Председатель Мао Цзэдун указывает: Там, где нужно отобрать власть, необходимо проводить курс на революционное «соединение трёх сторон» и создавать временные революционные представительные органы власти, являющие собой пролетарский авторитет. Было бы лучше называть такие органы власти революционными комитетами.¹

Это — политическая и организационная гарантия победы пролетарских революционеров в борьбе за захват власти. Пролетарские революционеры должны правильно понимать этот курс и правильно претворять его в жизнь.

Революционный триединый временный орган власти должен состоять из ответственных работников революционных массовых организаций, действительно представляющих широкие массы, представителей расквартированных на местах частей НОАК и революционных руководящих кадров. Недопустимо отсутствие какой-либо одной из трёх сторон, игнорировать или недооценивать роль какой-либо стороны было бы ошибкой.

В ходе бурно развернувшегося за полгода с лишним массового движения — Великой пролетарской культурной революции — в полной мере подняты массы и выдвинулось множество новых представителей революционных масс. Широкие революционные массы — это основа борьбы пролетарских революционеров за захват власти у горстки облечённых властью в партии, идущих по капиталистическому пути, основа революционного триединого временного органа власти.

Подлинные пролетарские революционеры и новые представители революционных масс совершили немеркнущие подвиги в Великой пролетарской культурной революции. Это — нарождающиеся силы, воспитанные на идеях Мао Цзэдуна, они воплощают главное направление революции.

Нынешняя борьба за захват власти у горстки облечённых властью в партии, идущих по капиталистическому пути,— это массовое движение снизу доверху, руководимое ЦК партии во главе с Председателем Мао Цзэдуном. В революционном триедином временном органе власти необходимо в полной мере выявлять роль ответственных работников революционных массовых организаций, необходимо относиться со всей серьёзностью к их мнениям, ни в коем случае нельзя рассматривать их как декорацию, ибо они являются представителями широких революционных масс. Не признавать их или принижать их роль — значит отрицать революционные массы, отрицать Великую пролетарскую культурную революцию. Если вытеснять их или смотреть на них как на декорацию, то невозможно создать революционный, представительный, являющийся пролетарским авторитетом временный орган власти, то не может быть и речи о революционном «соединении трёх сторон».

В любом великом революционном массовом движении трудно избежать возникновения тех или иных недочётов и ошибок. Необходимо ясно видеть его сущность и главное течение, ясно видеть главное направление революции. В нынешней Великой пролетарской культурной революции недочёты и ошибки ответственных работников революционных массовых организаций, действительно представляющих широкие массы, это — недочёты, возникшие на пути движения вперёд, это вопрос одного пальца из десяти. Пролетарский революционер должен видеть, что главное направление их борьбы правильно, должен замечать их многочисленные достоинства, со всей скромностью учиться у них; что же касается их недостатков и ошибок, то он должен умело направлять их и со всей искренностью и терпением помогать им исправлять недостатки и ошибки. Следует также иметь в виду, что многие революционные массовые организации, изучая и применяя произведения Председателя Мао Цзэдуна в тесной связи с жизнью, сами указали на имеющиеся в них ошибочные уклоны и на методы их искоренения. Это — проявление весьма ценной революционной сознательности и творческой инициативы. Не кто иной, как сами революционные массы подняли вопрос о том, что, отбирая власть у горстки облечённых властью в партии, идущих по капиталистическому пути, необходимо наряду с этим уничтожить в своей голове своекорыстие.

Твой подход к участию ответственных работников революционных массовых организаций, действительно представляющих широкие массы, в триедином временном органе власти — в конечном счёте, и есть вопрос твоего подхода к массам, к массовому движению, а также один из важных показателей того, способен ли ты проводить представляемую Председателем Мао Цзэдуном пролетарскую революционную линию. Мы должны всегда помнить наставление Председателя Мао Цзэдуна: «Подлинные герои — это массы»². «Народные массы таят в себе неиссякаемые творческие силы»³. «Народ и только народ является движущей силой, творящей мировую историю»⁴. Любая организация и любой человек, оторвавшись от широких революционных масс, ни в коем случае не может проводить представляемую Председателем Мао Цзэдуном пролетарскую революционную линию.

Наши кадровые работники проходили суровую школу в продолжающемся вот уже более полугода бурном массовом движении — Великой пролетарской культурной революции. Выведена на чистую воду горстка облечённых властью в партии, идущих по капиталистическому пути. Вместе с тем доказано, что большинство наших кадровых работников является хорошим или сравнительно хорошим. Подход к кадрам, при котором огульно все отвергаются и свергаются, совершенно ошибочен. Следует отметить, что в этом нельзя винить массы. Без разбору, огульно отвергать и свергать всех кадровых работников — это «убеждение» тех отдельных лиц, которые разработали буржуазную реакционную линию, они так и поступали в соответствии с ним. Пережитки этого «убеждения» не искоренены в сознании некоторых товарищей, поэтому они тоже несознательно допустили в той или иной мере подобную ошибку.

На всех местах, во всех ведомствах, учреждениях и на всех предприятиях есть многочисленные революционные кадры. То же можно сказать и о тех местах и ведомствах, занятых облечёнными властью, идущими по капиталистическому пути. Дело только в том, что там революционные кадры долгое время были подавлены. Это обстоятельство мы должны принять во внимание.

Необходимо в полной мере оценить значение участия революционных кадров в работе триединого временного органа власти. Они должны и могут играть в этом органе роль ядра и костяка. Разумеется, они смогут сыграть такую роль только при условии тесного слияния с массами и следования в работе линии масс.

Все допустившие ошибки кадровые работники если только они разберутся в допущенных ими ошибках и исправят их, отмежуются от горстки облечённых властью в партии, идущих по капиталистическому пути, отмежуются от буржуазной реакционной линии и действительно встанут на сторону представляемой Председателем Мао Цзэдуном пролетарской революционной линии, то с ними следует сплотиться согласно принципу «приобщаться к революции никогда не поздно», нужно дать им соответствующую работу, а многие из них могут даже принять участие во временном органе власти.

Однако нельзя навязывать массам тех, кто упорствует в своих ошибках, кто не отмежевался от облечённых властью в партии, идущих по капиталистическому пути, не отмежевался от буржуазной реакционной линии, нельзя протаскивать их в триединый орган власти. В противном случае не получится революционного «соединения трёх сторон», не может быть и речи о захвате власти у горстки облечённых властью в рядах партии, идущих по капиталистическому пути, появятся новые рецидивы, и дело может дойти даже до того, что свергнутые облечённые властью, идущие по капиталистическому пути, снова окажутся у власти.

Нам необходимо сохранять бдительность в отношении тех, кто, извращая курс революционного «соединения трёх сторон», под его вывеской насаждает эклектизм, примиренчество, соединение двух в единое и даже всеми средствами старается протащить в ряды революции облечённых властью в партии, идущих по капиталистическому пути. Они хотят ловить рыбу в мутной воде, хотят узурпировать завоевания Великой пролетарской культурной революции, хотят осуществить реставрацию контрреволюции. Все революционные массы, все революционные кадровые работники должны решительно отказаться от претворения этих тёмных замыслов классовых врагов, решительно бороться против них и решительно их сокрушить.

Великая Народно-освободительная армия является опорой диктатуры пролетариата. Председатель Мао Цзэдун призвал Народно-освободительную армию оказывать активную поддержку широким революционным массам левого крыла,— это имеет великое стратегическое значение.

Опыт показывает, что участие представителей расквартированных на местах частей Народно-освободительной армии в революционных триединых временных органах власти играет исключительно важную роль в успешном выполнении задачи борьбы за захват власти.

При участии кадровых работников Народно-освободительной армии в триедином временном органе власти, при поддержке Народно-освободительной армии возрастает сила пролетарских революционеров на местах. Классовые враги больше всего боятся Народно-освободительной армии и революционного триединого органа власти, в который входят кадровые работники воинских частей. Они всемерно пытаются фабриковать ложные слухи, фальсифицировать факты, пытаясь вбить клин в отношения между революционными массами и Народно-освободительной армией, подстрекая ту часть масс, которая плохо разбирается в истинном положении дел, навести остриё борьбы на НОА. Необходимо в полной мере разоблачать подобные заговоры классовых врагов и наносить им сокрушительные удары.

НОАК является невиданной в мире чрезвычайно революционизированной пролетарской армией. Председатель Мао Цзэдун говорил: «Всегда быть вместе с китайским народом, всем сердцем и всеми помыслами служить китайскому народу — таково единственное стремление, движущее этой армией»⁵. Именно поэтому все революционные массовые организации и революционные массы верят Народно-освободительной армии, со всей искренностью поддерживают участие представителей расквартированных на местах воинских частей в революционном триедином временном органе власти. Сверху донизу во всех ведомствах, где нужно отобрать власть, необходимо осуществить «соединение трёх сторон» с участием представителей воинских частей или представителей народного ополчения. Это относится ко всем предприятиям, деревням, торгово-финансовым, культурно-просветительным учреждениям, включая высшие, средние и начальные школы, ко всем партийным и административным учреждениям и народным организациям. Во все уездные органы власти и выше будут посланы представители НОА, а в народные коммуны и их нижестоящие организации — представители народного ополчения — это очень хорошо. При недостатке представителей НОА, можно пока не посылать их, а послать их в будущем.

Отношение к Народно-освободительной армии есть отношение к диктатуре пролетариата, а также один из важных показателей того, являешься ли ты подлинным левым революционером.

В некоторых местах из-за исключительной сложности классовой борьбы некоторые товарищи из расквартированных на местах воинских частей, оказывая поддержку, могут допустить ошибки временного характера. Когда возникает такой вопрос, подлинные левые революционеры должны доброжелательно и надлежащим образом разъяснить положение ответственным товарищам воинских частей, высказать свои мнения, но ни в коем случае не следует прибегать к открытому противодействию, тем более нельзя направлять остриё борьбы против Народно-освободительной армии. В противном случае может быть допущена величайшая ошибка, которая огорчит своих и друзей, обрадует недругов и может быть использована классовым врагом для своей цели.

Народно-освободительная армия, поддерживая пролетарских революционеров в борьбе за захват власти, уже внесла важный вклад в неё. Все командиры и бойцы должны, руководствуясь наставлениями Председателя Мао Цзэдуна, крепко опираться на широкие революционные массы, со всей скромностью учиться у них, быть сначала учениками масс, а потом их учителями, уметь советоваться с массами, должны вести глубокое и тщательное изучение и обследование. Поступая таким образом, можно исключительно эффективно поддерживать пролетарских революционеров в борьбе за захват власти, ещё более сблизить армию и народ, что даст самим воинским частям новую закалку и обеспечит их рост в борьбе.

Триединый временный орган власти должен быть революционным, представительным, являющимся пролетарским авторитетом. Этот орган власти должен решительно претворять в жизнь представляемую Председателем Мао Цзэдуном пролетарскую революционную линию, решительно выступать против буржуазной реакционной линии, а не должен быть соединением двух в единое, не должен быть эклектичным. Только так он может стать представителем — представителем широких революционных масс и широких масс революционных кадровых работников. Только так он может приобрести пролетарский авторитет, может на основе самой широкой демократии осуществлять сильное концентрированное руководство, осуществлять мощную диктатуру в отношении классовых врагов и сокрушить всевозможные заговоры контрреволюционной реставрации, к которым прибегает горстка облечённых властью в партии, идущих по капиталистическому пути, и всякой нечистью в обществе.

Ныне перед всем народом страны стоит большой вопрос — довести до конца Великую пролетарскую культурную революцию или остановиться на полпути? Все революционные товарищи должны сохранить трезвость ума и ни в коем случае не впадать в заблуждение. «Победу одержав, преследуй до конца, и с полпути не отступай, почив на лаврах»⁶. В настоящее время мы должны особенно крепко помнить это наставление Председателя Мао Цзэдуна.

Примечания

1. Это указание относительно Культурной революции, датируемое 10 марта 1967 г.— Маоизм.ру.↩
2. Мао Цзэдун. Предисловие к «Материалам обследования деревни» (17 марта 1941 г.).— Маоизм.ру.↩
3. Мао Цзэдун. Предисловие к статье «Излишняя рабочая сила нашла себе применение» (1955 год), «Социалистический подъём в китайской деревне», ч. Ⅱ.— Маоизм.ру.↩
4. Мао Цзэдун. О коалиционном правительстве (политический отчёт ЦК КПК Ⅶ съезду Коммунистической партии Китая, сделанный товарищем Мао Цзэдуном 24 апреля 1945 г.).— Маоизм.ру.↩
5. Мао Цзэдун. О коалиционном правительстве (политический отчёт ЦК КПК Ⅶ съезду Коммунистической партии Китая, сделанный товарищем Мао Цзэдуном 24 апреля 1945 г.).— Маоизм.ру.↩
6. Этот призыв встречался ранее в «Отповеди разглагольствованиям нового руководства КПСС о „единстве действий“», но без указания источника.— Маоизм.ру.↩

Это же указание распространялось ранее в двух других переводах:

• «Там, где нужно отобрать власть, необходимо проводить курс на революционное соединение трёх сторон и создавать временные революционные представительные органы власти, являющие собой пролетарский авторитет. Лучше было бы называть такие органы власти революционными комитетами»¹.

• «В тех местах и организациях, где необходима борьба за власть, следует применять принцип революционного соединения трёх сторон для создания революционной, представительной и пролетарской структуры провинциальной власти, которую можно называть революционным комитетом»².

Маоизм.ру

Там, где нужно отобрать власть, необходимо проводить курс на революционное «соединение трёх сторон» и создавать временные революционные представительные органы власти, являющие собой пролетарский авторитет. Было бы лучше называть такие органы власти революционными комитетами.

Примечания

1. Ю. Семёнов. Антинародная сущность политики маоистов // «Международная жизнь», 1975, № 3 // цит. по: Опасный курс. Маоистский режим на новом этапе. Вып. 7‑й.— М., Политиздат, 1976.— с. 78.↩
2. Пер. с англ. О. Торбасова из 9‑го тома сочинений Мао на английском языке, выпущенного в Индии издательствами «Кранти пабликейшенз» (Секундерабад) и «Шрамикаварга прачураналу» (Хайдерабад).↩

Йанлик Левент — аспирант Донского государственного технического университета.

Введение

Исследование истории левых движений Турции представляет особый интерес для политических экспертов, для тех, кто следит за процессами в современном турецком обществе. Во-первых, левые сохраняют определённое влияние в среде оппозиции, хотя в организационном отношении их возможности ограниченны. Во-вторых, истоки политических и идеологических дискуссии современной Турции — в 60‑х годах, когда формировалось современное левое движение в стране. В-третьих, давление правительственных структур на общество актуализирует формы нелегальной деятельности, опыт которой накопился у турецких левых.

Работы на русском языке, в которых так или иначе затрагивается левое движение Турции, испытывают на себе влияние официальной позиции турецкого государства, их авторы склонны к обобщённому восприятию таких организаций как радикальных и «террористических». Обращает на себя внимание работа М. Лебского. Хотя в ней и исследуется курдское национальное движение, не обходится стороной и левое движение в целом¹. Англоязычная литература по данной тематике куда более многочисленна. Ё. М. Улус выполнила одну из основных работ о «Йон» и левокемалистском движении² . В обобщающей работе Дж. М. Ландау определённое внимание уделено место и турецким левым³. Официальный взгляд турецкого государства, рассматривающего эту тему через призму модной терминологии «терроризма», занимает большое место в труде И. Бала и С. Лачинера⁴. Подтверждением того, что изучение истории турецких левых выходит далеко за рамки академического интереса, является судьба ряда авторов упоминаемых работ. Так, И. Бал и С. Лачинер после попытки военного переворота 15 июля⁵ 2015 г. были арестованы по обвинению в «членстве в террористической организаций» (т. е. Ф. Гюлена), и это несмотря на то, что они стояли на официальной государственной позиции по поводу «терроризма» и «террористических организаций», сами оказались «террористами». Лачинер сейчас находится в тюрьме, а Балa условно освободили на поруки. Среди туркоязычных публикаций наибольшего внимания заслуживают две работы: восьмой том «Энциклопедии социализма и общественной борьбы»⁶ и «Левые Турции в 1970‑е годы»⁷. Редактором первой из них является Э. Кюркчю, последний председатель Рев-мол, и член Общего комитета Турецкой народно-освободительной партии-фронта (ТНОП-Ф). В 2012 г. эта книга попала под запрет и была изъята из библиотек. Автор второй работы, Вехби Эрсан, после военного переворота 12 сентября 1980 г. восемь лет находился в тюрьме за принадлежность к организации Революционные левые, переименованной позднее в Революционную народно-освободительную партию-фронт (РНОП-Ф). Свою миссию она видела в сохранении идеологии и тактики революционного радикализма М. Чаяна.

Историки датируют начало левого движения Турции 1920‑ми годами, т. е. временем основания Компартии. Её судьба зависела от двух факторов — отношения правящего режима Турции к оппозиции и общей линии мирового коммунистического движения. При этом речь идёт не о прямом руководстве со стороны Коминтерна, ведь в 1937 г. было принято решение об особом статусе Коммунистической партии Турции, так называемый «сепарат»⁸. По материалам того времени известно, что Коминтерн был намерен ликвидировать свою турецкую секцию, но благодаря усилиям влиятельных членов Компартии Турции смирился со своеобразной автономией этой партии. Сотрудничество возобновилось и окрепло в 1942 г., когда руководство ВКП(б) приняло стратегию широких антифашистских демократических союзов. Это способствовало укреплению позиций партии в стране, но в 1944 г. турецкое правительство запретило все легальные учреждения, которые находились под идеологическим, политическим и организационным влиянием компартии. Наконец в результате арестов 1951 г. весь ЦК партии и почти все местные комитеты были отправлены в тюрьмы — всего 187 человек. Из-за этих репрессий прекратилась всякая деятельность организаций социалистического типа в стране. В весьма ограниченных рамках она осуществлялась за рубежом. В 1958 г. турецким коммунистам удалось начать с территории ГДР коротковолновое радиовещание «Бизим радьё» («Наше радио»). Это стало возможно в результате поддержки, оказанной в рамках новой стратегии КПСС, начатой Московским совещанием коммунистических и рабочих партий 1957 г. Однако внутри страны не было никаких реальных структур. При этом сочувствующие социалистическим идеям серьёзно полагали, что коммунистическая партия продолжает существовать в глубоком подполье; в действительности же это было чем-то вроде городской легенды⁹.

Левое движение Турции начало активно расти в 1960‑х годах усилиями других левых организаций. В это время его участники искали ответы на вопросы о стратегии и тактике революции в Турции. Можно выделить три основных направления в левом движении того времени. Первое представляли левокемалистские журналы «Йон» («Направление») и «Деврим» («Революция») Догана Авджыоглу (1926—1983). Их позиция была навеяна кемалистской идеологией и сводилась к следующим тезисам: единственный инструмент перехода к «некапиталистическому пути» развития Турции — военный переворот, а его движущей силой является военная и гражданская интеллигенция. Второе направление олицетворяла Рабочая партия Турции (ТРП), руководство которой придерживалось линии мирного перехода к социализму. И третье — движение «Национально-демократическая революция» (НДР), главными представителями которого являлась группа бывших членов и руководителей Компартии во главе с Михри Белли (1915—2011). Из НДР возникли все основные леворадикальные организации Турции.

Можно также упомянуть ещё так называемых «доктористов», также появившихся в эти годы (они сыграли ограниченную роль в левом движении Турции, поэтому мы на них подробно не останавливаемся). Это течение представлял доктор Хикмет Кывылджымлы (1902—1971), которого называли «старым ружьём (заслуженным ветераном.— Л. Й.) компартии». В начале 1970‑х годов они обосновались в армии, но потом потеряли влияние и там. В 1970‑е годы две «доктористские» организации возникли: в 1974 г.— Социалистическая рабочая партия Турции (TSİP) и в 1979 г.— «Движение 16 июня», которое отпочковалось от Партии родины (Vatan Partisi) (тогдашней легальной партии «доктористов»). Первая из них вскоре заявила об отказе от ориентации на идеи «Доктора» как «антимарксистские». Вторая была активна в 1990‑е годы вплоть до вооружённых акций, но после ареста лидера организации Сарпа Курая упразднила свою структуру в 1993 г. Ныне действующая на легальной политической арене сегодняшней Турции Партия освобождения народа (Halkın Kurtuluş Partisi) считает Кывылджымлы своим «теоретическим и практическим лидером»¹⁰.

Левокемализм и «Йон»¹¹

Журнал «Йон» дал название движению, которое исповедовало пропагандируемые им принципы, которые, в свою очередь, имеют духовную связь с журналом «Кадро» («Кадровый состав»), который издавался в 1932—1935 гг. (всего 36 выпусков) группой интеллигентов, покинувших Коммунистическую партию Турции из-за идеологических разногласий, связанных с тем, что в Турции, по их мнению, отсутствуют и долго ещё будут отсутствовать условия для пролетарской революции. Они поддерживали тесные связи с кемалистской элитой и стремились стать кадровым резервом кемалистского режима с тем, чтобы способствовать дальнейшему развитию буржуазной революции в Турции. «Кадро» видело экономическую перспективу страны в развитии системы государственного капитализма на принципах этатизма (учитывая при этом опыт СССР), окончательной ликвидации феодализма и проведении социальной земельной реформы.

Но хотя экономическая программа «Йон» и напоминала платформу «Кадро», она была радикальнее. И если «Кадро» считал кемализм независимой от классовых отношений силой, «Йон» олицетворял собой своеобразную классово-революционную сторону кемализма. Как утверждает российский исследователь: «И прежде всего это [отличие] касалось переоценки революционного потенциала армии. Именно революционного, а не бонапартистского»¹². Согласно взглядам основателей «Йон», в Турции после прихода к власти Демократической партии, победившей на выборах 1950 г., произошёл контрреволюционный переворот, страна превратилась в полуколонию империалистических стран, и эволюционная перспектива оказалась утерянной.

Коль скоро зашла речь о Демократической партии (ДП), то нужно сказать о ней несколько слов. Она была создана в 1946 г., победила выборы в 1950, 1954 и 1957 гг. В первые годы пребывания у власти она продолжала определённое Республиканской народной партией политическое направление: участие Турции в плане Маршалла, укрепление связей с западными странами во главе США на платформе антикоммунизма и антисоветизма, членство в НАТО, участие в Корейской войне, международное партнёрство турецких фирм с американскими концернами и формирование межнациональных финансовых и промышленных монополий, консервация феодальных пережитков и в то же время введение новых капиталистических отношений в селе. Ускоренное экономическое развитие страны в 1950‑е годы давало партии общенациональную поддержку, но с другой стороны, эта политика углубляла неоколониальную зависимость Турции. Со временем этот парадокс мог повлиять на устойчивость позиций Демократической партии в стране, а потому требовал мер по обеспечению власти. После выборов 1957 г. Демократическая партия попыталась создать однопартийную диктатуру фашистского толка. Это спровоцировало массовые демонстрации в Стамбуле и Анкаре. Оппозицию возглавила Республиканская народная партия, опиравшаяся на армию. Её руководство обвинило Демократическую партию в разрушении основ государства, т. е. независимости и секуляризма. Эти силы создали Комитет национального единения, который организовал военный переворот 27 мая 1960 г. Это была коалиция разных политических сил, среди которых были не только те, кто принадлежал относительно демократическому спектру, но крайне правое движение во главе с Алпарсланом Тюркешем, пользовавшееся элементами фашистской символики, например, именование своего лидера «башбугом», т. е. фюрером. После военного переворота 27 мая 1960 г., 15 членов ДП были приговорены к казни Верховным трибуналом. Комитет национального единения утвердил приговор в отношении четырёх из них, в том числе и в отношении Джеляли Баяра, бывшего президента республики. Но из-за того, что Баяру было более 65 лет, этот приговор был заменён пожизненным заключением. Трёх его товарищей казнили, но Баяра помиловал в 1964 г. президент Джевдет Сунай. Остальные приговорённые члены Демократической партии были помилованы в 1966 г. Все эти события, показавшие явный кризис официального кемализма, сыграли большую роль в движении «Йон» к левому спектру.

Но вернёмся к журналу «Йон». На его страницах тогда велась дискуссия по принципиальным вопросам стратегии левого социалистического движения — о характере предстоящей революции, формах её свершения, о движущих силах и социальной опоре. Платформа левокемалистов вписывалась в концепцию «некапиталистического пути развития» как формы строительства социализма, впервые предложенную В. И. Лениным после осмысления опыта революции в Монголии. Этот тезис стал особенно популярен после распада классической колониальной системы, т. е. после Второй мировой войны. Но для «Йон» социализм был только одним из двух путей политического, социального и экономического развития (другой путь являлся капиталистическим), который соответствует условиям Турции.

Рассматривая Турцию как страну третьего мира, они считали, что в связи со слабостью и малочисленностью национального рабочего класса революция может совершиться только усилиями представителей мелкой и средней буржуазии (или «национальной буржуазии»). В составе «национальной буржуазии» они видели творческую и научную интеллигенцию, офицерство среднего и нижнего звена. Их позиция включала в себя и внешнеполитический аспект: некапиталистический путь обещал не только модернизацию на основе индустриализации, усовершенствование систем образования и здравоохранения, но и переход к союзническим отношениям с Советским Союзом и разрыву отношений с США. Антиимпериализм как важнейшая черта стратегии «Йон» привлекал широкие слои кемалистов, помнивших сотрудничество кемализма и СССР в 1920—1930‑х годах и оказанную тогда Турции военную и техническую помощь. По мнению Авджыоглу, путь некапиталистического развития и антиимпериализм 1970‑х годов являлись продолжением политической традиции Кемаля Ататюрка, а сам кемализм оказывался как бы первым этапом своеобразной социалистической революции. Три из шести принципов кемализма: популизм, этатизм и революционаризм — совпадали с социализмом. Остальные: республиканизм, национализм и секуляризм были ему близки или не противоречили.

Такая стратегия показала свою результативность в арабских странах, в Египте, Сирии, Ираке, где путём военных переворотов устанавливались антиимпериалистические режимы. «Йон» предполагал, что и в Турции путём военного переворота военная и гражданская интеллигенция может сформировать технократическое правительство, которое с помощью радикальных мер освободило бы страну от ига империализма, сделало бы её снова независимой и постепенно создавало бы «социалистический режим» как в Египте во главе с Насером. Этим планам сочувствовало армейское офицерство и даже высшие слои бюрократии, сохранившие верность кемалистским принципам. Это подтвердил военный переворот 27 мая 1960 г., который проходил под кемалистскими лозунгами. В ходе его были казнены премьер-министр и два министра, которые, по мнению путчистов, олицетворяли собой линию на предательство национальных интересов страны, таких как коррупция, казнокрадство, нарушение конституции и т. д. «Йон» назвал переворот революционным, хотя его политические задачи, не говоря уже о социальных, не были выполнены, так как Турция не вышла ни из НАТО, ни из СЕНТО.

Благодаря тому, что кемалистская и прогрессивная интеллигенция, в том числе и близкая к «Йон», поддержала Комитет национального единства, взявший на себя функции правительства, в 1961 г. была принята конституция, вполне модернизационная и весьма демократическая. Редактор «Йон» Доган Авджыоглу тоже участвовал в комиссии по её разработке. Однако запрет на коммунистическое движение сохранялся, а армия выполняла свою роль блюстителя традиций Ататюрка, а также порядка в стране. Этот результат показал, что между левым кемализмом и левой социалистической идеологией продолжает сохраняться принципиальная разница. Взгляды Авджыоглу на экономическую, социальную и политическую системы Турции базировались на левонационалистических подходах, что и отразилось в его книге «Устройство Турции». Однако благодаря широким историческим познаниям автора, глубокому марксистскому анализу и яркому стилю она оказала значительное влияние на левое движение, став основой мировоззрения многих левых активистов. Близкие взгляды они высказывали в публичных выступлениях, в том числе в ходе судебных процессов, прошедших над ними после военного переворота 1971 г.

Движение «Йон» не стало политической организацией, сохранив характер платформы для коллективной выработки программы действий. По мнению его идеологов, ни рабочий класс, ни крестьянство не смогут стать «гегемоном» будущей революции. Эта роль отводилась военной и гражданской интеллигенции, а инструментом революции им виделся военный путч, переворот, организованный ею. Для этой цели «Йон» налаживал связи с офицерством среднего и низшего звена. В этом контексте рассмотрим попытки военного переворота, предпринятые полковником Талатом Айдемиром (22 февраля 1962 г. и 20 мая 1963 г.; он был казнён после этой второй попытки). По широко распространённой версии за ними стоял «Йон»¹³. Однако остаются неясными степень и характер участия Авджыоглу и «Йон»: организационное или только идеологическое. Перед выборами в парламент Турции 1965 г. «Йон» предпринял попытку создать Союз антиимпериалистических сил, объединив Турецкую рабочую партию (ТРП) и Республиканскую народную партию (РНП). Необходимость такого блока диктовалась консолидацией правых сил в стране. Ассоциации борьбы против коммунизма, созданные Партией справедливости (ПС) Сулеймана Демиреля, проводили акции запугивания и давления на левых. Лидер РНП Исмет Инёню, преемник Ататюрка на посту президента Турции, очень остро реагировал на это, он заявил: «Я лично буду бороться с этими отрядами СС»¹⁴. Однако на выборах его партия РНП потерпела поражение. Победила же Партия справедливости, фактическая наследница Демократической партии, запрещённой по результатам военного переворота 1960 г. Соотношение сил было таким: партия Демиреля получила 52,9 % и соответственно 240 депутатских мест из 450; партия Инёню — 28,3 % и соответственно 134 места. Что касается Рабочей партии Турции, то на этих первых в своей истории выборах она получила 3 % — 15 мест.

Возникает вопрос: почему и каким образом партии Демиреля удалось получить такую большую поддержку избирателей? Вопрос этот важен не только с исторической, но и с политической точки зрения, так как правые партии в Турции почти всегда сохраняли такую народную поддержку. Бехидже Боран, член руководящей тройки Рабочей партии Турции, писала по поводу эффективности политики Демократической партии:

«После прихода к власти Демократическая партия ослабила репрессии со стороны низовых слоёв управленческого аппарата по отношению к народным массам, увеличила закупочные цены на зерно ‹…›, строила дороги, оросительные каналы, чем ей удалось до некоторой степени привлечь к себе народные массы. Запасы золота таяли, а внешние долги увеличивались, но в то же время в стране наблюдался избыток денег. ‹…› Цены на продукты росли, товары уходили на чёрный рынок, но в то же время были возможности лёгкого заработка больших денег. ‹…› Избыток денег и возможности лёгкого (по сравнению с прошлым) заработка давали населению надежду ‹…› подняться и разбогатеть».

О причинах победы Партии справедливости, т. е. наследницы Демократической партии, высказалась так:

«Народ посчитал оскорблением то, что путём насилия убрали тех, кто пришёл к власти благодаря его голосам. ‹…› Народ воспринял движение 27 мая как укрепление РНП лишь как изменение формы государства-угнетателя. ‹…› Кроме того, Демократическая партия была истощена, а переворот 27 мая произошёл преждевременно»¹⁵.

К этим факторам можно добавить и религиозный: Партия справедливости, как все правые партии в Турции, делала ставку на ислам.

Результаты выборов вызвали раскол в «Йон». Мюмтаз Сойсал, влиятельный сооснователь журнала, считал нужным овладение парламентскими методами. Но основные силы «Йон», называя выборы и парламент в Турции политическими учреждениями империализма, сохранили ориентацию на радикальное действие, военные путчи. Это были признаки идеологического кризиса. К фактической ликвидации «Йон» как движения привели два события. Во-первых, это принятие 16 июня 1970 г. парламентом (не только правительственной Партией справедливости, но и оппозиционной Республиканской народной партией, которая представляла либеральную буржуазию) закона о запрете Революционной конфедерации профсоюзов (РКПС), которая находилась под влиянием легальной социалистической Рабочей партии Турции, а также некоторых нелегальных партий, включая Компартию Турции (хотя в тот момент её деятельность сводилась к радиовещанию из ГДР). Этот закон должен был расчистить дорогу влиянию Конфедерации турецких профсоюзов («Турк-Иш») среди рабочих и служащих страны¹⁶.

Ответом на этот закон стали первые в истории Турции массовые демонстрации, которые оказались неожиданными не только для правительства, но и для левой оппозиции, даже для самой РКПС. Но самое большое потрясение пережили идеологи «Йон», которые при своей жизни не ожидали увидеть самоорганизовавшийся пролетариат на улицах турецких городов.

Другое событие, которое повлияло на ликвидацию «Йон»,— это так называемая «хунта 9 марта», точнее, цепь событий, ею вызванных. Путчисты, в том числе несколько офицеров высшего и среднего звена, во главе которых стояли генерал-лейтенант в отставке и сенатор Джемал Маданоглу и несколько интеллектуалов из круга «Йон», на 9 марта 1971 г. планировали выступление. Но из-за утечек информации (в том числе от посвящённого в план командующего военно-воздушными силами генерал-полковника Мухсина Батура) генштаб узнал о предстоящем путче. Нейтрализовав левокемалистских путчистов, начальник генштаба Мемдух Тагмач осуществил свой переворот 12 марта 1971 г. Высшие чины генштаба предъявили ультиматум, требуя создания «правительства технократии» — точно в соответствии с идеями «Йон». Но режим «технократов» через полтора месяца смела военная диктатура фашистского толка. По кругам, сотрудничавшим с «Йон», был нанесён удар. Людей задерживали и подвергали пыткам. В течение последующих полутора лет организованное левокемалистское движение было ликвидировано. Однако уцелели те группы, которые ещё до 1971 г. сначала стихийно, а потом сознательно примыкали к марксизму. Организационно к этому подталкивала ежедневная борьба против реакционных группировок особенно в университетах, становясь более последовательными сторонниками массовых форм борьбы за власть, в том числе и вооружённых.

Известно, что Авджыоглу оказывал открытую политическую поддержку этому движению. 23 февраля 1971 г., т. е. только за 17 дней до путча, в «Деврим» вышла его статья «Партизанская война» (Gerilla). В это время ТНОА (Турецкая народно-освободительная армия) фактически начала вести партизанскую войну, и была создана ТНОП-Ф (Турецкая народно-освободительная партия-фронт). Авджыоглу был в курсе этих событий. В этой статье он пишет:

«В то время как все политики обвиняли молодёжь, экономический и социальный кризис в стране усиливался. Отчуждение земель и заводов ускорилось. Крестьяне строили баррикады, рабочие выходили на улицы. Служители правосудия организовывали демонстрации, даже главы городских и сельских управ участвовали в сопротивлении [центральной власти]. ‹…› Несмотря на эту картину полного банкротства нынешней власти, руководители политических партий и правительственных, и оппозиционных находятся в „безрассудстве и заблуждении“¹⁷. Они не способны разрешить этот кризис. ‹…› Общая картина¹⁸ настолько мрачная, что она напоминает 1919 г. (начало войны за независимость.— Й. Л.). Революционная молодёжь вполне справедливо восстала против этого. Время ничего не дающих заявлений, митингов, демонстраций осталось в прошлом. Зверства полиции явно показывают это. Хотите или нет, но протесты молодёжи против существующего порядка приобретают всё более насильственный характер. Жестокие действия властей будут только умножать революционное насилие. Мы можем оценивать городского партизана в этом ключе. Нужно вспомнить, что партизанская война возможна, если её будут поддерживать сознательные слои общества, которые разделяют и поддерживают идею мятежа. Когда сознательные слои общества, выступающие против жестокости власти, храбро встанут в ряды революционеров, тогда партизаны окажутся непобедимой силой. В настоящее время условия для этого созревают в Турции. Ясно то, что эти условия будут только ухудшаться; поэтому мы можем ожидать усиления и расширения партизанской борьбы по всей стране. Только революционная власть сможет направить энергию борцов на строительство новой страны. Давайте бороться за эту власть со всей своей энергией, чтобы положить конец крепнущему фашизму!»¹⁹.

Турецкая рабочая партия (ТРП) и движение «Национально-демократическая революция» (НДР)

Рабочая партия Турции исповедовала совершенно другой взгляд на социализм, нежели «Йон». Эта политическая партия социалистического реформистского характера была создана группой рабочих 3 февраля 1961 г.²⁰ В этом смысле это единственная партия Турции, которая возникла вследствие организационной деятельности представителей рабочего класса. Но уже на следующий год во главе её встала левая интеллигенция: Мехмет Али Айбар (1908—1995) и его ближайшие соратники Бехидже Боран (1910—1987) и Садун Арен (1922—2008).

В 1940—1950‑х годах Айбар был известным адвокатом. Уже тогда он говорил о себе как о «борце на фронте демократии» и был сторонником компартии Турции. Надо добавить, что он работал в Международном трибунале по расследованию военных преступлений во Вьетнаме 1966 г., который известен как «трибунал Рассела». Бехидже Боран была первой женщиной-социологом в Турции. Она присоединилась к компартии в 1940‑е годы, но отошла от её деятельности после ликвидации всех структур партии вследствие репрессий 1951 г. Садун Арен, профессор экономики, многие годы разделял те же взгляды. Их называли «тройка из Рабочей партии». Общей в их позиции была приверженность к легальным формам борьбы за «социалистическую революцию». Это и создание массовых легальных рабочих организаций, и участие в выборах всех уровней, т. е. полномасштабное использование демократических прав и свобод, которые официально были введены в Турции конституцией 1961 г. Однако между Айбаром и остальными двумя имелось немало существенных разногласий.

Во-первых, это отношение к СССР. Айбар считал ленинизм выродившимся в буржуазное течение в рабочем движении; он полагал, что Советский Союз превратился в бюрократическую диктатуру давно, ещё при Ленине, и категорически выступал против военного вмешательства СССР в Венгрии, а потом в Чехословакии. В отличие от него Боран и Арен поддержали ввод советских войск в Чехословакию в 1968 г.

Во-вторых, Айбар имел весьма либеральный взгляд на социализм, говоря о «своеобразном социализме для Турции», «улыбающемся социализме», т. е. турецком варианте «социализма с человеческим лицом». Боран и Арен были против такого либерализма. К концу 1960‑х годов позиция Айбара вошла в противоречие с усилением вооружённой борьбы, которую вели левые партии при широкой поддержке масс.

И наконец, главным предметов споров в партии было то, каким образом поддерживались отношения с бывшими её членами. Айбар никогда не состоял в компартии и был убеждён в необходимости дистанцирования от неё, чтобы не давать властям основания для запрета Рабочей партии за «пропаганду коммунизма». Такие опасения были обоснованы. Но нельзя сбрасывать со счетов и желание держать «ленинцев» вне партии. Возможно, что и Боран, и Арен разделяли эту позицию.

Хотя руководство ТРП представляло собой идеологически менее или более монолитную структуру, партия сама была похожа на общую платформу для всех социалистических течений того времени, самым влиятельным в которых являлось движение «Национально-демократическая революция» (НДР).

В подходах «Йон» и Рабочей партии обнаруживается немало общего. Обе призывали к разрыву отношений зависимости с империалистическими странами, выходу от военно-политических блоков НАТО и СЕНТО, к модернизации страны на основе индустриализации и уничтожения всех феодальных пережитков. Однако для «Йон» социализм был не более чем программа и перспектива экономического развития, тогда как Рабочая партия Турции считала, что социализм — это плановая экономика и власть трудящихся. Движение НДР, которое энергично действовало в рядах ТРП, унаследовало от первого склонность к вооружённым формам борьбы, а от второй — бóльшую последовательность в отношении социалистических преобразований в экономике, социальной сфере и политическом устройстве страны. Оно осуществляло рецепцию ленинского варианта теории революции, сформированного в работе «Две тактики социал-демократии в демократической революции». Турецкие левые из НДР восприняли идею о «перерастании буржуазно-демократической революции в социалистическую». В социалистической литературе Турции закрепился термин «перманентная», или «непрекращающаяся», революция в том смысле, что один её этап проистекает из другого. Согласно этому тезису буржуазно-демократическая революция оказалась незавершённой в Турции, будучи преданной буржуазией в самом её начале; поэтому национально-демократическая революция должна выполнить и задачи этой незавершённой буржуазной революции.

Склонность национальной буржуазии к забвению национальных интересов и вызванные чередой «удачных» и «неудачных» военных переворотов разочарования убедили левых из НДР, что лидерство рабочего класса неизбежно, потому что никто другой не в состоянии решить насущные задачи страны. Но важнейшие тактические вопросы остались без ответа. Каким будет это лидерство — фактическим или идеологическим? Как будет осуществлено перерастание национально-демократической революции в социалистическую революцию? В итоге признание недостаточности силы рабочего класса в такой полуфеодальной стране, как Турция, и неспособность создать массовую «партию рабочего класса» со временем сблизило движение НДР с политической линией «Йон». Оно также с надеждой смотрело на прогрессивных военных, ожидая военного переворота с участием армии, с которого, по мнению её идеологов, должна была начаться эпоха социальных преобразований в стране. При этом движение НДР не было против массовой революционной вооружённой борьбы; наоборот, её идеологи во главе с Михри Белли считали, что «в Турции нужно вести вторую войну за независимость», что она легитимна и необходима. Это способствовало распространению среди молодёжных группировок, примыкавших к НДР, идей народной войны маоистского или кастровского типа.

Со своей стороны Бехидже Боран склонялась к идее массовой организаторской и просветительской работы в среде рабочего класса с тем, чтобы обеспечить будущей революции действительно социалистический характер. Она была согласна с общим мнением «Йон» и НДР, что буржуазно-демократическая революция не завершена в Турции; но она подчеркивала, что эта революция отнюдь не выполнила стоявших перед страной задач. Она предполагала, что земельный вопрос (а также национальный и крестьянский вопросы) будут решаться не путём «национально-демократической», а только путём социалистической революции. Кроме того, она была категорически против тезиса только об «идеологическом лидерстве» рабочего класса и считала, что революция невозможна без настоящего лидерства рабочего класса.

Взгляды Айбара были иными, что и привело к расколу в руководстве Рабочей партии и его отставке. Как уже сказано, Айбар рассматривал советский социализм как бюрократическую диктатуру и считал, что в её основу положена ленинская теория партии, носившая буржуазный характер. При существовании организационной вертикали партии и государства, ставшей основным методом реализации и сохранения революции и не сопровождавшейся широкой демократической организацией всех трудящихся не только при социализме, но и в ходе революции, диктатура неизбежна, считал Айбар. Он цитировал известный пассаж Розы Люксембург в «Рукописи о русской революции», сожалея о том, что в долгое время эти слова использовались социал-демократами в их атаках на Советский Союз, а не социалистами для изучения ошибок социализма. Имеется в виду следующее суждение Р. Люксембург:

«Основная ошибка теории Ленина — Троцкого состоит именно в том, что они, как и Каутский, противопоставляют диктатуру демократии. „Диктатура или демократия“ — такова постановка вопроса, как большевиками, так и Каутским. Последний решает для себя вопрос, естественно, в пользу демократии, а именно буржуазной демократии, ибо именно её он противопоставляет как альтернативу социалистическому перевороту. Ленин — Троцкий, напротив, решают в пользу диктатуры в противовес демократии и тем самым диктатуры горстки людей, т. е. буржуазной диктатуры. Таковы два противоположных полюса, оба равноудалённые от истинной социалистической политики»²¹.

Главной точкой расхождения было иное понимание им характера и роли военной и гражданской интеллигенции. По его мнению, она являлась осколком деспотического режима, сложившегося ещё в эпоху Османской империи, и носителем его традиций. Он называл этот слой не интеллигенцией, а «кадровым резервом» господствующего «бюрократического» класса²².

Благодаря идейному плюрализму движения «Национально-демократическая революция» (НДР) из его рядов вышли почти все сегодняшние организации левого толка. Наиболее крупные из их числа:

1. Маоистская ТРРКП (Турецкая революционная рабоче-крестьянская партия) отпочковалась из НДР в 1969 г. К этому типу партий относится и Турецкая коммунистическая партия /марксистско-ленинская²³ (ТКП/мл), которая вышла из ТРРКП в 1972 г. Основатель ТКП/мл Ибрагим Кайпаккая погиб под пытками после ареста в 1973 г. Характерными чертами этих партий были заимствованные из партийных документов Коммунистической партии Китая тезисы и положения, например, маоистское понятие «новой демократии», основывающейся на экономическом базисе аграрного хозяйства, политическом союзе компартии с мелким и средним крестьянством, вершиной которого стала теория народной войны²⁴. Для их воззрений на международные отношения было типично отношение к советскому режиму как переродившемуся. Они полагали, что после смерти Сталина власть в КПСС захватили ревизионисты во главе с Н. С. Хрущёвым и партия превратилась в контрреволюционную, «социал-фашистскую»; Советский Союз стал социал-империалистической страной, которая по так называемой «теории трёх миров» становилась опаснее, чем США.²⁵

2. ТНОА (Турецкая народно-освободительная армия) ориентировалась на опыт кубинской революции. Более эффективной в новых условиях «фиделисты»²⁶ считали не политическую структуру (партию), а военную организацию (народную армию), которая возглавит революционный процесс в сельских территориях, имеющих наибольший протестный потенциал²⁷. Основатели ТНОА Дениз Гезмиш, Хусейн Инан и Юсуф Аслан были казнены в 1972 г. Однако её организационная структура существовала и позже, постоянно давая жизнь новым организациям маоистского и ходжаистского толка. Что касается маоизма, то Мао Цзэдун сказал в беседе с президентом Замбии Кеннетом Каундой 22 февраля 1974 г.:

   «США и СССР образуют первый мир. Промежуточные силы, например, Япония, Европа и Канада, принадлежат ко второму миру. ‹…› Вся Африка относится к третьему миру, к третьему миру относится и Латинская Америка. Китай [тоже] принадлежит к третьему миру»²⁸.

   С учётом того, что в то время в большинстве стран «третьего мира» существовали диктаторские режимы, и почти все они были тесно связаны с США, очевидна парадоксальность суждений Мао, когда он относил военные диктатуры Африки, Азии и Латинской Америки в один лагерь с социалистическим Китаем. С учётом пограничных конфликтов того времени между Китаем и СССР просматривалась претензия на главенствующую роль Китая в этом самом «третьем мире». Впервые идеи о разделении сфер влияния Мао высказал раньше. В 1973 г. в беседе с Г. Киссинджером Мао заявил, что Китай может встроиться в политическую ось с участием США, Пакистана, Ирана, Турции и Европы, если будет заключён пакт о «ненанесении ущерба»:

   «Мы не будем наносить ущерб вам, а вы не будете нам, и мы вместе будем противостоять советской гегемонии»²⁹.

   Основой враждебного отношения к СССР стала теория социал-империализма, утверждавшая, что после смерти И. В. Сталина, а точнее после ⅩⅩ съезда КПСС, СССР сделался социал-империалистическим и даже социал-фашистским государством. Внешнеполитические заявления китайского руководства, оформленные в теории социал-империализма и трёх миров, с середины 1960‑х годов вызывали раскол в мировом социалистическом движении. В эти годы Албанская партия труда разделяла взгляды компартии Китая о теории социал-империализма СССР:

   «Советский Союз превратился в империалистическую сверхдержаву, соперничавшую с США в мировом господстве,.. он наряду с американским империализмом стал новым последовательным врагом революции, социализма и народов мира».

   Однако дальнейшему его углублению способствовал Ⅶ съезд Албанской партии труда в 1976 г., когда Ходжа выступил против «китайской теории „трёх миров“», утверждая, что «сторонники теории „трёх миров“… выступают могильщиками революции и защитниками буржуазного строя». Такие взгляды он назвал «ложной, контрреволюционной и шовинистической теорией» «китайских ревизионистов» и что она «выгодна американскому империализму»³⁰. Последующие события показали, что вся эта борьба идей маскировала соперничество с Китаем за лидерство в коммунистическом движении, которая осуществлялась на платформе антисоветизма. Результаты этого раскола для социалистических движений развивающихся стран, и особенно для Турции, оказались трагическими. Разногласия между СССР, КНР и Албанией спровоцировали не только горячие дискуссии среди левых, но и вооружённые столкновения между просоветскими, ходжаистскими и прокитайскими группировками, в которых в 1970‑е годы погибли сотни людей.

3. ТНОП-Ф (Народно-освободительная партия-фронт Турции), возникнув в 1970 г., провозгласила бескомпромиссную линию на вооружённые методы борьбы, причины и следствия чего будут изложены ниже.

Отпочкование идеологически разнородных групп, претендовавших на роль партий, связано было с появлением новых идейных ориентиров помимо Москвы, предлагавших иные «рецепты» социализма, а также личными амбициями молодых лидеров.

Рев-мол и вооружённая революционная борьба: ТНОП-Ф и Махир Чаян

В леворадикальных группах, входивших в состав Турецкой рабочей партии (ТРП) и исповедовавших идеи национально-демократической революции, также шёл процесс воспитания молодых руководителей. Она не рассматривала вооружённую массовую борьбу в качестве основного тактического инструмента. Но как крупная политическая сила она притягивала различные группы левого спектра, в том числе сторонников идей Кастро, просоветских «ленинистов», маоистов, критиковавших парламентаристские идеи лидеров партии. Из сети студенческих кружков леворадикального типа в 1969 г. возник Рев-мол (Федерация революционной молодёжи Турции). Уход левого молодёжного движения в подполье был связан с опасностью правого реванша в Турции.

Крайне правый спектр в Турции был представлен Ассоциацией борьбы против коммунизма и Национальным союзом турецких студентов, включавшим исламистов антикоммунистического толка (в середине 1970‑х годов они создали отряд исламской боевой молодёжи «Акынджи»). Они были близки к находящейся у власти в тот момент Партии справедливости Сулеймана Демиреля, активно участвовали в массовых антикоммунистических акциях того времени, в частности, исламистских выступлениях во время похорон Имрана Эктема, председателя Кассационного суда³¹, близкий к ПС.[/ref].

В 1969 г. правый фронт укрепился с появлением «Юлкю Оджаклары» («Очаги идей»), боевого крыла Партии национального движения Алпарслана Тюркеша, имевшего немало общего с немецкими штурмовыми отрядами СА (Sturmabteilung) и итальянскими чернорубашечниками. Стоит отметить, что практически все нынешние руководители Турции прошли школу одной из этих структур — или Ассоциации борьбы против коммунизма, или Национального союза турецких студентов, или «Очагов идей», или «Акынджы».

В этих условиях происходит, как отмечалось, радикализация части левого движения, что было вызвано достижением определённого уровня индустриализации страны, качественным и количественным ростом рабочего класса за счёт миграции из сельских территорий в промышленные центры, а также успехами левых в мире: вооружённой партизанской борьбой в Латинской Америке, упорным сопротивлением Северного Вьетнама, влиянием кубинской революции. В эти годы все будущие выдающиеся турецкие революционеры были очень молоды, большинство состояло в Рабочей партии (кроме тех лиц, которые предприняли попытку реорганизовать компартию в 1974 г., которая в период с 1951 по 1974 г. практически прекратила существование на территории Турции), почти все они были сторонниками движения национально-демократической революции и организованы в Рев-мол.

Рев-мол был создан 10 октября 1969 г. за счёт переименования Федерации идейных кружков (ФИК; основана в 1965 г.). Смена имени означала и решение к тактике вооружённой борьбы. Во главе новой федерации встали сторонники так называемой городской партизанской борьбы. Своей стратегической целью они назвали национально-демократическую революцию. Это вызвало отдаление многих последователей Рабочей партии и «Йон». На съезде 18 октября 1970 г. в руководство были выбраны те лица, которые скоро создадут ТНОП-Ф. Когда ТНОА начала партизанскую деятельность 29 декабря 1970 г., Рев-мол полностью оставался под контролем основных кадров ТНОП-Ф. Он располагал оружием и потому мог защищать себя в столкновениях со сторонниками профашистских организаций. В это время и «Очаги идей» вооружались в лагерях коммандос, которые организовали депутаты Партии националистического движения (ПНД) Алпарслана Тюркеша. В этих лагерях учили обращению с оружием и методам ближнего боя³².

Весьма пространная структура Рев-мол и широкие связи Рабочей партии по всей Турции помогли ТНОП-Ф расширить свою организационную структуру. Можно сказать, что ТНОП-Ф родился из Рев-мол (большинство её членов и сторонников было активистами Рев-мол), и таким образом Рев-мол превратился в её подчинённое подразделение, которое занималось организационно-техническим обеспечением партийной деятельности (жилища, оружие, фальшивые документы, деньги и т. д.) ТНОП-Ф. Массовой опорой партии являлись рабочие промышленных центров, особенно г. Зонгулдака, интеллигенция и даже крестьянство Черноморского региона (благодаря деятельности Рабочей партии Турции в этом регионе), университетская молодёжь Стамбула и Анкары, а также и офицерство, в основном военно-воздушных сил.

В дни, предшествовавшие перевороту 12 марта 1971 г., новая организация приняла активное участие в уличных беспорядках, массовых протестах и тем самым углублении национального кризиса в целом, что полностью соответствовало воззрениям её идеолога Махира Чаяна (1946—1972). Правый и левый террор провоцировали усиление друг друга.

Энгин Эркинер³³, рядовой представитель Рев-мол и ТНОП-Ф в Ближневосточном техническом университете (БВТУ) Анкары, активно участвовавший в событиях с момента военного переворота до ликвидации организации, вспоминал:

«Я не могу забыть одно событие, которое произошло в БВТУ после побега Махира Чаяна и его друзей из тюрьмы Картал-Малтепе [в Стамбуле]. Лаборанты и некоторые преподаватели подходили к нам и говорили: „Они, наверное, нуждаются в деньгах, почему вы не собираете деньги?“ Если бы что-то случилось, и обнаружилось бы то, что они давали деньги, они оказались бы в тюрьме, и их академические карьеры закончились бы. Но никто не думал об этом. В короткое время было собрано немало денег»³⁴.

С самого момента зарождения будущей партии (речь идёт о ТНОП-Ф) сложилось соперничество двух лидеров — 24‑летнего Махира Чаяна и 55‑летнего Михри Белли. Если первый готов был порвать с аморфной НДР по крайней мере до конца октября 1970 г., то авторитетный Белли, ветеран гражданской войны в Греции 1949 г., носивший, как и Хикмет Кывылджымлы, прозвище «старое ружьё компартии», не спешил. 29—30 октября 1970 г. Махир Чаян и ещё несколько его товарищей собрались для переговоров с Белли, в результате пришли к выводу о «необходимости» отделиться от НДР, цитируя В. И. Ленина: «Раскол всё же лучше, чем путаница, мешающая и идейному, теоретическому, революционному росту»³⁵. Вопреки традиции почитания старших, принятой в патриархальной Турции, Чаян начал резко критиковать ветерана Белли за национализм, ревизионизм, раскол и т. д., а также за слишком кемалистский подход к курдскому национальному вопросу. Причины такой позиции Белли могут крыться в сохранившихся личных и политических отношениях с «Йон».

Чаян стоял за право на самоопределение курдов, использовав его ленинскую трактовку: мол, поддержка сепаратизма или его категорическое отрицание «принадлежат буржуазным и мелкобуржуазным националистам с обеих сторон», что «надо чётко представлять, когда и каким образом станут доступными пути самоопределения, такие как полное отделение, автономия, федерация и др.», при этом написав, что принципы решения курдского вопроса «будут изложены в другой статье»³⁶, Чаян не успел проделать эту работу, так как вскоре, буквально через пять месяцев, после переворота 12 марта 1971 г. он развернул «городскую партизанскую войну». Последние полтора года его жизни заполнили вооружённая борьба, тюрьма, побег оттуда, новые попытки организовываться и гибель 30 марта 1972 г. вместе с девятью товарищами в бою с полицией и жандармерией.

В рамках «городской партизанской войны» были совершены следующие акты: в течение так называемой «Кампании революционного террора 16—17 февраля» были осуществлены подрывы в Стамбуле склада военных материалов США, зданий «Юнайтед Стейтс лоджистик груп», отделения Американско-турецкого банка внешней торговли, генеральных консульств США и Великобритании, стамбульского центра «Ай-би-эм»; уничтожение американского судна в Босфоре, экспроприация в отделении Турецкого торгового банка, поджог машины американского офицера, похищение владельца (Мэтэ Хас) и партнёра (Талип Аксой) холдинга им. Хас и изъятие их однодневного дохода, похищение и убийство Эфраима Эльрома, консула Израиля. Э. Авив на основе документов из Государственного архива Израиля установил обстоятельства гибели Эльрома³⁷.

Стратегия Чаяна предполагала, что революция будет реализована только путём идеологического лидерства рабочего класса. На практике это означало, что партия-фронт, задача которого является осуществление революции не только для народа, но и с народом, должен сохранять свою организационно, идеологически и политически независимую структуру. Поэтому, хотя он подчёркивал роль кемалистов (как левого слоя мелкой буржуазии) в классовом союзе в ходе революции и был в курсе подготовки хунты 9 марта благодаря тому, что ТНОП-Ф была хорошо организована среди офицеров низшего и среднего звена в воздушных силах, он категорически отказался поучаствовать в ней.

Стратегия революции сформулирована в его статьях «Перманентная революция Ⅰ» и «Перманентная революция Ⅱ—Ⅲ» (тур. Kesintisiz Devrim³⁸). Термин «перманентная революция» происходит из представлений Чаяна о хроническом кризисном состоянии империализма как закономерности современного мира. Согласно его представлениям, между периодами кризиса империализма и характером революции существует определённая зависимость. «Первый кризисный период империализма» охватывает два десятилетия с конца ⅩⅨ в. до Первой мировой войны. Ему соответствует такая форма революционной борьбы, как городское восстание. «Второй кризисный период» соответствует межвоенному периоду (1919—1939), или, лучше сказать, до конца китайской революции. Особенности полуколониального режима определяли высокую степень контроля метрополии над малотоварными и торговыми центрами колоний и неучастие в жизни сельских территорий, где набирали силу революционные организации, что и определило доминирующую форму сопротивления — народную, сельскую партизанскую войну. После Второй мировой войны полуколонии существенно продвинулись по пути ускоренного капиталистического развития, которое определило «третий кризисный период империализма». Довоенные полуколонии превратились в «неоколонии». В этот период возможность войны между империалистическими странами становилась весьма маловероятной. Опорой колониальных метрополий становилась компрадорская буржуазия. Однако эта буржуазия не могла господствовать в одиночку, она нуждалась в союзе с другими классами и слоями. Этот вид союза получил название «олигархии». Режим оккупации территории бывшей полуколонии менялся, он маскировалась под официально суверенное государство. Эту ситуацию М. Чаян называл «тайным фашизмом», а армию такой неоколонии — «тайной оккупационной армией империализма». На первых порах промышленное развитие страны приводит к повышению уровня жизни населения; растёт численность рабочего класса, ещё не отделившегося от сельского трудового класса. Таким образом, формируется «искусственное равновесие» между господствующими и народными классами. Искусственное равновесие — это своеобразное классовое отношение согласия между этими классами, и оно возникает в результате «частичного благосостояния», в силу «искажённого капиталистического развития». «Искажённый капитализм» означал то, что он развивался в соответствии не со своей внутренней динамикой, а с требованиями империализма. В этот момент влияние левых политических сил падает. Но поскольку развитие капиталистической экономики имеет циклический характер, то в фазе упадка или стагнации происходит фашизация господствующего режима национальной олигархии, связанной с мировой империалистической элитой. Типом правления олигархии является «продолжительный фашизм» или «фашизм по типу колонии». В период углубления кризиса он превращается в «открытый фашизм» с ограничением демократических прав и свобод массовых слоёв населения. Турция, по мнению революционера, полностью соответствовала всем этим признакам.

Но в этой ситуации усиливается фактор сопротивления, а именно деятельность революционных организаций по «раскачиванию» режима. Это «раскачивание» происходит по сценарию двухэтапной народной войны. Первый этап — так называемая «война пионеров», основная форма борьбы на этом этапе — «вооружённая пропаганда» в сельской местности и/или городе в зависимости от условий страны. Поскольку в Турции капитализм развивался активнее, чем в других странах третьего мира, сельские территории оказались под жёстким контролем государства так же, как и город. По выводу М. Чаяна, «пионерская» партизанская война могла быть вполне эффективна и в городских условиях, и в сельских местностях. На первом этапе народной войны функции военного, политического и идеологического лидерства выполняются одними и теми же людьми. Партийные лидеры лично организуют вооружённую борьбу. По мере развёртывания вооружённой борьбы и роста рядов сторонников ядро организации становится во главе широкого народного фронта, параллельно осуществляя агитационно-пропагандистскую кампанию и народные организационные подразделения, названную им «приводным ремнём для маховика». Чаян часто использовал колоритные термины, в том числе созвучные тем, которые использовались другими революционными идеологами. Общее название его концепции — «стратегия политизированной вооружённой борьбы». Её суть состоит в радикальном антиимпериализме, что обеспечило ей популярность среди леворадикальных сил на протяжении уже почти 50 лет, став символом вооружённой борьбы против империализма, и фактически против США.

Заключение

Таким образом, в 1960—1970‑х годах левая идеология была представлена в Турции тремя течениями — левокемализмом в лице политического сообщества журнала «Йон»; сторонниками концепции «социалистической революции» (Рабочая партия Турции) и «стратегией политической вооружённой борьбы» М. Чаяна. Главное, что их объединяет,— это антиимпериализм, хотя и в разной степени радикализма.

Левокемалисты солидаризировались с радикальными левыми на платформе антиимпериализма и антифашизма (т. е. независимость страны от западных стран и оппозиция исламизации). С конца 1970‑х годов левокемалисты не имеют собственной организационной структуры, но остаются решительными противниками исламизации страны. Антиимпериализм и секуляризм как основные столпы кемализма находят всё больший отклик среди светских образованных слоёв. Следует напомнить, что эти массы играли большую роль в так называемых «событиях Гези» июня 2013 г.

Второе «направление» представляют поддержку так называемого «нового рабочего класса» (или «среднего пролетариата», по терминологии Центра разработки концепций и доктрины министерства обороны Великобритании, 2007 г.³⁹) и левой интеллигенции. Однако легальность не значит, что они прошли весь путь к полной социал-демократической трансформации; наоборот, они не имели ничего общего с ней и провозглашают бескомпромиссную борьбу с империализмом. В этом смысле они разделяли с левокемалистами идеи радикального антиимпериализма и секуляризма.

Последователями Махира Чаяна считают себя несколько организаций, главная из которых — Революционная народно-освободительная партия-фронт, чья опора — бедные окраины Стамбула и других городов. Однако группы маоистско-ходжаистского толка ныне блокируются с руководством Рабочей партии Курдистана. Почти все организации леворадикального толка в Турции продолжают оставаться подпольными, что определено их идеологическими ориентирами, так как они выступают за вооружённую борьбу против существующего правительства. Даже легальная компартия Турции не отрицает возможность вооружённого восстания в ходе борьбы за социалистическую революцию.

Почти все остальные организации, кроме компартии и Революционной народно-освободительной партии-фронта, направили большую часть своих вооружённых групп в Сирию, и в настоящее время они находятся в рядах Отрядов народной самообороны (ОНС; т. е. сирийское крыло Рабочей партии Курдистана РПК) в Сирии, а в Турции они работают в тесной связи с подразделениями РПК. Курдское национальное движение всегда имело общие политические учреждения и массовую поддержку в Турции. Учитывая то, что РПК приобрела репутацию проамериканской силы в Сирии, эти, хотя и непрямые отношения, с США и с проамериканскими организациями в регионе спровоцировали самой большой идеологический кризис левого движения с момента его возникновения. Т. е. реальная политическая ситуация на Ближнем Востоке сделала серьёзный вызов стройности идеологических схем левых Турции. Сторонники этих левых организаций продолжают считать, что они поддерживают национальные интересы курдов как угнетённого народа и осуществляют свой интернациональной долг. Независимо от того, насколько они искренни в своей позиции, воюя в рядах курдских отрядов и используя военную и политическую поддержку США и особенно Франции, не последнюю роль играет их подспудное стремление добиться своей легитимации в глазах Запада. Несмотря на все преимущества такого выбора, существует большой риск для этих организаций: они могут потерять ту поддержку низовых масс, которая была получена ими в течение пятидесяти лет последовательного антиимпериализма. Даже можно ожидать вооружённых столкновений между этими организациями и РНОП-Ф в бедных окраинах Стамбула. С определённой точностью можно прогнозировать, что левое движение будет укрепляться на платформе противостояния исламизации страны, а так как западные страны считаются в левооппозиционных кругах «пособниками» исламистского руководства, то и на принципах антиимпериализма.

Названия и аббревиатуры в тексте

Турецкие названия

По-русски		По-турецки
Название	Аббревиатура	Название	Аббревиатура
Ближневосточный технический университет	БВТУ	Orta Doğu Teknik Üniversitesi	ODTÜ
Демократическая партия	ДП	Demokrat Parti	DP
Йон		Yön
Национально-демократическая революция	НДР	Millî Demokratik Devrim	MDD
Партия националистического движения	ПНД	Milliyetçi Hareket Partisi	MHP
Партия справедливости	ПС	Adalet Partisi	AP
Революционная конфедерация профсоюзов	РКПС	Devrimci İşçi Sendikaları Konfederasyonu	DİSK
Революционная молодёжь	Рев-мол	Devrimci Gençlik	Dev-Genç
Революционная народно-освободительная партия-фронт	РНОП-Ф	Devrimci Halk Kurtuluş Partisi-Cephesi	DHKP-C
Революционные левые		Devrimci Sol
Республиканская народная партия	РНП	Cumhuriyet Halk Partisi	CHP
Турецкая коммунистическая партия / марксистско-ленинская	ТКП/мл	Türkiye Komünist Partisi/Marksist-Leninist	TKP/ML
Турецкая народно-освободительная армия	ТНОА	Türkiye Halk Kurtuluş Ordusu	THKO
Турецкая народно-освободительная партия-фронт	ТНОП-Ф	Türkiye Halk Kurtuluş Partisi-Cephesi	THKP-C
Турецкая рабочая партия	ТРП	Türkiye İşçi Partisi	TİP
Турецкая революционная рабоче-крестьянская партия	ТРРКП	Türkiye İhtilâlci İşçi Köylü Partisi	TİİKP
Федерация идейных кружков	ФИК	Fikir Kulüpleri Federasyonu	FKF

Курдские названия

По-русски		По-курдски
Название	Аббревиатура	Название	Аббревиатура
Отряды народной самообороны	ОНС	Yekîneyên Parastina Gel	YPG
Рабочая партия Курдистана	РПК	Partiya Karkerên Kurdistanê	PKK

Примечания

1. Лебский М. Курды, потерянные на Ближнем Востоке. М., 2011.↩
2. Ulus Ö. M. The Army and the Radical Left in Turkey: Military Coups, Socialist Revolution and Kemalism. New York, 2011.↩
3. Landau J. M. Radical Politics in Modern Turkey. Leiden, 1974 (2nd ed. — 2011).↩
4. Bal İ., Laçiner S. The Challenge of Revolutionary Terrorism to Turkish Democracy 1906—80. — Terrorism and Political Violence, 2010, v. 13, No 4, p. 90—115.↩
5. Ulus Ö. M. The Army and the Radical Left in Turkey: Military Coups, Socialist Revolution and Kemalism. New York, 2011.↩
6. Sosyalizm ve Toplumsal Mücadeleler Ansiklopedisi, v. 8. İstanbul, 1988.↩
7. Ersan V. 1970’lerde Türkiye Solu. İstanbul, 2014.↩
8. Babalık N. Türkiye Komünist Partisi’nin Sönümlenmesi. Ankara, 2005, p. 55.↩
9. Ibid., p. 80.↩
10. См.: Halkın Kurtuluş Partisi. Kuruluş Gerekçesi.↩
11. Кемализм не является предметом данной статьи, но для понимания специфики левокемализма небольшой экскурс в этот вопрос необходим. Сущность кемализма определяют две фундаментальные идеи: антиимпериализм (решительная борьба за независимость страны) и секуляризм. Со временем значительная часть кемалистов перестала последовательно соблюдать эти принципы, идя на политические отношения с иностранными государствами в ущерб национальным интересам. Левокемализм в большей степени сохранил верность исходным тезисам Ататюрка.↩
12. Лебский М. Указ. соч., с. 195.↩
13. Ulus Ö. M. Op. cit., p. 33—34.↩
14. Ibid., p. 37.↩
15. Boran B. Türkiye ve Sosyalizm Sorunları. İstanbul, 1970, p. 46, 54.↩
16. О финансировании ЦРУ профсоюзных организаций в странах третьего мира писал С. Тернер, директор ЦРУ (1977—1981) при администрации Дж. Картера: «В 1967 г. расходы ЦРУ на поддержку „полезных и дружественных элементов“ за рубежом были увеличены на 10 млн долл. Наши (американские.— Й. Л.) профсоюзы и студенческие ассоциации передавали большую часть этой суммы аналогичным учреждением за границей. ‹…› Это прикрытие в виде наших профсоюзов, ассоциаций ‹…› маскировало тот факт, что настоящий источник этой суммы — ЦРУ. Тем самым мы предотвращали опасность того, что те профсоюзы и ассоциации, которые получали деньги от нас, стали бы называться „американскими куклами“» (Turner S. ‘CIA, Gizlilik ve Demokrasi, Eski CIA Başkanı Stansfield Turner’in Anıları’. — Cumhuriyet, 27 января 1986, p. 11). О тесных отношениях «Турк-Иш» с американскими учреждениями, за которыми стояло ЦРУ, говорит экономист и историк профсоюзного движения Й. Коч: Koç Y. ‘Sendikaların Bağımsızlığı, ABD ve Türk-İş’. — 11. Tez, 1986, No 3, p. 249—257.↩
17. Прямая цитата из текста Ататюрка «Нутук» («Речь», 1927 г.) с осуждением младотурецкого правительства и обоснованием справедливости и легитимности борьбы против власти, потерявшей контроль над событиями.↩
18. По-турецки Manzara-ı Umumiye — также термин, использованный в «Нутук».↩
19. Avcıoğlu D. Gerilla. — Devrim, 23.Ⅱ.1971, p. 1.↩
20. Основателями Рабочей партии Турции стали 12 профсоюзных активистов: шахтёры Кемал Тюрклер и Аднан Аркын, текстильщики Авни Эракалын и Шабан Йылдыз, полиграфисты Ибрахим Гюзелдже и Салих Эзкарабай, рабочий шоколадного завода Ахмет Мушлу, шиномонтажник Рыза Куас, официант Кемал Небиоглу, рабочий-табачник Хюсеин Услубаш, рабочий фармацевтического завода Саффет Гексюзоглу, носильщик Ибрахим Денизджиер. См.: Sargın N. TİP’li Yıllar (1961—1971) Anılar, Belgeler. İstanbul, 2001, p. 64—65.↩
21. Люксембург Р. О социализме и русской революции. М., 1991, с. 324—325. См.: Aybar M. A. Neden Sosyalizm? İstanbul, 2011, p. 121—137.↩
22. Aybar M. A. ‘Türkiye Sosyalizmi’. — Türkiye Sosyalist Solu Kitabı, v. 1. Ankara, 2013, p. 138.↩
23. Именование «марксистско-ленинская» не только в Турции, но и в различных странах означало, что эта организация маоистская. Они начали называть себя маоистами только с середины 1990‑х годов, а до этого именовали себя теми, кто за «мысль Мао Цзэдуна». (Автор не знает, что у этого выражения есть канонические русские переводы «идеи Мао Цзэдуна» и «маоцзэдунъидеи». Кроме того, он допускает неточность: некоторые такие партии начали прямо называть себя маоистскими задолго до 1990‑х, а некоторые другие так и не стали.— Маоизм.ру.)↩
24. Описанная автором связь этих двух теорий, мягко говоря, спорна.— Маоизм.ру.↩
25. До последнего указанного тезиса теория трёх миров доведена уже китайскими ревизионистами после смерти Мао, поэтому она стала пунктом размежевания между собственно маоистскими и прокитайско-дэнистскими партиями.— Маоизм.ру.↩
26. Обычно используются термины кастроисты или геваристы. См. по этому вопросу важную статью Б. Гольденберга «Фидель Кастро, Режи Дебре, Эрнесто Че Гевара».— Маоизм.ру.↩
27. Главный идеолог ТНОА, Хусейн Инан, посвящал значительную часть своей единственной теоретической работы «Путь революции Турции» на эту тему в не выраженной прямо полемике с ТНОП-Ф, которую несомненно считал соперником в революционном процессе.— İnan H. ‘Türkiye Devriminin Yolu’, in Türkiye Sosyalist Solu Kitabı, v. 1. Ankara, 2013, p. 425—487.↩
28. People’s Daily Editorial. Chairman Mao’s Theory of the Differentiation of the Three Worlds Is a Major Contribution to Marxism-Leninism. Peking, 1977, p. 8 (Тут автор дал также ссылку на русский перевод на нашем сайте.— Маоизм.ру).↩
29. Ministry of Foreign Affairs of PRC. Chairman Mao Zedong’s Theory on the Division of the Three World and the Strategy of Forming an Alliance Against an Opponent. Peking, s.a. (Следует отметить, что это цитата из указанной заметки, а не собственно из той беседы.— Маоизм.ру.)↩
30. Ходжа Э. Империализм и революция. Тирана, 1979, с. 21, 184, 290, 351, 375.↩
31. Имран Эктем был избран председателям Кассационного суда в 1966 г. В своей речи, открывавшей судебный год, он процитировал Вольтера: «Даже бога создал человек» (Milliyet, 9.Ⅶ.1966), что вызвало ярость и ненависть фундаменталистов. Попытки осквернения тела Эктема во время похорон и покушения на бывшего президента Инёню были пресечены благодаря вмешательству прогрессивной молодёжи и некоторых офицеров. Оппозиционная РНП считала, что демонстрации организовали руководители Партии справедливости (ПС), и, учитывая ход событий, она была права. Тем не менее причина этого исламистского выступления лежала не только в цитировании Вольтера, но особенно в том, что Эктем активно критиковал суннитский тарикат «Нурджулар»[ref]Тарикаты изначально — виды практики в суфизме, мистическом направлении ислама, вокруг которых складываются религиозные сообщества. «Нурджулар» — сравнительно новый тарикат, образовавшийся в Турции после Первой мировой войны. В России труды его основателя Саида Нурси признаны экстремистскими и запрещены.— Маоизм.ру.↩
32. По приказу правительственной партии Сулеймана Демиреля Главное управление департамента полиции подготовило специальный рапорт о деятельности ПНД и «Очагов идей» в 1970 г. Этот секретный документ носил заглавие «Национальный социализм». Там были перечислены 29 лагерей коммандос на всей территории Турции, о которых говорилось: «Лагеря коммандос, которые созданы партией Тюркеша (ПНД), подобные нацистским организациям СС и СА в гитлеровской Германии». Также в рапорте перечислялись 23 фашистские атаки, которые были осуществлены этими отрядами ПНД. (T.C. İçişleri Bakanlığı Emniyet Genel Müdürlüğü Önemli İşler Dairesi. Ülkücü Komando Kampları (AP Hükümetinin 1970’de Hazırlattığı MHP Raporu). İstanbul, 1997, p. 20—25) Этот рапорт был обнародован в 1978 г., и оказалось, что долгое время тогдашняя правительственная партия пыталась скрывать его.↩
33. Э. Эркинер в 1974 г. написал брошюру «Срочные проблемы революции Турции», опубликовал её анонимно, и вскоре стал одним из лидеров леворадикальной организации «Срочных» (Acilciler), которая сохраняла верность основным принципам идеологии М. Чаяна. Эта организация была ликвидирована после военного переворота 1980 г. Ныне Эркинер живёт в Германии, работает таксистом.↩
34. Erkiner E. 12 Mart Notları, n.d.↩
35. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41. М., 1981, с. 93.↩
36. Çayan M. Bütün Yazıları. İstanbul, 2008, p. 259.↩
37. См. Aviv E. E. The Efraim Elrom Affair and Israel-Turkey Relations. — Middle Eastern Studies, 2013, v. 49, No 5, p. 750—69.↩
38. Данный термин отличается от троцкистского понятия «перманентная революция» («sürekli devrim»).↩
39. Development, Concepts and Doctrine Centre UK’s Ministry of Defense. The DCDC Global Strategic Trends Programme 2007—2036. London, 2007, p. 80.↩

Мы не разделяем отношения автора к Сталину, но публикуем его работу, как важное и опирающееся на документацию исследование по историческому вопросу столкновения коммунистов с фашизмом.

Российская маоистская партия

В архивах Коминтерна за 1939—1941 гг. содержится ценный материал для понимания внешней политики СССР в начальный период второй мировой войны. До сих пор отечественные историки писали о деятельности Коминтерна без привлечения архивных документов. В настоящей статье впервые широко использованы архивные материалы, позволяющие более детально осветить действия Коминтерна в связи с внешней политикой СССР в рассматриваемые годы.

Коминтерн, основанный в 1919 г. как руководящий центр мировой революции, в ходе своего развития трансформировался в инструмент сталинизма на мировой арене. По меткому выражению одного из первых борцов со сталинизмом М. Н. Рютина, он превратился «после разгрома всех оппозиций и соратников Ленина, после утверждения личной диктатуры Сталина в ВКП(б) и Коминтерне просто в канцелярию Сталина по делам компартий»¹. Режим сталинщины, принёсший муки, страдания, гибель многим миллионам советских людей, обрёкший общество на деградацию, которая была представлена как торжество социализма и образец для всего человечества, использовал Коминтерн для своей политической маскировки. Эта организация, опустошённая террором, защищала и пропагандировала Советский Союз, поскольку с ним коммунисты связывали свои надежды на революционное преобразование мира. В нём они видели силу, способную противостоять фашизму, разжигавшему пожар мировой войны.

Противоречия в деятельности Коминтерна, который в своих отношениях с компартиями должен был учитывать реальное положение вещей и в то же время вынужден был действовать согласно сталинской внешней политике, проявились наиболее остро в канун второй мировой войны. С одной стороны, Коминтерн пытался реализовать установки Ⅶ конгресса и обеспечить создание фронта мира. С другой,— послушно повторяя измышления сталинской пропагандистской машины, давал директивы компартиям о преследовании троцкистов как «злейших агентов фашизма», вёл яростную кампанию в печати против тех, кто посмел раскрыть истинный характер массового террора в СССР.

Руководители Коминтерна не только оказались беспомощными в связи с репрессиями, обрушившимися на политэмигрантов и работников аппарата Коминтерна, но и, следуя сталинскому диктату, санкционировали роспуск Компартии Польши. Это, по существу, являлось политическим оправданием сталинского террора против польских коммунистов. Массовые репрессии, позорные судебные процессы 30‑х годов, дискредитация Советской страны в глазах многих демократов, сознававших чудовищный характер преступлений сталинщины, роковым образом препятствовали сплочению антифашистских, миролюбивых сил. Однако лидеры Коминтерна не хотели этого видеть и вновь стали выдвигать против руководства Рабочего социалистического интернационала обвинение в том, что оно-де стремится к организации империалистической агрессии против СССР.

После оккупации Германией Чехословакии в марте 1939 г. ситуация стала взрывоопасной. Руководители Коминтерна в указаниях компартиям призывали их усилить борьбу — для достижения сотрудничества западных держав с СССР. 11 июля Секретариат ИККИ в телеграмме генеральному секретарю ЦК Французской компартии М. Торезу и представителю Коминтерна во Франции Клеману (Э. Фриду) подчёркивал:

«Затягивание переговоров английским и французским правительствами с СССР подготавливает дальнейшую капитуляцию перед агрессорами. План реакции состоит в том, чтобы ответственность за капитуляцию возложить на СССР. Вы должны в Европе мобилизовать массы, чтобы сорвать этот план. Войдите в контакт со всеми компартиями, чтобы развернуть общую во всех странах кампанию. Мобилизуйте все сочувствующие организации»².

Секретариат ИККИ нацеливал компартии на то, чтобы организовать мощные выступления в защиту мира. 15 июля Секретариат утвердил директиву компартиям. В ней говорилось:

«Просим передать всем коммунистам следующие указания: необходимо использовать первое августа, двадцатипятилетие первой империалистической войны, для кампании против фашистских агрессоров, изобличения двуличной политики английских и французских правительств, затягивающих переговоры с СССР в целях подготовки новых капитуляций, второго Мюнхена³. Необходимо развернуть беспощадную критику капитулянтов из Ⅱ‑го и Амстердамского интернационалов, помогавших фашизму удушить Испанскую республику, расчленить и занять Чехословакию, ведущих антисоветскую кампанию и срывающих единый фронт рабочего класса и единство антифашистского действия… Форма кампании: статьи в печати, митинги с участием коммунистов других стран; желательно организовать интернациональные митинги в Париже, Лондоне, Брюсселе, Стокгольме. В фашистских странах — листовки, летучки и прочее. Секретариат»⁴.

Однако массового движения организовать не удалось.

Руководство ИККИ в советах и указаниях коммунистическим партиям призывало сочетать борьбу против нараставшей угрозы агрессии германского фашизма с критикой капитулянтства перед ним реакционных сил в собственных странах.

В том же июле генеральный секретарь Коминтерна Г. Димитров и кандидат в члены Секретариата ИККИ В. Флорин узнали из письма председателя ЦК компартии Дании (КПД) А. Ларсена о том, что некоторые члены руководства КПД выступали за то, чтобы концентрировать деятельность партии на борьбе за улучшение условий жизни трудящихся, оставив в стороне вопросы внешней политики. А именно в это время парламент страны ратифицировал пакт о ненападении с Германией. 16 июля в ответном письме КПД Димитров разъяснял:

«Все демократические, экономические, социальные, культурные требования рабочих и трудящихся Дании зависят от победы или поражения в борьбе против фашизма. Поэтому успешно борьбу за эти требования можно вести только в теснейшей связи с борьбой против внешней политики… Главный враг рабочего классами народа Дании — фашистский агрессор извне и фашисты внутри страны, которые действуют сообща, причём часть датских фашистов является прямой агентурой германского фашизма»⁵.

Эту линию на акцентирование борьбы против германского фашизма руководители Коминтерна продолжали вплоть до подписания советско-германского пакта.

22 августа, накануне приезда Риббентропа в Москву, Секретариат ИККИ принял постановление «Об антисоветской кампании по поводу переговоров между СССР и Германией». В нём рекомендовалось компартиям перейти в наступление против буржуазной и социалистической печати со следующей установкой: эвентуальное заключение пакта о ненападении между СССР и Германией не исключает возможности и необходимости соглашения между Англией, Францией и СССР для совместного отпора агрессорам. Подчёркивалось:

«Своей готовностью заключить с Германией пакт о ненападении СССР помогает соседним малым прибалтийским странам и действует в защиту всеобщего мира… Этим СССР срывает планы буржуазных, реакционных кругов и капитулянтов Второго Интернационала, стремящихся направить агрессию против страны социализма… СССР разъединяет агрессоров, освобождает себе руки против агрессии Японии и в деле помощи китайскому народу… Наконец, переговоры с Германией могут понудить правительства Англии и Франции перейти от пустых разговоров к скорейшему заключению пакта с СССР».

Постановление заканчивалось указанием «о необходимости продолжать с ещё большей энергией борьбу против агрессоров, в особенности против германского фашизма»⁶.

Руководству ИККИ ничего не было известно о секретных протоколах. Оно не знало, что И. В. Сталин и В. М. Молотов пошли на сговор с Гитлером, признали разграничение «сферы интересов обеих стран» и допустимость «территориально-политического переустройства», что по сути дела означало имперский метод раздела мира. Подчёркивание в постановлении Секретариата ИККИ необходимости активизации борьбы против германского фашизма и утверждение, что после подписания этого договора сохранится возможность заключения пакта между СССР, с одной стороны, Великобританией и Францией — с другой, свидетельствуют, что руководство ИККИ не предвидело всех последствий договора и дезориентировало партии, поскольку в действительности такой возможности больше не существовало. Тем самым руководители Коминтерна оказались заложниками сталинской внешней политики, которая осуществила крутой, поворот в сторону сближения с гитлеровской Германией⁷.

Подписание пакта вызвало серьёзное замешательство в коммунистическом движении, резко ослабив в глазах демократически настроенных масс западноевропейских стран авторитет компартий, выступивших в духе рекомендаций Секретариата ИККИ.

Димитров 27 августа послал Сталину, Молотову и А. А. Жданову подборку материалов о позиции компартий в связи с заключением договора о ненападении. В ней отсутствовали сведения о негативной реакции на подписание договора. Из французских материалов цитировалась статья секретаря ЦК ФКП М. Життона в газете «Се Суар». В ней, в частности, говорилось:

«То, что Советский Союз вынуждает Германию к заключению пакта о ненападении именно в данный момент, является победой мира. Следовательно, это такое достижение, которое принесёт пользу международному рабочему классу и народам всего мира»⁸.

В декларации Политбюро ЦК ФКП, опубликованной 25 августа, было сказано:

«Признав мощь страны социализма, Гитлер обнаружил тем самым свою собственную слабость. Советский Союз одержал успех и мы его с радостью приветствуем, так как он служит делу мира… Все знают, что пакт своим единственным следствием будет иметь укрепление мира, не лишит ни одного народа его свободы и не выдаст ни одного вершка территории в Европе и ни одной колонии»⁹.

Далее подчёркивалось, что компартия, более чем когда-либо, является непримиримым врагом международного фашизма, прежде всего гитлеровского фашизма, наиболее зверского и главного поджигателя войны и противника демократии.

Заявление ЦК компартии Великобритании, опубликованное 22 августа, констатировало:

«Торговое и кредитное соглашение между СССР и Германией и проектируемый пакт ненападения представляют победу мира и социализма над военными планами фашизма и над профашистской политикой Чемберлена… Гитлер вынужден признать мощь Советского Союза, и это является благодетельным ударом по его агрессивной политике в Восточной Европе и заодно ударом по политике Чемберлена, желавшего войны между Германией и СССР… Если Польша и лимитрофы желают пактов взаимопомощи, то пусть они немедленно вступят в открытые переговоры с Советским правительством»¹⁰.

В заявлении выдвигалось требование немедленного заключения Великобританией пакта с СССР.

В материалах подборки излагалось выступление генерального секретаря компартии США Э. Браудера 23 августа на приёме представителей печати в Нью-Йорке. Он, в частности, сказал:

«Шаг, предпринятый Советским Союзом, является очевидным вкладом в дело спасения всеобщего мира, находящегося под угрозой… Эти переговоры являются замечательным образцом для всякой страны, которой угрожает Германия, и они показывают, как можно заставить Германию согласиться на прекращение агрессии. Если пакт подписывают, то делают это потому, что Гитлер считает невозможным напасть на Советский Союз. Таким образом, и в отношении Польши он должен быть поставлен перед подобным же фактом невозможности нападения»¹¹.

В подборке было приведено заявление ЦК компартии Италии (ИКП), опубликованное 25 августа. В нём переговоры о пакте приветствовались «как фактор, который ослабит нынешнее международное напряжение, преградит путь войне и защитит мир, свободу и независимость народов»¹².

Кроме того, в подборку были включены также выдержки из статей, помещённых в газетах компартий Дании, Белый, Швейцарии, Голландии, в которых также подписание пакта расценивалось, как вклад в укрепление мира и срыв замыслов поджигателей войны. Эти материалы свидетельствовали, что компартии, как и руководство Коминтерна, не рассматривали заключение договора как отказ от борьбы с фашизмом и отнюдь не занимали позицию её прекращения. Они осознали и позитивно оценили тот факт, что была сорвана возможность создания единого фронта империалистических держав против СССР.

Однако оценка пакта как фактора, укреплявшего мир и содействовавшего не только защите СССР, но и малых народов, была ошибочной. Осуждая нежелание Великобритании и Франции подписать соглашение с СССР, Коминтерн и компартии не увидели направленности этого договора против Польши, в то время как в действительности разграничение в секретном приложении к договору «сфер интересов» Германии и СССР предрешало вопрос о судьбе Польши и прибалтийских стран. У Германии были тем самым развязаны руки для нападения на Польшу, а СССР оказался втянутым в план её расчленения. Публичное одобрение пакта в свете последующих событий оказало плохую услугу авторитету коммунистов в глазах масс.

27 августа Димитров и секретарь ИККИ Д. З. Мануильский сообщили Сталину, что компартии «заняли правильную позицию в отношении советско-германского пакта о ненападении, срывающего расчёты поджигателей войны против СССР. Компартии как подобает реагируют на бешеную антисоветскую кампанию буржуазной и социал-демократической печати». Информировав о преследованиях, обрушившихся на французскую компартию, они просили совета по вопросу «о позиции партии к тем мероприятиям, которые проводит правительство Даладье в деле так называемой национальной защиты страны… Мы думаем, компартия должна и впредь стоять на позиции сопротивления агрессии фашистской Германии»¹³.

Из этого документа видно, что руководители Коминтерна ещё не осознали, что в отношениях между СССР и Германией наступили новые времена и Сталин теперь по-иному смотрел на характер будущей войны и её зачинщиков.

По-видимому, ответа на письмо Димитров не получил, поскольку 4 сентября в беседе с Ждановым он упомянул о нём. На следующий день Димитров послал Жданову копию этого письма, сопроводив его словами:

«Хотя это письмо и было отправлено до начала войны, поднятый в нём вопрос стоит и сейчас перед французскими товарищами, конечно, уже в связи с их позицией в отношении войны»¹⁴.

О том, что ответа от Сталина не было, свидетельствует также принятая на заседании Секретариата ИККИ 1 сентября резолюция, посланная в виде телеграммы Торезу. В ней упоминалась фашистская Германия, а также критиковалось как неправильное заявление о безоговорочной поддержке правительства Даладье — Боннэ. Но именно по этому вопросу Димитров и Мануильский запрашивали мнение Сталина 27 августа.

Секретариат ИККИ рекомендовал ФКП занять следующую позицию:

«Своим предательством Чехословакии, Испании, Мюнхеном, разрушением коллективной безопасности правительство Даладье — Боннэ усилило фашистскую Германию; следуя за политикой английских провокаторов войны против СССР, это правительство оттолкнуло СССР и подвело французский народ к войне. Такому правительству нельзя доверить оборону страны. Необходимо такое правительство, которое сплотило бы вокруг себя народ, а не разъединяло народные силы преступным преследованием партии рабочего класса»¹⁵.

На заседании Секретариата ИККИ (в нём участвовали К. Готвальд, Х. Диас, Г. Димитров, О. В. Куусинен, Д. З. Мануильский, А. Марти, В. Пик, В. Флорин) 1 сентября был обсуждён вопрос «о позиции компартий в связи с новым в международном положении». Секретариат ИККИ констатировал, что компартии заняли в основном правильную позицию в вопросе о советско-германском пакте. Обсуждение было решено продолжить на следующем заседании. Оно состоялось 2 сентября. Комиссии, в которую вошли Димитров, Куусинен и Мануильский, было поручено «выработать директиву компартиям на основе состоявшегося обмена мнениями»¹⁶.

Секретариат ИККИ предпринимал в это время меры для обеспечения связи с партиями, собирал информацию об их деятельности. 4 сентября Димитров послал директиву представителям Коминтерна переехать из Франции в нейтральную страну и создать там опорный пункт. Высказанная под видом коммерческого указания эха директива выглядела следующим образом:

«Необходимо Alfredo, Clement, Luis¹⁷ переехать в нейтральную страну и там создать коммерческий центр нашей фирмы. Этот центр должен сразу связаться с главной дирекцией, установить связи с филиалами фирмы, проявить самую большую коммерческую активность и не допустить, чтобы наши конкуренты использовали нынешнюю ситуацию против интересов нашей фирмы»¹⁸.

Клеман создал такой наблюдательный пункт Коминтерна в Бельгии.

Комиссия Секретариата работала над проектом тезисов о войне и задачах коммунистов, судя по дневниковой записи Димитрова, 5 сентября. Было сделано несколько набросков. В написанном Мануильским тексте о советско-германском пакте говорилось:

«Коммунисты всех стран с ещё большей энергией, чем до сих пор, всемерно поддерживают заключение советско-германского пакта о ненападении».

При определении характера войны и задач компартий учитывались как предшествующая (мюнхенская) политика западных держав, так и агрессивность гитлеровской Германии, а также наличие германо-советского договора о ненападении. Подчёркивалось, что германо-польская война, перераставшая в войну Германии против Польши, Франции и Англии, «не является справедливой войной, а войной империалистической, направленной, с одной стороны (англо-французско-польской), к сохранению границ насильнического Версальского мира, с другой стороны (германской), к переделу Европы и колоний». Делался вывод, что ни одна из компартий этих стран не может ни в коем случае солидаризироваться с политикой своих правящих классов, приведших народы к новой империалистической бойне. «Компартии обязаны разоблачать эту политику во всех воюющих странах»¹⁹.

В то же время отмечалось, что «победа германского фашизма в войне несёт наибольшую опасность для международного рабочего движения. Поэтому долг коммунистов всех стран, и в первую очередь коммунистов Германии, содействовать поражению германского фашизма». В отношении Польши выдвигались от имени польского рабочего класса требования свержения «нынешнего правительства, приведшего страну к катастрофе, создания правительства рабочих и крестьян, могущего возглавить народную борьбу за национальную независимость Польши».

Далее конкретизировались задачи компартий. Для компартии Чехословакии лозунг поражения фашистской Германии увязывался с задачей национального освобождения чехословацкого народа из-под гнёта германского фашизма. Об австрийских коммунистах говорилось, что они борются за отделение Австрии от фашистской Германии, стоят совместно с германской компартией на позициях поражения германского фашизма. Коммунисты Великобритании, отмечалось далее, требуют отставки правительства Чемберлена, приведшего английский народ к войне, и создания левого лейбористского правительства. Во Франции коммунисты добиваются замены правительства Даладье — Боннэ правительством, «которое бы объединило народ, а не разъединяло его преступными преследованиями партии рабочего класса, которое было способно организовать оборону страны, чего не сделал Даладье, будучи военным министром, которое было бы продолжением якобинских традиций Великой буржуазной французской революции, которое сумело бы своей политикой внушить доверие всем антифашистам мира»²⁰.

Таким образом, оценивая характер начавшейся войны как войны империалистической с обеих сторон, руководители Коминтерна в то же время рассматривали германский фашизм как главную опасность, как агрессора, поражению которого обязаны содействовать коммунисты, а в отношении порабощённых гитлеровской Германией стран выдвигали лозунг национального освобождения. Признавалось, что польский народ в этой войне отстаивал свою независимость. Выдвижение для Великобритании и, особенно, Франции требования новых, подлинно демократических правительств означало, по существу, ориентацию на превращение войны в действительно антифашистскую. Эти оценки и установки явно приходили в противоречие со всё более обозначавшимися последствиями пакта Молотова — Риббентропа для советской внешней политики.

5 сентября Димитров в письме к Жданову сообщал, что готовится документ о принципиальной линии и тактических позициях братских компартий в условиях разразившейся империалистической войны в Европе.

«Но я должен отметить,— писал Димитров,— что при намечении этой линии и, особенно, тактических позиций и политических задач компартий в новых условиях мы встречаем исключительные трудности, и для их преодоления, как и для принятия правильного решения, мы нуждаемся больше, чем когда бы то ни было, в непосредственной помощи и совете товарища Сталина».

На копии этого письма Димитров 8 сентября написал:

«Беседа с т. Сталиным в присутствии тт. Молотова и Жданова состоялась 7.9.39»²¹.

Запись Димитрова этой беседы раскрывает установки, полученные руководством Коминтерна от Сталина, а также характеризует позицию Сталина в той ситуации.

«Сталин: война идёт между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья и т. д.) за передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии будет расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расстраивает, подрывает капиталистическую систему.

Позиция коммунистов у власти иная, чем коммунистов в оппозиции. Мы хозяева у себя дома. Коммунисты в капиталистических странах в оппозиции, там буржуазия — хозяин.

Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались. Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии. Следующий момент — подталкивать другую сторону.

Коммунисты капиталистических стран должны выступать решительно против своих правительств, против войны.

До войны противопоставление фашизму демократического режима было совершенно правильно. Во время войны между империалистическими державами это уже неправильно. Деление капиталистических государств на фашистские и демократические потеряло прежний смысл.

Война вызвала коренной перелом. Единый народный фронт вчерашнего дня был для облегчения положения рабов при капиталистическом режиме. В условиях империалистической войны поставлен вопрос об уничтожении рабства! Стоять сегодня на позиции вчерашнего дня (единый народный фронт, единство наций) — значит скатываться на позиции буржуазии. Этот лозунг снимается.

Польское государство раньше (в истории) было национальное государство, поэтому революционеры защищали его против раздела и порабощения. Теперь — фашистское государство угнетает украинцев, белорусов и т. д. Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше! Что плохого было бы, если в результате разгрома Польши мы распространим социалистическую систему на новые территории и населения.

Мы предпочитали соглашение с так называемыми демократическими странами и поэтому вели переговоры. Но англичане и французы хотели нас иметь в батраках и притом за это ничего не платить. Мы, конечно, не пошли бы в батраки…

Надо сказать рабочему классу: война идёт за господство над миром; воюют хозяева капиталистических стран за свои империалистические интересы. Эта война ничего не даст рабочим, трудящимся, кроме страданий и лишений. Выступить решительно против войны и её виновников. Разоблачайте нейтралитет буржуазных нейтральных стран, которые, выступая за нейтралитет у себя, поддерживают войну в других странах в целях наживы. Необходимо заготовить и опубликовать тезисы Президиума ИККИ»²².

Сталинские установки означали для руководства Коминтерна необходимость кардинально изменить ориентиры для компартий. Принципиальная оценка фашизма как главного источника агрессии, обоснованная на Ⅶ конгрессе Коминтерна, отбрасывалась, различие между фашизмом и демократическим режимом объявлялось утратившим смысл. Коминтерн должен был прекратить открытое разоблачение гитлеровского фашизма и направить основной удар в пропаганде против империализма вообще, снять лозунг антифашистского народного фронта, отказаться от возможности сотрудничества с буржуазно-демократическими силами, социал-демократией. С одной стороны, выдвигались лозунги борьбы против войны и её виновников — «своих правительств», необходимость уничтожения капиталистического рабства, а с другой — остриё критики обращалось на противников Германии и ничего не говорилось о задаче борьбы с гитлеризмом. Сталин фактически запретил любое оказание помощи Польше, назвав её «фашистским государством», а также проговорился о том, что разгром Польши приведёт к включению в состав СССР земель Западной Белоруссии и Западной Украины.

9 сентября Секретариат ИККИ обсудил вопрос о тезисах Коминтерна по вопросу о политике и тактике компартий в связи с войной. После доклада Димитрова и прений, в которых участвовали Флорин, Пик, Готвальд, Марти, Диас, Димитров, были одобрены предложенные комиссией принципиальные установки тезисов, комиссии было поручено продолжить их разработку для представления на заседание Президиума ИККИ. Сформулированный в духе этих тезисов проект директивы компартиям было решено «утвердить и срочно разослать»²³.

Кроме того, отдельным компартиям (Чехословакии и др.) следовало послать дополнительные указания, а также на основе принятых установок заготовить ряд статей.

Директива была составлена в духе указаний Сталина. В ней констатировалось, что начавшаяся война — империалистическая, несправедливая, в которой одинаково повинна буржуазия всех воюющих государств. Войну не может поддерживать ни в одной стране ни рабочий класс, ни тем более компартии.

«Её ведёт буржуазия не против фашизма, как уверяет Чемберлен и лидеры социал-демократии. Война ведётся между двух групп капиталистических стран за мировое господство. Международный пролетариат не может ни в коем случае защищать фашистскую Польшу, отвергшую помощь Советского Союза, угнетающую другие национальности».

Отмечалось, что компартии боролись против мюнхенцев, ибо хотели создать подлинный антифашистский фронт с участием СССР, «но буржуазия Англии и Франции оттолкнула СССР, чтобы повести войну грабительскую». Повторялись слова Сталина о том, что война изменила положение:

«Деление капиталистических государств на фашистские и демократические потеряло прежний смысл, поэтому необходимо изменить тактику. Во всех воюющих государствах компартии должны выступить против войны, разоблачать её империалистический характер. Повсюду компартии должны перейти в решительное наступление против предательской политики социал-демократии».

Компартиям Франции, Великобритании, США, Бельгии, выступившим в разрез с этими установками, предписывалось «немедленно выправить свою политическую линию»²⁴.

Тактические соображения, направленные на то, чтобы не давать Гитлеру поводов для нарушения советско-германского договора, следование за внешнеполитическими шагами Сталина нанесли ущерб антифашистской политике коммунистов. Директивы, направлявшиеся руководством Коминтерна, не отвечали сложной и противоречивой ситуации, в которой оказались компартии в то время.

Оценка Коминтерном характера войны как империалистической с обеих сторон и указание на то, что прежнее деление капиталистических государств на фашистские и демократические потеряло прежний смысл, сделанные по указке Сталина, не учитывали ряда важных особенностей этой войны. Развязавшая войну группировка, возглавляемая Германией, ставила своей целью установление «нового», фашистского порядка во всём мире и даже физическое истребление ряда народов и наций. Тем самым предопределялось существование справедливой, освободительной тенденции во второй мировой войне, которая была связана с борьбой народов против фашистского агрессора. Для Польши, подвергшейся нападению гитлеровской Германии, эта война с самого начала была справедливой, антифашистской.

Компартии западноевропейских стран в первые дни войны осудили агрессию фашизма, подчеркнув при этом необходимость борьбы с реакцией в своих странах. ЦК компартии Великобритании 2 сентября выступил с манифестом, в котором призывал предпринять «все необходимые меры, чтобы обеспечить победу демократии над фашизмом». В манифесте говорилось, что нужно вести борьбу на два фронта.

«Во-первых, обеспечить военную победу над фашизмом и, во-вторых, для того, чтобы добиться этого, обеспечить политическую победу над Чемберленом и врагами демократии в нашей стране»²⁵.

Парламентская группа французской компартии 2 сентября проголосовала в Палате депутатов за военные кредиты. В заявлении 19 сентября она выразила решимость коммунистов защищать страну от гитлеровской агрессии, указав, что война должна быть превращена в подлинно антифашистскую, и потребовав прекратить преследования коммунистов. 21 сентября газета «Виувриер» в передовой статье, написанной одним из руководителей профсоюзов Г. Монмуссо, заявляла:

«Освободительная война против гитлеровского варварства для стран, подвергшихся нападению, не является лишь войной в защиту любой ценой их родной страны от иностранной агрессии. Она одновременно является борьбой в защиту общественных свобод, в защиту демократии, борьбой за все то, что обеспечивает социальный прогресс и освобождение человека… Правительство, которое боится собственного народа, идёт к поражению»²⁶.

Секретарь ЦК компартии Бельгии К. Релеком опубликовал в газете «Вуа дю пёпль» статью «Империалистическая война», которая была перепечатана в первом номере от 15 сентября газеты «Монд», издававшейся в Брюсселе под руководством Клемана. В ней говорилось:

«Начатая Гитлером война окончится разгромом фашизма: такой развязки ожидают народы, будучи убеждёнными, что без уничтожения фашизма нельзя обеспечить справедливый и длительный мир»²⁷.

Практически коммунисты всюду выступали за то, чтобы война приняла действительно характер антифашистской войны. В этой ситуации они получили директиву Секретариата ИККИ с требованием кардинального изменения политической линии.

Не ограничиваясь посылкой телеграмм, руководство ИККИ направило в некоторые страны своих посланцев с поручением обеспечить изменение линии партий. Особую роль в этом должен был сыграть наблюдательный пункт во главе с Клеманом. Ему предписывалось, согласно телеграмме Секретариата ИККИ от 17 сентября:

«1) установить связь с партиями; 2) быстро исправить линию партий, особенно французской и английской, в духе данной директивы; 3) обеспечить дальнейшее издание наших органов; 4) оказать необходимую помощь для переправки испанских и других иностранных руководящих друзей; 5) организовать для нас информацию о теперешнем положении и деятельности партий»²⁸.

В телеграмме Димитрова Клеману от 22 сентября говорилось, что печатные издания Коминтерна проводят неправильную линию, как и партии в Англии и Франции. Димитров потребовал принять срочные меры, чтобы «обеспечить проведение нашей директивы о теперешней войне»²⁹. 27 сентября он телеграфировал, что статья Монмуссо в «Ви увриер» политически ошибочна, пронизана «социал-патриотическим духом эпохи войны 1914 г. и противоположна политической линии ИККИ»³⁰.

Такие указания серьёзно затрудняли работу компартий, ставили их в очень тяжёлое положение и создавали благоприятную почву для усиления преследования компартий со стороны буржуазных властей и нападок на них как на саботирующих борьбу с фашизмом. В итоге 26 сентября ФКП была запрещена.

На следующий день Президиум ИККИ направил телеграмму руководству партии, в которой было сказано, что это запрещение разоблачает ложь французской буржуазии об антифашистской войне.

«Это не война демократии против фашизма, это империалистическая, реакционная война как со стороны Франции, так и со стороны Германии. В этой войне для французских коммунистов недопустима политика национальной обороны. Борьба против империалистической войны — вот лучшая защита жизни и будущего французского народа. Вопрос о фашизме сегодня играет второстепенную роль, первостепенное значение имеет борьба против капитализма, причины этой войны, против режима буржуазной диктатуры во всех формах, во всех странах»³¹.

Предписывалось перейти от тактики единого рабочего и народного фронта к сплочению масс вокруг компартии, произвести перегруппировку сил на базе нелегальной работы.

29 сентября директива с критикой позиции компартии Великобритании была послана для передачи её генеральному секретарю Г. Поллиту. В ней также шла речь о неприменимости в создавшейся ситуации тактики антифашистского фронта, о том, что на повестке дня стоит не борьба с фашизмом, а с капитализмом вообще, что повторяя формулы об антифашистской войне, английские коммунисты тем самым поддерживают Чемберлена, помогают буржуазии тащить рабочих на войну.

«Каждый коммунист должен бороться во время войны не против реакции в чужой стране, а против реакции в собственной стране. Не фашистская Германия, пошедшая на соглашение с СССР, является опорой капитализма, а реакционная антисоветская Англия с её огромной колониальной империей»³².

Аналогичные указания в то время направлялись и в адрес других компартий. При этом акцент делался на требовании усилить борьбу против социал-демократии.

«Блюмы, да Брукеры, английские лейбористы вместе с английской и французской реакцией берут в свои руки обанкротившееся знамя антикоминтерна,— говорилось в телеграмме Секретариата ИККИ Браудеру от 7 октября, которую предлагалось довести до сведения компартий стран Латинской Америки.— Они занимают ту антисоветскую позицию, от которой германские фашисты вынуждены силой обстоятельств отказаться. Они носители сейчас самой худшей реакции. Провокаторы антисоветской войны беснуются, потому что СССР сорвал их подлые замыслы, укрепил позиции страны социализма, вырвал из капиталистического ада 14 миллионов людей. Их антисоветская и антикоммунистическая кампания — это подготовка войны против СССР»³³.

Термин «фашизм» применительно к гитлеровской Германии исчез из публиковавшихся в то время документов Коминтерна. Это не означало, что Коминтерн вообще перестал поддерживать освободительное движение народов, оказавшихся под ярмом гитлеровцев. Но эта задача связывалась с решением общей проблемы — борьбы против империалистической войны, против капитализма, причём буржуазно-демократическое течение освободительного движения уже не рассматривалось как союзник в этой борьбе. Так, в направленной 14 сентября в ЦК компартии Чехословакии директиве, утверждённой Димитровым, за подписью генерального секретаря ЦК КПЧ и члена Секретариата ИККИ Готвальда, перед КПЧ в качестве главной ставилась задача использовать войну для развёртывания национально-освободительной борьбы чехословацкого народа.

«Не империалисты Чемберлен — Даладье, которые год назад выдали Чехословакию Гитлеру и предали Испанскую республику, спасут нас от чужеземного господства, а сам чешский народ в союзе с германским и австрийским рабочим классом свергнет Гитлера и сможет добиться национального и социального освобождения. Советский Союз, как и прежде, останется единственным настоящим другом всех угнетённых народов, в том числе и народов Чехословакии»³⁴.

Под давлением Коминтерна компартии, оказавшиеся в весьма сложных условиях, и испытавшие, как, например, ФКП, преследования со стороны реакции, опубликовали заявления, в которых война характеризовалась как империалистическая с обеих сторон.

Руководство КПГ 25 сентября 1939 г. представило Димитрову проект воззвания ЦК КПГ, подготовленный председателем ЦК КПГ и членом Секретариата ИККИ Пиком. Проект датирован 1 сентября, но написан явно позднее, так как в нём говорится, что Англия и Франция ведут войну против Германии. Как известно, Англия объявила войну 3 сентября. В проекте было сказано, что гитлеровский фашизм является самым лютым врагом германского народа, и выдвигалась задача свержения гитлеровского фашизма и германского империалистического финансового капитала³⁵. Однако Секретариат ИККИ 1 октября, обсудив проект воззвания, постановил его основательно переработать и опубликовать от имени компартий Германии, Чехословакии и Австрии. Это было поручено осуществить комиссии в составе Пика, Готвальда и представителя компартии Австрии при ИККИ Ф. Фюрнберга³⁶.

В совместном заявлении этих партий, утверждённом на заседании Секретариата ИККИ 23 октября, в отличие от первоначального проекта уже говорилось не о гитлеровском фашизме, а о жестокой диктатуре германского крупного капитала. В нём шла речь лишь о режиме, «который сам потоками проливал кровь своего же народа для установления и сохранения своего господства». Выдвигалась задача нанести смертельный удар германскому империализму, которая может быть выполнена «только в том случае, если удастся сплотить национал-социалистских, социал-демократических, католических и коммунистических рабочих для борьбы против империализма и войны, за мир и социализм». Считали ли авторы этого документа реальным вовлечение национал-социалистских рабочих в совместную борьбу с коммунистами и другими рабочими за социализм или это было своего рода клише, сейчас сказать нельзя. Очевидно лишь, что звонкая фраза о борьбе за социализм, заменившая конкретную задачу свержения гитлеровского режима, не отвечала положению дел. В документе указывалось, что «коммунисты прилагают все усилия для того, чтобы спаять освободительную борьбу рабочего класса Германии с национально-освободительной борьбой чехов, словаков, австрийцев и поляков в прочное единство, направленное против германского империализма».

О войне говорилось как об империалистической, несправедливой с обеих сторон, но при этом подчёркивалось, что английский империализм помогал германскому в расчёте на то, что он вступит в войну против СССР:

«Германский империализм побоялся пойти войной на эту социалистическую великую державу, теснейшим образом связанную с народными массами в капиталистических странах; он не только отверг предложение английских империалистов купить подчинение Польши ценою войны против СССР, но заключил с Советским Союзом пакт о ненападении. Когда провал планов войны между Германией и Советским Союзом стал очевиден, английские империалисты завопили, что Гитлер нарушил слово, взяли курс на войну с империалистической Германией и выслали вперёд своего польского вассала»³⁷. Таким образом акцент в определении того, кто виновен в развязывании войны, смещался в сторону западных держав.

Документ был разослан, но 5 декабря Секретариат ИККИ направил партиям новое указание:

«Совместное заявление компартий Германии, Чехословакии и Австрии лучше не публиковать. Если уже опубликовано, то не особенно популяризировать»³⁸.

Тезис о том, что в ходе войны существующий режим не в состоянии будет предотвратить свержение капитализма в Германии, содержавшийся в документе, и некоторые другие положения могли быть использованы нацистской пропагандой против СССР.

Чёткую антифашистскую линию проводила итальянская компартия. ЦК ИКП выступил 10 октября в Цюрихе с манифестом к трудящимся Италии. «Гитлеровская агрессия против польского государства и объявление Англией и Францией войны Германии развязали настоящий конфликт. Война была спровоцирована агрессивностью фашистских государств, ненасытным стремлением гитлеровского правительства к завоеваниям»,— говорилось в нём. Отмечалось, что война была также подготовлена англо-французским империализмом, поддерживавшим гитлеровскую агрессию против других стран и саботировавшим подписание соглашения с СССР. Подчёркивалось, что в тем случае, если фашистский режим Муссолини ввергнет Италию в войну, необходимо будет бороться за «поражение фашистского правительства, за превращение империалистической войны в войну гражданскую»³⁹.

В руководстве Коминтерна в течение сентября продолжалась работа над тезисами о войне. 26 сентября проект был послан Сталину, Молотову и Жданову. В сопроводительной записке Димитров писал:

«Дорогой товарищ Сталин! Направляем Вам проект тезисов Исполкома Коминтерна о войне. Просим Ваших указаний»⁴⁰.

В проекте воспроизводились сталинские указания о характере войны, подчёркивалось, что английская и французская буржуазия, затягивая переговоры с СССР в августе, «вела курс на их срыв, стремилась использовать их, чтобы достигнуть соглашения с Германией за счёт СССР, втянуть Германию в войну с СССР и замаскировать переговорами подготовку этой антисоветской войны в глазах масс. Убедившись, что Англия и Франция не защищают дело мира, а готовят новое худшее издание мюнхенского заговора против СССР, Советский Союз заключил договор о ненападении с Германией и тем самым сорвал коварные планы провокаторов антисоветской войны».

В отношении Польши констатировалось, что она была многонациональным государством, тюрьмой народов, и заявлялось, что польский народ и международный пролетариат не заинтересованы в восстановлении прежнего многонационального буржуазно-помещичьего государства, приведённого к распаду коррупцией и предательством его правящих классов.

В проекте говорилось и об империалистических притязаниях германской буржуазии, которая «ведёт войну за своё собственное господство над капиталистическим миром». Хотя в нём не упоминался гитлеровский фашизм и отрицалась антифашистская направленность войны со стороны противников Германии, в тексте встречались упоминания фашистских государств. В частности, отмечалось:

«Продолжая и дальше мюнхенскую политику провоцирования войны против Страны Советов, буржуазия Англии и Франции в настоящее время занимает более агрессивную позицию в отношении СССР, чем фашистские государства»⁴¹.

В качестве центральной задачи выдвигалась борьба против капитализма — источника войн, против всех форм буржуазной диктатуры.

В дальнейшем работа над проектом тезисов была прекращена. Была подготовлена статья Димитрова «Война и рабочий класс». Посылая её текст Сталину 17 октября, Димитров писал:

«Хотя коммунистические партии в основном уже исправили свою позицию в отношении войны, всё же продолжается в их рядах всё ещё некоторое замешательство по вопросу о характере и причинах войны, а также о выдвигающихся сейчас перед рабочим классом новых задачах и необходимой перемене тактики компартий. Ввиду этого мы считали бы необходимым опубликовать в журнале „Коммунистический Интернационал“ и в коммунистической прессе за границей прилагаемую статью. Так как это выступление в настоящих условиях очень ответственное, прошу Вашего совета»⁴². Статья также была послана Жданову.

19—20 октября Президиум ИККИ обсудил вопрос о позиции и тактике компартий в условиях империалистической войны. Было принято решение об оказании практической помощи компартиям, чтобы они заняли твёрдую, большевистскую позицию в вопросах войны и перестроили всю свою работу, которая должна указать массам «революционный выход из нынешнего положения». Особо подчёркивалась необходимость усилить борьбу против «предателей дела международного пролетариата и поджигателей войны — руководящих кругов Ⅱ Интернационала и социал-демократических партий», а также была поставлена задача «сосредоточить огонь против оппортунизма, выражающегося в скатывании на оборонческую позицию, в поддерживании легенды об антифашистском характере войны и в отступлении перед репрессиями буржуазии»⁴³.

Определение характера войны как империалистической, несправедливой приводило к выводу, что следует бороться за поражение «своего» правительства и революционный выход из войны. Но лозунг свержения гитлеровского режима, если бы он был выдвинут, привёл бы Сталина к конфликту с Гитлером.

Сталин, прочитав статью Димитрова и внеся в неё исправления, вызвал 25 октября его на беседу, в которой участвовал Жданов. Сталин сказал, что надо выдвигать лозунги, соответствующие данному этапу войны. Такими он считал лозунги «Долой империалистическую войну!», «Прекращение войны, прекращение кровопролития!», «Прогнать правительства, которые за войну!». При этом было подчёркнуто, что не следует «выступать против правительств, которые за мир»⁴⁴.

Указание Сталина выдвинуть лозунг «Прогнать правительства, которые за войну!» относилось к правительствам Великобритании и Франции, а не Германии, поскольку её правительство, по словам Сталина, было обороняющейся стороной и выступало с «мирными предложениями»⁴⁵. Так, внешнеполитические расчёты Сталина преломлялись в прямые указания, которые он давал руководству Коминтерна и которые не могли не вносить дезориентацию в политику последнего.

29 октября Димитров, исправив свою статью в соответствии с указаниями Сталина, послал её вновь на просмотр Сталину и Жданову с просьбой сообщить, «можно ли направлять статью в таком виде в печать»⁴⁶. В тот же день он послал Сталину проект воззвания ИККИ к ⅩⅩⅡ годовщине Октябрьской революции, также запросив «совета и указаний». Эти обращения не только свидетельствуют о характере взаимоотношений лидера Коминтерна и Сталина, но они показывают, что в данных документах выражалась прежде всего позиция Сталина, имевшая определяющее значения для руководства ИККИ. Сталин разрешил печатать статью, а воззвание ИККИ подверглось дополнительному редактированию с участием Жданова и главного редактора «Правды» П. Н. Поспелова. Оба эти материала рассылались компартиям с указанием Секретариата ИККИ, что их следует рассматривать как «директивные документы».

В воззвании ИККИ и статье Димитрова, опубликованных в одном и том же номере журнала, повторялись прежние оценки характера войны, но упор делался на то, что в роли самых ревностных сторонников продолжения и дальнейшего разжигания войны выступают империалисты Англии и Франции, которые просчитались в своей надежде столкнуть Германию и Советский Союз⁴⁷. В статье Димитрова указывалось, что заключением германо-советского «договора о дружбе и границе СССР не только устранил непосредственную угрозу войны для своих народов, но и создал барьер против расширения империалистической войны»⁴⁸. Ничего не говорилось о борьбе за свержение гитлеровского режима, не учитывалась особая опасность фашистского агрессора, ставившего своей целью порабощение всего мира, не принимались во внимание национально-освободительные, антифашистские тенденции, которые существовали с самого начала и набирали силу в связи с расширением гитлеровских захватов.

В статье повторялось высказанное ещё 7 октября в телеграмме Браудеру обвинение социал-демократии в разжигании войны, в «антикоминтерне». Таким образом, поджигателями войны вновь, как и в середине 20‑х годов, объявлялись буржуазия и социал-демократы. Эта крайне опасная и глубоко ошибочная установка порождала иллюзии в отношении национал-социализма. Сталин 7 октября на обеде после парада сказал Димитрову:

«В Германии — мелкобуржуазные националисты способны на крутой поворот — они гибки — не связаны с капиталистическими традициями — в отличие от буржуазных руководителей типа Чемберлена и т. п.»⁴⁹.

Поскольку при этом он добавил, что следует отбросить рутину, не держаться за установленные правила, видеть то новое, что диктуется изменившимися условиями, возникает предположение, что Сталин допускал возможность перехода нацистов на антикапиталистические позиции.

И в воззвании ИККИ, и в статье Димитрова выдвигалась первостепенная задача: поддержка трудящимися политики советской страны. А когда по инициативе СССР 30 ноября началась советско-финляндская война, причём на следующий день было объявлено о создании правительства так называемой Финляндской демократической республики (ФДР) во главе с Куусиненом, с которым немедленно был заключён договор о дружбе и взаимопомощи, руководство ИККИ попыталось организовать движение в поддержку СССР и марионеточной ФДР. 4 декабря была послана телеграмма представительствам Коминтерна с требованием предпринять все меры «для самой широкой популяризации документов финского народного правительства, финской компартии, речи Молотова и советско-финского пакта»⁵⁰. Предписывалось развернуть публикацию этих документов, организовать широкую кампанию солидарности, проведение митингов и собраний. 11 декабря Секретариат ИККИ вновь послал директиву. Указание было лаконичным:

«Солидаризация с Народным правительством. Приветствия, резолюции, массовая кампания. Парализовать антисоветскую травлю. Разъяснять и популяризировать политику СССР. Решительно выступать против поджигателей войны. Беспощадно разоблачать и бороться с контрреволюционными планами английских и французских империалистов и их социал-демократических лакеев»⁵¹.

Такие призывы в той ситуации, когда нападение на Финляндию вызвало рост антисоветских настроений, не могли принести желаемых результатов и способствовали дискредитации Коминтерна и его секций.

Сталинское требование не выступать против правительств, «которые за мир», отразилось на политической линии коммунистов. 30 декабря Секретариат ИККИ утвердил Политическую платформу КПГ. В ней компартия заявляла, что национальной независимости и свободе германского народа угрожает агрессивный военный план англо-французского империалистического блока. В связи с этим центр тяжести борьбы «следует перенести на срыв военного плана английского и французского империализма и на уничтожение врагов германского народа, которые хотят в Германии сорвать советско-германский пакт дружбы, поддержать англо-французский план войны против германского народа и ввергнуть народ Германии в величайшую катастрофу, какой была бы война с великим советским народом»⁵². Подчёркивалось, что нельзя ослаблять борьбу против угнетательской политики правящего режима в Германии, что этот режим выступает против трудящихся масс, что тактика КПГ вовсе не означает поддержки войны германского империализма. Если с развитием войны наступит кризис господствующего в Германии режима, то трудящимся следует взять в свои руки судьбу германского народа и защиту страны от военных планов английских и французских империалистов. Но не говорилось, что надо добиваться свержения господствующего режима, т. е. гитлеровского строя.

Иллюзии, что договоры Германии с СССР будут благоприятствовать работе коммунистов в массах и будто бы облегчат им привлечение на свою сторону национал-социалистов, отразились в указании на необходимость превратить нацистские массовые организации в опорные точки борьбы за интересы масс.

«Ориентировка на дружбу с Советским Союзом, начавшаяся вследствие советско-германских пактов ненападения и дружбы так же и в национально-социалистических трудящихся массах, открывает широкие возможности,— говорилось в документе,— для их завоевания и включения в ряды общего боевого фронта с коммунистическими и социал-демократическими рабочими против грабительского плана английского и французского империализма, против связанных с ним крупнокапиталистических изменников отечеству в Германии, против господства крупного капитала и за укрепление политической и организационной мощи трудящихся масс в Германии, дабы таким путём создать прочную гарантию сохранения и углубления дружбы между Советским Союзом и Германией»⁵³.

Документ был пронизан заботой о сохранении мира и дружбы с СССР. Но упускалось из виду, что речь шла о «дружбе» СССР и гитлеровской Германии. Вместе с тем резкая критика планов англо-французского империализма была заострена, а реальная сущность гитлеризма растворялась, его агрессивный характер исчезал. В то же время подчёркивалась необходимость борьбы против национального угнетения австрийского, чешского, словацкого и польского народов германским империализмом, за право на полное самоопределение.

Дезориентация, вызванная сталинскими установками, привела даже к тому, что среди германских коммунистов, находящихся в СССР, обсуждался вопрос о возможности легализации в Германии деятельности КПГ.

7 января 1940 г. Димитров и Мануильский в письме к Сталину привели основную часть этого документа, высказав мнение, что позиция КПГ «представляется правильной», попросили совета и указаний «ввиду особой сложности и важности вопроса»⁵⁴.

13 января Димитров послал копию этого письма Молотову. Вечером 21 января Молотов заметил ему: «Вы не решаетесь назвать войну империалистической со стороны Германии», и предложил обменяться мнениями по тактике КПГ.

На этой встрече Сталин заявил:

«Мировая революция как единый акт — ерунда. Она происходит в разные времена в разных странах. Действия Красной Армии — это также дело мировой революции».

Он сказал, что Финляндия оказалась подготовленной к войне с СССР, и добавил:

«Финские шуцкоровцы 150 000 — это сила белофиннов. Мы 60 000 перебили, надо перебить и остальных, тогда дело кончится».

По поводу планов в отношении Финляндии Сталин произнёс:

«Мы не хотим территории Финляндии. Только Финляндия должна быть дружественным Советскому Союзу государством»⁵⁵.

Одновременно с утверждением на Секретариате ИККИ Политической платформы КПГ в органе компартии Великобритании газете «Дейли уоркер» 30 декабря 1939 г. был опубликован манифест за подписью компартий Великобритании, Франции и Германии. В нём подчёркивалась солидарность партий в борьбе с империалистической войной. Каждая партия заявляла о необходимости вести борьбу с правительством своей страны. От имени КПГ было сказано, что «рабочий класс Германии всеми силами должен вести борьбу против Гитлера».

Прочитав сообщение об этом документе, Димитров распорядился: «Проверить, что и где это сделано?»⁵⁶ 3 января 1940 г. Пик сообщил ему, что документ был напечатан без ведома ЦК КПГ, но очевидно с согласия члена руководства КПГ В. Кенена, что он даёт неправильную тактическую ориентацию, уравнивая задачи трёх партий, и не соответствует политической платформе КПГ⁵⁷. Так, констатация в совместном документе трёх партий необходимости борьбы против Гитлера вызвала серьёзное беспокойство в руководстве Коминтерна. Сталинский запрет разоблачать Гитлера, по существу, разоружал коммунистов. Разумеется, коммунисты Германии в самых тяжёлых условиях подполья, испытывая не прекращавшийся, а всё более усиливавшийся террор гитлеровцев, вели упорную борьбу против нацистской диктатуры⁵⁸. Но сталинские указания не только её серьёзно затрудняли, но и вносили недопустимую дезориентацию.

Сталинский тезис о том, что агрессорами являются Англия и Франция, постоянно повторялся в документах ИККИ. Характерно в этой связи изменение, внесённое по настоянию Жданова в проект первомайского воззвания Коминтерна. В посланном ему 23 апреля Димитровым и Мануильским тексте было сказано:

«Поджигатели войны не могут простить СССР, что он стоит вне империалистической свалки».

Жданов признал такую формулировку недостаточной и потребовал конкретно назвать поджигателей войны⁵⁹. В переработанном и утверждённом 28 апреля тексте воззвания эта фраза была исправлена:

«Английские и французские поджигатели войны и их социал-демократические прислужники в бешенстве от того, что Советский Союз занимает позицию нейтралитета в отношении их империалистической войны»⁶⁰.

Жданов также счёл упоминание о социал-демократах как об агентах буржуазии «слабоватым» и написал:

«Надо сказать, что это злейшие, бешеные враги рабочего класса. Именно благодаря их предательской роли буржуазии удаётся отравлять известные слои рабочего класса ядом шовинизма и национализма»⁶¹.

По его указанию в текст были вставлены слова о том, что социал-демократы «открыто призывали и призывают к крестовому походу против страны социализма»⁶². Так заострялась линия борьбы против одной стороны и ослаблялась критика в адрес другой — Германии.

Германия весной 1940 г. перешла в наступление, оккупируя одну страну за другой, но в документах ИККИ по-прежнему агрессорами назывались Англия и Франция. 10 апреля Секретариат ИККИ направил директивы компартии Дании для опубликования заявления в связи с вступлением в страну германских войск. В них было сказано:

«Агрессивная империалистическая политика войны Англии и Франции в Скандинавии имела последствием империалистические контрмеры со стороны Германии. Главными виновниками являются распространители войны в Лондоне, Париже и их агенты — Ⅱ Интернационал. Виновны также правительства Скандинавии, которые приветствовали империалистическую войну и поддержали разжигание войны против СССР»⁶³.

Указывалось, что партия должна протестовать против занятия Дании, против попытки навязать народам Скандинавии господство Германии, что коммунисты отстаивают жизненные интересы и независимость народа, свободу и независимость которого можно вернуть, но что народы Скандинавии не должны быть использованы в целях английского империализма и распространения войны на Скандинавию.

Повторение довода, будто вторжение Германии было связано с агрессивными планами Англии и Франции в отношении Скандинавии, выдвинутого в качестве официальной версии германским правительством и встреченного «пониманием» со стороны сталинской верхушки⁶⁴, свидетельствовало, что трактовка событий определялась конъюнктурными внешнеполитическими соображениями этой верхушки. Реальное значение событий переставало, по существу, играть определяющую роль. Это было непростительной ошибкой для руководства международной коммунистической организации. Поскольку остриё борьбы не направлялось против тех, кто вторгся в Данию, постановка вопроса об освобождении страны и тех силах, которые необходимо объединить для этого, не могла быть конкретной и убедительной. Говорилось даже о необходимости защищать легальность компартии⁶⁵, впрочем одновременно ИККИ нацеливал её на обеспечение условий для нелегальной деятельности, что сыграло важную роль в развёртывании движения Сопротивления. Позднее Секретариат ИККИ был вынужден специально предостеречь ЦК КПД об опасности, чтобы демагогические манёвры оккупантов не создали у масс представлений, будто она выступает на стороне оккупантов.

«Не выставляя теперь на передний план борьбу против оккупации,— говорилось в директивах Секретариата ИККИ от 26 июня,— компартия должна готовить массы к борьбе за национальное освобождение»⁶⁶.

Противоречивость этого совета вполне очевидна, а вызвана она тем, что руководство ИККИ оказалось скованно установками Сталина.

29 мая Секретариат ИККИ утвердил составленную руководителями КПГ Декларацию. В ней говорилось, что война вступила в новый этап и распространилась на новые страны, что германский империализм домогается господства над европейскими народами и колониями, и выражалось сочувствие «жертвам насилия и империалистической войны в Дании, Норвегии, Голландии, Бельгии и Люксембурге, порабощённым чешскому, польскому и австрийскому народам»⁶⁷. Подчёркивалось, что германские коммунисты борются против империалистической цели войны, против «собственных» капиталистов и эксплуататоров. Выдвигался лозунг мира без территориальных захватов и контрибуций, без порабощения одних народов другими. Остриё критики направлялось против капиталистов и помещиков. Отмечалось, что правящий в стране режим — это режим, «который держит за тюремными решётками много тысяч лучших борцов за мир, свободу и хлеб»⁶⁸. Но документ ограничился общей констатацией, что германский рабочий класс и рабочие всех других стран одинаково заинтересованы в том, чтобы возможно быстрее покончить с бойней народов и расправиться с виновниками войны.

Гитлеровцы отнюдь не считали, что коммунисты и Коминтерн отказались от борьбы с нацизмом, но понимали, что он был вынужден её вести в иной форме. В обзоре гестапо от 20 июня, посвящённом Коминтерну, констатировалось:

«Русское правительство занимает в отношении Германии благосклонную позицию и неоднократно показывало, что предпринятые Германией в войне меры — занятие Норвегии, Дании и вступление в Голландию и Бельгию — считает абсолютно необходимым и достойным. И Коминтерн также избегает любых открытых нападок на Германию. В своей печати Коминтерн приспосабливается к теперешней внешней политике Советского Союза и признаёт справедливым ведение войны Германией. Эта нынешняя позиция Коминтерна всего лишь декларация, его противостояние рейху осталось прежним, он только изменил свой метод работы. В своих органах он открыто не призывает своих сторонников к борьбе против национал-социализма, но ведёт её главным образом в замаскированной форме»⁶⁹.

Из-за эскалации гитлеровской агрессии, в ходе которой всё больше народов и стран становилось её жертвами, настоятельной была постановка вопроса о развёртывании борьбы за восстановление утраченной национальной независимости, в защиту интересов народов. Приехавший в конце мая 1940 г. в Москву секретарь ЦК ФКП А. Раметт на встрече с Димитровым высказался за пересмотр существовавших установок и выработку новых⁷⁰. Торез, Марта, А. Раметт и Р. Гюйо подготовили проект декларации ФКП, в нём выдвигался ряд мер, которые могли бы, по мнению авторов, «облегчить страдания нашего народа и его борьбу за существование как нации»⁷¹. Димитров и Мануильский 10 июня 1940 г. обратились к Сталину с просьбой дать совет и указание по поводу подготовленной руководителями ФКП декларации партии. В частности, обращалось внимание на необходимость «создать более благоприятные условия французскому народу в борьбе за его существование, против внутренних и иностранных империалистических сил»⁷². Ставился также вопрос «о линии поведения германских коммунистов в отношении завоевательной политики германских правящих классов»⁷³. Упомянув о Декларации КПГ, руководители ИККИ писали:

«Нам кажется, что позиция как французских, так и немецких коммунистов не является ошибочной. Но нынешняя международная обстановка настолько сложна и момент настолько ответственен, что каждая наша политическая ошибка может отрицательно отразиться на интересах СССР. Очень просим Вас, товарищ Сталин, дать нам Ваш совет и указание»⁷⁴.

На следующий день Димитров переслал проект декларации ФКП и Декларацию КПГ Жданову с просьбой высказаться об этих документах и посодействовать, чтобы возможно скорее были бы получены советы и указания Сталина.

13 июня Секретариат ИККИ утвердил текст декларации ФКП. На другой день Димитров беседовал со Ждановым, затем получил представителям ФКП внести в текст изменения и вновь послал его Сталину. Однако после получения известий о поражении французской армии и оккупации Парижа германскими войсками стало ясно, что этот документ устарел. 15 июня Секретариат ИККИ постановил:

«1. В виду разгрома французской армии и капитуляции французского правительства считать неуместным опубликование принятой Декларации КП Франции. 2. Поручить французским товарищам на основе обмена мнений в Секретариате переработать декларацию в соответствии с новой обстановкой»⁷⁵.

16 июня Димитров вновь послал Сталину переработанный текст с просьбой высказать «мнение, с тем чтобы могли отправить за границу для опубликования»⁷⁶.

19 июня Секретариат ИККИ утвердил Декларацию ФКП. В ней подчёркивалось:

«Рабочий класс, народ Франции никогда не примирится с иноземным порабощением»⁷⁷.

28 июня на заседании Секретариата ИККИ была утверждена Декларация КП Италии, в которой содержалась чёткая программа борьбы против фашистской диктатуры в Италии, против войны, за свободу народа.

«От имени благородного итальянского народа, создавшего бессмертные шедевры и давшего человечеству Галилея, Джордано Бруно, Кампанеллу и Гарибальди, мы, коммунисты, заявляем,— говорилось в декларации,— что наш народ не хочет быть ни рабом своей фашистской буржуазии, ни вассалом чужого империализма, ни тюремщиком и угнетателем других народов. Он не хочет порабощать братский французский народ. И мы, коммунисты, заявляем, что итальянский народ не признает и никогда не признает позорных условий „перемирия“, навязанного германским и итальянским империализмом французскому народу»⁷⁸.

Необходимость активизации деятельности коммунистов в возникавшем движении Сопротивления становилась всё более жгучей. Это ощущало руководство Коминтерна, которое ставило эти вопросы перед Сталиным. Действительность настойчиво требовала отбросить навязанные Сталиным установки о том, что англо-французский империализм в годы войны будто бы представлял наибольшую опасность, что война продолжает оставаться империалистической с обеих сторон, установки, не учитывавшие характер фашистского блока.

Сталин тем временем использовал Коминтерн в своих внешнеполитических целях. 25 ноября он вызвал Димитрова и сообщил ему, что правительству Болгарии сделано предложение о заключении пакта о взаимопомощи с СССР. Сталин сказал:

«Нужно, чтобы это предложение знали в широких болгарских кругах».

Он при этом заметил:

«Мы поддерживаем территориальные претензии Болгарии. Мы готовы оказать болгарам помощь хлебом, хлопком и т. д. в форме займа, а также флотом и другими способами. Если будет заключён пакт, конкретно договоримся о формах и размерах взаимной помощи. При заключении пакта о взаимопомощи мы не только не возражаем, чтобы Болгария присоединилась к Тройственному пакту, но тогда и мы сами присоединимся к этому пакту. Если болгары не примут это наше предложение, они попадут целиком в лапы немцев и итальянцев и тогда погибнут»⁷⁹.

Таким образом, Сталин заявил о возможности присоединения СССР к Тройственному пакту, который был заключён 27 сентября 1940 г. между Германией, Италией и Японией и представлял собой военный союз агрессоров, развязавших мировую войну. Вопрос о вхождении СССР в Тройственный пакт поднимался во время поездки Молотова в Берлин в середине ноября.

Димитров в тот же вечер передал в Софию руководству партии предложение советского правительства и посоветовал развернуть оперативную кампанию в парламенте, печати и в массах в его поддержку. Об этом он информировал на следующий день Сталина. Однако неожиданно ему позвонил Молотов и осудил распространение в Болгарии коммунистами листовок с советскими предложениями. Пришлось отдать распоряжение немедленно это прекратить. 3 декабря Димитров писал Сталину:

«Сразу после того, как товарищ Молотов позвонил мне 28 ноября вечером, я указал болгарским товарищам в Софии на их грубейшую ошибку с распространением листовок по поводу предложения Советского правительства и затребовал немедленного прекращения распространения этих листовок. В ответ на что ЦК болгарской компартии сообщал: „Признаём свою ошибку. Мы думали, что делаем хорошее дело. А оказалось это, к сожалению, «медвежьей услугой». Приняли все меры для прекращения распространения изданных листовок“»⁸⁰.

В Софию была послана директива о том, что кампания в поддержку пакта не должна носить партийный, антибуржуазный, антидинастический и антигерманский характер, её следует вести не на классовой, а на общенациональной и государственной почве⁸¹.

Болгарское правительство отклонило советское предложение о заключении пакта взаимопомощи между СССР и Болгарией.

В это время в указаниях, которые ИККИ давал партиям, всё больше подчёркивалось, что коммунисты должны выступать как защитники не только интересов рабочего класса, трудящихся, но и общенациональных интересов.

21 января 1941 г. в директиве Димитрова, посланной возглавлявшему в то время руководство ФКП Ж. Дюкло за подписями «Штерн, Андрэ» (Торез, Марти), были даны конкретные указания по объединению сил на базе развёртывания движения масс по защите их повседневных нужд и интересов. Предписывалось «направлять главный огонь против всех агентов оккупантов и всех политических защитников коллаборационизма, критикуя антидемократическую линию движения де Голля, одновременно учитывать, что это движение на современном этапе теряет объективно позитивную роль»⁸². Однако руководство ФКП в тот момент не восприняло это указание в отношении голлистского движения. В ответе Дюкло, посланном 15 марта, хотя и заявлялось о полном согласии с полученными установками, было подчёркнуто:

«Боремся против всех агентов оккупантов, всех защитников сотрудничества, а также показали реакционный характер движения Де Голля»⁸³.

В направленной руководству ФКП директиве от 26 апреля говорилось:

«Ваша платформа не должна быть платформой только партии, но и всего народа… Главная актуальная задача состоит в борьбе за национальное освобождение. Борьба за мир подчинена борьбе за национальную независимость».

Выдвигался курс на создание широкого фронта национального освобождения, на поддержку «всякого французского правительства, всякой организации и всех людей в стране, усилия которых направлены на ведение подлинной борьбы против захватчиков и предателей»⁸⁴.

После нападения Германии весной 1941 г. на Грецию и Югославию ИККИ выдвинул лозунг, что война этих стран⁸⁵ против империалистической агрессии является справедливой. Сталин одобрил этот лозунг. Однако тогда ещё не было сделано вывода о справедливом характере войны в целом в отношении тех её участников, которые воевали против Германии и её союзников. Именно тогда существование Коминтерна, по-видимому, начало мешать Сталину. Неожиданно для Димитрова Жданов 9 апреля высказался против публикации воззвания в связи с приближавшимся 1 Мая. Он заявил, что делать обстоятельный анализ — значит в некоторой степени раскрывать свои карты, дать повод для неблагоприятного использования информации врагам⁸⁶. 18 апреля Жданов передал Димитрову замечания Сталина по проекту директивы ИККИ о проведении 1 Мая. Сталин считал необходимым дифференцировать указания по странам (воюющим, невоюющим, оккупированным и т. д.). В отношении основных установок директивы («империалистическая война — дело империалистов», «народный мир — дело рабочего класса и народов», «война греческого и югославского народов против империалистической агрессии — справедливая война») Сталин не выразил сомнений.

Через день, вечером 20 апреля, на приёме по случаю декады Таджикской ССР Сталин, подняв тост за здоровье Димитрова, неожиданно сказал:

«Следовало бы компартии сделать совершенно самостоятельными, а не секциями КИ. Они должны превратиться в национальные коммунистические партии, под разными названиями — рабочая партия, марксистская партия и т. д. Название не важно. Важно, чтобы они внедрились в своём народе и концентрировались на своих особых собственных задачах. У них должна быть коммунистическая программа, они должны опираться на марксистский анализ, но, не оглядываясь на Москву, разрешали бы стоящие перед ними конкретные задачи в данной стране самостоятельно. А положение и задачи в разных странах совсем различные. В Англии одни, в Германии — другие и т. д. Когда таким образом компартии окрепнут, тогда снова восстановите международную организацию.

Интернационал был создан при Марксе в ожидании близкой международной революции. Коминтерн был создан при Ленине также в такой период. Теперь на первый план выступают национальные задачи для каждой страны. Но положение компартий как секций международной организации, подчиняющихся Исполкому КИ, является помехой…

Не держитесь за то, что было вчера. Учитывайте строго создавшиеся условия…

С точки зрения ведомственных интересов (КИ) это может быть неприятно, но не эти интересы решают! Принадлежность компартий к Коминтерну в настоящих условиях облегчает преследования буржуазии против них и её план их изолировать от масс собственной страны, а компартиям мешает самостоятельно развиваться и решить свои задачи как национальные партии»⁸⁷.

Слова о том, что развитие компартий требовало их самостоятельности, что Коминтерн превратился в помеху их дальнейшему существованию, были высказаны тогда, когда Коминтерн начал вырабатывать политику, отвечавшую реальной ситуации и особенностям войны.

Нападение гитлеровской Германии на СССР сорвало осуществление этого указания. 22 июня 1941 г. Сталин сказал Димитрову, вызванному в Кремль:

«Коминтерн пока не должен выступать открыто. Партии на местах развёртывают движение в защиту СССР. Не ставить вопрос о социалистической революции. Советский народ ведёт Отечественную войну против фашистской Германии. Вопрос идёт о разгроме фашизма, поработившего ряд народов и стремящегося поработить и другие народы»⁸⁸.

Эти указания легли в основу политики и практической деятельности Коминтерна. Впрочем оперативное руководство компартиями в условиях войны оказалось невозможным. В нём не нуждались и партии, показавшие умение самостоятельно ориентироваться в любой обстановке и подымать массы на сопротивление гитлеровцам.

В то же время Сталин пришёл к выводу, что Коминтерн мешает отношениям с союзниками по антигитлеровской коалиции. 21 мая 1943 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) он заявил:

«Опыт показал, что и при Марксе, и при Ленине, и теперь невозможно руководить рабочим движением всех стран мира из одного центра… Мы переоценили свои силы, когда создавали КИ и думали, что сможем руководить движением во всех странах. Это была наша ошибка»⁸⁹.

При этом Сталин добавил, что роспуск Коминтерна необходим, чтобы перестали обвинять компартии в том, что они будто бы являются агентами иностранного государства. На следующий день в газете «Правда» было опубликовано постановление Президиума ИККИ о роспуске Коминтерна.

После упразднения международной коммунистической организации связи ЦК ВКП(б) с другими партиями начали осуществляться через Отдел международной информации, куда перешёл с частью аппарата ИККИ Димитров. Ведущая роль ВКП(б) в отношении других партий, включая финансовую и другие виды помощи, реализовывалась уже непосредственно через аппарат ВКП(б).

Воздействие Коминтерна на развитие компартий было весьма противоречивым. Он помог их становлению как активных политических организаций. Но и способствовал внедрению сталинизма в коммунистическое движение, навязывал командно-административные методы работы, являлся орудием манипулирования этими организациями в разных странах, что ярко проявилось после подписания советско-германского пакта. Это принесло тяжелейшие последствия коммунистическому движению, серьёзно скомпрометировало социалистические идеалы.

Примечания

1. Платформа «Союза марксистов-ленинцев» (группа Рютина) — Известия ЦК КПСС, 1990, № 11, с. 169.↩
2. Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (далее — РЦХДНИ), ф. 495, оп. 184, д. 16 (исход. 1939), л. 59.↩
3. Слова «второго Мюнхена» вписаны в машинописный текст директив Г. Димитровым.↩
4. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 18, д. 1286, л. 267; Коминтерн и советско-германский договор о ненападении.— Известия ЦК КПСС, 1989, № 12, с. 202. Часть подготовленного автором текста была опубликована в журнале как аналитический материал.↩
5. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 74, д. 181, л. 55—56.↩
6. Там же, оп. 18, д. 1291, л. 142—143.↩
7. Судя по дневниковым записям Г. Димитрова, помимо заседания ИККИ, состоявшегося 22 августа, 25 августа Секретариат ИККИ вновь обсудил вопрос о пакте. Была выработана и послана директива партиям. Однако в архиве Коминтерна её текст обнаружить не удалось.↩
8. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 73, д. 67, л. 45.↩
9. Там же, л. 48—49. В тот же день правительство запретило издание коммунистических газет «Юманите» и «Се Суар».↩
10. Там же, л. 50—51.↩
11. Там же, л. 52—53.↩
12. Там же, л. 54—55.↩
13. Коминтерн и советско-германский договор о ненападении, с. 205.↩
14. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 74, д. 517, л. 43.↩
15. Там же, оп. 18, д. 1292, л. 1—2.↩
16. Там же, л. 13.↩
17. Alfredo — псевдоним секретаря ИККИ П. Тольятти, который 1 сентября был арестован во Франции, Clement — Клеман, Luis — Л. Фишер — один из представителей Коминтерна во Франции.↩
18. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 184, д. 4 (исход. 1939), л. 31.↩
19. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 18, д. 1302а, л. 57.↩
20. Там же, л. 57, 58.↩
21. Коминтерн и советско-германский договор о ненападении, с. 206—207.↩
22. Центральный партийный архив (София), ф. 146, оп. 2, а. е. 5.↩
23. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 18, д. 1292, л. 46. Рассылалась эта директива за подписью Президиума ИККИ уже 8 сентября, т. е. ещё до её утверждения Секретариатом ИККИ.↩
24. Там же, л. 47—48; Коминтерн и советско-германский договор о ненападении, с. 207.↩
25. 1939: The Communist Party of Great Britain and the War. London, 1984, p. 147.↩
26. La vieouvriere, 21.Ⅸ.1939.↩
27. Цит. по: Кремье Ф., Эстаже М. Как это было. Французская коммунистическая партия в 1939—1940 гг. М., 1989, с. 137.↩
28. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 184, д. 10 (исход. 1939), л. 34.↩
29. Там же, л. 43.↩
30. Там же, д. 4 (иход. 1939), л. 44.↩
31. Там же, л. 48.↩
32. Там же, л. 53.↩
33. Там же, д. 8 (исход. 1939), л. 62.↩
34. Коминтерн и советско-германский договор о ненападении, с. 208.↩
35. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 18, д. 1294, л. 64.↩
36. Там же, л. 62.↩
37. Там же, д. 1296, л. 151, 153, 156.↩
38. Там же, д. 17 (исход. 1939), л. 81.↩
39. Коминтерн и советско-германский договор о ненападении, с. 208—209.↩
40. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 73, д. 67, л. 73.↩
41. Коминтерн и советско-германский договор о ненападении, с. 209.↩
42. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 73, д. 67, п. 78.↩
43. Там же, оп. 2, д. 268, л. 2—3.↩
44. ЦПА (София), ф. 146, оп. 2, а. е. 5.↩
45. 7 октября газета «Правда» опубликовала изложение беседы Риббентропа с японским корреспондентом. Гитлеровский министр заявил: «Германия всегда хотела мира, а не войны. Война с Польшей была нам навязана вопреки благоразумным предложениям фюрера. Также и на Западе объявила войну не Германия, а Англия и Франция. Если Германия всё ещё готова заключить мир, то это не новость». 30 ноября «Правда» поместила ответ Сталина по поводу заявления агентства Гавас, в котором говорилось: «а) не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну; б) после открытия военных действие Германия обратилась к Франции и Англии с мирными предложениями, а Советский Союз открыто поддержал мирные предложения Германии, ибо он считал и продолжает считать, что скорейшее окончание войны коренным образом облегчило бы положение всех стран и народов; в) правящие круги Англии и Франции грубо отклонили мирные предложения Германии, как и попытки Советского Союза добиться скорейшего окончания войны». Обращает на себя внимание совпадение оценок о «нападающей» (Англия и Франция) и «обороняющейся» и предлагавшей заключить мир (Германия) сторонах в высказываниях Риббентропа и Сталина.↩
46. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 73, д. 67, л. 82.↩
47. Димитров Г. Война и рабочий класс капиталистических стран.— Коммунистический Интернационал, 1939, № 8—9, с. 27.↩
48. Там же, с. 28.↩
49. ЦПА (София), ф. 146, оп. 2, а. е. 5.↩
50. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 184, д. 17 (исход. 1939), л. 78.↩
51. Там же, л. 90.↩
52. Там же, оп. 18, д. 1301, л. 99.↩
53. Там же, л. 106.↩
54. Там же, оп. 74, д. 155, л. 3.↩
55. ЦПА (София), ф. 146, оп. 2, а. е.↩
56. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 74, д. 50, л. 10.↩
57. Там же, л. 7.↩
58. Gestapo-Berichte über den antifaschistischen Widerstandskampf der KPD 1933 bis 1945. Band 2 September 1939 bis August 1943. Berlin, 1989, S. 22–23, 26–30.↩
59. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 73, д. 87, л. 12.↩
60. Там же, оп. 18, д. 1320, л. 17.↩
61. Там же, оп. 73, д. 87, л. 14.↩
62. Там же, оп. 18, д. 1320, л. 20.↩
63. Коминтерн и советско-германский договор о ненападении, с. 212.↩
64. В телеграмме Риббентропа послу Германии в СССР В. Шуленбургу поручалось сообщить Молотову, что германские власти «получили совершенно достоверные сообщения о неизбежности нанесения удара англо-французских вооружённых сил по побережью Дании и Норвегии и должны были поэтому действовать незамедлительно». Молотов 9 апреля, после того как это ему было сообщено, заявил, по словам Шуленбурга, что «советское правительство понимает, что Германия была вынуждена прибегнуть к таким мерам. Англичане, безусловно, зашли слишком далеко. Они абсолютно не считаются с правами нейтральных стран». В заключение Молотов сказал следующее: «Мы желаем Германии полной победы в её оборонительных мероприятиях».— СССР.— Германия. Документы и материалы о советско-германских отношениях с сентября 1939 г. по июль 1941 г. Вильнюс, 1983, с. 45.↩
65. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 18, д. 1319, л. 159.↩
66. Коминтерн и советско-германский договор о ненападении, с. 213.↩
67. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 18, д. 1321, л. 68.↩
68. Там же, л. 71.↩
69. Bundesarchiv Koblenz. R. 58 732, 1.7. Документ любезно предоставлен автору профессором Рихардом Назаревичем.↩
70. См.: Кремье Ф., Эстаже Ж. Указ. соч., с. 238—240.↩
71. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 74, д. 518, л. 19.↩
72. Там же, л. 10.↩
73. Там же, л. 11.↩
74. Там же, л. 12.↩
75. Там же, оп. 18, д. 1321, л. 147.↩
76. Там же, оп. 74, д. 518, л. 31.↩
77. Коминтерн и советско-германский договор о ненападении, с. 214.↩
78. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 18, д. 1321, л. 198.↩
79. ЦПА (София), ф. 146, оп. 2, а. е. 6.↩
80. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 74, д. 75, л. 6.↩
81. ЦПА (София), ф. 146, оп. 2, а. е. 6.↩
82. РЦХДНИ, ф. 495, оп. 184, кн. пост. 17 (1941), исход. № 87, л. 9.↩
83. Там же, кн. пост. 14 (1941), вход. № 224, л. 66.↩
84. Там же, ф. 495, оп. 74, д. 522, л. 6.↩
85. В аналитическом материале, опубликованном в «Известиях ЦК КПСС» (1989, № 12, с. 214), вместо слов «этих стран» ошибочно сказано «Англии и Франции».↩
86. ЦПА (София), ф. 146, оп. 2, а. е. 7.↩
87. Там же.↩
88. Там же.↩
89. Там же, а. е. 11.↩