Архивы автора: red_w1ne

Рецензия на сборник «Сталин и современность»

Кто опубликовал: | 12.03.2021
Комментариев нет

Вынесенная на обложку сборника цитата с большой вероятностью фейковая.

И. В. Сталину, умершему 5 марта 1953 г., поистине не повезло. Его фактически предало большинство его соратников, во многом отказавшись от продолжения его политики1, но ещё хуже обстояло дело с осмыслением его теоретического наследия, с осмыслением его трудов, которые были преданы забвению на долгие годы.

Особенно антисталинская истерия в истории СССР была характерна для эпохи, наступившей после прекраснопамятного ⅩⅩ съезда КПСС 1956 г. (так называемая «оттепель», а по сути, буржуазная контрреволюция) и перестройки 1985—1991 гг. В брежневский же период (1964—1982 гг.) отношение к фигуре Сталина было, скорее, сдержанно-негативное, а его труды попросту замалчивались.

Ещё меньше маркистско-ленинскому осмыслению трудов Сталина и его политики могли способствовать «святые 1990‑е», которые так любят наши либералы, и путинская эпоха с её «квасным», казенным, антикоммунистическим, внеклассовым патриотизмом. «Да и что же здесь, собственно, осмыслять? И так всё ясно» — скажут либералы и патриоты-охранители. Для них Сталин — «упырь, деспот, кропийца, хуже Гитлера2, уничтожил всё и всех». В лучшем случае, какой-нибудь патриот скажет, что Сталин был «державником»3 и вообще «верующим».

Более утончённо на фигуру вождя смотрят троцкисты. Для них он — «могильщик Русской революции, уничтоживший всех наиболее честных, подкованных и преданных идее коммунистов».

А что же «сталинисты», марксисты-ленинцы, в первую очередь в России? Как они пытаются осмыслить политическое и марксистское наследие И. В. Сталина с позиций сегодняшнего дня, с позиций ⅩⅩⅠ в.? Отметим сразу, что с этим дела обстоят плохо. Работ крайне немного, и значительная их часть пропитана ядом патриотизма, национализма, охранительства.

Остановимся на сборнике статей и докладов под названием «Сталин и современность», опубликованном в 2010 г. издательством URSS. Он был составлен по итогам международной научно-практической конференции «Время о роли масс и личности в истории», состоявшейся 25 декабря 2009 г. на базе открытого академического теоретического семинара «Марксовские чтения» Института философии РАН совместно с Общероссийской общественной организацией РУСО, общероссийским общественно-политическим движением «Союз» и международным журналом «Марксизм и современность» (Киев). В сборник вошло почти четыре десятка докладов и выступлений. Одним из ответственных редакторов сборника был недавно усопший Р. И. Косолапов4.

Как видим, выглядит всё довольно представительно и внушительно. Но если человек, интересующийся марксизмом-ленинизмом и большевизмом, ознакомится с содержанием данных докладов и выступлений, то его, как правило, будет ждать жестокое разочарование. Но почему? Да, потому что они пропитаны указанным красно-коричневым патриотизмом в стиле КПРФ, прикрытым ссылками на сочинения В. И. Ленина и И. В. Сталина, национализмом и зачастую ещё и охранительством в стиле «возродим СССР в рамках СНГ с помощью евразийской интеграции».

Последнее, к примеру, содержится в докладах Д. В. Джохадзе и М. Г. Жаркова (с. 523, 537, 353). Докладу Джохадзе присущ и пресловутый «россиецентризм», выражающийся в его уверенности насчет того, что «Россия… останется в ⅩⅩⅠ‑м самой революционной (в широком смысле этого понятия) страной мира» (с. 537). Исторический опыт последних трёх десятилетий показывает, что это не так, но верить-то хочется.

Для некоторых докладчиков была характерна вера и в то, что созданная в 2009 г. по указу президента Д. В. Медведева Комиссия по противодействию попыткам фальсификации истории поможет очистить образ И. В. Сталина и сталинский период в истории СССР от «либеральной и антисоветской скверны» (с. 9, 521). Подобные упования выглядят довольно странными, учитывая тот факт, что в эту комиссию входил такой «любитель всего советского и особенно сталинской эпохи», как Н. К. Сванизде.5

О политической физиономии некоторых докладчиков свидетельствует и тот факт, что они считают современные Вьетнам и КНР социалистическими государствами (с. 122, 131), что, конечно, не так.6

Есть в сборнике и откровенно лженаучные статьи. Таковым, например, является доклад Л. Г. Антипенко (с. 174—183), в котором, в частности, противопоставляется «космополит» В. И. Ленин и державник-антимаркист И. В. Сталин (со ссылкой на советолога Р. Такера), а причинами ненависти либералов к последнему называется «уничтожение процентного рабства (!?)» и «узаконенное им (Сталиным — прим. авт.) лишение прав так называемых сексуальных меньшинств» (?!) (с. 179—181, 183, 182).

Доклад В. С. Маркова (с. 159—173) построен на концепции С. Г. Кара-Мурзы, являющегося большим любителем пресловутого цивилизационного подхода в истории, а также русской крестьянской общины, которая, по его мнению, являлась главной революционной силой Октябрьской революции (?!). Так же думает и автор статьи (с. 169). Для него Ленин и Сталин — основатели некоей «советской цивилизации», которая является во многом плавным продолжением России дореволюционной (с. 168). Кроме того, в докладе содержатся ссылки на фашистскую доктрину геополитики (с. 167).

Как считает ещё один докладчик А. Р. Геворкян, И. В. Сталин шёл по пути «византинизма» (что это?7) (с. 417—428), который противопоставляется автором «просвещенческой парадигме» (с. 427).

Отметился в сборнике и философ А. А. Зиновьев, заявивший, что брежневский период был вершиной истории СССР (с. 157—158), так как «сталинизм» себя исчерпал, и к нему не стоит возвращаться (с. 158). Да-да, именно «сталинизм», т. е. реальное социалистическое строительство себя исчерпало! Вместо этого нам предлагается восторгаться брежневским государственным капитализмом. Кстати сказать, многие авторы докладов и статей, вошедших в сборник, пишут о «сталинизме» как о чём-то отдельном. Что в природе не существовало и не существует никакого «сталинизма», и что Сталин был марксистом-ленинцем и практиком социалистического строительства, не державного, а именно социалистического, многим авторам невдомёк, или они этого не понимают.

Мало говорится о Сталине в сборнике как о профессиональном революционере-большевике. Лишь обзорная статья Н. В. Кузьменко посвящена этой теме. И то её хронологические рамки ограничиваются первой русской революцией 1905—1907 гг. (с. 330—342). Статья, в целом, неплохая и актуальная в свете той печальной обстановки аморфности и слабости, сложившейся в недрах российского левого движения.

Отсутствие генеральной концепции по отбору материалов в сборнике сказывается и в том, что в него вошла полутроцкистская статья Л. А. Гриффена, в которой он утверждает, что И. В. Сталин был выразителем интересов советской бюрократии, которая, по мнению автора, всё же играла прогрессивную роль до 1934 г. (с. 189—202).

В докладе В. И. Табакова проводится откровенно меньшевистская концепция, что дореволюционная Россия «не доросла» до социализма экономически, что она была недостаточно капиталистически развита, и что в СССР поэтому не было и не могло быть социализма (с. 273—294). Вообще, для В. А. Табакова социализм возможен только при «роботизированном хозяйстве» (с. 274). Вот она «теория производительных сил», которую справедливо критиковал И. В. Сталин!8 Как работа с подобными взглядами могла войти в сборник о Сталине и сталинском наследии, нам положительно неясно.

Среди докладов на жёванные-пережёванные темы вроде роли Сталина как организатора перевода советской экономики на военные рельсы во время войны (с. 469—475), его роли военачальника и архитектора Победы (с. 476–499), бесконечных перепевов о том, каким великим человеком был советский вождь, основанным на оценках современников или историков (с. 365—371, 382—384, 541—551), или каким он был гениальным дипломатом в отношениях с союзниками по антигитлеровской коалиции (с. 511—520), можно выделить некоторое количество докладов и статей, которые имеют определенную ценность.

Это замечание относится, прежде всего, к большой статье Р. И. Косолапова (с. 11—92), посвящённой отношению послевоенного поколения к наследию И. В. Сталина. На большом материале и личном опыте автор показывает гнилую атмосферу ревизионистского разложения, которая была характерна для правящей верхушки СССР после 1953 г., вскрывая всю порочность её политики, в том числе в отношении сталинского наследия. Опровергает он и троцкистскую клевету на Сталина и проводимую им и его соратниками политику.

Определённый интерес для марксиста-ленинца представляет включённые в статью записи двух совещаний у И. В. Сталина 1945 и 1946 гг., составленные историком и верным сталинцем В. Д. Мочаловым. Одна из них посвящена некоторым вопросам, связанным с публикацией первого тома собрания сочинений И. В. Сталина (с. 36—43); вторая касается публикации его биографии и учебника по истории философии Г. Ф. Александрова (с. 44—50). По этим записям заметен скепсис, с которым вождь относился к собственному самовозвеличиванию, иной раз осаживая не в меру ретивых партийных идеологов, которые в скором времени будут с пеной у рта обличать «культ личности».

Правильно подчёркивается Р. И. Косолаповым и тот факт, что при социализме классовая борьба отнюдь не прекращается. Более того, она даже усиливается. Все это показано автором на материалах сталинского и постсталинского времени (с. 59—61, 66). Специально отметим, что Л. П. Берия и А. И. Микоян сотоварищи называются автором ранними реставраторами капитализма, что в определённой степени верно. С другой стороны, для Р. И. Косолапова реставрация капитализма в СССР и России в форме бюрократическо-буржуазной контрреволюции произошла в 1991—1993 гг. (с. 69), что, конечно, неправильно.9 Несмотря на это, Р. И. Косолапов пытается восстановить подлинный облик И. В. Сталина, большевика-ленинца, а не «внеклассового патриота-государственника», как представляют вождя многие современные «сталинисты».

Теоретический и практический интерес также представляют доклады В. А. Сахарова о взглядах И. В. Сталина на роль интеллигенции в социалистическом переустройстве общества (с. 250—272). Работа, в целом, неплохая. Единственное, в чём с автором можно не согласиться, так это с его попыткой доказать, что интеллигенция по своей классовой природе — пролетариат умственного труда (с. 250—255).

Можно также отметить доклад Е. Н. Герасимова о взаимоотношениях между СССР и Китаем при Сталине и Мао Цзэдуне, в котором последний справедливо рассматривается как ученик советского вождя (с. 314—323). Похвально также, что автор этого доклада полагает, что в разрыве отношений между СССР и КНР в начале 1960-х гг. виноват, в первую очередь, Н. С. Хрущёв со своими сторонниками (с. 322—323), ведущими СССР по пути буржуазной реставрации.

В докладе А. С. Батова рассмотрен феномен «левого антикоммунизма», антисталинизма (с. 324—329). Не секрет, что главными «антисталинистами» в левом движении являются троцкисты и демократические социалисты различных оттенков. В работе А. С. Батова показано, что истоки подобного отношения к фигуре Сталина лежат в том, что большинство левых «борцов со сталинизмом» происходят из интеллигентской, мелкобуржуазной среды, усваивая её привычки и мировоззрение в виде так называемого «барского анархизма и индивидуализма» (с. 327—328), заключающегося в том, что подобный левый не хочет сливаться с серой, пролетарской массой, которая стесняет его свободу самовыражения и «обезличивает» его; он попросту не хочет «замараться», он хочет «чистую революцию». В дальнейшем различные троцкистские группы могут перейти на позиции «чистой» социал-демократии, восхваляя «скандинавский социализм», «экономизма» или, например, на позиции какой-нибудь Франкфуртской школы, имеющей мало чего общего с революционным марксизмом (ленинизмом). С подобными размышлениями А. С. Батова вполне можно согласиться, благо они основаны, в том числе, и на работах В. И. Ленина, хотя, конечно, мы понимаем, что это только набросок, да и в реальной практике всё бывает гораздо сложнее.

Хотелось бы сказать пару слов и о докладе Т. М. Хабаровой, посвящённом взаимоотношениям между партией (в лице вождя) и массами беспартийных при диктатуре пролетариата (с. 385—388). В целом, следует согласиться с основным посылом автора, заключающимся в том, что диктатура пролетариата предполагает широкую демократию на местах и критику снизу руководящих органов со стороны широких масс (со ссылками на И. В. Сталина и… Жан-Жака Руссо, который действительно писал о «поголовной» демократии в «Общественном договоре»). Всё бы хорошо, да только сама Т. М. Хабарова стала одним из основателей совершенно безумного «движения граждан СССР», представляющего собой сборище городских сумасшедших…

Что же в итоге мы можем сказать по поводу данного сборника? К сожалению, мало чего хорошего… Несмотря на определённое количество более или менее годных статей и выступлений (в частности, Р. И. Косолапова или А. С. Батова), он является квинтэссенцией того самого красно-коричневого «сталинизма», нет, не марксизма-ленинизма, а именно «сталинизма», сочетающего в себе плохое знание марксизма-ленинизма, внеклассовый патриотизм, державничество, национализм, местами охранительство и потворствование политике российского империализма, конспирологию («СССР разрушил Горбачев и Ельцин, ЦРУ во всём виновато!» — подобные настроения характерны для многих статей и выступлений, напечатанных в сборнике), ностальгию по СССР, пусть и по сталинскому (и не только).

Что же может почерпнуть из этой книги настоящий марксист-ленинец, совмещающий в своей работе практику и теорию? По сути, почти ничего. Естественно, при таких «сталинистах», скатывающихся, в частности, до «движения граждан СССР», в России пышным цветом расцвели различные троцкистские организации, группы и группки (про демократических социалистов и анархистов и не говорим). Они пользуются идейной и зачастую практической беспомощностью «сталинистов», захватывая основные позиции в российском левом движении. Здесь можно вспомнить РРП, например. Что же делать? Изучать марксизм-ленинизм, произведения классиков, штудировать произведения самого И. В. Сталина и его учеников Мао Цзэдуна и Э. Ходжи10. Только овладев марксистской наукой на теоретическом и практическом уровне, применительно к условиям ⅩⅩⅠ в., откинув национализм, внеклассовый патриотизм, конспирологию, социал-демократические иллюзии и «экономизм», можно в итоге построить настоящую боевую, революционную партию, партию марксистов-ленинцев.

Примечания
  1. Справедливости ради, у них особо не было выбора. Большинство соратников Сталина было отстранено от власти в 1950‑х годах. В новое, ревизионистское руководство вошли разве что Микоян и Косыгин.— Маоизм.ру.↩
  2. Несмотря на гротескность, это действительно очень популярный тезис. Например, президент «Союза правых сил» Леонид Гозман сказал 4 февраля 2021 г.: «Сталин, конечно, хуже Гитлера, законов, запрещающих так говорить, уже принята целая куча, сейчас примут ещё один. Я же то, что Сталин хуже Гитлера — да и всё остальное, что считаю правильным,— как говорил, так и буду говорить…».— Маоизм.ру.↩
  3. См., например, у Зюганова в статье «Сталин — революционер и патриот»: «…В области образования и культуры принимается система мер государственного значения для возрождения национальной гордости великороссов, русского патриотизма и защиты русской культуры как основы социалистической культуры. Но главное, что происходило в тридцатые годы в духовной жизни советского общества,— это возвращение к его традиционным народным основам, начиная с восстановления в своих правах семьи, поколебленной в двадцатые годы. Поворот к культурно-историческим традициям русского народа был поворотом к единству классового и национального сознания советского человека. Единству, о котором долгое время в партии было принято не говорить: какое-либо упоминание о русском считалось проявлением шовинизма. Этот поворот означал соединение социализма с патриотизмом…».— Маоизм.ру.↩
  4. Неоднозначный, но авторитетный патриарх советского и российского марксизма Р. И. Косолапов скончался 15 ноября 2020 г. в возрасте 90 лет.— Маоизм.ру.↩
  5. Учреждение вышло настолько неудачным, что через три года его ликвидировал сам же Медведев.— Маоизм.ру.↩
  6. См.: Реставрация капитализма в Китае.— Маоизм.ру.↩
  7. Что это, в принципе известно. Вопрос, при чём тут это.— Маоизм.ру.↩
  8. «…Теория преклонения перед стихийностью не есть только русское явление. Она имеет самое широкое распространение… во всех без исключения партиях Ⅱ Интернационала. Я имею в виду опошленную лидерами Ⅱ Интернационала так называемую теорию „производительных сил“, которая всё оправдывает и всех примиряет, которая констатирует факты и объясняет их после того, как они уже надоели всем, и, констатируя, успокаивается на этом. Маркс говорил, что материалистическая теория не может ограничиваться объяснением мира, что она должна ещё изменить его. Но Каутскому и Ко нет дела до этого, они предпочитают остаться при первой части формулы Маркса» (И. В. Сталин. Об основах ленинизма).— Маоизм.ру.↩
  9. См.: Реставрация капитализма в СССР.— Маоизм.ру.↩
  10. …Памятуя, однако, об их дальнейшем размежевании: «Ходжа против Мао Цзэдуна. В защиту марксизма-ленинизма-маоцзэдунъидей».— Маоизм.ру.↩

;

Женщина в современном обществе

Кто опубликовал: | 03.03.2021
Комментариев нет

Женский вопрос,— говорят феминистки,— это вопрос права и справедливости». «Женский вопрос,— отвечают пролетарки,— это вопрос куска хлеба». Женский вопрос и женское движение, убеждают нас буржуазные женщины, возникло тогда, когда сознательный авангард борцов за женскую эмансипацию выступил открыто на защиту своих попираемых прав и интересов. Женский вопрос, отвечают пролетарки, возник тогда, когда миллионы женщин властью всемогущего Молоха — капитала — оказались выброшенными на трудовой рынок, когда, послушно спеша на унылый призыв фабричного гудка, миллионы женщин стали толпиться у фабричных ворот, перехватывая заработок у своих собственных мужей и отцов… Этих женщин гнал из дома плач голодных детей, скорбные взгляды истощённых родителей, болезнь кормильца семьи, собственная необеспеченность, нищета… Всё шире и шире раскидывал капитал свои сети. Стремительно бросалась женщина в гостеприимно открывающиеся перед нею двери фабричного ада…

Пока женщина не принимала непосредственного участия в товарном производстве, пока деятельность её ограничивалась изготовлением главным образом продуктов домашнего потребления, до тех пор не могло быть и речи о женском вопросе в современной его постановке. Но с той поры, как женщина вступила на трудовую дорогу, как труд ее получил признание на мировом рынке, как женщина приобрела для общества значение самоценной трудовой единицы, прежнее вековое бесправие в обществе, прежнее порабощение в семье, прежние путы, сковывавшие свободу её движений, стали для неё вдвое горше, вдвое невыносимее…

Не на почве внезапно созревшей потребности в духовных благах, стремлений к науке и знанию вырастал женский вопрос — нет, женский вопрос явился как неизбежное следствие коллизии между застывшими формами социального общежития и переросшими их производственными отношениями, коллизии, вызвавшей и наиболее серьёзный вопрос наших дней — вопрос трудовой.

Напрасно воображают борцы за женское равноправие, что двери профессиональной деятельности и промыслового труда начинают открываться перед женщиной вместе с ростом её собственного самосознания; пробуждение женщины, назревание её специальных запросов и требований наступает лишь с приобщением женщины к армии самостоятельно трудящегося населения. И эта армия растёт безостановочно.

В таких странах, как Франция, Англия, Германия, за последние 10&—15 лет число самостоятельно трудящихся женщин возросло на миллион и более человек в каждой. В Америке за 26 лет женский труд возрос на 117 процентов.

Женский труд стал крупным и необходимым фактором хозяйственной жизни: целая треть ценностей, поступающих на мировой рынок, изготовляется руками женщин.

23.02.2021

К годовщине КПРФ

Кто опубликовал: | 23.02.2021
Комментариев нет

В феврале 2021 г. исполняется 28 лет с момента образования КПРФ, или «Коммунистической партии Российской Федерации». Что такое КПРФ? Что можно сказать об этой партии? Как в 1990‑е, так и сегодня, это наиболее многочисленная организация, официально называющая себя коммунистической.

Можно ли назвать эту партию коммунистической? Нет, нельзя, так как ни программа, ни тактика, которой придерживаются её члены, ни в какой мере не соответствуют определению «коммунистическая». КПРФ ориентирована, в первую очередь, на выборы. По сути, её партийные структуры являются «придатком парламентского избирательного механизма» (И. В. Сталин1). Большинство её членов, как в прошлом, так и в настоящем больны «парламентским кретинизмом». Может ли такая партия возглавить движение народных масс? Нет, не может. История её деятельности только подтверждает этот тезис. Партия существует 28 лет. За это время она участвовала во множестве избирательных компаний и выборах. И что? Что-то вышло из этого? Нет, не вышло. Однако ни её тактика, ни её стратегия при этом не меняется.

В 1990-е гг. КПРФ имела в Госдуме чуть ли не парламентское большинство2… но как-то с социализмом в России до сих пор туговато. Тут возникает вопрос: а хочет ли КПРФ, вообще, что-то менять, приходить к власти? Не устраивает ли её положение «главной оппозиционной партии», в котором она находится, в рамках политической системы РФ? По крайней мере, верхушку КПРФ всё вполне устраивает. К тому же деятельность партии с 2009 г. финансируется государством. Так, на 2015 г. деятельность партии на 89,4 % финансировалась именно из государственного бюджета3. Замечательные «карманные левые»!

Да ещё и фактически отрицающие классовую борьбу, диктатуру пролетариата, пролетарский интернационализм4, дескать, устарело это всё, меняться надо, идти в ногу со временем.  Правда, вот оказия, отказавшись от всего этого, вы перестаёте быть коммунистами. И совсем неудивительно, что в сей партии состоит множество представителей «патриотической» буржуазии, в том числе занимавшихся и занимающихся разными сомнительными бизнес-операциями. Как тут не вспомнить незабвенного Д. Н. Вороненкова5. Скажем прямо, конечно, КПРФ неоднородна: в ней и сейчас есть честные, наивные люди, купившиеся на вывеску «коммунистическая», есть и вроде бы порядочные депутаты вроде Н. Бондаренко (хотя и к нему есть масса вопросов6) и некоторых другие, действительно пытающиеся помочь людям, однако всё-таки прогресс в этом смысле как-то не очень.

Отметим ещё один факт — с каждыми выборами (и президентскими, и парламентскими) за КПРФ голосует всё меньше избирателей.7 Падение популярности налицо. Почему? Ответ очевиден: многие попросту разочаровались в этой партии. Да и как можно не разочароваться, ведь КПРФ представляет собой крайне оппортунистическую структуру, зачастую не имеющую ничего общего не только с революционным марксизмом (ленинизмом), но и даже с левыми идеями как таковыми. Хотя это и декларируется в партийной программе. Вместо этого её официальная идеология представляет собой причудливую смесь из ностальгии по брежневскому СССР, русского национализма, шовинизма, евразийства, религиозного мракобесия («коммунизм — это как христианство!»8 и т. д.), идей геополитики и различных, плохо переваренных доктрин идеалистической философии и политологии вроде опусов небезызвестного С. Г. Кара-Мурзы или откровенного фашиста И. А. Ильина9. Всё это, естественно, сопровождается пропагандой казённого, внеклассового патриотизма и трогательными связями с РПЦ.

КПРФ во многом поддерживает внешнюю политику путинского империалистического режима, озабочена «борьбой за русский мир»10, выступает за сплочение всех граждан России вокруг власти против «происков коварных пиндосов» и прочее11. После всего вышесказанного можно ли КПРФ, в принципе, считать «коммунистической» организацией? Нет, нельзя. В лучшем случае, её отдельные члены могут быть названы социал-демократами, скорее, правда, правого толка. Но на настоящий момент это — наиболее массовая партия в России, официально позиционирующая себя левой организацией (на 2015 г. в КПРФ состояло 162 тыс. чел).

Что же делать в такой ситуации настоящим коммунистам, марксистам-ленинцам? Необходимо постоянно с помощью пропаганды (устной и печатной) показывать, вскрывать гнилую сущность этого оппортунистического, карьеристского болота, одновременно укрепляя собственные партийные организации, привлекая на свою сторону колеблющихся и нейтральных, и, самое важное, устанавливая связь с трудовыми массами.

В тоже время мы отнюдь не поддерживаем те репрессии, которые обрушивает власть на отдельных членов КПРФ, например, за их участие в недавних протестах. Напротив, мы выступаем за освобождение всех политзаключённых. Всё это отнюдь не отменяет вышесказанного: КПРФ является осколком эпохи господства «красно-коричневых» в идеологии и практики в российском левом движении, т. е. детищем 1990‑х гг., и проникнута безудержным, всепоглощающим оппортунизмом. Даже в таком виде нашу власть КПРФ не устраивает (её некоторые члены могут при случае проявлять «излишнюю строптивость»). И поэтому не так давно было анонсировано создание новой «лево-патриотической» организации под названием «За правду!12», куда вошли «Справедливая Россия»13, собственно, «За правду!» и «Патриоты России» (к слову сказать, откол от КПРФ). Что ж дно, похоже, пробито, учитывая, что в движение «За правду!» вошли откровенные прокремлевские пропагандисты вроде С. Михеева, Н. Старикова или «героя Донбасса» З. Прилепина. Ну, и куда же без С. М. Миронова… На их фоне даже КПРФ выглядит излишне «оппозиционной». Правда, нет предела совершенству, и подобные «левые» (да-да, именно «левыми» позиционируют себя подобные персонажи!), попытаются заменить КПРФ, этого «динозавра» из 1990‑х гг.

Примечания
  1. И. В. Сталин. О перспективах КПГ и о большевизации: Беседа с членом КПГ Герцогом.— Маоизм.ру.↩
  2. Не совсем так. Во второй думе, в 1995 г., КПРФ получила 35 % мест.— Маоизм.ру.↩
  3. См.: Доклад. Финансовая деятельность партий накануне выборов депутатов Госдумы↩
  4. Неудивительно, что ничего похожего на это в программе КПРФ вы не найдёте. Вместо этого мы сталкиваемся с тем самым, пресловутым «общенародным государством» и хрущёвско-брежневским ревизионизмом. (Строго говоря, это не совсем так. В этом документе довольно бегло и в странных формулировках, но говорится про «активизацию социально-классовой… борьбы» и «защиту… чести гражданина, патриота и интернационалиста». Но про диктатура пролетариата действительно ни слова, да и про пролетариат по существу не сказано. Общенародное государство не проповедуется прямо, но по контексту довольно явно принимается.— Маоизм.ру.)↩
  5. См. о «подвигах» и деятельности «коммуниста» (а, по сути, мафиози) Д. Н. Вороненкова: «От „решальщика“ в России до политбеженца в Украине: кем был Денис Вороненков»; «Грязный след: от чего бежит Денис Вороненков»; «Какие законы инициировал Денис Вороненков»; «Бывший депутат Государственной Думы ФС РФ Денис Вороненков объявлен в федеральный розыск»; «Суд заочно арестовал экс-депутата Вороненкова по делу о мошенничестве». Одно время Д. Н. Вороненков был даже в ЦК КПРФ!↩
  6. В частности, см. статью «Герой или инструмент: за что на самом деле преследуют коммуниста Бондаренко».↩
  7. Это не совсем так. Если не считать второй половины 1990‑х, когда КПРФ получала более 20 % голосов, и относительного успеха 2011 г. (19 %), КПРФ стабильно получает на парламентских выборах 11—13 %. Результаты на президентских выборах действительно неуклонно падают (если не считать опережающего провала Николая Харитонова в 2004‑м).— Маоизм.ру.↩
  8. См. неоднократные высказывания Г. А. Зюганова по этому поводу, в том числе и в эфирах российских телеканалов.↩
  9. В концентрированном виде подобные воззрения выражены например, в статье Г. А. Зюганова, лидера партии, под названием «Русский стержень державы», опубликованной в 2020 г. Или вот: «Манифест социализма в ⅩⅩⅠ веке. О программной статье Геннадия Зюганова «Русский стержень державы». Г. А. Зюганов о «русской идее» см.: «Геннадий ЗЮГАНОВ О РУССКОЙ ИДЕЕ ч. 1».  Об И. А. Ильине, в частности, см. цитаты из книг Г. А. Зюганова: «Среди религиозных мыслителей наибольшее влияние на меня оказали Иван Ильин и петербургский митрополит Иоанн» (Святая Русь и кащеево царство. М., 2003. С. 75); «Я не раз обращался к философскому наследию И. А. Ильина, внесшего свой весьма ощутимый вклад в разработку идеологии российского государственного патриотизма» (Россия — Родина моя… М., 1996. С. 397). Замечательное сочетание: черносотенец Иоанн Кронштадтский и фашист Ильин, «любимый философ» нашего Гаранта! КПРФ является учредителем откровенно националистического движения «Русский Лад». Собственно, часть членов партии состоит и в этом движении.↩
  10. Ещё с 2014 г. См.: «Г. А. Зюганов: Просыпается русский мир!».↩
  11. «КПРФ поддерживает внешнюю политику Путина по отношению к США и их союзникам — Рогов»; «Зюганов оценил слова Путина про патриотизм парламентских партий». Про сплочение всех «патриотических» сил вокруг Путина см.: «Геннадий Зюганов — о закрытой встрече с Владимиром Путиным: Я сказал президенту — надо спасать русский мир. Президент меня поддержал».↩
  12. Как же любят буржуазные политтехнологи подобные названия! Как будто все, кто не в партии «За правду!»,— за ложь. И ещё. На Украине, например, есть партия под названием «Оппозиционная платформа — За жизнь», возглавляемая кумом нашего Гаранта, олигархом В. В. Медведчуком. Спрашивается, все кто не в данном движении, — за смерть? Добавим, что руководство партии ОПЗЖ — Вадим Рабинович, Юрий Бойко, Виктор Медведчук, Сергей Левочкин. Именно на неё делает ставку путинский режим в своей политике на Украине (Медведчук кум Путина потому что последний — крёстный отец его младшей дочери.— Маоизм.ру. ).↩
  13. Это весьма примечательно в том смысле, что именно на СР делал свою ставку ещё один «гуру» российского левого движения Б. Ю. Кагарлицкий.↩

Битва за китайское прошлое

Кто опубликовал: | 13.02.2021
Комментариев нет

С 1990‑х годов мейнстримные СМИ и учёные в самом Китае и за границей стремились показать современный Китай с точки зрения так называемых «открытости и реформ» в постмаоистский период. В их пропаганде постмаоистское китайское «экономическое чудо», чуть ли не инспирированное изречением Дэна Сяопина «богатеть — это славно!», вызвало двузначный рост ВВП на протяжении более чем 20 лет. Они говорят о том, что Шэньчжэнь, рыбацкий городок, превратился в современный космополитический мегаполис; как рисовые поля к востоку от р. Хуанпу превратились в один из финансовых центров Азии (теперь на их месте новый район Шанхая — Пудун) и что Китай неожиданно стал второй мировой экономикой.

Согласно этой версии истории, сегодняшний Китай не имеет ничего общего с историей Китайской Народной Республики (КНР) до 1976 г. В их глазах три десятилетия социалистического Китая, если чем-то и были, то спровоцированной коммунистами катастрофой, и только последующий период «открытости и реформ» привёл Китай к современному процветанию. Примером того, как социалистическое прошлое Китая замалчивают для того, чтобы прославлять капиталистическое настоящее, может послужить учёный из Гарвардского университета и бывший офицер правительственной разведки США Вогель, который в своей фундаментальной биографии Дэн Сяопина уделяет только тридцать страниц жизни Дэна до 1979 г. В разделе книги с биографиями ключевых людей КНР Мао даже не упоминается (Vogel, 2011). Согласно такой популярной и удобной историографии, социалистический период Мао Цзэдуна не достиг ничего в сфере экономики.

Авторы бестселлеров, такие как Франк Дикоттер и Юн Чжан1, идут ещё дальше. По их мнению, Мао был худшим серийным убийцей в истории человечества: они заявляют, что миллионы китайцев были убиты Мао. Книга Франка Дикаттера «Великий голод Мао» разошлась стотысячным тиражом и выиграла в 2011 г. премию Сэмюэля Джонсона в категории документальной литературы. Не важно, что на обложке книги фото голодного мальчика — на самом деле фото голода 1946‑го года. Неважно также и то, что у Дикаттера не только серьёзные проблемы с исследовательской методологией (Anthony Garnaut, 2013), но он также специально искажал документальные доказательства (Warren Sun, 2013). Книга Юн Чжан «Неизвестный Мао» превозносилась как авторитетная такими СМИ, как «Гардиан», и политиками, как Джодж Буш или последний губернатор Гонконга Крис Паттен.2 Она была моментально переведена на кучу иностранных языков, несмотря на то, что было доказано искажение авторами данных и фактов (Gao, 2008, Benton and Lin, 2009). На самом деле, это все не важно, если вы изготавливаете аргументы против маоистской эпохи. Китайскую революцию 1949‑го года надо оклеветать, а маоистское антикапиталистическое и антиимпериалистическое наследие надо выкинуть.

Тем, кто хочет защищать социалистические ценности, нужно сражаться в битве за китайское прошлое. Восхвалять китайское экономическое развитие за последние тридцать лет, считать это доказательством успеха дэнистских реформ и доказательством того, что период Мао был инспирированной коммунистами катастрофой, ошибочно по четырем причинам. Во-первых, такой подход лишает большинство китайцев возможности высказаться. Во-вторых, такой подход скрывает тот факт, что существуют миллионы людей, которым стало хуже после постмаоистских реформ. В-третьих, он отрицает достижения, достигнутые во времена Мао, которые проложили путь для дальнейшего развития Китая. Наконец, такой подход исключает представление об альтернативных моделях развития и других возможных формах организации человеческого общества (Gao, 2008).

Далее я расскажу о достижениях социалистического режима во времена Мао. Потом я предложу объяснение низких стандартов жизни в маоистский период, и рассмотрю два важных события, оценка которых необходима для понимания социалистического Китая — большой скачок и культурную революцию.

Огромные достижения социалистического Китая

Желающие сохранить господство капитализма изо всех сил пытаются убрать достижения социалистических стран со страниц истории. Чтобы бороться с их засильем, необходимо показать миру факты. Мы должны напомнить, что именно во время маоистского периода средняя продолжительность жизни в Китае выросла с 38 лет в 1949 г. до 68 лет в 1970‑х. За это время уровень образования населения резко вырос, как и уровень сельского здравоохранения: вырос настолько, что подготовил миллионы здоровых и квалифицированных работников для постмаоистского экономического роста. Здравоохранительная система «босых докторов», изобретённая во времена Мао, была признана в ООН ошеломляющим успехом. Такая система была успешна в Китае из-за трех важных причин: во-первых, она была нацелена в первую очередь на бедных жителей сельского Китая; во-вторых, она фокусировалась на предотвращении болезней; в-третьих, она сочетала в себе западную и китайскую традиции в медицине (Chen, 2004). Эти три стратегии важны для развивающихся стран даже сейчас.

Несмотря на все утверждения об обратном, валовой внутренний продукт Китая рос в среднем на 6,2 % в год в период между 1952‑м и 1978‑м годами. В самом деле, как Лин (Lin, 2006) правильно указывает, индустриальный сектор Китая превосходил большинство других развивающихся экономик. Хоть развитие деревни было не таким стремительным, как хотелось бы, из-за выбранной стратегии индустриализации, которая была направлена на быструю аккумуляцию капитала из сельского сектора, качество жизни к 1970‑м гг. в сельском Китае стало лучше и было на грани трансформации по всем небольшим городам и деревням страны. Всё ещё отставая на десятилетия от экономически развитых стран, Китай был уже «на равных со странами среднего дохода» по показателям человеческого и социального развития (Bramall, 1993:335). По таким социальным показателям, как ожидаемая продолжительность жизни, детская смертность и уровень образования, Китай, особенно городской Китай, в маоистский период уже превосходил большинство рыночных экономик со схожим уровнем дохода и превзошел даже некоторые страны с подушевым доходом во много раз выше. Во вторую половину 1970‑х гг. Китай вошёл как ядерная держава, которая была в состоянии противостоять давлению капиталистических сверхдержав, он имел спутниковые технологии и стал шестой индустриальной державой в мире. Когда КНР была провозглашена в 1949 г., китайская промышленная мощь была равна таковой маленькой Бельгии (Meisner, 1999).

Сегодня Китай известен как «мировой сборочный цех», вполне заслуженное название, потому что большинство потребительских товаров, которые производятся в Китае, придуманы, технологически разработаны и принадлежат транснациональным компаниям. Некоторые китайцы гордятся феноменом того, что всё «сделано в Китае», тогда как некоторые некитайцы чувствуют опасность от этого. Проблема в том, что Китай получил от этой мировой цепочки производства лишь жалкие гроши (в форме зарплат на очень низкооплачиваемых и тяжёлых работах). Более того, Китай должен нести тяжёлое бремя, допуская у себя индустриальное загрязнение ради благополучия потребителей в западных богатых обществах, которые не только наслаждаются относительно чистой окружающей средой, но и дешёвыми потребительскими товарами.

Напротив, во времена Мао, Китай производил товары в первую очередь для себя. В результате, несмотря на технологические санкции против Китая со стороны западных развитых стран, которые существовали на протяжении маоистской эры и схожие с теми, с которыми сейчас сталкивается Куба (причем Китай всё ещё подвергается санкциям в сфере определенных военных технологий), китайцы совершили большой технологический прорыв в военных технологиях, создав ядерное оружие и ракеты, в машиностроении, инженерном деле, сельском хозяйстве, здравоохранении и образовании. Согласно одному опросу, в котором участвовали более 50 000 респондентов, четырьмя главными современными китайскими изобретениями (по сравнению с четырьмя традиционными китайскими изобретениями — бумага, порох, компас и книгопечатание) были названы гибридный рис, система лазерного фотонабора китайских иероглифов, синтезированный кристалиновый инсулин и сложный артеметер. Все четыре изобретения были сделаны во времена Мао (Tian Fu, 2007).

В заключение, социалистическое строительство во времена Мао достигло большого прогресса в экономическом развитии и технологических прорывах. Оно набрало достаточно капитала, чтобы построить страну с солидной индустриальной базой, сильную и независимую. (Стоит напомнить то, что именно Китай во времена Мао боролся с технологически самой изощренной и богатой свехдержавой, Соединёнными Штатами, вначале в Кореи и потом, непрямо, в Индокитае). Оно построило обширную сельскохозяйственную инфраструктуру, такую как резервуары, дамбы, плотины, дороги и новую возделываемую землю. Более того, именно социалистические политики сделали возможным для Китая иметь достаточно образованный и здоровый резерв рабочей силы для постмаоистского экономического развития.

Как оценивать относительно низкий уровень жизни в маоистскую эпоху?

С точки зрения социально-экономического развития, для большинства бедного населения Китая маоистская эра была чем угодно, но не устроенной коммунистами катастрофой. Наоборот, это был бесспорный успех социализма. Тем не менее, также бесспорно, что уровень жизни оставался достаточно низким в большинстве регионов Китая на протяжении почти всего правления Мао. Противоречат ли эти два факта? Почему в маоистскую эпоху был низкий уровень жизни, если мы утверждаем, как я сейчас это делаю, что маоистская эра принесла великие достижения не только в отношении национальной независимости, но и в экономической и социальных сферах? 

Начнем с доказательств prima facie 3. В своем эмпирическом исследовании деревни (Гао, 1999), в которой я родился и вырос, я продемонстрировал, что с 1990-х в деревне в разы улучшилось материальное благосостояние. Крестьяне не голодают, они хорошо одеты и имеют жилье. К началу XXI в. часы, телевизоры, телефоны, холодильники являются привычными товарами в деревне. Почти все жители построили новые дома, некоторые из которых достаточно вычурные, современные и просторные. Они носят солнцезащитные очки, западные костюмы и кожаные ботинки, а некоторые из них даже имеют машины. Во времена Мао большинство жителей деревни Гао не могли позволить себе даже велосипед.

В своем исследовании я писал, что когда я был маленьким мальчиком, три вещи, которые я хотел больше всего, были парой резиновых ботинок (чтобы ходить по грязным дорогам), факел (так как в то время в деревне не было электричества) и небольшой складной нож. Моя семья не могла позволить себе этих вещей. Но как только я покинул деревню, чтобы учиться в университете, я мог получить все эти вещи, но я в них больше не нуждался. Я также писал, что я не знал о том, что недоедал всю жизнь до того момента, как я начал учиться в Великобритании, где я мог использовать масло как воду и где я набирал вес буквально за недели.

Существует два стандартных общепринятых и «само собой разумеющихся» объяснения контраста между бедностью маоистского Китая и материальным благосостоянием в постмаоистском Китае. Одно из них состоит в том, что Мао не знал экономику и все, о чем он беспокоился — личная власть и политические интриги. Исходя из этой версии, заместители Мао всегда знали лучше, но они постоянно становились жертвами властомании Мао. Другое популярное объяснение состоит в том, что коллективная система во времена Мао не давала мотивации работать. Исходя из этой версии, постмаоистские реформы «освободили»китайцев от коммунизма, и приватизация обеспечила последующий экономический рост. 

Я разберусь с первым объяснением позже, когда буду говорить о культурной революции. Пока разрешите мне рассказать, почему я не согласен со вторым, которое, по существу, является нарративом экономической рациональности. В исследовании моей деревни я продемонстрировал, что местные жители на самом деле работали очень много. Причин было две. Хоть земля и все средства производства принадлежали коллективу, каждый житель воспринимал эту коллективную собственность как и свою тоже, поэтому каждое решение и результат, связанные с землей и средствами производства, были понятны и ощутимы каждому жителю деревни. Маоистская кооперативная система, основанная на естественных деревнях (обычно состоявших из членов одного клана) подразумевает, что собственность — это нечто в разы более сложное, чем это предполагается нарративом экономической рациональности.

Вторая основная причина того, что жители работали так много, заключалась в том, что кооперативная система имела механизмы, которые позволяли реализовывать два социалистических принципа: «от каждого по способностям и каждому по труду», и принцип заботы о слабых и бедных. Существовал демократический процесс, который позволял определить и зафиксировать вклад каждого человека в кооперативную работу за каждый день и в целом. Продукты распределялись согласно вкладу каждого человека, за исключением риса, основного продукта в деревенском рационе. Другими словами, каждый житель деревни получил равное число риса, с различием в том, был ли он/a взрослым или ребенком.

Таким образом, социалистический принцип заботы о бедных и слабых обеспечивал всех равным количеством риса для жизни. В то же время, социалистический принцип «от каждого по способности и каждому по труду» способствовал тому, что те, кто вкладывал больше своего труда, больше награждались другими продуктами, такими как арахис, ткань или рыба из кооперативного пруда. Те, кто вкладывал больше труда, могли брать деньги в долг у деревни, тогда как те, кто работал меньше, не могли и т.д.

Если не было проблем с мотивацией работать, тогда почему производство было слабее во времена Мао? Это очевидный факт, что была нехватка еды во времена Мао и такой же очевидный факт, что почти все было нормировано, тогда как в постмаоистском Китае сейчас ничего не нормировано и все кажется в достатке на рынке. Как объяснить это, если вы не принимаете простой черно-белый нарратив экономической рациональности? 

Мое объяснение включает четыре важных обстоятельства: экологическое давление, стратегия развития, международная среда и технологии. Позвольте начать с экологического давления, опять используя пример деревни Гао. Деревня имела два основных ресурса, с которыми можно было работать: земля и вода. Земля для того, чтобы выращивать продукты, и вода тоже, но она также может использоваться как источник рыбы. Тем не менее, землю нельзя было увеличить, а вода как ресурс постепенно сокращалась, так как было все меньше и меньше рыбы в озерах и реках в результате загрязнения природы. В то же время, население деревни Гао выросло вдвое во времена Мао, а популяция городского населения Китая также выросла как минимум вдвое за тот же период.

Другими словами, жители деревни Гао должны были производить в разы больше количества еды, чем раньше, чтобы сохранить тот же уровень жизни. Поэтому, дело не в том, что жители работали недостаточно усердно, чтобы производить больше еды, но в том, что они не могли производить достаточно, чтобы справиться со стремительным ростом населения, который сам по себе был результатом большей продолжительности жизни и меньшей детской смертности (в результате социалистической политики). Такое несовпадение между развитием сельского хозяйства и ростом населения также рационализирует жестокую политику семейного планирования в постмаоистском Китае. Тем не менее, социалистический Китай предпочитал другой подход к этому вопросу, собственно, улучшение продуктивности сельского хозяйства (подробнее об этом ниже).

Я упомяну о международной обстановке перед тем, как я буду говорить о стратегии развития Китая, так как второе связано с первым. Спустя всего один год после провозглашения КНР, началась корейская война. Эта война не только оказала огромное давление на китайские ресурсы в ущерб экономическому восстановлению Китая, но и сделала китайскую оборону менее ненадежной. Китай столкнулся с очень враждебной международной средой и все развитые страны использовали капитал, торговлю и технологические санкции против Китая. Китай сначало был вынужден опираться на Советский Союз ради технологической помощи. Но с конца 1950-х гг., Китай и Советский Союз стали враждебны друг другу.

В таких условиях, самая рациональная стратегия развития включала два пункта. Первый состоял в стремительном развитии индустрии, особенно тяжелой, и а также технологий для национальной обороны, так как Китай должен был быть готов столкнуться с неотложными угрозами своей безопасности. Второй пункт состоял в самообеспечении, так как не было никаких внешних источников ни капитала, ни технологий.

Все это связано с третьей проблемой, проблемой стратегии развития Китая. Мы должны помнить, что Китай прошел через восьмилетний период борьбы с жестокой японской агрессией и вторжением, в ходе которых погибли миллионы людей и Китай очень сильно пострадал. Вскоре после японской капитуляции в 1945-м году, Китай должен был пережить еще три года гражданской войны между коммунистами и националистами, в которой сражались миллионы солдат. К тому времени, когда Коммунистическая партия Китая (КПК) пришла к власти в 1949-м году, Китай был в сущности в руинах. Китай не мог производить даже такие простые товары как, например, спички. Можно представить, с какими трудностями пришлось столкнуться, чтобы построить сильную страну в короткий промежуток времени в такой ситуации.

Стратегия развития означала то, что капитал будет накоплен с помощью единственно возможного ресурса, сельскохозяйственного сектора. Для того, чтобы поддерживать низкие зарплаты городским рабочим (опять же, для аккумуляции капитала), китайское правительство предоставило целый ряд социальных гарантий и программ социального обеспечения для городских жителей, такие как бесплатное жилье, бесплатное образование, бесплатное здравоохранение, полная занятость, пенсии по возрасту, и обеспечила снабжение городов едой, одеждой по стабильной и низкой цене. С другой стороны, жители деревень, которые производили еду, могли иметь только нормированное количество еды, и все остальное должно было отдаваться правительству по правительственным ценам. Для того, чтобы вся система работала, была введена система регистрации домашних хозяйств (хукоу), которая контролировала миграцию. 

К тому времени, когда президент США Никсон посетил Китай в 1972 международная обстановка очень сильно изменилась в пользу Китая. Никсон, заклятый враг коммунизма, ехал в Китай, чтобы встретиться с Мао, не для того, чтобы спасти Китай, но для того, чтобы спасти себя и США. Он и госсекретарь Киссинджер хотели лучших отношений с Китаем по двум причинам. Одна состоит в том, что они хотели избежать того затруднительного положения, в котором оказались с вьетнамской войной, и они нуждались в помощи Китая для этого. Они также рассматривали СССР как основную угрозу их интересам, и они хотели сыграть китайской картой против советов.  Неудивительно, что во время этого периода (в октябре 1971 г.) ООН исключил Тайвань и принял КНР как представителя Китая, а ряд стран, которые были враждебны к Китаю во времена холодной войны, такие как Япония и Австралия, установили с ним дипломатические отношения. 

Именно в этой более благоприятной международной обстановке, два фактора повлияли на бум потребительских товаров в Китае. Первый фактор: Китай чувствовал себя в менее опасном положении, и поэтому мог прекратить направлять больший процент капитала в тяжелую индустрию вместо легкой. Именно в такой обстановке множество фабрик, которые были заняты военным производством, стали использовать свои ресурсы и технологии для производства гражданских товаров, таких как мотоциклы и даже электрические вентиляторы. Это дало возможность отказаться от нормирования большинства предметов повседневного использования.

Второй фактор заключался в том, что капиталистам – сначала из Гонконга, Тайваня и Японии, и потом из остальных частей мира, было разрешено инвестировать в Китай. Второй фактор вел к занятости миллионов рабочих-мигрантов из сельскохозяйственных регионов Китая, которые, хоть и были вынуждены работать в рабских условиях, могли зарабатывать достаточно денег чтобы отправлять что-то домой и субсидировать нужды жителей деревни, чтобы они могли купить одежду, предметы повседневного быта и даже позволить себе строительстве домов. 

Финальный фрагмент пазла в моем объяснении — это технологии. Этот пункт опять же связан с проделанной работой во времена Мао. В первую очередь, такая инфраструктура, как резервуары, плотины, дамбы и ирригационные системы требовали многих лет и коллективных усилий для их создания. Во времена Мао такая работа была возможна и была проделана. Постмаоистская эпоха началась как раз вовремя, чтобы использовать плоды этой ранее выполненной работы.

Во-вторых, современные технологии, такие как гибридный рис и химические удобрения и инсектициды, не были широко доступны во времена Мао, потому что технология удобрения все еще разрабатывалась в 1970-е гг. Опять же, постмаоисткий период начался как раз вовремя, чтобы использовать плоды и этой работы в том числе. В моем исследовании деревни Гао я писал, как химикаты были нормированы во времена Мао и как злоупотребляют ими сейчас для того, чтобы поднять производство. Мы знаем, что гибридный рис, разработанный Юанем Лунпином, значительно увеличил производство риса. Но мало кто вспоминает о том, что разработка гибридного риса заняла многие годы, прежде чем дать свои плоды, и такие ученые, как Юань Лунпин, начали работу над этим проектом во времена Мао, коллективными усилиями, а результаты были масштабно применены только после конца маоистской эры. 

Спор о большом скачке

Предоставив доказательства социалистических достижений в эпоху Мао и предложив свое объяснение prima facie бедности по сравнению с кажущимся изобилием постмаоистского Китая, я займусь проблемой, которая возможно является самым разрушительным наследием Мао — голодом, которым был вызван большим скачком. В моем исследовании деревни Гао я четко дал понять, что, хотя ни один человек не умер от голода в деревне, существовал очевидный голод и очевидная нехватка еды. Нет никаких сомнений, что существовал голод в 1959 и 1960 гг., но существуют споры о происхождении, причинах и влиянии на него политики большого скачка.

Обычно предполагается, что многие люди жили бы дольше без голода и было бы много новорожденных в этот период, которым не суждено было родиться из-за голода. Однако, каким образом и до какой степени на популяцию Китая оказала воздействие политика большого скачка, остается темой острых дебатов даже сейчас. Китайская официальная статистика, опубликованная в начале 1980-х, показывает, что существовало сокращение численности населения вместо роста на основе нормального уровня смертности и рождаемости, и что оно было в пределах от нескольких до десятков миллионов человек.

Но официальная китайская статистика основана на информации, собранной с зарегистрированных хозяйств. У подобной регистрации в то время могли быть ошибки и целенаправленное искажение из-за двух важных причин. Во-первых, статистика не может быть полной и может быть ошибочной, потому что система регистрации хозяйств (хукоу) находилась только в процессе закрепления и понадобились годы, чтобы она начала работать как положено. Во-вторых, политики большого скачка включала в себя большую внутреннюю миграцию, сначала из сельских регионов в городские, с набором темпа индустриализации, а потом из городских в сельские, когда индустриализация столкнулась с недостатком зерна и провалом некоторых ошибочных решений, таких, как выплавка стали на заднем дворе.

В эти времена семьи было сложно зарегистрировать, когда они возвращались назад в сельские регионы (Сун, 2014). Население Китая настолько огромное, что даже небольшой процент незарегистрированных означает большие абсолютные цифры. Конкретное количество смертей во времена Большого Скачка не может быть установлено потому, что в то время не было достоверных записей. Все предлагаемые цифры — догадки, основанные на предположениях и разных методах (Ян, 2013). Тем не менее, очевидно, что чем более человек настроен против Мао, против социалистического Китая и против коммунизма, тем вероятнее, что он будет предлагать или принимать большие цифры. 

Стоит также вспомнить, что в последние века в Китае голод был часто. Как отмечали иностранцы, миссионеры и путешественники, которые бывали в Китае до создания КНР, Китай постоянно страдал от различных природных катастроф и от голода в больших масштабах, от которых гибли миллионы людей. Большой голод, который был в 1959 и 1960 гг., был первым, последним и единственным голодом за всю историю КНР. Это не может быть просто удачей или случайность. Это результат десятилетий тяжелой работы по созданию ирригационных систем, управления реками и озерами, с задействованием больших резервов рабочих, мобилизованных маоистскими кампаниями, а также технологических прорывов, которые упоминались выше в тексте. 

Культурная революция

Наконец мы добрались до проблемы, которую я упомянул выше, когда Мао обвиняли в борьбе за власть за счет благополучия жителей Китая. Исходя из современной официальной историографии, которая очень поддерживается господствующим слоем китайской интеллигенции, Мао нужно привлечь к ответственности за все, что было не так или плохо в истории КНР. С другой стороны, если что-либо считается полезным и хорошим, это, наверно, было сделано теми, кто не следовал идеям Мао или боролся против него. Можно ли перевернуть этот нарратив, и представить, что Мао был тем человеком, который пытался быть умеренным, но те, кто его окружал, часто шли дальше, чем ему хотелось бы? 

Существуют безусловные доказательства того, что Мао хотел, чтобы КПК была подвергнута критике в 1957 г. и поэтому он запустил кампанию, которая получила название «двух сотен» («пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ»). Товарищи по партии сначала сопротивлялись идеям Мао, и хотели провести жестокое подавление критики как можно скорее, как только они почувствовали угрозу самому существованию партии. Есть также доказательства, что Мао был не единственным, кто продвигал радикализм во время большого скачка. Например, Бо Ибо представил доклад для Мао, в котором говорилось, что Китай сможет догнать Великобританию в производстве стали за два года. Лю Шаоци предлагал коммунальные столовые, утверждая, что это освободит женщин от кухонь и окажет помощь в устранении гендерного неравенства. Чжоу Эньлай придумал сам термин «большой скачок». Чен И и Тао Чжу продвигали нереалистичную статистику сельскохозяйственного производства. 

Если почитать обширные речи Мао на конференциях в Ухане и в Нанкине в 1958 г. и в Шанхае в 1959 г., можно заметить, что Мао хотел замедлить темпы большого скачка и уменьшить шумиху вокруг него. Мы также должны понять, что выбор например речей Мао и Дэн Сяопина в их избранных произведениях политически обоснован. В избранные произведения Дэна и Лю их речи во времена большого скачка не были включены. Политика здесь очевидна: чтобы оправдать резкое изменение их взглядов и их приход к власти, постмаоистские политики и интеллектуальная элита должны были создать нарратив, что они были всегда правы, и винить за все прошлые провалы Мао. Западной аудитории тоже очень приятно пригвоздить злодея, Мао, монстра злого коммунизма. 

Несмотря на тот факт, что Мао и его сторонники сражались вместе как убежденные коммунисты, существовало множество идеологических и политических различий между ними. Поэтому, тот факт, что некоторые товарищи Мао были вытеснены из политики в одно время, должен рассматриваться как нормальный политический процесс, а не как чисто личная борьба за власть. Если кто-то занимается политикой, он/она должен(на) иметь мнение и представление о том, куда должен направляться Китай. 

Существует множество доказательств того, что Мао не был согласен с Лю Шаоци и Дэн Сяопином. Например, Мао не был доволен образовательной системой, предложенной и реализованной ими (Ли И, 2005). Согласно Ли, в том виде, в каком эта система была реализована, она предоставляла преимущества образованным семьям и ущемляла бедные семьи. К примеру, в 1957 г., 80% принятых в университет студентов были из семей крупных землевладельцев, богатых крестьян и капиталистов. Мао, конечно, был недоволен этим, и он не имел возможности решить эту проблему вплоть до культурной революции, где одним из важных изменений в образовании был набор студентов среди рабочих, крестьян и солдат напрямую с помощью массовых рекомендаций. 

Мао хорошо понимал, что Китай может легко склониться на сторону господствующей в мире капиталистической системы, и культурная революция была последней смелой и отчаянной попыткой предотвратить поворот Китая на траекторию капитализма.

Мао перед своей смертью пытался убедить Дэн Сяопина заявить в письменном виде или при других товарищах, что он поддерживает культурную революцию, хоть и не всю, но хотя бы ее 70%. Дэн очень сопротивлялся этому, хоть письменно и пообещал Мао, что он никогда не пересмотрит политику культурной революции. Но история показала, что Дэн пересмотрел ее, как Мао говорил с долей отчаяния, ссылаясь на него: «каппутисты все еще идут по капиталистическому пути. [Он] сказал, что никогда не изменит политику! Не верю».  Дэн восстановил капитализм в Китае и «социализм с китайской спецификой», политика Дэна была более явно капиталистическая, чем политика многих развитых стран. Неудивительно, что некоторые полушутя говорят, что только Китай может спасти капитализм. 

Культурная революция была рутинно осуждена как борьба за власть Мао против его наследника Лю Шаоци, хоть все документальные доказательства свидетельствуют об обратном. Авторитет Мао в КПК и КНР был высок настолько, что он не мог оспариваться никем. Мао знал это и все вокруг знали это тоже. Мао мог с легкостью избавиться от Лю Шаоци, не мобилизуя массовое движение, такое, как культурная революция, которая должна была длиться десять лет, с 1966 по 1976 гг. На деле, еще в августе 1966 г., когда культурная революция только началась, во время одиннадцатого заседания восьмого съезда партии в Пекине, Лю был понижен со второго места в партии до восьмого.

Все, что Мао должен был сделать, чтобы достигнуть этого, было написать пару линий на куске бумаги, называемом «дацзыбао». Много лет спустя вдова Лю, очень интеллигентная Ван Гуанмей, которая также лично пострадала во времена культурной революции, признала, что Мао и Лю имели политические различия, и что изначально Мао не хотел удалять Лю из политической сферы. (политическая и личная судьба Лю пошла под откос только после того, как Мао представили «солидные доказательства» того, что Лю однажды был предателем в те времена, когда он был подпольным коммунистическим активистом).

Почему тогда Мао начал культурную революцию? Для Мао это означало решить будущий путь для Китая: будет ли Китай двигаться по пути к социализму, или он соскользнет на капиталистический путь? В 1965 г., чуть меньше чем за год до начала культурной революции, Мао совершил поездку в Цзинганшань, где он впервые создал базу для партизанской борьбы. Символический визит Мао в Цзинганшань по всей видимости был нужен для того, чтобы обдумать следующую стартовую точку для Китая. В некоторых редких случаях во время визита в Цзинганшань Мао общался с теми, кто был вокруг него, на тему того, почему коллективизация была необходима для китайского социализма (Ма, 2005).

Это тот момент, в котором Мао не соглашался с Лю Шаоци. Стоит отметить, что уничтожение коллективной системы в сельском Китае было начальной точкой, с которой постмаоистское правительство начало свои так называемые реформы от социализма к капитализму. 

Мао знал, что задача революции против капитализма в Китае в то время была сложной, потому что она требовала переделки мировоззрения. Поэтому цель культурной революции в первую очередь была в том, чтобы провести ее для политической и интеллектуальной элиты. В мае 1966 г., когда запуск культурной революции шло полным ходом, Мао созвал внутренний круг идеологических лидеров партии, таких как Чэнь Бода, Ци Бэнюя и выбранного Линь Бяо генерала Ян Чэну в Шанхай, чтобы они выслушали то, что Мао считал конкретным путем изменить мировоззрения и образ жизни людей. Позднее это стало называться директивой 7-го мая, потому что она была написана Мао 7 мая 1966 г. в восхваление рапорта НОАК, в котором говорилось о том, как солдаты и офицеры должны вместе участвовать не только в военных тренировках, но и в культурных классах и сельскохозяйственном производстве.

Директива, по существу, говорит о том, что человек должен работать не для того, чтобы заработать себе деньги на жизнь, а чтобы стать революционным субъектом. Хоть разделение труда не может быть преодолено, рабочий должен делать немного работы крестьянина, а крестьянин немного работы рабочего, солдат должен участвовать в производстве также, как и в военных тренировках, студент должен делать самые различные виды физической работы вместе с социальными активностями. Представители партии должны иногда жить с теми, кого они ведут за собой и иногда должны вместе с ними включаться в производительный труд и так далее (Ци, 2013).

Идея культурной революции Мао была изложена в документе под названием «шестнадцать пунктов». Этот документ, который официально запустил культурную революцию, определяет три стадии движения: первая стадия состоит в том, чтобы включаться в борьбу против авторитетов, вторая в том, чтобы критиковать капиталистические идеи и третья и последняя — реформировать общество (до пи гай). Все китайцы должны включаться в борьбу с укоренившимися идеями и привычками, и особенно те, которые находятся на руководящих или авторитетных позициях, должны пройти через «сеансы борьбы». После этого китайцы должны участвовать в критике и самокритике. Наконец, все институты должны быть реформировано согласно новым идеям и сплочение должно быть достигнуто после стадий борьбы и критики. На практике, культурная революция развивалась не так, как хотел этого Мао.

Это в каком-то смысле понятно. Теория Мао о классовой борьбе умело использовалась партийным лидерством разного уровня против старых классовых врагов, таких как помещики. Тем не менее, когда ту же теория применили к ним, рассматривая их как новых классовых врагов, она вызвала огромный испуг, страх и сопротивление. Даже пусть никто в армии и партии не осмеливался напрямую и лично бросать вызов Мао, вместо этого они пытались всеми способами съехать с рельс культурной Революции.

Те, кто пытались следовать Мао, либо не понимали его, либо вели себя в совсем не так, как нужно было для культурной революции. Вполне возможно, что Мао не имел хорошо продуманного плана с самого начала, и, в большинстве случаев, Мао импровизировал, чтобы совладать с неожиданным развитием ситуации. Наконец, было недостаточно ни времени, ни усилий для того, чтобы некоторые инновационные эксперименты и реформы дали свои плоды. Как результат всех этих комплексных факторов, которые требуют более глубокого и полного исследования, культурная революция не только провалилась в целом, но и спровоцировала большую негативную реакцию тех людей, которые потом помогли Дэну отменить ее итоги.

Выводы

Кажется парадоксальным то, что политическая элита и приближенная к ней интеллигенция, которая участвовала в формировании политики и ее реализации во времена Мао, оценивает социалистический Китай более критически, чем те, кто сильнее всего чувствовал последствия политики социалистического Китая, как, например, жители деревень и городские рабочие, которые намного более положительно относятся к эпохе Мао и его наследию. Согласно недавнему опросу, проведенному в декабре 2013 г., 1045 людей старше 18 лет из Пекина, Шанхая, Гуанчжоу, Чэнду, Сианя, Чанши и Шэньяна спросили, согласятся ли они с тем, что Мао был более положительной личностью, чем негативной. 78% ответили, что они согласятся с тем, что Мао имел больше положительного, чем негативного и 6,8% полностью согласны.

Некоторые могут ставить под сомнение достоверность таких опросов, так как он проводился официальным китайским СМИ Global Times. Мои личные исследования (Gao, 2008) убедили меня что эти проценты действительно отражают реальность в сегодняшнем Китае. Другой, довольно очевидный ответ на подобный результат опроса, состоит в том, что китайцам промыли мозги, и они говорили неправду. Такой покровительственный ответ не только воспроизводит ментальность холодной войны с абсолютно никаким пониманием Китая как такового, он еще и поразительно высокомерный, как будто никто другой не владеет ключом к правде, будто широкие массы китайского народа это просто миллионы недочеловеческих созданий, которыми может легко манипулировать богоподобная рука.

Для современного автора самое убедительное объяснение такого парадокса состоит в том, что политика социалистического периода помогала большинству бедных людей, хотя успехи социализма были достигнуты с помощью их тяжелой работы и жертв, особенно тяжелой работы и жертв сельского населения. Это одна сторона медали. Другая сторона состоит в том, что политическая элита чувствовала себя в опасности, в позиции жертвы не только потому, что они не имели права наслаждаться привилегиями, которые, как они считали, они заслуживают иметь (и они наслаждались ими в начале существования КНР) но и потому, что они были вынуждены меняться и ассоциировать себя с «массами». Посмотрите теперь на безумное и чудовищное накапление привилегий и богатства политической элитой и приближенной к ней интеллигенцией в постмаоистком Китае.  

Примечания
  1. Мы рассказывали о фальсификациях Дикаттера и Юн в заметке «Немного выдумок и правды о голоде в Китае на рубеже 1960-х».— Маоизм.ру.↩
  2. А у нас в России на неё сразу вышла разгромная рецензия и даже не от сторонников маоизма.— Маоизм.ру.↩
  3. Лат. с первого взгляда, т.е. такое доказательство, которое принимается сразу, с первого взгляда, и считается верным, если только его не опровергнут.↩

25.01.2021

Читайте Сталина и Мао!

Кто опубликовал: | 24.01.2021
Комментариев нет

Среди определённой части представителей левого движения в России бытует мнение, что работы И. В. Сталина и Мао Цзэдуна отличаются «примитивностью», «догматизмом» и даже «банальностью», и что читать и изучать их грамотному марксисту не стоит — только зря потратишь время. Особенно на это упирают троцкисты, сами, как правило, не читающие этих работ.

Такой взгляд в корне неверен. Почему? Потому что, в отличие от опусов Л. Д. Троцкого, работы Сталина и Мао написаны простым, ясным и понятным языком. Любой рабочий или крестьянин, читая их тексты, вполне может понять то, о чём они пишут. Собственно, и рассчитаны они на массового читателя. Даже не самого грамотного. Они демократичны.

А что же Троцкий? Троцкий — это квинтэссенция интеллигентского высокоумия, софистики, пренебрежения к простому, малоподготовленному читателю. Троцкий, выступая в роли своеобразного «небожителя», поучает, наставляет читателя. Напротив, Сталин и Мао Цзэдун ведут с читателем дружескую, товарищескую беседу, часто объясняя на простых примерах весьма сложные вещи, например, законы диалектики или национально-колониальный вопрос с точки зрения марксизма-ленинизма. В этом смысле стиль их работ напоминает ленинский. Ленин тоже умел рассказывать просто о сложном.

Тексты Сталина и Мао отличаются стройностью, логичностью и непротиворечивостью, чего нельзя сказать о работах Троцкого. Работы Сталина и Мао построены на глубоком знании основ марксизма-ленинизма, его основных положений. И, самое главное — Сталин и Мао умели применять марксистский метод на практике, ведь как известно, именно практика — критерий истины. Часто их работы посвящены сугубо конкретным вопросам, например, социалистического строительства.

Актуальны ли в настоящее время работы Сталина и Мао? Без сомнения, да. Так, весьма современны лекции Сталина об основах ленинизма, прочитанных им в 1924 г. в стенах Свердловского университета. По сути, это — учебник, в котором в доступной форме излагаются основы марксизма (ленинизма) эпохи империализма и пролетарских революций. Существенное значение имеет и работа Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», опубликованная в 1952 г. незадолго до его смерти. В этой работе Сталин даёт своё видение процесса перехода общества от социализма к коммунизму. Отметим, что наследники Сталина во многом отказались от стратегического плана перехода советского общества к коммунизму, изложенного в данной работе, что предопределило буржуазное перерождение СССР и его крах.

Если суммировать, то Сталин необходим как теоретик ленинизма. Из претендентов на теоретическое наследие Ильича его обобщение и развитие ленинизма оказалось наиболее близким взглядам самого Ленина и наиболее адекватным их развитием. Сталин развил в теории и осуществил на практике взгляды Ленина на строительство социализма, национальный вопрос, стратегию и тактику борьбы пролетариата.

Что касается Мао, то весьма актуальными в настоящий период являются его тексты о новой (народной) демократии как переходном этапе к социализму. Хотя пальма первенства в разработке теории народной демократии принадлежит Г. М. Димитрову, Мао внес существенный вклад, применив эту теорию к условиям Китая. Что такое новая или народная демократия? Исторический опыт показывает, что в эпоху империализма, в силу неравномерности и скачкообразности развития капитализма в мировом масштабе, весьма часто складывается ситуация, когда пролетариат в силу своей малочисленности не может сразу, без промедления, вести общество к социализму, и вынужден вступать в классовый союз с крестьянскими трудящимися массами, мелкой буржуазией и даже частью средней, национальной буржуазии на платформе антиимпериализма. Последний аспект особенно важен, если страна имеет полуколониальный, зависимый статус, при котором могут сохраняться пережитки феодализма, рабства или кастового строя.

При народно-демократическом режиме классовая гегемония принадлежит пролетариату как наиболее передовому классу. Народная демократия является разновидностью диктатуры пролетариата (в ленинизме, напомним, диктатура пролетариата — это классовый союз рабочих и крестьян). В то же время мы имеем пример РФ и других государств, образовавшихся на развалинах СССР, в которых за последние три десятка лет произошла массовая деиндустриализация, закрылись тысячи и тысячи заводов, а рабочий класс существенно уменьшился в численном отношении. Поэтому российскому пролетариату и пролетариату стран СНГ неизбежно придется привлекать полупролетарские, мелкобуржуазные слои и даже, возможно, отдельные прослойки национальной буржуазии на свою сторону, борясь за политическое преобладание в своих государствах, за народно-демократическую революцию и движение к социализму.

С теоретической точки зрения далеко не потеряли своей значимости работы Мао, касающиеся проблем марксистской диалектики,— «Относительно противоречия» — и соотношения революционной практики и теории — «Относительно практики». В первой из них Мао перерабатывает и творчески развивает марксистскую диалектику, а во второй — устанавливает соотношение между практикой и теорией, в том числе и в революционной борьбе, справедливо отдав пальму первенства практике, подтвердив правоту ленинского тезиса: «теория без практики мертва».

Ключевым в маоизме является вопрос о продолжении классовой борьбы при социализме, о культурной революции как методе предотвращения реставрации капитализма. Особенно актуально это для постсоветских стран, где сохраняется наследие брежневизма. Поэтому работы Мао периода культурной революции в Китае и документы КПК, такие как «великая полемика» и «шестнадцать пунктов», должны войти в идейный арсенал современного коммуниста.

Так что коммунисту читать работы Сталина и Мао просто необходимо. Ниже мы приводим список наиболее важных работ И. В. Сталина и Мао Цзэдуна, с которыми советуем ознакомиться.

Сталин

«Марксизм и национальный вопрос»

«Вопросы ленинизма» — сборник, в который включены важнейшие его работы, в первую очередь лекции «Об основах ленинизма»

«Экономические проблемы социализма в СССР»

Мао

«О классах китайского общества»

«Доклад об обследовании крестьянского движения в провинции Хунань»

«Почему в Китае может существовать красная власть?»

«Из искры может разгореться пожар»

«О тактике борьбы против японского империализма»

«Относительно практики»

«Относительно противоречия»

«Против либерализма»

«Вопросы стратегии партизанской войны против японских захватчиков»

«О затяжной войне»

«Вопросы войны и стратегии»

«К выходу первого номера журнала „Гунчаньданжэнь“»

«О новой демократии»

«Перестроим нашу учёбу»

«За правильный стиль в работе партии»

«Против шаблонных схем в партии»

«К вопросу о методах руководства»

«Юй-гун передвинул горы»

«Три основных правила дисциплины и памятка из восьми пунктов»

«Современная обстановка и наши задачи»

«О демократической диктатуре народа»

«О десяти важнейших взаимоотношениях»

«Некоторые аспекты исторического опыта нашей партии»

«К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа»

«Относительно работы «Экономические проблемы социализма в СССР»»

Критические замечания по работе И. В. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР»

«Полемика о генеральной линии международного коммунистического движения» («великая полемика»)

Постановление Центрального Комитета Коммунистической партии Китая о великой пролетарской культурной революции (шестнадцать пунктов)

09.09.2020

О троцкистах и других клеветниках

Кто опубликовал: | 11.01.2021
Комментариев нет

Хосе Мария Сисон

[Радиопрограмма] «Цикахан с Тито Джо»1: О троцкистах и ​​социал-демократах, которые утверждают, что национал-демократы поддерживали и способствовали фашизму Дутерте.

Вопросы ведущего Ангело Годино, Анакбайян-Европа.

Ответы Хосе Марии Сисона, председателя-основателя «Кабатаанг Макабаян».

Прежде чем перейти к теме нашей недели, давайте попробуем определить некоторые термины, которые должны помочь зрителям понять, о чём мы говорим. Тито, что такое троцкизм и кем был Лев Троцкий? На Филиппинах национально-демократическое движение давно соприкасается с социал-демократами; кто эти национал-демократы и социал-демократы, как они возникли в политическом спектре Филиппин?

Троцкизм — это мелкобуржуазная антикоммунистическая идеология, которая маскируется как более левая, чем коммунистические партии, которые построили социалистические общества и привели антиимпериалистическую и демократическую борьбу масс к цели социализма. Лев Троцкий не понимал диалектического материализма, не имел пролетарской революционной позиции и перескакивал с ультралевого на правый оппортунизм и обратно. Он выступал против Ленина и большевиков по всем основным вопросам революции, таким как партия нового типа, диктатура пролетариата, союз рабочих и крестьян, перерастание демократической революции в социалистическую и так далее.

Брошюра для членов Коммунистической партии Филиппин (КПФ) под названием «Спецкурс по троцкизму» даёт следующее определение:

«Это идеологическое и политическое мелкобуржуазное течение, враждебное марксизму-ленинизму и международному коммунистическому движению. Свою оппортунистическую сущность он прикрывает радикальными левыми лозунгами. Троцкизм возник в Российской социал-демократической рабочей партии в начале ⅩⅩ века как форма меньшевизма. Он был назван в честь своего лидера Льва Троцкого (настоящее имя Лев Давидович Бронштейн, 1879—1940). Его донесли до ⅩⅩⅠ в. его приверженцы, известные как троцкисты».

Ленин охарактеризовал Троцкого следующими словами:

«Никогда ещё, ни по одному серьёзному вопросу марксизма Троцкий не имел прочных мнений, всегда „пролезая в щель“ тех или иных разногласий и перебегая от одной стороны к другой»2.

Далее он пояснил:

«Троцкий был ярым „искровцем“, в 1901—1903 годах, и Рязанов назвал его роль на съезде 1903 года ролью „ленинской дубинки“. В конце 1903 года Троцкий — ярый меньшевик, т. е. от искровцев перебежавший к „экономистам“; он провозглашает, что „между старой и новой «Искрой» лежит пропасть“. В 1904—1905 году он отходит от меньшевиков и занимает колеблющееся положение, то сотрудничая с Мартыновым („экономистом“), то провозглашая несуразно-левую „перманентную революцию“»3.

Троцкий окончательно пришёл к своему концу, когда большевики изгнали его после того, как он стал проповедовать невозможность построения социализма в одной стране, выступал против строительства социализма в Советском Союзе и участвовал в контрреволюционной деятельности. Он возглавлял так называемую левую оппозицию, Бухарин возглавлял правую оппозицию. Они атаковали социалистическую линию с двух флангов. Более крикливый Троцкий сделал антисталинизм своей торговой маркой.

Троцкий и его троцкистские последователи служили фашистам во время Второй мировой войны4, США5 и другим империалистическим державам до, во время и после холодной войны, распространяя ложь и клевету против коммунистических партий и революционных массовых движений, которые они упрощённо называют сталинистскими. Например, совсем недавно в своей обличительной речи против старой Коммунистической партии Филиппин6 и новой Коммунистической партии Филиппин 7 троцкист Джозеф Скалис обвиняет старую Коммунистическую партию [Филиппин] в сталинизме даже после того, как лаваитские8 остатки этой партии стали ревизионистскими и антисталинскими, как троцкисты, когда она [старая КПФ] встала на сторону КПСС после китайско-советского раскола в 1960‑х годах, и ещё больше, когда она сотрудничала с фашистским режимом Маркоса с 1972 по 1986 годы.

Уже несколько десятилетий прошло с тех пор, как троцкисты из США, Западной Европы, Японии и Австралии сформировали группы троцкистов на Филиппинах. Они пытались энтрироваться в Коммунистическую партию Филиппин и в революционное движение, но безуспешно. Эти группы ссорятся между собой, но они прямо и косвенно помогают реакционному правительству, особенно нынешнему террористическому режиму Дутерте, клеветать на КПФ и клеймить лидеров и членов патриотических и демократических сил национально-демократического движения.

Национально-демократическое движение — это массовое движение рабочих, крестьян, коренных народов, женщин, молодёжи, специалистов и представителей других слоёв общества на Филиппинах, которые борются за полную национальную независимость, демократию, социальную справедливость, экономическое развитие с помощью подлинной земельной реформы и индустриализации в интересах внутреннего рынка, культурного прогресса и международной солидарности со всеми народами против империализма и всякой реакции. Национально-демократическое движение вдохновляется филиппинской революцией 1896 года против испанского колониализма и всей революционной борьбой филиппинского народа против американского империализма и местных эксплуататорских классов.

После поражения вооружённого революционного движения в начале 1950‑х годов9 Студенческая культурная ассоциация Университета Филиппин (SCAUP) стала отправной точкой для возрождения обновлённого национально-демократического движения. Потом она превратилась во всеобъемлющую молодёжную организацию «Кабатаанг Макабаян», в которую вошли студенты и молодые рабочие, крестьяне и специалисты. Вместе с профсоюзами и крестьянскими ассоциациями КМ стала самой сильной общенациональной базой для восстановления Коммунистической партии Филиппин в 1968 году.

Так называемые социал-демократы (соцдемы) на Филиппинах на самом деле не то же самое, что классические социал-демократы в Европе, которые облачили свой мелкобуржуазный либерализм и пацифизм в язык марксизма или буржуазного лейборизма рабочей аристократии. До 1960‑х годов их называли клерикал-фашистами из-за их религиозного сектантства и прославления феодальных институтов как образцов хорошего общества. Впоследствии они назвали себя социал-демократами, как марионетка США Нгуен Ван Тхьеу10 во Вьетнаме, используя смесь религиозности, либерализма, социал-реформизма и антикоммунизма, которую они используют для нападения на антиимпериалистические и демократические силы в национально-демократическом движении.

Предшественником соцдемов было Христианское социальное движение, лидер которого Рауль Манглапус получил известность в стране как пропагандист поддерживаемого ЦРУ кандидата в президенты Рамона Магсайсая и занимал высокие посты в реакционном правительстве. Самым известным из соцдемов последнего времени является Норберто Гонсалес из Объединённой партии демократического социализма Филиппин (NPDSP), который стал советником по национальной безопасности, а затем министром обороны режима Арройо и отвечал за срыв мирных переговоров между правительством Филиппин и Национально-демократическим фронтом Филиппин (НДФФ), объединившись с генералом Эспероном для серии террористических кампаний под названием «Бантай Лайя» Ⅰ, Ⅱ и Ⅲ, и попросив правительство США объявить КПФ, Новую народную армию (ННА) и меня террористами.

На выборах 2016 года Дутерте заявлял, что в случае победы он станет первым президентом-социалистом на Филиппинах. Многие говорили, что из-за этого заявления и предполагаемой «поддержки и помощи», которые он оказал национально-демократическому движению, особенно на Минданао, коммунисты одобрили и поддержали его кандидатуру в президенты. Это правда? И является ли Дутерте социалистом по определению?

Троцкисты нагло лгут, когда заявляют, что КПФ поддержала кандидатуру Дутерте в президенты. КПФ запрещена и поэтому не может участвовать в электоральной кампании при реакционном правительстве, и в принципе КПФ ведет народно-демократическую революцию посредством народной войны и строит революционное правительство рабочих и крестьян на партизанских фронтах. «Байян Муна» и другие члены блока «Макабайян», известные как электоральные партии национально-демократического движения, поддержали кандидатуру Грейс По, а не Дутерте. В этом отношении троцкисты тоже нагло лгут. И отчаянно цепляясь за подобие доказательства поддержки Дутерте со стороны национал-демократов до и после президентских выборов 2016 года, они цитируют дипломатические и тактичные слова и жесты в адрес Дутерте, призванные побудить его участвовать в мирных переговорах и сотрудничать для реализации Народной повестки. До, во время и после президентских выборов 2016 года никто в здравом уме не верил Дутерте, когда он сказал, что он левый и социалист. Самые проницательные знали, что он был кандидатом больших компрадорско-помещичьих династий и бывших президентских грабителей, связанных с американским и китайским империализмом, особенно с семьями Маркос, Арройо и Эстрада. За всю свою политическую жизнь Дутерте никогда не объяснял, что он имел в виду, называя себя социалистом. Однозначно, он ни словом, ни делом не социалист ни в каком смысле.

Дутерте убил более 30 000 филиппинцев во время войны с наркотиками. Наша страна сейчас вторая самая смертоносная страна Азии для активистов. Один пользователь сайта World Socialist Web Site написал, что КПФ призвала революционные силы сотрудничать с Дутерте в «войне с наркотиками» и напечатала это в «Анг Байян»11, назвав партию и всё национально-демократическое движение «соучастниками». Что вы можете сказать по этому поводу?

В принципе, до и после того, как Дутерте стал президентом, КПФ всегда выступала за то, чтобы решать проблему наркотиков как проблему здравоохранения и за подавление наркобаронов, особенно на высшем уровне нелегальных производителей, контрабандистов, губернаторов и генералов, которые были покровителями наркоторговли. КПФ всегда хотела, чтобы проблема наркотиков была решена так, как это сделал товарищ Мао в первые годы существования Китайской Народной Республики12.

Как только стало ясно, что режим Дутерте записывает в наркоторговцы и убивает городскую бедноту как потребителей наркотиков, товарищ Орис в качестве пресс-секретаря КПФ и ННА осудил фиктивную войну Дутерте с наркотиками в июле 2016 года, в самый первый месяц президентства Дутерте. С тех пор КПФ самым активным образом осуждает Дутерте за использование фальшивой войны с наркотиками для запугивания людей и утверждения себя как верховного наркобарона. Троцкисты становятся соучастниками Дутерте в торговле наркотиками и в совершении им тяжких преступлений, пытаясь дискредитировать КПФ и помешать ей бороться с Дутерте по вопросу о незаконных наркотиках и внесудебных казнях.

В начале правления Дутерте казалось, что он действительно осуществляет изменения, которые обещал. Дутерте назначил в свой кабинет левых деятелей, таких как Ка Паенг Мариано, Лиза Маза, Джоэл Маглунсод и Джуди Тагуйвало. Из-за этого появились спекуляции среди левых, что поэтому коммунистическая партия — уже ревизионистская. Некоторые говорили, что национал-демократическое движение формирует коалиционное правительство с администрацией Дутерте. Вы подтверждаете это? Почему левые разрешили назначение этих личностей? Как это было полезно для людей, которым они служили?

Когда Дутерте публично заявил, что он хочет назначить коммунистов в свой кабинет и правительственные учреждения, я публично ответил ему, что он не может назначать людей в кабинет или на другие правительственные должности в качестве представителей КПФ или НДФФ, потому что мирные переговоры и народные война всё ещё продолжались13. И я сказал ему публично, что он может назначать людей на должности на основе индивидуальных достоинств патриотизма, компетентности, честности и усердия.

Троцкисты и другие антикоммунисты лепят красный ярлык на людей, которых вы упомянули, настаивая на том, что они были назначены Дутерте на правительственную должность как коммунисты. Они притворяются бо́льшими революционерами, чем [настоящие] революционеры, распространяя ложь о том, что КПФ вступила в коалицию с Дутерте, позволив ему назначать патриотичных и прогрессивных людей в свой кабинет.

Скалис — большой лжец, когда он утверждает или намекает на то, что КПФ объединилась с режимом Дутерте и поддержала его. Народная война продолжалась и продолжается. Только лжец может сделать вид, будто вооружённый конфликт или гражданская война является формой коалиции или взаимной поддержки. Троцкисты и другие антикоммунисты в своих удобных бюрократических и академических креслах совершенно не в состоянии показать себя революционерами, бросая скандальную ложь и ложные обвинения против КПФ как раз в то время, когда режим Дутерте усиливает своё кровавое буйство против народа и его революционного движения против режима.

Будут ли левые открыты для создания коалиционного правительства с Дутерте или какой-либо другой администрации, в таком случае? Каким вы видите сейчас союз с либералами? И наоборот, если левые вступят в союз с либералами или сформируют коалиционное правительство, что это будет значить? Не будет ли это отклонением от принципов?

С мая 2017 года, когда Дутерте прервал пятый раунд мирных переговоров правительства Филиппин с НДФФ, он сделал всё, чтобы предотвратить серьёзные мирные переговоры. 23 ноября 2017 г. он официально их прекратил, а 5 декабря 2017 г. объявил КПФ и ННА «террористическими» организациями. Впоследствии он сформировал Национальную оперативную группу по ликвидации КПФ и вооружённой революции, и получил лицензию на участие в государственном терроризме во имя борьбы с терроризмом. Нет больше никакой основы для мирных переговоров и нет абсолютно никаких перспектив коалиции с режимом Дутерте.

Если под либералами вы имеете в виду Либеральную партию, преждевременно говорить о формировании с ними коалиционного правительства, даже если есть основа для обсуждения и формирования формального или неформального альянса против режима Дутерте. В то же время в окружении Робредо есть соцдемы, милитаристы и другие яростные антикоммунисты, настроенные противостоять такому союзу. США также культивируют её как преемницу Дутерте и уговаривают его уйти в отставку или просто закончить свой срок. Возможность создания коалиционного правительства с либералами может возникнуть только в том случае, если они возьмут власть у Дутерте под давлением массовых акций, а затем вовлекут НДФФ в мирные переговоры. Успех таких мирных переговоров может стать основой для коалиционного правительства. В противном случае нет никаких оснований для этого.

Джозеф Скалис, который утверждает, что он является филиппинским историком, написал, что КПФ придерживается «реакционной националистической идеологии Сталина и её маоистского варианта», и даже дошёл до того, что заявил, что социализм не стоит на повестке дня в таких странах, как Филиппины, которые являются «запоздало-капиталистическими». Что он имеет в виду под запоздалым капитализмом и действительно ли социализм снят с повестки дня?

Джозеф Скалис просто повторяет старую линию троцкизма, согласно которой коммунистические партии могут быть только националистическими в том случае, если они захватят власть в одной стране, потом в другой и т. д. и будут проводить социалистическую революцию и строительство, как это сделали Сталин и Мао. Троцкисты следуют сумасшедшей идее Троцкого о невозможности построения социализма в одной стране. Но Сталин и Мао построили социализм. Что он за историк, этот Скалис, если он отрицает великие исторические достижения Сталина и Мао?

Что касается угнетённых народов и наций, всё ещё борющихся за национальное освобождение и демократию против империализма и местных эксплуататорских классов в полуколониальных и полуфеодальных странах, троцкисты отрицают необходимость буржуазно-демократического и социалистического этапов революции, у них извращённое представление о том, что быть антиимпериалистом обязательно означает быть буржуазным националистом и привлекать на свою сторону национальную буржуазию, даже в качестве нестабильного и ненадёжного союзника по антиимпериалистическому союзу, обязательно сливаться с ней и даже подчиняться этому социальному слою. Троцкисты совершенно нечестно себя ведут, когда они представляют коммунистических революционеров в ложном свете, они затемняют и прикрывают империализм как врага пролетариата и народа.

Фактически, троцкисты и псевдосоциал-демократы на Филиппинах говорят, что Филиппины уже являются «капиталистическими» и больше не полуфеодальными, что социализм должен непосредственно стоять в революционной повестке дня и что КПФ поступает националистически, поскольку сначала участвует в народно-демократической революции. Но троцкисты противоречат сами себе, потому что им не нравится социализм в одной стране. А социал-демократы-реформисты хотят сохранить эксплуататорскую систему, улучшив при этом положение рабочих.

Эти идиоты не понимают, что полуфеодализм — это форма капитализма, в которой доминирует компрадорская крупная буржуазия в сочетании с классом помещиков, подчиняющимся иностранному монополистическому капитализму. Они также не понимают, что народно-демократическая революция с социалистической перспективой должна сначала победить силы иностранного и феодального господства, прежде чем пролетариат и народ смогут построить фундамент и обрести силу, чтобы начать на его основе социалистическую революцию и строительство.

Один из самых избитых аргументов троцкистов и либералов против национально-демократического движения — это сталинизм. По их мнению, нельзя превозносить Сталина или равняться на него, учитывая его печальную известность, и всё же национально-демократическое движение с уважением относится к этому человеку. Как мы должны реагировать на такие претензии? Почему левые извлекают уроки из опыта Сталина? Чему мы, филиппинские активисты, можем научиться у него?

Сталин как лидер большевистской партии участвовал в социалистической революции и дважды в строительстве социализма в Советском Союзе (сначала перед Второй мировой войной, затем снова после войны, когда социализм восстанавливался) и нанёс самый смертельный удар по фашизму во время Второй мировой войны. Рузвельт и Черчилль хвалили Сталина до тех пор, пока США и Великобритания не развязали холодную войну из опасений, что подъём ряда социалистических стран и национально-освободительных движений поставит под угрозу мировую капиталистическую систему. Во время Второй мировой войны троцкисты сотрудничали с фашистами в Германии, Испании, США, Советском Союзе, Индокитае, Латинской Америке и других странах.

Троцкисты и либералы против Сталина по самым подлым причинам. КПФ высоко ценит великие достижения Сталина в социалистической революции и строительстве, а также в разгроме нацистской Германии, но критически относится к нему за преждевременное провозглашение прекращения существования классов и классовой борьбы в социалистическом обществе в 1935 году14. Как следствие, Сталин не смог правильно разрешить противоречия внутри народа и не смог предотвратить появление современного ревизионизма. Я много писал по этим вопросам. Вы и наши слушатели можете прочитать мою статью «За социализм против современного ревизионизма».

Тито, эти троцкисты, похоже, больше углубляются в свои атаки на филиппинских левых, вместо того, чтобы разоблачать тирана, которым является Дутерте, и выступать против него. Почему они это делают? Почему они, по-видимому, посвящают свое время попыткам уничтожить левое движение вместо того, чтобы объединиться против общего врага?

Троцкисты разоблачают себя как контрреволюционеры, концентрируя свои атаки на КПФ и революционном движении и лепя «красный» ярлык на законные силы национально-демократического движения, хотя последние сейчас находятся в авангарде борьбы за отстранение Дутерте от власти. Троцкисты — практически спецагенты террористического режима Дутерте.

Извращенным и абсурдным образом они возлагают ответственность за преступления Дутерте на самые решительные и последовательные силы, выступающие против Дутерте. Это тот случай, когда обвиняют жертву с целью минимизировать вину преступника и спасти его. Троцкисты практически поддерживают тотальную войну Дутерте против народа и революционного движения. Даже если иногда они проливают крокодиловы слезы над мучениками, убитыми Дутерте, троцкисты становятся соучастниками его кровавых преступлений и намекают, что мученики заслуживают смерти за то, что поддержали его.

Они похожи на своего кумира-сектанта Троцкого, который бежал из Советского Союза, чтобы напасть на большевиков и дело социализма. Он и его последователи специализировались на том, чтобы изображать из себя больших революционеров, чем [настоящие] революционеры, а затем атаковать последних, чтобы поддержать врагов народа. Троцкисты — предатели пролетариата и народа. Это неприкрытые мошенники, чья высшая цель — продавать информацию и аналитические материалы антикоммунистическим фондам, исследовательским группам и спецслужбам15.

Скалис продолжил свою лекцию 26 августа, во время которой он показал то, что он назвал доказательством поддержки левых Дутерте. Были фотографии, даже цитаты Вас и  других левых деятелей. Чтобы прояснить это, действительно ли левые думали, что на Дутерте можно было надеяться? Что изменилось, если вы считали так в прошлом? Скалис — не единственный, кто использует прошлые интервью, фотографии и прочее в поддержку своих утверждений, многие антикоммунисты и троцкисты также используют это. Вам есть что сказать им? В какой степени левые должны поддерживать или одобрять позитивные решения Дутерте или, в данном случае, любых реакционных личностей?

НДФФ уже давно участвует в мирных переговорах, с 1992 года, когда Гаагская совместная декларация была взаимно одобрена руководителями НДФФ и правительства Филиппин, чтобы установить рамочные цель, повестку дня и методы мирных переговоров. Цель состоит в том, чтобы устранить корни вооружённого конфликта, прийти к всеобъемлющим соглашениям о социальных, экономических и политических реформах и тем самым заложить основу для справедливого и прочного мира. НДФФ придерживался своих революционных принципов и политики и никогда не капитулировал перед правительством Филиппин со времен президентства Рамоса до президентства Дутерте.

Вместе с КПФ, НДФФ и множеством защитников мира из числа религиозных и нерелигиозных организаций и массовых организаций я сделал заявления, чтобы побудить Дутерте участвовать в мирных переговорах, потому что он сам просил о мирных переговорах, обещал амнистировать и освободить всех политических заключенных; и он заявил, что готов к социальным, экономическим и политическим реформам.

Мирные переговоры между НДФФ и правительством Филиппин характеризовались дипломатическим диалогом и принципиальными возражениями НДФФ против неоднократных попыток правительства Филиппин загнать НДФФ в позицию капитуляции. НДФФ всегда давал отпор таким попыткам, и поэтому мирные переговоры столько раз прерывались противником. Совершенно глупо со стороны Скалиса выбирать дипломатические заявления и жесты со стороны НДФФ и меня и игнорировать твёрдую приверженность КПФ и НДФФ революционным принципам и продолжению народной войны. Дутерте никогда не прекращал своей тотальной войны против революционного движения, и оно никогда не прекращало народной войны. Только троцкист и лже-историк может отрицать такой очевидный факт.

Если, например, я бы с самого начала отверг призыв Дутерте к мирным переговорам, те же антикоммунистические троцкисты и либералы напали бы на меня как на догматика, неадекватного и воинственного. КПФ и НДФФ фактически подвергли Дутерте испытанию, чтобы доказать, был ли он за справедливый мир. И он был разоблачен как отказывающийся от справедливого мира, в то время как НДФФ смогла предать гласности свою программу социальных, экономических и политических реформ для достижения справедливого мира. Вы должны быть внутри мирного процесса и на стороне НДФФ, чтобы знать, как Дутерте вызывал недоверие ещё в октябре 2016 года, когда он отказался объявить амнистию и освободить всех политических заключённых.

Троцкисты говорят, что больше нет необходимости в затяжной народной войне — окружать города из сельской местности — это романтика устаревшей веры. Они даже говорят, что сейчас, как никогда, мир готов к стихийной, синхронной революции. Почему они были неправы несколько десятилетий назад и почему они не правы до сих пор? Разве это всё ещё так, даже в нынешних условиях филиппинского общества, где Дутерте крайне непопулярен?

Троцкисты выставляют себя контрреволюционными агентами американского империализма и филиппинских реакционеров, распространяя пропаганду о том, что в затяжной народной войне больше нет необходимости — что окружать города из сельской местности — это романтика устаревшей догмы.

И они повторяют старую гнилую линию Троцкого, что революция в любой стране бесполезна, если она не синхронизирована со стихийной и цельной мировой революцией. Это глупая идея иметь перманентную революцию, но не иметь революции нигде, если нет одновременных революций в мировом масштабе. В лучшем случае это догматизм желания достичь вершины горы без трудного восхождения, вместо этого ожидая, что волшебным образом появится канатная дорога. Это прямой отказ от любых серьёзных попыток совершить революцию.

Общественные условия на Филиппинах полуколониальные и полуфеодальные, и поэтому существует необходимость в народно-демократической революции с социалистической перспективой путём затяжной народной войны под руководством КПФ и теории марксизма-ленинизма-маоизма. КПФ использует революционную вооружённую борьбу как главное оружие и объединяет её с аграрной революцией и строительством массовой базы. Она также использует национальный единый фронт, опираясь главным образом на его основу — союз рабочих и крестьян, завоёвывая средние социальные слои и используя расколы среди реакционеров, чтобы изолировать и уничтожить врагов одного за другим.

Без народной армии на Филиппинах у филиппинского народа нет ничего. Народная война — это именно то, что вынудило правительство Филиппин вести переговоры с НДФФ. Участвуя в мирных переговорах, НДФФ преуспел в пропаганде народных требований национального и социального освобождения, даже несмотря на то, что правительство Филиппин и троцкистские спецагенты пытались исказить принципы и позицию НДФФ.

В чём сила КПФ и ННА, которых принижают и презирают троцкистские контрреволюционеры, желающие ликвидировать вооружённую революцию? Позвольте мне процитировать недавнее заявление ННА о её нынешней силе:

«ННА продолжает действовать более чем на 110 партизанских фронтах в 73 из 81 провинции страны. В ней состоит несколько тысяч партизан. Они вооружены мощным оружием и стрелковым оружием, захваченным у противника, сил безопасности и других источников. ННА использует гранаты и управляемые мины. Они также используют местные методы ведения войны, такие как мины-ловушки и палки панджи.

Подразделения ННА действуют под руководством 14 региональных оперативных командований, которые, в свою очередь, находятся под управлением Национального оперативного командования (НОК). ННА находится под полным руководством Коммунистической партии Филиппин, её Центрального комитета и Политбюро, а также Исполнительного комитета и Военной комиссии ЦК.

С 29 марта 2019 года по 29 марта 2020 года ННА смогла провести не менее 710 боевых действий различного масштаба. К ним относятся преследования, разоружение, снос, саперные и партизанские операции, карательные действия, рейды против вражеских отрядов и засады. Большинство этих действий не освещается в буржуазных СМИ. По меньшей мере 651 вражеский военнослужащий был убит, а более 465 получили ранения в бою, что эквивалентно примерно 30 взводам или двум батальонам вражеских войск. Все регионы страны смогли внести свой вклад в эти тактические наступления. Среди наиболее значительных победоносных тактических наступлений были атаки в Южном Тагалоге на о. Лусон, в провинциях Восточные Висайи и Негрос на Висайских островах, а также в Северо-Центральном и Северо-Восточном Минданао».

Некоторые критики отметили, что КПФ/ННА теряют свои позиции в трудящихся массах из-за увлечения милитаризмом, неуместности своих призывов и продолжительности войны, которую они ведут. Есть ли в этом правда? Массы уже нетерпеливы?

Как я уже объяснил, КПФ и ННА не увлекаются милитаризмом. Они руководствуются теорией марксизма-ленинизма-маоизма и осуществляют программу народно-демократической революции с социалистической перспективой. Они набрали силу и продвинулись в революционной борьбе, потому что заручились поддержкой миллионных масс филиппинского народа. ННА — это не только боевая сила для развития политической власти народа, но также организация для массовой работы и помощи народу и народному правительству в выполнении социальных, экономических, политических и культурных программ.

КПФ прекрасно построила себя идеологически, политически и организационно. Она глубоко укоренилась в массах и существует по всей стране. Она возглавляет различные типы массовых организаций рабочих, крестьян, коренных народов, женщин, молодёжи, специалистов и людей, принадлежащих к разным слоям общества. К этим массовым организациям принадлежат миллионы людей. В то же время ещё миллионы людей живут под управлением местных органов политической власти, которые составляют народно-демократическое правительство. Это правительство поддерживают различные массовые организации и различные типы союзов.

Революционное массовое движение под руководством КПФ родилось из уроков революционной истории филиппинского народа и конкретного анализа конкретных условий. КПФ и ННА до сих пор были крупнейшими и сильнейшими революционными силами в своем роде за всю историю филиппинского народа. Они создали народно-демократическое правительство, которое продолжает одерживать победы против реакционного правительства крупных компрадоров, помещиков и бюрократических капиталистов, служащих иностранному монополистическому капитализму.

Что делает труды Троцкого такими привлекательными, особенно для философов и активистов в Европе, особенно в странах, куда он был сослан? Например, он до сих пор очень популярен во Франции.

Чтобы развеять впечатление о том, что троцкисты популярны в Европе или где-либо ещё, позвольте мне сослаться на разоблачение Хо Ши Мином троцкистов как контрреволюционных агентов:

«Например, в Испании их зовут Рабочая партия марксистского единства (ПОУМ). Знаете ли вы, что именно они являются пристанищем шпионов в Мадриде, Барселоне и других местах на службе у Франко? Именно они организовали знаменитую „пятую колонну“ — агентство армейской разведки фашистских итальянцев и немцев. В Японии они называются Союзом Маркса — Энгельса — Ленина (MEL). Японские троцкисты привлекают молодых людей в свою лигу, а затем сообщают о них в полицию. Они стремятся проникнуть в Коммунистическую партию Японии, чтобы разрушить её изнутри. На мой взгляд, французские троцкисты, организованные теперь вокруг Пролетарской революционной группы, поставили перед собой цель саботировать Народный фронт. По этому поводу, я думаю, вы лучше осведомлены, чем я. В Индокитае троцкисты сгруппированы в такие формирования, как „Лютте“, „Война против японцев“, „Культура“ и „Красный флаг“».

В своё время, будучи молодым профсоюзным активистом на Филиппинах, в начале 1960‑х годов, я узнал о печально известном троцкисте Джее Лавстоне, которого филиппинские профсоюзные лидеры осуждали как давнего агента Центрального разведывательного управления (ЦРУ). Он был примером троцкиста, который проложил себе путь к коммунистическому руководству и руководству профсоюзов в США, чтобы впоследствии провести антикоммунистическую охоту на ведьм против предполагаемых членов коммунистической партии и профсоюзных активистов и отправлять разведывательные отчеты в ЦРУ. С тех пор я стал следить за вступлением или проникновением троцкистов в революционные организации. Я встречал троцкистов в США, Австралии, Японии, Франции, Нидерландах и других странах. Они используют самые разные названия партий и принимают различные обличья активистов и учёных. И мне всегда удавалось от них дистанцироваться.

Труды и историческая роль Троцкого нравятся лишь немногим с мелкобуржуазным складом ума. Троцкисты очень часто финансируются и используются империалистами для нападок на коммунистические партии из-за их антикоммунистической, антисталинской и антимаоистской пропаганды. Троцкистские организации невелики и легко раскалываются, когда кто-то из них начинает обвинять своих лидеров в «сталинизме» за попытки централизовать принятие решений и требовать дисциплины. Они враждебны основным принципам марксизма-ленинизма, таким как классовая диктатура пролетариата, авангардная роль коммунистической партии, опора на союз рабочих и крестьян, демократический централизм.

Когда троцкистская группа становится относительно большой, это происходит потому, что она принимает вводящее в заблуждение название и самоидентификацию и привлекает мелкобуржуазную молодежь. Но вскоре её раздирают фракционность и мелкобуржуазные ссоры. Большинство из тех, кто присоединяется к троцкистским группировкам, через короткое время бросают их из-за внутренних разногласий, отсутствия революционной массовой активности и отвращения к их резкой антикоммунистической позиции. Во всяком случае, я не видел, чтобы троцкистская партия побеждала в революции с тех пор, как Троцкий был исключён из партии большевиков как контрреволюционер почти столетие назад.

Троцкисты продолжают существовать как небольшие группы, выступающие против подлинно революционных партий пролетариата. Они давно были разоблачены как использующие ультралевые лозунги, а также ультралиберальные и антисталинские лозунги для маскировки своих контрреволюционных целей. Из-за своих антисталинских и антикоммунистических взглядов троцкистские группы являются излюбленным вербовочным пулом империалистов и реакционеров для пропагандистов и шпионов против коммунистических партий и революционных движений.

В прошлом партии трокистов были относительно сильны в Мексике и Шри-Ланке. Но они распались там из-за своей антикоммунистической идеологии и политической линии, анархизма и авантюризма, озабоченности клеветой и нападками на коммунистические партии. В определённые моменты троцкисты оказывались успешными, когда они сотрудничали с социал-демократическими институтами и группами, как во Франции, или с анархистскими группами в массовых выступлениях. Но в конце концов они развалились из-за своего культа Троцкого и сектантства.

Наконец, Тито, вопрос для наших зрителей из Европы. Один из наиболее частых вопросов, которые задают западные левые — есть ли на Филиппинах троцкисты. Есть ли они там и как их обнаружить? Почему нужно знать о троцкизме?

На Филиппинах есть небольшие троцкистские группы. Они были сформированы различными зарубежными троцкистскими группами, базирующимися в Западной Европе, Японии, Австралии и США. Они пытались проникнуть в КПФ, но в конечном итоге потерпели неудачу, потому что были разоблачены за выступление против марксизма-ленинизма-маоизма и генеральной линии народно-демократической революции с социалистической перспективой после того, как они притворились их сторонниками.

Все троцкистские группы просто болтают и больше всего заняты публикациями, в настоящее время особенно в Интернете. У них есть учёные и несколько профсоюзов. Но обмануть народ и интеллигенцию им не удалось. Подобно своему кумиру Троцкому, они не ведут серьёзной массовой работы и борются не против врага, а против революционеров.

Они изолировали себя своей антисталинистской одержимостью, своей оппозицией народно-демократической революции как якобы ненужной стадии филиппинской революции и своей озабоченностью антикоммунистическими атаками на настоящие коммунистические партии и революционные движения, где бы они ни находились. Они могут только ещё больше изолировать себя, присоединившись к Дутерте в атаке на коммунистических революционеров и патриотические и демократические силы, которые сейчас поднимаются.

Примечания
  1. Тито Джо — это Хосе Мария Сисон. Тито на тагальском языке означает «дядя» (заимствование из испанского). А Джо — это первый слог в его имени (José) в английском прочтении.— Маоизм.ру.↩
  2. О праве наций на самоопределение.— здесь и далее — прим. переводчика.↩
  3. О нарушении единства, прикрываемом криками о единстве.↩
  4. Это не совсем так. Троцкисты как движение были против фашизма. С фашистскими спецслужбами сотрудничали отдельные ренегаты типа Торглера, которые использовали троцкистскую риторику в целях фашистской пропаганды. В этом случае характерный для троцкистов антисталинизм оказался очень удобен для фашистской пропагандистской машины. То же самое происходит и сегодня на Филиппинах: выступая против Сисона и его сторонников как «сталинистов», троцкисты фактически содействуют фашистскому режиму Дутерте, даже если они сами не являются его сторонниками.↩
  5. О сотрудничестве Л. Д. Троцкого с правительством США см. статью В. Сингха.↩
  6. Старая КП Филиппин — партия, основанная в 1930 г. Существует до сих пор, но не пользуется большим влиянием. Лидерами старой КП Филиппин долгое время были братья Хосе и Хесус Лава.↩
  7. Маоистский откол от старой КП Филиппин, была основана Хосе Марией Сисоном и его единомышленниками в декабре 1968 г.↩
  8. См. выше. Братья Лава были генеральными секретарями старой КП Филиппин.↩
  9. Во главе со старой КП Филиппин, которая тогда вела партизанскую войну против правительства, но была разгромлена.↩
  10. Президент Южного Вьетнама в 1967—1975 гг.↩
  11. Официальный орган КП Филиппин.↩
  12. См. статью «Как маоисты в Китае наркоманию искоренили».↩
  13. См. перевод заявления КПФ в мае 2016 г. после победы Р. Дутерте на президентских выборах.↩
  14. Точнее, в 1936 г. Сталин заявил о ликвидации в СССР эксплуататорских классов. О прекращении классовой борьбы при социализме Сталин не говорил, это придумали ревизионисты после его смерти. Однако, Сталин считал, что классовая борьба в социалистическом обществе — это борьба против агентуры зарубежных капиталистических государств, потому что в СССР после победы социализма не было буржуазии.↩
  15. В данном случае Сисон перегнул палку. Всех троцкистов, конечно, нельзя назвать агентами противника. Если говорить про филиппинских троцкистов, то их основная роль сводится к борьбе с КПФ, и в этом отношении они действительно играют на руку, вольно или невольно, президенту Р. Дутерте.↩

19.09.2020

Активизм и баланс жизни/работы

Кто опубликовал: | 28.11.2020
Комментариев нет

Протесты на Филиппинах летом 2020 г. против «антитеррористического закона», направленного против Новой народной армии

Мы завалены напоминаниями о том, что нужно перестать всё время куда-то спешить, что нужно выбирать свои приоритеты и подумать о том, как наиболее эффективно использовать своё время, чтобы жить полноценной жизнью и одновременно повысить продуктивность своего труда. Нам говорят, что нужно стремиться к балансу между жизнью и работой, чтобы чувствовать себя хорошо, расширять свои возможности и приносить какую-то пользу обществу. Практикуйте целостный образ жизни. Взращивайте душевный покой. Любите себя.

Всё это идеальные цели и разумные максимы, которые могут расширить возможности людей. Мы становимся более зрелыми, постоянно оценивая свои поступки в прошлом, свой выбор. Мы учимся принимать лучшие решения с помощью самоанализа.

Однако самосовершенствование может превратиться в оковы, когда люди начинают влюбляться в своё отражение в зеркале, и их чувство социальной солидарности слабеет или совсем исчезает. Потенциал самосовершенствования сходит на нет, если оно строится так, чтобы подорвать коллективные узы в обществе.

Этот вид индивидуализма стал популярным не случайно. Его ребрендинг в современную мантру сопровождался методичным разрушением традиционных связей на рабочем месте. Упадок профсоюзов и объединений трудящихся заставил людей заботиться только о себе и относиться к другим, как к конкурентам. Это совпало с масштабным отказом от программ социального обеспечения и урезанием субсидий на самое необходимое.

Вместо того, чтобы осуждать макроэкономическую политику, которая подчинила все аспекты жизни невидимой руке свободного рынка, нам сказали, что надо быть более стойкими и ответственными. Непостоянная занятость стала реальностью для все большего числа работающих семей, но виноватыми оказались они же сами, как неспособные приобрести новые навыки в ⅩⅩⅠ веке.

Несмотря на обвалы рынков, спасение банков и лопнувшие мыльные пузыри на рынке недвижимости, нам продолжали говорить, что нам нужно изменить своё отношение к себе, вместо того, чтобы изменить политическую экономию.

Неолиберализм опровергли уже не один раз, но он по-прежнему остаётся господствующей экономической доктриной. Дружескую помощь ему оказали сектора высоких технологий и автоматизации, которые подорвали местную экономику и привели к сокращению многих рабочих мест.

Жизнь стала тяжелее, особенно для тех, кто выживал на минимальную зарплату. Работа предлагала всё меньше защиты и безопасности. Роль социальных агентств сильно уменьшилась.

Несмотря на то, что экономика находится на грани краха, рабочие продолжают выживать, довольствуясь минимумом, отчаянно пытаясь стать менее расходным материалом. От них ждут, что они будут приходить на работу и выполнять свои обязанности, как будто повседневные проблемы, с которыми они сталкиваются, можно легко игнорировать. Многие из них трудятся в ужасных условиях, а им предлагают для улучшения их тяжёлого положения — не повышение заработной платы или комплексный пакет льгот, а так называемый «баланс между жизнью и работой». По сути, это означает перекладывание ответственность за поддержание производительности труда с капиталистов на рабочих.

Поэтому неплохая идея, у которой есть реальный потенциал расширить возможности людей, снова оказывается подчинена стремлению выжать как можно больше прибыли за счёт труда. Сам по себе политический акт исследования ситуации своего «я» по отношению к более широкому сообществу оказывается отделён от вопросов власти, равенства и справедливости.

Забота о себе не должна быть конечной целью. Для чего это нужно? Para kanino1?

Активизм может дать полезные сведения и практические советы о том, как лучше понять связь между личным и более широким набором социальных отношений. Он может заострить наше понимание динамики изменения своего «я» в связи с социальной трансформацией.

Активизм не просто обогащает наши знания о том, как работает общество. Скорее, он даёт нам освобождающую идею о том, что даже обычные люди способны построить новый мир, основанный на более прогрессивном наборе ценностей. Именно в процессе превращения невозможного в возможное, когда люди встречаются и работают с другими мечтателями и творцами перемен, они полностью осознают свой потенциал как человеческих существ. Освобождение своего «я» от ограничений, налагаемых традицией; индивид, погружённый в коллективную борьбу за добро.

Личное, ставшее политическим; политическое обучение, становящееся личным. Разрушение навязанных ограничений, поддерживающих деспотические структуры власти. Активизм как противоядие от соблазнительной привлекательности эгоистического индивидуализма.

Самосовершенствование сознательно делается частью политической борьбы. Нередко именно в разгаре борьбы активист учится находить правильный баланс жизни и работы. После того, как политические приоритеты определены, он или она не тратит время на продолжительную неуверенность в себе. Личные трудности преодолеваются с помощью других активистов. Возможно, некоторые проблемы сохранятся, но активистское «я» не позволит им ограничивать то, что он или она могут сделать в жизни, особенно если политическая цель уже поставлена.

«Я» находит смысл через совместную работу с другими. Работа становится актуальной, если она выполняется для большего дела. Другими словами, баланс между жизнью и работой лучше всего достигается через активизм.

Примечания
  1. Для кого — прим. перев.↩

15.10.2020

Интервью с Хосе Марией Сисоном (фрагмент)

Кто опубликовал: | 20.10.2020
Комментариев нет

Хосе Мария Сисон

За свою жизнь я видел как мир антиимпериалистической борьбы и пролетарской революции достиг своего расцвета в 1950‑е годы, когда одной третью человечества управляли коммунистические и рабочие партии, а национально-освободительные движения боролись с колониализмом, империализмом и неоколониализмом, после того, как фашистские державы потерпели неудачу в своей попытке разрушить Советский Союз и остановить китайскую революцию. Потом сам Советский Союз попал под власть ревизионистов в 1956 г., как и Китай в 1976 г. Обе страны стали капиталистическими, а Советский Союз развалился в 1991 г.

С 1991 г. до примерно 2008 г., США наслаждались преимуществами своей победы в холодной войне и ролью единственной сверхдержавы в так называемом однополярном мире, в то время как всё время ухудшающийся кризис перепроизводства и бесконечные агрессивные войны, которые вели США, ускорили их стратегический упадок. США и Китай стали главными партнёрами в пропаганде неолиберальной политики империалистической глобализации и соперничества. Реставрация капитализма как в Советском Союзе, так и в Китае, усугубила в большой и глубокой степени кризис мировой капиталистической системы.

Продвижение вперед антиимпериализма, демократии и социализма происходит кумулятивно, но не всегда по прямой линии. Есть повороты и зигзаги, подъемы и падения разных географических и временных масштабов. В целом в данный момент мы, пролетарские революционеры, видим обострение противоречий между империалистами и осуществление крайне антипролетарской и антинародной политики неолиберализма. Сегодня мы видим подъём антиимпериалистических и демократических движений по всему миру. И мы можем видеть условия для возрождения мировой пролетарской революции именно в силу обострения межимпериалистических конфликтов.

Революционные движения на Филиппинах, в Индии и в других странах гордятся тем фактом, что они всё это время служат маяками мировой пролетарской революции, несмотря на десятилетия поражений социалистического дела в глобальном масштабе и упадок определённых революционных движений, например в Перу или кооптацию [буржуазией] других революционных движений, например в Непале. Но условия для возрождения антиимпериалистической борьбы и мировой пролетарской революции появились вновь в очередной раз.

У революционных движений есть свои ошибки и слабости, но товарищ Мао дал нам принципы и методы движения по исправлению ошибок. Целые революционные движения могут оказаться в глубоком упадке, как движение в Перу, где первые десять лет вооружённой борьбы в 1980‑е годы были очень героическими и многообещающими. Но только пролетарские революционеры этой страны могут исправить ошибки и слабости своего движения. Это также верно в случае с Непалом, где против партии Прачанды, которая находится у власти, поднялись пролетарские революционеры, которые стремятся возобновить народную войну.

1974 г.

Революционные интеллектуалы и Советский Союз (фрагмент)

Кто опубликовал: | 03.10.2020
Комментариев нет

Почему надстройка не становится «социалистической», если базис уже предположительно стал таковым? Почему этого не происходит и тогда, когда развитие революции затруднено отсталостью, и тогда, когда отсталость уже преодолена?

Попытка ответить на этот вопрос может привести к интересным перспективам. Я ограничусь перечислением некоторых моментов в качестве первых набросков для более серьёзного исследования позднее. Во-первых, поражает тот факт, что в подавляющем большинстве случаев анализа деградации или трудностей или задержек (в зависимости от степени оптимизма тех, кто занимается этим анализом) в развитии социалистических обществ в качестве абсолютной истины принимается разграничение между экономической сферой, (социалистическим) базисом и сферой отношений между людьми или надстройкой (которая ещё не стала социалистической). Мы не будем останавливаться на первом противоречии, через которое быстро перепрыгивают все защитники этого тезиса: в конце концов, это именно надстройка (партия, революционный авангард) изменила базис в социалистическом направлении; и так как обычно считается, что государство и власть находятся теперь в руках этого авангарда, то логично было бы заключить, что в социалистических обществах надстройка одновременно и отстаёт от базиса и забегает вперёд. Даже если партия, государство, учреждения культуры, пресса, радио и т. д. являются «социалистическими» — как сказал бы любой коммунист — тогда есть только одна область, на которую эта социалистическая природа не распространяется: отношения между гражданином и государством, которая обычно называется отношениями между правителями и управляемыми. Следуя этой логике, следовало бы на самом деле говорить о разделении надстройки, а не об отставании надстройки. Коммунистические партии, тем не менее, считают, что именно несоответствие базиса и надстройки и частичное отставание надстройки не даёт перейти к прямой демократии и ведёт к «усилению государства до того момента, когда оно отомрёт»1; довольно малопонятное, по меньшей мере, заявление, бывшее в моде с 1920‑х гг. и которое Микоян вновь невозмутимо повторил на ⅩⅩⅡ съезде КПСС, провозгласившем переход к коммунизму к 1980 г.

Но даже если принять такое видение общества, в котором есть социалистические и несоциалистические элементы, почему тогда в нём существует сопротивление продвижению к социалистической тотальности, откуда берутся «ещё не социалистические отношения» в политической сфере, какая у них социальная база? Троцкий, как мы видели, считал источником бюрократической, несоциалистической деградации советской власти не старые классы, а сам авангард, что привело к его смертельному кризису. Внутри большевистской партии это сопротивление сначала сводилось к продолжению существования интересов прежних классов. Но в 1936 г. Сталин выдвинул принципиальный тезис, что такой тип классовой борьбы исчерпал себя благодаря гегемонии социалистического сектора. И когда в 1952 г. он вернулся к проблеме классовых конфликтов, он старался свести её к выживанию остаточных и маргинальных элементов сопротивления, существовавшего в прошлом. Во время китайской культурной революции довольно долго говорили о сопротивлении, вызванном «старыми идеями», тем самым сводя надстройку к надстройке.

В результате такой интерпретации, которую ещё можно встретить в дискуссиях среди левых, социализм как общественно-историческая формация характеризуется явной несбалансированностью надстройки и базиса: первая всё ещё отстаёт на протяжении десятилетий, в виде сознания, которое больше не является выражением общественного бытия, но при этом обладает удивительной способностью воспроизводить саму себя. Поэтому предполагается, что легче ликвидировать капитализм, чем его проекцию на обычаи и отношения между людьми. И все это несмотря на тот факт, что большая часть надстройки — государство, законодательная власть, образовательные учреждения и пропаганда — находятся в руках авангарда, что считается гарантией «социализации» базиса. Неправдоподобность серии таких корреляций с точки зрения марксизма сразу бросается в глаза. Дело в том, что Маркса, которого активно используют при анализе механизмов капиталистических обществ, чаще всего отодвигают в сторону, когда речь заходит о переходных обществах: экономика рассматривается в классических, количественных или технических терминах, а политическая сфера при помощи своего рода социологии власти, которая в лучшем случае представляет из себя не более чем историю решений и идеологии руководящих группировок. «Краткий курс истории ВКП(б)» — не исключение из этого правила.

Теоретическая эклектика и утрата марксистской идентичности, характерная для дискуссии о социалистических обществах — вместе с парадоксами, о которых я кратко упомянула — являются результатом, по моему мнению, принимаемого всеми предположения, что базис является «социализированным» в момент захвата политической власти благодаря отмене частной собственности на средства производства.

Даже те люди — речь идёт о лидерах коммунистических партий — которые признали, что захват политической власти не есть «начальный» момент революции, неявно подразумевают, что преобразование отношений собственности по сути означает ликвидацию капитализма как способа производства. На самом деле существующее фактическое отождествление «базиса» и «собственности на средства производства» — это искажённое и редукционистское прочтение Маркса. Маркс говорил, что капитал — это не вещь, а отношение между людьми, опосредованное вещами; он писал — в знаменитом предисловии к «К критике политической экономии», которое стало источником столь большого количества ошибок в интерпретации отношений базиса и надстройки,— что базис состоит из «определённых, необходимых, от их воли не зависящих отношений», которые существуют между людьми и что именно «совокупность этих производственных отношений» составляет «экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определённые формы общественного сознания»; иными словами, он утверждал, что базис и надстройка есть два различных уровня отношений между людьми, первый из которых — тот, который формируется в «общественном производстве их жизни»,— является первоочередным. Но проблема в том, что обычно Маркса читали совсем не так. Базис свели к системе собственности на средства производства, капитализм к частной собственности на них и капиталистический способ производства к простому следствию из неё, которое было обречено исчезнуть или утратить значение с исчезновением данной формы собственности. В результате в послереволюционных обществах считалось, что социалистическая природа базиса гарантирована тем фактом, что он находится не под частным управлением, а под управлением рабочего класса через его политическое представительство — партии у Ленина и «советов» у люксембургианцев — при сохранении той же организационной и технической системы производства, созданной капитализмом и оставленной им в наследство (и, разумеется, тех же производительных сил). Вся дискуссия 1920‑х гг. в Советском Союзе, несмотря на некоторые важные указания Ленина о «государственном капитализме», по-видимому проходила в этих теоретических рамках.

Но капитализм как историческую формацию и как систему производства нельзя свести к существованию класса собственников. Это целая производственная цивилизация, рождённая на основе определённого типа накопления и воспроизводства, который породил самую сложную и одновременно самую извращённую сеть взаимоотношений, известную истории. Тот факт, что собственник капитала больше не является частным лицом и что — на практике — та часть прибыли, которая не идёт в фонд накопления, идет теперь на другие цели, не меняет сущности и механизмов производственной системы. У Маркса это довольно откровенно подразумевается, каким бы очевидным это не было на логическом уровне. Все интересы Маркса были сосредоточены именно на этой глобальной системе взаимоотношений, в которой частная собственность на средства производства (как и все отношения собственности в целом, ср. предисловие к «К критике политической экономии») является только одним аспектом. Необязательно особенно глубоко изучать «Капитал», чтобы это понять; достаточно прочесть самые известные страницы «Экономических рукописей 1857—1859 гг.», «Формы, предшествующие капиталистическому производству». В них Маркс прослеживает историю утраты и возвращения человеком его труда, продуктов его труда, а следовательно и самого себя, и там он подразумевает сложность этих отношений, которые характеризуют «производственную цивилизацию», введённую капиталом, капиталистический мир производства — крайне тесную взаимосвязь между материальным характером производственного факта, межличностными отношениями между производителем, наёмным работником и владельцем или управляющим капитала, «объективность» системы накопления и воспроизводства капитала, всю политическую и социальную историю, которая следует из этого. В результате задача «социалистической революции» очень сильно отличается от простого изменения формы собственности на средства производства, с более справедливым распределением прибыли в результате и без затрагивания всех других отношений товаров и форм собственности. Необходимо полное разрушение и построение заново отношений между людьми, между людьми и вещами, революционизация «общественного производства их жизни». Иными словами, это тенденция к прекращению существования современного образа рабочего, отчуждения, разделения между трудом и продуктами труда, существования и того, и другого в качестве товаров.

Без этого захват власти и ликвидация класса собственников представляет собой только предварительное и неполное условие для борьбы против капиталистического способа производства, который продолжает функционировать под другим руководством. Такой тип аргументации был давно отвергнут. Троцкий отверг его, когда он заявил, что бюрократия не является классом, так как она не владеет средствами производства и поэтому не может передать их следующему поколению. Более современные и интересные исследования социалистических обществ во многих случаях также отвергают его. Тем не менее, если перечитать (и обдумать) дискуссию, которая последовала за смертью Ленина, только такое объяснение имеет смысл при объяснении развития советского общества. Здесь я приведу только один пример: дискуссию о социалистическом накоплении, так как она ясно показала, что почти неизбежное сопротивление со стороны унаследованного от прошлого способа производства может быть преодолено, только если его предпосылки будут снова поставлены под вопрос. Читая самые откровенные страницы Преображенского — Преображенского, которого Сталин ликвидировал, восприняв его тезисы,— этот теоретический тупик становится очевиден. Накопление необходимо, говорил он, поскольку в ходе революции было утрачено огромное количество ресурсов. Но как этого добиться? Капитализм решает эту проблему тремя способами: путём обложения налогом труда рабочих в промышленности (прибавочная стоимость, прибавочный продукт), путём «жестокого грабежа» деревни, описанного Марксом, и ещё более жестокого грабежа всех производственных секторов колоний метрополиями. У молодой республики Советов не было колоний. Следовательно,— как утверждал Преображенский,— она была должна осуществлять накопление за счёт труда рабочих и за счёт деревни. «Источник этого накопления,— признавал он по отношению к предыдущему,— такой же, как при капитализме, это труд рабочего класса, чья заработная плата должна быть меньше, чем совокупная стоимость продуктов, которые они создают». С учетом «ряда очень важных отличий… в формах, в которых рабочая сила используется и оплачивается» (выделение моё), т. е., в рамках лимита, установленного на эксплуатацию с точки зрения физических условий и зарплаты. Теперь, так как они унаследовали промышленный сектор, который требовал полной реконструкции и был структурно отсталым, накопление нужно было производить в меньшей степени за счёт налога на труд рабочих, которого едва бы хватило на воссоздание ресурсов, и в большей степени за счёт огромного налога на деревню, которую Преображенский довольно многозначительно назвал «наши колонии». То, что называлось «жестоким грабежом», производимым капитализмом, было здесь также названо «перекачкой ресурсов из досоциалистического сектора в социалистический сектор»; процесс был один и тот же. Такая идеологическая предосторожность была чисто формальной: промышленность является «социалистическим» сектором, потому что в ней частная собственность на средства производства была ликвидирована; деревня ещё не является «социалистическим» сектором, потому что ещё существует собственность на землю и это оправдывает налог (который, как хорошо известно, производится и продолжает существовать во всех формах собственности на землю, хотя сегодня этот феномен менее важен из-за упорного сопротивления крестьян). В действительности речь шла о форме накопления, соответствующей модели развития производительных сил, сформировавшейся в ходе промышленной революции, исторической формы капиталистического производства, которая неразрывно с ним связана. Из неё не было выхода. Со всеми последствиями, которые она подразумевала: усугублением разрыва между городом и деревней, социального неравенства, низким уровнем социальной мобильности, углублением различий между различными регионами, избирательностью в культуре и социальных ролях, т. е. с воспроизводством структурного неравенства, характерного для капиталистического развития.

Теоретическая проблема, представленная здесь, очевидна. В самом деле, как может политическая революция, т. е. простой захват государственной власти и преобразование частной собственности в государственную, изменить уже сформировавшуюся организацию производительных сил, разрушение которых приведёт к голоду (а следовательно к быстрому поражению революции) и поддержание которых требует воспроизводства обязательных механизмов капиталистического производства? Иными словами, что может и что должна социалистическая революция уничтожить, что она может сохранить и на какой срок, какие механизмы она должна запустить, если она не хочет остаться в плену либо у разрушения, либо у сохранения капиталистического способа производства? Это важный вопрос, и он связан с неясностью, существующей в марксистской мысли, которая рассматривает революцию одновременно и как завершение, и как ниспровержение капиталистического развития. Мне кажется, что только сердце маоистской мысли китайской революции смогло ответить на этот вопрос, это был Мао в его речи 1956 г. «О десяти важнейших взаимоотношениях», в период «большого скачка» и в начале культурной революции. Единственной задачей этого маоизма является преодоление вызова производительных сил и их организации, унаследованной от капитализма и докапиталистических формаций и сделанной ими обязательной, одновременно отрицая все её внутренние последствия, выступая против её естественной логики, ломая её с целью создания черт другой экономической «рациональности», способной даже дать выход к концу модели развития, рождённой промышленной механизацией и способной сформулировать новые отношения между промышленностью и сельским хозяйством на производственном уровне.

Но с учётом сказанного — и на мой взгляд это главная теоретическая проблема социалистического строительства — бросается в глаза именно политический аспект. Если «социалистическое» накопление нужно проводить так, как оно проводилось на практике, через сохранение эксплуатации рабочего класса и «налога» на деревню в целом — две эти меры продиктованы желанием реорганизовать ресурсы, чтобы сделать возможным ускорение модели развития, характерной для самого развитого капитализма,— то его последствием должна быть государственная «централизация». Такие экономические приоритеты запрещают построение рабочего и крестьянского самоуправления, они ликвидируют его социальную базу: так можно объяснить невозможность выживания советов в 1920‑е гг. Никто не может сознательно председательствовать при ограблении самого себя. Мао Цзэдун понял этого очень хорошо, когда он отказался играть с ускоренной индустриализацией за счёт деревни; когда он выбрал сбалансированное развитие на уровне всей экономической жизни, одновременно с борьбой против самого механизма экономической рациональности, развитие, основанное на взаимоотношении, которое давало больше места сельскому хозяйству по сравнению с промышленностью, лёгкой промышленности по сравнению с тяжёлой промышленностью. Тем самым Мао избежал противопоставления одной части общества другой (промышленности сельскому хозяйству, тогда как суть конфликта заключалась в противостоянии класса против класса). И одновременно он позволил двум этим секторам (и прежде всего в деревне) сохранить часть власти, позволив им сделать шаг в сторону самоуправления (коммун), в которых первоочерёдность государственной централизации организована на другой базе. Всё это возможно постольку, поскольку основано на другой рациональности базиса. Неслучайно, что при такой ориентации культурная революция открыла в своём развитии нечто противоположное тому, что обычно утверждалось. В Китае или в СССР дело было не только в победе над «старыми идеями», но также над «капиталистическим путём», капиталистическим способом производства, который, сохраняясь и воспроизводя себя, также воспроизводит надстроечные формы буржуазного государства и тем самым ведёт к перманентному возвращению к проблеме диктатуры пролетариата.

С такой точки зрения, отсрочки, трудности и политическая деградация социалистических государств, их неспособность реализовать идеалы свободы и равенства, ради которых они создавались, сохранение подчинённого характера класса, оторванность от масс аппарата власти представляют собой необходимую проекцию базиса, который только частично социализирован. Нет несоответствия между базисом и надстройкой, есть как раз соответствие одного другому. Социалистическое общество является переходным обществом в полном смысле этого слова; это историческая форма, в которой элементы капитала продолжают существовать, перемешанные с другими элементами, и оказывать определённое давление на политическую сферу, на взаимоотношения между людьми, на взаимоотношения между правителями и управляемыми. В свою очередь, эти элементы прошлого (или настоящего) способа производства соответствуют производительным силам; социальная революция представляется как непрерывный процесс, который только начинается с политической революции, и который она необязательно гарантирует. История СССР доказывает это, так же как история Кубы и Китая — культурная революция является экстраординарным указанием на этот факт, с учётом достигнутого ею подъёма и испытанного затем отката.

Примечания
  1. «Сильная и мощная диктатура пролетариата,— вот что нам нужно теперь для того, чтобы развеять в прах последние остатки умирающих классов и разбить их воровские махинации. Некоторые товарищи поняли тезис об уничтожении классов, создании бесклассового общества и отмирании государства как оправдание лени и благодушия, оправдание контрреволюционной теории потухания классовой борьбы и ослабления государственной власти. ‹…› Уничтожение классов достигается не путём потухания классовой борьбы, а путем её усиления. Отмирание государства придет не через ослабление государственной власти, а через её максимальное усиление, необходимое для того, чтобы добить остатки умирающих классов и организовать оборону против капиталистического окружения…» (И. В. Сталин. Доклад на объединённом пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 7 января 1933 г.).— Маоизм.ру.↩

13.09.2020

Репортаж из Кривого Рога

Кто опубликовал: | 14.09.2020
Комментариев нет

3 сентября в одном из самых промышленных городов Украины горняки железорудной шахты «Октябрьская» начали протест. 36 человек отказались подниматься наверх после окончания смены, остановив работу предприятия. Причиной послужила невыплата заработной платы за август. Точнее, возник спор. У шахтёров была договорённость с шахтой о выплате повышенной заработной платы. В течение месяца горняки выполняли больший объём работы, в том числе пользуясь практически непригодным оборудованием. По окончании месяца шахтёрам выплатили даже меньше, чем обычно. После долгого ожидания увеличения заработной платы, которая просто необходима — люди работают за гроши на трудоёмкой и опасной работе, с вредными для здоровья условиями — они получили только голый тариф: вместо обещанных 28 тыс. гривен (~75 тыс. рублей) каждый член забойной группы получил около 10 тыс. гривен (~26 тыс. рублей). С оплатой труда у шахтёров и так проблемы. За тяжёлый труд они получают на руки 9—11 тыс. гривен, тогда как у женщин, зачастую, с зарплатами ситуация ещё более плачевна — 6—7 тыс. гривен (~16 тыс. рублей). Низкие зарплаты сопровождаются некачественными инструментами и игнорированием различных мер безопасности, а пенсии и другие социальные гарантии шахтёрам урезают.

Протест «Октябрьской» со временем поддержали и другие шахты: «Родина», «Терновская» и «Гвардейская». В пик забастовки под землей сидело до 400 людей. Борьба этих четырёх героических шахт не осталась только под землей, она вышли и на поверхность. Почти каждый день у ПАО «Кривбассжелезрудком» собираются люди в поддержку шахтёров. По городу проходят автопробеги, а спешащие на работу люди в машинах проявляют свою солидарность и поддержку, сигналя митингующим. Кажется, что весь город под впечатлением таких решительных действий шахтёров. Многие собирают деньги на воду, еду и медикаменты и отправляют в шахту, распространяют информацию по соцсетям и местным газетам, снимают видео и всячески освещают происходящие события. Протесты получили огромную поддержку среди жителей города, однако они практически не освещаются за пределами Кривого Рога.

Организация «Социальный рух» провела акцию перед администрацией президента, таким образом, нынешний президент Украины Владимир Зеленский, земляк криворожских шахтёров, точно знает, что происходит в его родном городе и намеренно играет против его жителей. Настоящая поддержка бастующим оказывается только снизу. Помимо акции «Социального руха», свою солидарность с рабочими высказали и активисты Днепропетровска.

На митингах в Кривом Роге звучали призывы к общегородской забастовке, рабочие-шахтеры сверху говорят о том, что поддержка нужна от всех. Недовольство по поводу оплаты и условий труда — общее для всех рабочих города и оно не ограничивается только шахтёрами. Некоторые аналитики также заявляют, что другие ГОКи (горно-обогатительные комплексы) могут подхватить протесты, в частности, рабочие ГОК «Сухая Балка» пребывают в колеблющемся состоянии, всё ещё не решившись полноценно поддержать забастовку.

Рабочие всех четырёх шахт предъявляют ряд требований:

  • повышение зарплаты хотя бы до 1000 евро;
  • сохранение социальных гарантий;
  • улучшение условий труда;
  • увольнение некомпетентного руководства.

Хоть для многих рабочих мысли о 1000 евро кажутся утопическими, тот факт, что металлургическая промышленность является одной из самых важных в Украине, экспорт металлургии и сырьевой промышленности составляет подавляющую часть украинской торговли, а количество денег, выведенных в офшоры, и несоизмеримое богатство владельцев металлургических предприятий показывают осуществимость и даже умеренность таких требований. Кривой Рог и его шахтёры своим трудом кормят большую часть украинской олигархии, получая от них взамен лишь крошки от своей же работы. Шахтеры могут получать 1000 евро и всё ещё доставлять украинским олигархам большие прибыли. Так что такое требование — не утопия, а минимум. Минимум, который заслуживает рабочий класс Кривого Рога — тот атлант, что держит на себе благополучие Украины. На сегодняшний день (13.09) 229 человек всё ещё под землей. Шахтёры отклонили унизительные предложения по повышению зарплат всего лишь на 10 % без дальнейших изменений и продолжают бастовать. Кривой Рог их поддерживает.

Мы заявляем о полной солидарности с шахтёрами Кривого Рога в их борьбе против олигархии за более справедливую заработную плату, достойное отношение к себе, улучшение условий труда и справедливость. Мы призываем распространять информацию о протестах в Кривом Роге и в других городах по всему миру, чтобы их борьба не осталась незамеченной. Мы призываем людей из других ГОКов и других профессий присоединиться к забастовке криворожских шахтеров. Только коллективной и массовой солидарностью можно добиться успехов. Сила — в единстве.