в 1958 г., а количество выплавляемых марок стали превысило 200. Тогда, в 1962—1965 гг., выпуск стали резко упал из-за вмешательства и саботажа на почве контрреволюционной ревизионистской линии Лю Шаоци. Во время Великой культурной революции мы подвергли критике эту ревизионистскую линию и предприятие вновь вернулось к социалистической ориентации, так что пролетариат крепко взял руководство им в свои руки. С тех пор ситуация и в революции, и в производстве становилась всё лучше»¹⁶⁷.

Валовой выпуск машиностроительной промышленности с 1965 г. по 1973 г. удвоился; производство тракторов стало в пять раз выше, чем в 1965 г. Энергоснабжение страны также значительно выросло. Производство электроэнергии в 1973 г. было на 140 % выше, чем в 1965 г. В сельской местности Китая в 1973 г. было 50 000 малых гидроэлектростанций (для сравнения: в 1949 г.— 26); снабжение сельских областей электроэнергией увеличилось в 1973 г. на 330 % в сравнении с 1965 г.

При социализме, первой фазе коммунизма, действует принцип распределения «каждый по способностям, каждому — по труду». Ещё сохраняются различия между людьми в оплате их труда. Ещё необходимо сохранять распределение по индивидуальному труду, потому что в этой первой фазе в обществе нет ещё изобилия продуктов.

Решающая предпосылка этого принципа распределения — всё ещё различающееся отношение людей социалистического общества к труду. Труд на общее благо, ради построения социализма и коммунизма, стал главной жизненной потребностью только для небольшой части людей. Это — наиболее развитая часть, исполненная социалистического сознания, не беспокоящаяся прежде всего за каждую копейку во время работы, а подчиняющая свои личные материальные интересы общим интересам революции.

В ходе Культурной революции массы создали собственные методы оценки работы и оплаты. Даже в сельском хозяйстве материальные стимулы как движущая сила производства были заменены новыми методами. Мюрдаль сообщает насчёт деревни Люлин:

«Раньше каждой работе приписывалась определённая стоимость. Столько-то или столько-то трудодней засчитывались за каждое задание. В 1963—1965 гг. эта система имела тенденцию развиться в сдельщину.

Это привело к тому, что одни работы были индивидуально более выгодны, а другие менее. Управлявшие работой были также в состоянии — распределяя работу — влиять на доходы отдельных членов бригады…

Произошло следующее: работу стала оценивать небольшая группа руководящих кадров, которые также распределяли задания. И это было плохо. Так как в случае перевыполнения производственного плана выплачивались премии, люди соблазнялись занижать плановые цели производства… Это наносило ущерб экономике, так как инвестиции делались согласно запланированному производству. Таким образом, некоторые могли присваивать деньги, которые на самом деле должны были пойти на совершенно необходимые инвестиции.

Это было несправедливо. Хотя каждый трудился, некоторые могли добиваться более высоких доходов, а некоторые получали всё меньше. Каждый работал на себя»¹⁶⁸.

Разве Советский Союз не прошёл подобным путём прежде чем прийти к неизбежному результату, реставрации капитализма? Как крестьяне Люлин изменили эту систему? Мюрдаль продолжает:

«Базой введённой теперь новой системы распределения доходов было то, что все члены, трудящиеся или нет, получали основное обеспечение в виде зерна. Доход от труда был дополнением к этому основному обеспечению.

После дискуссий, однако, все формы сдельной работы были отменены. Поэтому больше не велось никакого учёта ни кем какая работа была выполнена, ни индивидуальной производительности. Отмечалось только ежедневное посещение работ. Это означало, что какую работу не выбирай, на доходы это не влияет. Вскапываешь или жнёшь, доставляешь удобрения из города или работаешь на фабрике по производству лапши, трудовой день имеет одну и ту же стоимость.

Кроме того, стало возможным покончить с большей частью бухгалтерской работы — таким образом высвободив больше труда для производства.

Но, конечно, люди работают по-разному. И отношение к труду различается. Трудовой день одного человека — не такой, как у другого. Это следовало учесть.

Поэтому личная трудоспособность каждого оценивалась по определённой системе на ежегодном собрании. Эта оценка учитывала не только физическую силу, но также и другие факторы: опыт, бережливость в обращении с коллективной собственностью, политическую сознательность. Оценка не определялась комитетом или какой-то группой специалистов. На ежегодном собрании каждый человек вставал и говорил, чего, по его мнению, стоил его трудовой день: например, семь трудовых единиц, девять трудовых единиц. После чего собрание обсуждало точность этой оценки и затем решало, сколько действительно должен стоить трудовой день этого работника»¹⁶⁹.

«Но чтобы осуществить эту систему распределения доходов на практике, жизненно необходимо, чтобы работники сознавали, что работают на общее благо. Только если они ставят политику на первое место, труд может вознаграждаться таким образом.

В Люлин преобладало мнение, что эта система показала себя работоспособной. Утверждение Лю Шаоци, что каждый человек должен работать на личные интересы, было попросту неправдой. Люди не становились „более ленивыми“ только потому, что никто не измерял, сколько они сделали, час за часом. Никто не избегал тяжёлой строительной работы только потому, что мог „зарабатывать так же много“, толкая тележку с навозом. Была доказана ошибка тех, кто предупреждал о „врождённых лени и эгоизме“ народа»¹⁷⁰.

При продолжении революции и построении социализма жизненно важно постепенно преодолеть различия в распределении материальных продуктов социализма, развивая социалистическое сознание.

То, что́ Мюрдаль показывает нам на конкретном примере из сельского хозяйства перед Культурной революцией, можно было заметить и в промышленности. Ситуация там была сложнее. В книге «Китай в 1972 году» Беттельхейм приводит отчёт замдиректора пекинской трикотажной фабрики о ситуации от 15 августа 1971 г.:

«Перед Культурной революцией я был помощником директора этого завода; на этой должности я проводил ревизионистскую линию. Я не понимал, что означало сделать пролетарскую политику командной силой. Я также не понимал, что в партии есть два штаба. Я сосредоточился на производстве и технологии. Я требовал, чтобы рабочие посвятили себя производству — производству, производству и только производству. Когда рабочие не могли выполнить план, им предлагались материальные стимулы, премии. В прежние дни было двадцать восемь видов премий — ежемесячные, ежеквартальные, ежегодные премии для перевыполнивших установленные нормы, премии за качество работы… Были также премии для тех, кто оставался на месте работы. У нас были рабочие из Шанхая, которые всегда думали о своем родном районе. Чтобы держать их тихими и привязанными к своим рабочим местам, мы дали им премии»¹⁷¹.

Этому вздору с премиями положила конец Великая пролетарская культурная революция, хотя восемь уровней заработной платы и остались. Наиболее важным, однако, был идеолого-политический аспект, которым принципиально занялись промышленные рабочие. Рабочий авторский коллектив Шанхайского чёрно-металлургического завода № 5 сообщает:

«Председатель Мао учит нас, что в социалистическом обществе есть и согласие, и противоречие между производственными отношениями и производительными силами, и между надстройкой и экономическим базисом. Он указал: „Но существование буржуазной идеологии, наличие известного бюрократического стиля в государственных органах и недостатков в некоторых звеньях государственного строя, в свою очередь, находятся в противоречии с социалистическим экономическим базисом“. Великая пролетарская культурная революция ещё более укрепила и развила социалистический экономический базис и усовершенствовала социалистические производственные отношения; единое руководство партии усилилось, были введены различные принципы пролетарского стиля работы предприятий. И вот результат — мы, рабочие, никогда не были столь активны и смелы как сегодня. Это очень способствует развитию производства»¹⁷².

После смерти Мао Цзэдуна новое китайское руководство заняло позицию, согласно которой экономика должна иметь первенство над политикой. Новостное агентство «Новый Китай» утверждало 21 сентября 1977 г.:

«В конечном счёте, решающий фактор общественного прогресса — экономический базис, а производительные силы — наиболее активный и революционный фактор экономического базиса. Вот почему, в конечном счёте, производительные силы определяют производственные отношения».

Мы хотим противопоставить этому заявлению цитату из Ленина, который в статье «Ещё раз о профсоюзах» решительно выступил против идей Троцкого и Бухарина:

«Без правильного политического подхода к делу данный класс не удержит своего господства, а следовательно, не сможет решить и своей производственной задачи»¹⁷³.

Новое китайское руководство отказывается от этих принципов марксизма-ленинизма. То, что́ они проповедуют,— пошлый экономизм. Они вводят материальные стимулы ради роста производства, порождая, таким образом, эгоизм и конкурентное мышление среди рабочих и крестьян и подрывая социалистическое сознание масс. Они отменяют принцип построения социализма с опорой на собственные силы, получая многомиллиардные ссуды от германских монополий, накапливая огромный долг и обрекая себя на экспорт ради его обслуживания.

Воспитание и развитие социалистического сознания подменено разложением через материальные блага. В результате, социалистический закон производительности заменён капиталистическим законом производительности. Давайте ещё раз (см. главу Ⅱ.4) сравним эти два закона производительности. Это прояснит, в каком направлении идёт сейчас Китай:

• Увеличение производительности труда при капитализме основано на стремлении капиталистов к максимальной прибыли, которую они получают развитием технологии в соединении с увеличением интенсивности использования рабочей силы, добиваясь последнего материальным стимулированием и применением принуждения различными способами. Короче: обеспечение максимальной прибыли через увеличение эксплуатации рабочей силы.

• Увеличение производительности труда при социализме основано на стремлении удовлетворить и повысить материальные и культурные потребности всего общества, что достигается постоянным повышением уровня технологии в соединении с расширением и углублением социалистического сознания как движущей силы труда. Короче: удовлетворение возрастающих потребностей всех трудящихся через высокоразвитую технику в соединении с социалистическим сознанием масс.

Метод материального стимулирования порождает индивидуализм и вместо подъёма социалистического сознания превращает людей в конкурентов, соревнующихся друг с другом за наибольшие премии. Вследствие этого люди усваивают капиталистические идеалы, такие как личное обогащение, эгоизм и стремление к прибыли. Распространяются явления вроде частного присвоения общественной собственности, спекуляции, растрат, коррупции, воровства и взяточничества — так же, как в Советском Союзе после реставрации капитализма.

Китайское руководство Хуа Гофэна и Дэн Сяопина отошло от идеологической и политической линии Мао Цзэдуна и систематически уничтожает результаты Культурной революции. Мы должны осознавать значение Культурной революции и защищать её принципы.

Великая пролетарская культурная революция — это:

1. наивысшая форма классовой борьбы в социалистическом обществе;
2. пробуждение и быстрое развитие социалистического сознания в массах посредством критики и самокритики, изучения и, в то же время, применения на практике идей Мао Цзэдуна;
3. конкретная форма осуществления диктатуры пролетариата для предотвращения бюрократизации партийного, государственного и хозяйственного аппарата (против идущих по капиталистическому пути и стоящих у власти);
4. выстраивание идеолого-политического барьера против угрозы капиталистической реставрации.

Концепция Великой пролетарской культурной революции — великий вклад в марксизм-ленинизм в условиях классовой борьбы при социализме. Эта классовая борьба проявляется как диктатура пролетариата в форме бдительнейшего контроля над бюрократией, руководствующейся мелкобуржуазным образом мышления, стихийно возникающим вновь и вновь под влиянием традиций буржуазной идеологии. Поэтому бюрократия пытается отгородиться от масс, смотреть на них свысока и игнорировать их.

Эта бюрократия систематически складывается в новый класс, идущий по капиталистическому пути и создающий опасность капиталистической реставрации. В этот момент такую угрозу следует снова устранить новой Пролетарской культурной революцией. Мао Цзэдун указал на это, предупредив:

«Нынешняя Великая культурная революция проводится лишь первый раз. В дальнейшем она обязательно будет проводиться много раз. …Для решения вопроса „кто кого“ в революции потребуется очень длительный исторический период. При неправильном решении этой задачи в любой момент может произойти реставрация капитализма. Никто из членов партии и народа не должен думать, что после одной-двух или трёх-четырёх великих культурных революций всё будет благополучно. К этому нужно отнестись с величайшим вниманием. Ни в коем случае нельзя утрачивать бдительность»¹⁷⁴.

Есть только одна альтернатива:
или Пролетарская культурная революция или —
реставрация капитализма!