Архивы автора: admin

Запись беседы товарища Хрущёва Н. С. с Председателем ЦК КПК Мао Цзэдуном, заместителями Председателя ЦК КПК Лю Шаоци, Чжоу Эньлаем, Чжу Дэ, Линь Бяо, членами Политбюро ЦК КПК Пэн Чжэнем, Чэнь И и членом Секретариата Ван Цзясяном 2 октября 1959 года. На беседе присутствовали временный поверенный в делах СССР в КНР С. Ф. Антонов, атташе ДВО МИД СССР Р. Ш. Кудашев, с китайской стороны — переводчики Ян Минфу и Ли Юэжань. Беседу записали С. Ф. Антонов и Р. Ш. Кудашев.

Сегодня вместе с т.т. Сусловым М. А. и Громыко А. А. посетил по его просьбе Мао Цзэдуна в резиденции последнего.

Мао Цзэдун: Мы ознакомились с содержанием послания Эйзенхауэра Вам, т. Хрущёв, которое по Вашему поручению было передано нам сегодня в первой половине дня.

Хрущёв Н. С.: Хорошо. Кроме того, нам хотелось бы ознакомить Вас с содержанием касающейся Китая выдержки из моей беседы в США с президентом Д. Эйзенхауэром от 27 сентября 1959 года, а затем уже обменяться мнениями по вопросам в связи с моей поездкой в США и по вопросам отношений с Америкой. Наиболее целесообразно, чтобы упомянутая выдержка из моей беседы с Эйзенхауэром была бы переведена здесь же устно переводчиками.

Переводчики Ян Минфу и Ли Юэжань переводят устно указанную выдержку из моей беседы с Эйзенхауэром.

Наибольшее внимание китайцев привлекли вопрос о задерживаемых в Китае 5 американцах, а также высказывание Эйзенхауэра о том, почему бы СССР не придерживаться в тайваньском вопросе такой же позиции, что и в германском вопросе.

Хрущёв Н. С. (после окончания перевода): Ясно, почему Эйзенхауэр поспешил прислать сюда, в Китай, своё послание.

Мао Цзэдун: Насколько я понимаю, смысл его, Эйзенхауэра, высказываний сводится к тому, что должна проводиться сдержанная и умеренная политика.

Хрущёв Н. С.: Да.

Мао Цзэдун: Эйзенхауэр говорит также, что де Тайвань признают 45 стран, а нас меньше, и что не нужно войны. В послании Эйзенхауэра есть положительные моменты, а именно: высказывание в том смысле, что не следует допускать возникновения войны. И мы ведь также не хотим войны.

Хрущёв Н. С.: Вы правильно сказали. Хочу подчеркнуть, что в послании Эйзенхауэра есть мысль о том, что не увековечивается, а отодвигается решение тайваньского вопроса. Основная мысль послания Эйзенхауэра — не надо войны. Мы хотим, чтобы не было войны из-за Тайваня.

Мао Цзэдун: Тайвань — внутренний вопрос КНР. Мы говорим, что Тайвань мы освободим обязательно. Но пути освобождения могут быть различными — мирный и военный. Чжоу Эньлай ещё на Бандунгской конференции в 1955 г. заявил, что Китай готов вести переговоры с США. Фактически с тех пор между нами и американцами идут переговоры — сначала в Женеве, а затем в Варшаве. Сначала представители на этих переговорах встречались через неделю, затем — через две недели, а последнее время — через месяц. Обе стороны не желают срыва переговоров. Одно время американцы попытались было сорвать переговоры. Мы заявили, что это плохо, и назначили срок их возобновления. Американцы заявили, что они также за продолжение переговоров, но не могут принять «ультимативные» сроки. Мы согласились с этим. Затем после обстрела нами прибрежных китайских островов Цзиньмэнь и Мацзу переговоры были возобновлены. Мы, китайцы, на переговорах всё время проводили такую мысль — американцы, пожалуйста, уйдите с Тайваня, тогда между нами не будет никаких проблем. Мы будем на основе переговоров решать оставшиеся вопросы с Чан Кайши сами. Чан Кайши не хочет, чтобы американцы ушли. США же в свою очередь боятся того, чтобы Чан Кайши имел связь с КНР. В этом районе имели место военные действия, но это не война. На наш взгляд, пусть Тайвань и другие острова десять, двадцать или даже тридцать лет остаются в руках чанкайшистов, мы будем это терпеть.

Хрущёв Н. С.: Хочу сказать, что при первой встрече на обеде в посольстве СССР в США Эйзенхауэр сказал, что вот де они, американцы, в течение ряда лет ведут переговоры с КНР и никаких результатов и что даже пятерых американцев, находящихся в заключении в КНР, они, китайцы, не соглашаются освободить, а это усложняет положение и сильно раздражает американский народ. Более того, Эйзенхауэр сказал мне, что пусть уезжают из США все китайцы, которые пожелают этого, мы их не держим. Эйзенхауэр сказал также мне, что я напрасно еду в Китай.

Мао Цзэдун: Китай с Германией не одинаковы не только потому, что население на Тайване значительно меньше населения на китайском материке, но и потому, что Китай после Второй мировой войны был не побеждённой страной, а в числе стран-победительниц. Германия была разделена на два государства в результате Потсдамского соглашения. В Корее 38‑я параллель была также установлена по соглашению между Ким Ир Сеном и нами, с одной стороны, и американцами — с другой. Вьетнам был разделён на Северный и Южный в соответствии с Женевскими соглашениями. Что же касается Тайваня, по нему не было решения на международной конференции. Появление американцев на Тайване вызвало недовольство не только в социалистических странах, но и в Англии, в самих США и в других странах.

Хрущёв Н. С.: Эйзенхауэр это понимает. Но дело в том, что он должен признать сначала революцию в Китае, а затем уж и правительство. Революцию-то он как раз и не хочет признавать.

Мао Цзэдун: Да, это так. США это понимают, но хотят вести переговоры по своему направлению. Правительство США намекало на то, чтобы КНР сделала заявление о неприменении силы в тайваньском вопросе. Американцы хотят получить гарантию о неприменении оружия, а сами намерены действовать так, как им заблагорассудится.

Хрущёв Н. С.: Я не знал ничего, что в КНР держат в заключении пять американцев. Так ли это? В беседе с Эйзенхауэром я лишь сказал, что в порядке дружеского совета могу затронуть этот вопрос в Пекине.

Чжоу Эньлай: 1 августа 1955 г. в Женеве между нами и американцами было достигнуто соглашение, по которому могли быть возвращены в США американцы, длительное время проживавшие в КНР (эмигранты). Однако было оговорено, что если подобные лица совершат какие-либо преступления, то они могут быть арестованы. Китайское законодательство предусматривает также, что если заключённый хорошо себя проявил в тюрьме, то он может быть освобождён досрочно. Вторая категория лиц, о предоставлении которым права выезда из КНР была достигнута договорённость — это военнопленные. Над Китаем в районе г. Аньдун, а не в Корее, был сбит американский самолёт. Находившиеся в этом самолёте тринадцать американских военнослужащих были взяты в плен. Мы их впоследствии всех освободили. Вы помните, что вопрос об американских военнопленных обсуждался Организацией Объединённых Наций и что в КНР по этому делу приезжал в 1955 г. генеральный секретарь ООН Д. Хаммаршельд. Позднее Хаммаршельда в связи с этим же вопросом приезжал также Мендес-Франс. Американцы через англичан сообщили нам, что они хотели бы переговоров с КНР. Мы пошли на это — начались переговоры. Мы проявили инициативу, выпустили тринадцать человек американских военнопленных. Поэтому на совещании в Женеве у американцев не было повода для спора. После этого у нас в заключении оставались ещё двое американцев — Фекто и Дауни, которые являются агентами Центрального разведывательного бюро США и были пойманы с поличным. Самолёт, на котором они находились, был сбит, когда они пытались без посадки самолёта с помощью специального приспособления поднять на борт своих шпионов. Китайский суд приговорил их к длительным срокам тюремного заключения: одного к пожизненному заключению, второго — к двадцати годам. Когда Хаммаршельд приезжал в КНР, то он говорил, что в его миссию не входит вести переговоры об этих двух американцах. Остальные трое являются лицами, постоянно проживавшими в Китае, и арестованы за ведение шпионской деятельности. Всего у нас было что-то около девяноста американцев. Большинство из них мы выпустили, и сейчас в КНР в заключении находятся лишь пять человек. Все они шпионы и по китайским законам подвергнуты тюремному заключению. Нам думается, что мы, китайцы, выпустили даже слишком много американцев.

Хрущёв Н. С.: Я первый раз обо всем этом слышу. Но если хотите знать наше мнение, то мы, будь мы на вашем месте, поступили бы по-другому. Американцев, находящихся в КНР в заключении, следовало бы, если держать курс не на обострение, или выслать или обменять на соответствующих лиц. Так делал в своё время Ленин и делал правильно. Если, так сказать, «дразнить гусей», то, конечно, американцев можно продолжать задерживать. В своё время ведь обменяли же мы Ракоши на одного из задержанных нами венгерских шпионов. Одним словом, по нашему мнению, находящихся в заключении американцев лучше всего отпустить.

Мао Цзэдун (с явным неудовольствием и обидчиво): Конечно, можно отпустить или не отпустить, и мы американцев сейчас не отпустим, а сделаем это позже в более подходящее время. Ведь американцы отправили на Тайвань большое число наших добровольцев в Корее и немало бойцов армии КНДР в Южную Корею.

Хрущёв Н. С.: Хорошо. Это ваше внутреннее дело. Мы в него не вмешиваемся. Но ваша постановка вопроса и то, что вы, видимо, обиделись, затрудняет обмен мнениями. Хочу подчеркнуть, что я не представитель США и не ходатай за американцев. Я представитель своего советского, социалистического государства, Коммунистической партии Советского Союза. И если я затронул здесь этот вопрос, то только затем, чтобы просто в нём разобраться и изложить нашу точку зрения, так как этот вопрос является средством, будирующим¹ международную обстановку.

Мао Цзэдун: То есть затрудняет американцев.

Хрущёв Н. С.: Он, этот вопрос, затрудняет и нас. Мы имеем большие основания предъявлять претензии США. Ведь они задерживают значительное число так называемых перемещённых лиц. Слабость нашей позиции заключается в том, что немало из этих людей не желают возвращаться в СССР. Разумеется, с американцами мы не обсуждали вопроса об освобождении находящихся в заключении в КНР американцев. Я лишь обещал Эйзенхауэру в порядке дружеского совета затронуть этот вопрос во время моего пребывания в КНР. Да и американцы поднимали этот вопрос лишь косвенно.

Мао Цзэдун: Вопрос о Тайване ясен, мы не только не тронем Тайвань, но и прибрежные острова в течение десяти, двадцати, а может быть и тридцати лет.

Хрущёв Н. С.: Тайвань — это неотделимая часть, провинция Китая, в этом принципиальном вопросе у нас нет расхождений. Но что касается пяти американцев, то мы бы его решили по-другому. Вы говорите, что вы проживёте без Тайваня в течение десяти, двадцати или даже тридцати лет. Но здесь главное вопрос тактики. Тайваньский вопрос создаёт трудности не только американцам, но и нам. Между собой, в конфиденциальном порядке, мы говорим, что из-за Тайваня воевать не будем, но, так сказать, вовне мы, наоборот, говорим, что в случае обострения обстановки из-за Тайваня СССР будет защищать КНР. В свою очередь, США заявляют, что они будут защищать Тайвань. Таким образом, создаётся своего рода предвоенная обстановка.

Мао Цзэдун: Как же нам быть тогда? Поступать так, как говорят США, то есть заявить о неприменении силы в районе Тайваня и следовать по пути превращения этого вопроса в международный?

Чжоу Эньлай: Что касается тайваньского вопроса, то здесь следует проводить чёткую грань между двумя его аспектами: отношения между Китайской Народной Республикой и Тайванем — это внутренний вопрос, а отношения межу Китаем и Америкой в связи с тайваньским вопросом — это международный аспект этой проблемы.

Хрущёв Н. С.: Это ясно, и мы так говорили Эйзенхауэру, как вы могли это видеть из выдержки из записи моей беседы с президентом. Разумеется, любой вопрос имеет много сторон. Главное — какое положить начало. В своё время на Дальнем Востоке Советского Союза Лениным была создана Дальневосточная республика, которую Ленин признавал. Учтите при этом, что эта республика была создана на одной и той же территории Советского Союза. Это было невероятно, но Ленин временно на это пошёл. Впоследствии, как это и должно быть, Дальневосточная республика слилась с Советским Союзом.²

Мы не имеем предложений по тайваньскому вопросу, но считали бы, что следует искать путей для смягчения обстановки. Мы, будучи вашими союзниками, ничего не знали о ваших мероприятиях по тайваньскому вопросу, и я сегодня в первый раз слышу ряд положений вашей позиции в этой области. А следовало бы нам, союзникам, обмениваться мнениями по всем тем вопросам, которые могут вовлечь в события не только нас, но и ваших друзей. Надо бы поискать таких путей, которые способствовали бы ослаблению международной напряжённости, не нанося ущерба престижу и суверенным правам КНР.

Мао Цзэдун: Наш генеральный штаб информировал вас о наших намерениях в тайваньском вопросе через вашего главного военного советника, которого мы просили сообщить обо всём министерству обороны СССР. Я хотел бы сразу уточнить, что мы не намеревались предпринимать в районе Тайваня каких-либо крупных военных действий, а лишь стремились усилить трудности Соединённых Штатов в связи с тем, что они завязли в Ливане. И мы считаем, что это наше мероприятие было успешным.

Хрущёв Н. С.: Мы придерживаемся другой точки зрения по этому вопросу.

Мао Цзэдун: Хотя мы и обстреливаем прибрежные острова, но предпринимать попытки освободить их не будем. Мы думаем также, что Соединённые Штаты не будут воевать из-за прибрежных островов и Тайваня.

Хрущёв Н. С.: Да, американцы из-за Тайваня и прибрежных островов на войну не пойдут. Нам известно содержание инструкций, которые были даны Даллесу, когда он ехал на встречу с Чан Кайши. Если вас этот документ интересует, мы вам можем его показать. Что касается обстрела прибрежных островов, то если уж вы стреляете, то следует брать острова, а если вы не считаете необходимым брать острова, то нечего и стрелять. Я не понимаю такой вашей политики. Честно говоря, я думал, что вы возьмёте острова и был огорчён, когда узнал, что вы их не взяли. Это, конечно, ваше дело, но я говорю об этом как союзник.

Мао Цзэдун: Мы сообщили вам о наших намерениях в отношении Тайваня за месяц до того, как мы начали обстрел прибрежных островов.

Хрущёв Н. С.: Вы сообщили нам не о вашей политике в этом вопросе, а лишь об отдельных мероприятиях. Мы высказали нашу позицию, и теперь ваше дело соглашаться с нами или нет. Мы не совсем понимаем вашу политику в международных вопросах. Вопросы международной политики мы должны координировать. Нам, видимо, следует подумать над тем, нет ли необходимости обменяться по линии министерств иностранных дел мнениями по крупным политическим вопросам, по которым между ними нет согласия.

Мао Цзэдун: Как я уже говорил, мы сообщали вам о своих намерениях через наш генеральный штаб. Однако мне хотелось бы знать, какова ваша точка зрения по вопросу о том, что нам надлежало бы делать.

Хрущёв Н. С.: Мы за смягчение напряжённости. Мы хотим только того, чтобы народы поняли, что мы за мир. Обстреливать острова, чтобы дразнить кошек, не стоит.

Мао Цзэдун: Это наша политика. Наши отношения с Чан Кайши и с Америкой — это разные вещи. С Соединёнными Штатами мы будем стремиться решать вопросы мирными средствами. Если Соединённые Штаты не уйдут с Тайваня, то мы будем вести переговоры с ними до тех пор, пока они не уйдут оттуда. Отношения с Чан Кайши — это наш внутренний вопрос и его можно решать не только мирными, но и другими методами. Что касается создания Дальневосточной республики, а также того факта, что от Советского Союза были отделены в своё время Литва, Латвия и Эстония, то здесь следует иметь в виду, что там не было иностранного вмешательства.

Хрущёв Н. С.: Вопрос о Литве, Латвии и Эстонии, Польше, Грузии и Армении — это вопрос совершенно другого характера. Это вопрос национального самоопределения. Что касается Дальневосточной республики, то она была частью России.

Мао Цзэдун: Тайваньский вопрос является очень сложным.

Хрущёв Н. С.: Понимание вопроса о Тайване у нас с вами едино. В настоящее время стоит вопрос лишь о тактике. Вы никак не хотите выработать понятную для нас политику в этом вопросе. Вы можете подумать, что мы якобы вмешиваемся в ваши внутренние дела, но мы высказываем свои соображения. В связи с этим следует отметить, что мы не знаем, какой будет ваша политика в этом вопросе завтра.

Мао Цзэдун: Мы не хотим войны с Соединёнными Штатами.

Хрущёв Н. С.: Так вопрос ставить не следует. Ни вы, ни мы не хотим войны — это известно. Дело в том, что не только мировое общественное мнение не знает, что вы можете предпринять завтра, но даже мы, ваши союзники, не знаем этого.

Мао Цзэдун: Здесь может быть два пути. Первый из них — делать так, как требуют американцы, то есть дать гарантию о неприменении силы в отношении Тайваня. Американцы давно так ставят вопрос и говорили нам об этом через Идена ещё в марте 1955 года. Второй путь — провести чёткую грань между отношениями с Соединёнными Штатами и отношениями с чанкайшистами. Вопросы, связанные с отношениями с Соединёнными Штатами, мы думаем решать мирным путём, мирными переговорами. Что касается отношений с Чан Кайши, то здесь могут быть использованы любые методы, ибо отношения с Чан Кайши являются нашим внутренним делом.

После часового перерыва обмен мнениями был возобновлён.

Мао Цзэдун: Что будем делать?

Чжоу Эньлай: Продолжать.

Мао Цзэдун: Так, как предлагают американцы, нам делать не очень хорошо. В свою очередь американцы не хотят делать по-нашему.

Хрущёв Н. С.: Вы ставите нас в неловкое положение. Вы ставите вопрос так, как будто мы занимаем позицию американцев, в то время как мы занимаем нашу советскую, коммунистическую позицию.

Мао Цзэдун: Может быть нам отложить этот вопрос на неопределённое время. Все видят, что мы не близки с Соединёнными Штатами и что Соединённые Штаты, а не мы, посылают свой флот к нашим берегам.

Хрущёв Н. С.: Надо иметь в виду, что и мы небезгрешны. Ведь в Южную Корею мы сами втащили американцев. Надо предпринимать такие шаги, в ответ на которые американцы могли бы предпринять шаги в сторону смягчения обстановки. Надо искать способы смягчения обстановки, искать пути для улучшения положения. Вы знаете, что, когда имели место события в Венгрии, то у нас не дрогнула рука, чтобы решительно разгромить контрреволюцию. Товарищ Лю Шаоци был тогда у нас, и мы вместе решили тогда этот вопрос. Если вновь придёт необходимость, то мы опять, можете быть в этом уверены, неукоснительно выполним свой интернациональный коммунистический долг. Мы считали бы, что нужно выработать целую программу мероприятий, и надо сделать так, чтобы народ нас понял. После смерти Сталина мы многого добились. Я вам могу рассказать о ряде моментов, с которыми я и сам был не согласен. Что нам оставил Сталин? Вокруг Москвы стояли пушки, готовые в любой момент открыть огонь. Мы каждую минуту ждали нападения. Нам удалось ликвидировать такое положение, и мы горды этим. Причём учтите, что, добившись этого положения, мы не сдали никаких своих принципиальных позиций. Мы поставили этот вопрос потому, что не понимаем вашу позицию, не понимаем, в частности, и вашего конфликта с Индией. У нас в течение 150 лет был спор с Персией по пограничным вопросам. Три-четыре года назад мы решили этот вопрос за счёт передачи Персии некоторой части нашей территории.³ Мы рассматриваем вопрос так: больше на пять километров, или меньше на пять километров у нас земли — это неважно. Я беру пример с Ленина, который отдал Турции Каре, Ардаган и Арарат. И до настоящего времени у нас в Закавказье среди части людей имеется определённое недовольство этими мероприятиями Ленина. Но я считаю эти действия правильными. Об этом я говорю для того, чтобы показать, что для нас этот территориальный вопрос не был непреодолимым. У вас с Индией в течение многих лет были хорошие отношения. И вдруг — кровопролитный инцидент, в результате которого Неру попал в очень тяжёлое положение. Вы можете сказать, что Неру буржуазный деятель. Но мы это знаем. Если Неру уйдёт, то кто будет лучше его? Далай-лама ушёл из Тибета, он буржуазный деятель. Нам этот вопрос также неясен. Когда были события в Венгрии, то Неру был против нас, и мы на это не обижались, ибо от него, как буржуазного деятеля, ничего другого нельзя было и ожидать. Но хотя он и был против нас, это не помешало нам сохранить с ним хорошие отношения. Если вы позволите, то я вам скажу то, что не положено говорить гостю,— события в Тибете ваша вина. Вы господствовали в Тибете, должны были там иметь свою разведку и знать о планах и намерениях далай-ламы.

Мао Цзэдун: Неру также говорит, что события в Тибете произошли по нашей вине. Кроме того, в Советском Союзе было опубликовано заявление ТАСС по вопросу о конфликте с Индией.

Хрущёв Н. С.: Вы что же хотите, чтобы мы одобрили ваш конфликт с Индией? Это было бы глупо с нашей стороны. Заявление ТАСС было необходимым. Вы, очевидно, всё же усматриваете некоторую разницу между мной и Неру. Если бы мы не выступили с заявлением ТАСС, то могло бы создаться впечатление, что против Неру создан единый фронт социалистических стран. Заявление же ТАСС сделало этот вопрос вопросом между вами и Индией.

Мао Цзэдун: Наша ошибка заключается в том, что мы сразу же не разоружили далай-ламу. Но у нас тогда не было контакта с народными массами Тибета.

Хрущёв Н. С.: Да у вас и сейчас нет контакта с населением Тибета.

Мао Цзэдун: У нас разное понимание этого вопроса.

Хрущёв Н. С.: Конечно, именно поэтому мы затронули этот вопрос. Можно сказать о следующем: и у нас, и у вас имеются корейцы, которые бежали от Ким Ир Сена. Но это не даёт нам оснований портить отношения с Ким Ир Сеном, мы по-прежнему остаёмся с ним хорошими друзьями. Что касается ухода далай-ламы из Тибета, то будь мы на вашем месте, мы бы ему не дали возможности уйти. Лучше бы, если бы он был в гробу. А он сейчас в Индии и может быть поедет в США. Разве это выгодно социалистическим странам?

Мао Цзэдун: Это невозможно, мы не могли его тогда арестовать. Воспрепятствовать его уходу мы не могли, ибо граница с Индией имеет большую протяжённость, и он мог перейти её в любом пункте.

Хрущёв Н. С.: Дело не в аресте, я говорю лишь о том, что его напрасно выпустили. Если вы ему дали возможность бежать в Индию, то причём же здесь Неру. Мы считаем, что тибетские события — это вина Коммунистической партии Китая, а не Неру.

Мао Цзэдун: Нет, это вина Неру.

Хрущёв Н. С.: Тогда за события в Венгрии виноваты не мы, а Соединённые Штаты Америки, так вас понимать? Вы поймите, мы имели в Венгрии армию, мы поддерживали дурака Ракоши — в этом наша ошибка, а не ошибка Соединённых Штатов.

Мао Цзэдун: Разве можно сравнивать Ракоши с далай-ламой?

Хрущёв Н. С.: Если хотите, то в известной степени да.

Мао Цзэдун: Индусы⁴ действовали в Тибете, исходя из того, что он как будто принадлежит им.

Хрущёв Н. С.: Мы знаем это. Как вам известно, Непал хотел иметь у себя советского посла, а мы долго туда своего посла не направляли. Так же делали и вы. Причина этого заключается в том, что Неру не хотел, чтобы там были советские и китайские послы. Этому не следует удивляться — от Неру ничего другого и ожидать нельзя было. Но это не должно быть для нас поводом для разрыва с ним отношений.

Мао Цзэдун: Неру мы также поддерживаем, но в тибетском вопросе должны его разбить.

Хрущёв Н. С.: Зачем вам надо было убивать людей на границе с Индией?

Мао Цзэдун: Они на нас первыми напали, перешли границу и вели огонь в течение двенадцати часов.

Чжоу Эньлай: Каким же данным вы больше верите — нашим или индийским?

Хрущёв Н. С.: Хотя индусы первыми напали, но у китайцев убитых нет, а у индусов есть.

Чжоу Эньлай: Что же нам делать, если они первыми на нас нападают. Не можем же мы стрелять в воздух. Ведь индусы перешли даже линию Макмагона.⁵ Кроме того, в ближайшее время в Китай приезжает вице-президент Радхакришнан. Это говорит о том, что мы предпринимаем меры для разрешения вопроса мирным путём, путём переговоров. В моём письме от 9 сентября с. г. в адрес Неру мы подробно объяснили всё то, что произошло между нами и Индией.

Хрущёв Н. С.: Товарищ Чжоу Эньлай, Вы много лет были министром иностранных дел КНР и знаете не хуже меня, как можно без крови решать спорные вопросы. В данном случае я вовсе не затрагиваю вопрос о границе, ибо если китайцы и индусы не знают, где же между ними проходит граница, то мне, русскому, не стоит вмешиваться. Я только против методов, которые были уже применены.

Чжоу Эньлай: Мы ничего не знали до определённого времени о пограничном инциденте и все меры там были предприняты местными органами без указаний центра. Кроме того речь идёт о трёх спорных районах между Китаем и Индией. Индусы первыми перешли через линию Макмагона и первыми открыли огонь. Линию Макмагона не признавало ни одно правительство Китая. Если бы на границы СССР напали, скажем, финны, то ответили бы вы им, или нет?

Суслов М. А.: Мы не имели бы претензий к финскому правительству.

Хрущёв Н. С.: То, что Центр ничего не знал об инциденте, для меня это ново. Я могу рассказать вам о том, против чего был я сам. 22 июня 1941 года немцы начали наступление против Советского Союза. Сталин запретил открывать ответный огонь, и указание об открытии огня было дано только по прошествии некоторого времени. Сталин объяснял это тем, что это, возможно, была провокация. Конечно, это было ошибкой Сталина. Он просто струсил. Здесь же совсем другое дело.

Чжу Дэ: Индусы перешли через линию Макмагона, которая и без того отторгает от Китая 90 тыс. кв. км.

Чэнь И: После мятежа в Тибете в Индии неоднократно поднималась антикитайская, антикоммунистическая кампания. Вокруг нашего посольства в Дели и консульства в Калькутте устраивались демонстрации, участники которых поносили руководителей КНР и выкрикивали антикитайские лозунги. Мы ничего подобного не предпринимали, и посол Индии в КНР не имел ни малейшего повода для обвинения нас в недружелюбии.

Хрущёв Н. С.: Нашим советским представителям за границей доставалось гораздо больше, чем вашим. За историю нашего государства было убито немало наших советских послов за границей. У нас же в Советском Союзе был убит один германский посол в 1918 г.⁶ Если у нас в Советском Союзе и побили в своё время стекла в посольстве Соединённых Штатов и Федеративной Республики Германии, то это мы сами организовали.

Чэнь И: Если говорить об эффективности работы по перетягиванию Неру на свою сторону, то наш метод окажется более эффективным, а ваш является приспособленчеством.

Хрущёв Н. С.: Чэнь И — министр иностранных дел, умеет взвешивать свои слова. Это он сказал не случайно. Мы существуем сорок два года. Из них тридцать лет мы существовали одни и ни к кому не приспосабливались, а проводили свою принципиальную коммунистическую политику.

Чэнь И (очень возбуждённо и запальчиво): Китайский народ долгое время вызывал жалость, в течение многих десятилетий подвергался гнёту и английских, и американских, и французских и других империалистов. Это советские товарищи должны понять. Мы сейчас предпринимаем определённые меры для разрешения мирным путём конфликта с Индией, об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что, видимо, в середине октября с. г. к нам приедет вице-президент Индии Радхакришнан. У нас тоже есть определённый элемент приспособленчества. Вы должны более правильно понимать нашу политику, наша линия является более правильной и твёрдой.

Хрущёв Н. С.: Ишь какой левый; смотрите, товарищ Чэнь И, пойдёте налево, а можете выйти направо. Дуб тоже твёрдый, да ломается. Я думаю, что этот вопрос лучше оставить, ибо мы по-разному его понимаем.

Чжоу Эньлай: Товарищ Хрущёв, даже индусы сами не знают, что и как произошло на индийско-китайской границе.

Линь Бяо: Во время войны между Советским Союзом и фашистской Германией Советская Армия, разгромив фашистов, вошла в Берлин. Это не значит, что Советский Союз начал войну.

Хрущёв Н. С.: Не мне, генерал-лейтенанту, учить Вас, товарищ маршал.

Суслов М. А.: Вы, товарищ Линь Бяо, сравниваете совсем несравнимые вещи. Во время Отечественной войны были убиты десятки миллионов людей, а здесь произошёл пустяковый инцидент.

Чжоу Эньлай: Индусы не вывели свои войска оттуда, куда они забрались. Стремясь к мирному урегулированию конфликта, мы предлагали и предлагаем решать его по частям.

Хрущёв Н. С.: Всё, что вы делаете сейчас, это правильно. Но мы не согласны с тем, что вы сделали раньше.

Чжоу Эньлай: Индусы в течение сорока дней до начала провокации вели широкую антикитайскую пропаганду. Они первыми перешли границу, первыми открыли огонь. В таких условиях можно считать, что мы спровоцировали инцидент?

Хрущёв Н. С.: Мы с вами коммунисты, а у них там Ноев Ковчег. Вы, товарищ Чжоу Эньлай, не хуже меня всё это понимаете.

Суслов М. А.: Ноев Ковчег следует понимать, что у них там каждой твари по паре.

Пэн Чжэнь Хрущёв Н. С.: Никто не говорит, что нельзя ругать. Но стрелять — это не ругать.

Пэн Чжэнь: Линия Макмагона — это грязная линия, которая не была признана ни одним китайским правительством.

Хрущёв Н. С.: Нас здесь трое, а вас — девять человек, и вы все повторяете одно и то же. Думаю, что это бесполезно. Я хотел лишь высказать нашу позицию. Принять или не принять её — это ваше дело.

Мао Цзэдун: Конфликт с Индией на границе — это лишь частичный пограничный вопрос, а не столкновение между двумя правительствами. Неру и сам не знает, что же там произошло. Как выяснилось, их патрульные части перешли линию Макмагона. Мы все это узнали значительно позже, после того, как имел место инцидент. Обо всём этом не знал ни Неру, ни даже наш военный округ в Тибете. Когда Неру узнал, что их патрульные части перешли линию Макмагона, то он дал указание им уйти оттуда. Мы также провели работу для мирного разрешения вопроса.

Хрущёв Н. С.: Если бы это было сделано сразу после перестрелки, то не было бы и конфликта. Кроме того, вы нас довольно длительное время не информировали об инциденте на границе.

Лю Шаоци: 6 сентября я информировал вас через товарища Антонова о положении на границе. Раньше мы проинформировать вас не могли, ибо сами ещё не разобрались.

Чжоу Эньлай: Заявление ТАСС было опубликовано раньше, чем было передано вам моё письмо Неру. Оно было передано 9 сентября во второй половине дня товарищу Антонову.

Суслов М. А.: Видимо, почти одновременно, ибо надо иметь в виду, что разница во времени между Москвой и Пекином составляет пять часов.

Громыко А. А.: Посол Индии в СССР говорил мне, что китайское письмо не только не вносит успокоения, но наоборот отбрасывает всё назад.

Суслов М. А.: В настоящее время температура спала и можно оставить этот вопрос.

Мао Цзэдун Суслов М. А.: Нет, не только, но и благодаря решению вашего парламента.

Лю Шаоци: 6 сентября с. г. я передавал вам через товарища Антонова, что мы будем в течение недели давать отпор индусам.

Суслов М. А.: Решение вашего парламента было значительно мягче, чем нота.

Пэн Чжэнь: Делегаты Всекитайского собрания народных представителей задавали мне вопрос, как же понимать заявление ТАСС, не так ли, что старший брат, не разобравшись, где правда, а где ложь, побил и КНР и Индию.

Ван Цзясян: Но первыми стрелять начали не мы, а индусы.

Хрущёв Н. С.: Да, они начали стрелять и сами падали убитыми. Наш долг высказать вам свои соображения об этом инциденте, ибо никто, кроме нас, не скажет вам об этом.

Чжоу Эньлай: Между КПК и КПСС могут иметь место споры и нерешённые вопросы, но вовне мы всегда подчёркиваем единство с Советским Союзом.

Линь Бяо: Индусы первыми начали стрелять и стреляли 12 часов, расстреляв весь свой боезапас. Разный подход к вопросу допустим, но факты есть факты: 1) индусы первыми перешли границу, 2) индусы первыми открыли огонь, 3) индусы вели огонь в течение двенадцати часов. В такой ситуации может быть два подхода к вопросу: 1) индусы перешли границу и мы отступаем, 2) индусы перешли границу, мы даём отпор.

Мао Цзэдун: Отпор был дан по решению местных военных органов.

Линь Бяо: Команды сверху дано не было.

Мао Цзэдун: Далай-ламу мы не могли удержать, ибо граница с Индией имеет большую протяжённость, и он мог перейти её в любом пункте.

Суслов М. А.: Нужно было заранее знать о его намерениях и заговорах.

Мао Цзэдун: Мы хотели повременить с преобразованиями в Тибете четыре года.

Хрущёв Н. С.: И это было вашей ошибкой.

Мао Цзэдун: Решение об отложении преобразований было принято раньше, после того, как далай-лама побывал в Индии. Мы не могли без повода начать там наступление. А на этот раз у нас был хороший повод, и мы выступили. Это-то как раз вам, видимо, и не понятно. Вы убедитесь потом, что линия Макмагона с Индией сохранится, пограничный конфликт будет ликвидирован.

Хрущёв Н. С.: Это хорошо. Но вопрос не в линии. Мы её не знаем и знать не хотим.

Мао Цзэдун: Пограничный вопрос с Индией будет решён нами путём переговоров.

Хрущёв Н. С.: Такое ваше намерение мы приветствуем.

Чжоу Эньлай: 22 января с. г. мы предлагали Неру провести переговоры по пограничным вопросам. Тогда он не согласился на это. Сейчас же он на это согласен.

Мао Цзэдун: Вы нам приклеили два ярлыка — конфликт с Индией произошёл по нашей вине, уход далай-ламы также является нашей ошибкой. Мы же вам приклеили один ярлык — приспособленцы. Принимайте.

Хрущёв Н. С.: Не принимаем. Мы занимаем принципиальную коммунистическую позицию.

Мао Цзэдун: Заявление ТАСС обрадовало всех империалистов.

Суслов М. А.: Как раз наоборот. Это заявление и ваши последние меры способствовали разрядке обстановки. Империалисты были бы рады, если бы отношения между Индией и Китаем испортились. Мы располагаем сведениями о том, что американцы обращались к Неру с предложением своих услуг в связи с конфликтом между Индией и Китаем. Наши шаги охладили пыл реакции.

Линь Бяо: Весь вопрос о том, кто начал стрелять, а не о том, кто убит.

Чжоу Эньлай: Получается так, что в наш дом ворвались грабители, мы их побили и мы же виноваты.

Хрущёв Н. С.: Почему же вы можете нас критиковать, а старший брат вас не может. В одной из встреч с тов. Юдиным⁷ вы, товарищ Мао Цзэдун, очень резко критиковали КПСС, и мы эту критику приняли. Более того, с того заседания 8‑го съезда КПК, на котором выступал товарищ Микоян, вы, товарищ Мао Цзэдун, ушли. Это была демонстрация, и Микоян мог тоже уйти. Собственно, и я тоже могу собрать чемоданы и улететь, но я этого не делаю. Когда имели место события в Венгрии, товарищ Чжоу Эньлай приезжал к нам и прочитал нам лекцию. Он обвинил нас и за Бессарабию, и за Прибалтийские страны. И мы приняли этот урок. Получается так, что вам можно делать нам замечания, а нам нет. У нас сейчас даже некоторые члены президиума ЦК КПСС говорят так: имеется формулировка «социалистический лагерь во главе с Советским Союзом», а на деле отсутствует даже уважение к замечаниям со стороны КПСС. Не свысока ли вы говорите с нами?

Мао Цзэдун: Мы вам высказали свои соображения в конфиденциальном порядке. И вы на этот раз высказали в таком же порядке. Это хорошо. Это пойдёт на пользу делу. Однако то, что вы выступили открыто, я имею в виду заявление ТАСС, это нехорошо.

Громыко А. А.: Заявление ТАСС нисколько не оттолкнуло Индию от Китайской Народной Республики. (Зачитал выдержку).

Пэн Чжэнь: Нам тоже надо высказаться. Ведь индусы первыми перешли границу, первыми открыли стрельбу и вели огонь в течение двенадцати часов. Только что товарищ Мао Цзэдун говорил, что никто не знал точно, что же в конце концов произошло на китайско-индийской границе.

Хрущёв Н. С.: Вы не терпите возражений, считаете себя ортодоксами, в этом и проявляется ваше высокомерие. Чэнь И нам приклеил ярлык, причём ярлык политический. На каком основании он это сделал?

Чэнь И: Заявление ТАСС было поддержкой Индии, поддержкой буржуазии.

Хрущёв Н. С.: Вы хотите нас подчинить себе, но у вас это не выйдет, мы тоже партия, мы идём своим путём, ни к кому не приспосабливаясь.

Мао Цзэдун: А на каком же пути мы?

Хрущёв Н. С.: Мы всегда считали и считаем, что мы с вами идём вместе одной дорогой и видим в вас своих лучших друзей.

Мао Цзэдун: Не могу понять, в чём же наша ошибка? Керенский и Троцкий у вас тоже убежали.

Хрущёв Н. С.: Далай-лама убежал, а вы не виноваты? Ведь и у нас были же ошибки и факты. То, что мы допустили побег из СССР Керенского — это наша ошибка, но нужно иметь в виду, что это случилось буквально в первые дни революции.⁸ Ленин под честное слово отпустил генералов Краснова и Каледина. Что касается Троцкого, то его Сталин выслал. Неру может переметнуться к США. Он относится к числу наших попутчиков, которые идут с нами, когда это им выгодно. Когда мы оказывали Насеру помощь, мы знали, что он может выступить и против нас. Что мы сделали, когда он действительно выступил против нас? Мы ему предоставили кредит для строительства высотной Асуанской плотины. Это тактика. Если бы не дали кредит, Насер ушёл бы в объятия Америки.

Мао Цзэдун: Вы видите только наши «угрожающие жесты» и не видите другой стороны — нашей борьбы за то, чтобы перетянуть Неру на нашу сторону.

Хрущёв Н. С.: Мы не уверены в том, что Насер долго продержится с нами. Нас связывает лишь очень тоненькая ниточка, которая в любое время может порваться.

Чэнь И: Я возмущён вашим заявлением о том, что «ухудшение отношений с Индией произошло по нашей вине».

Хрущёв Н. С.: Я же возмущён вашим заявлением о том, что мы приспособленцы. Мы должны поддерживать Неру, помочь ему удержаться у власти.

Мао Цзэдун: Тибетские события и пограничный конфликт — это временные явления. Лучше всего нам на этом закончить обсуждение этих вопросов. Можно ли оценить отношения между нами так, что мы в целом едины и что отдельные разногласия не мешают нашей дружбе?

Хрущёв Н. С.: Мы придерживались и придерживаемся именно такой точки зрения.

Мао Цзэдун: Я хочу внести уточнение — я вообще не был на заседании 8‑го съезда, когда выступал Микоян. Мне надо поговорить лично с Микояном.

Хрущёв Н. С.: Вы на этом заседании не были именно потому, что там выступал Микоян. Чжоу Эньлай прочитал нам в своё время хорошую лекцию. Он хороший лектор, но с содержанием лекции я не согласен.

Лю Шаоци: О наших с вами разногласиях мы никогда, никому, ни одной из братских партий не говорили.

Хрущёв Н. С.: Это хорошо, это правильно. Вы нам дали первый урок, мы вас выслушали, вы должны и нас выслушать. Откажитесь от политических обвинений, иначе мы испортим отношения между нашими партиями. Мы ваши друзья и говорим вам правду. Мы ни к кому не хотим приспосабливаться, даже к друзьям.

Чэнь И: Но ведь и вы, говоря, что осложнение отношений с Индией и уход далай-ламы произошли по нашей вине, бросили нам два политических обвинения. Я считаю, что вы всё же приспосабливаетесь.

Хрущёв Н. С.: Это совершенно разные вещи. Я указал вам лишь на отдельные ваши промахи и не бросал вам принципиальных обвинений, а вы выдвинули именно принципиальное обвинение. И если вы считаете нас приспособленцами, товарищ Чэнь И, то не подавайте мне руку, я её не приму.

Чэнь И: Я также. Должен сказать, что я не боюсь вашего гнева.

Хрущёв Н. С.: Не надо на нас плевать с маршальской высоты. Не хватит плевков. Нас не заплюёшь. Хорошо же складывается положение: с одной стороны, говорите о формуле «во главе с Советским Союзом», а с другой — не даёте мне сказать и слова. О каком же равноправии может в таком случае идти речь. Именно поэтому на ⅩⅩⅠ съезде мы поставили вопрос об отказе от формулы «социалистический лагерь во главе с Советским Союзом». Мы не хотим, чтобы партии стояли во главе. Все компартии равноправны и независимы. Иначе фальшивое положение.

Мао Цзэдун (примирительно): Чэнь И говорит о частностях, не надо обобщать.

Ван Цзясян: Дело заключается в неправильном переводе. Чэнь И не говорил о приспособленчестве, как о какой-то доктрине.

Хрущёв Н. С.: Мы сбили не один американский самолёт, и всегда говорили, что они сами разбивались. Это вы никак не можете назвать приспособленчеством.

Суслов М. А.: Сейчас дело идёт к переговорам между вами и Индией. Это хорошо.

Громыко А. А.: Нет ли необходимости в том, чтобы КНР выступила с заявлением, которое бы способствовало разрядке обстановки? Оговариваюсь, что я говорю об этом без предварительного обмена мнениями с т. Хрущёвым.

Чжоу Эньлай: Выступать с таким заявлением нет необходимости. Мы сообщили индусам, что вице-президент Радхакришнан может приехать к нам в любое удобное для него время в период с 15 октября по 1 декабря.

Хрущёв Н. С.: Я тоже хочу высказать мысль, которая у меня появилась только что в связи с вопросом о приезде вице-президента. Не вызовет ли некоторое недоумение, что в КНР приедет вице-президент, а не президент и не премьер-министр?

Чжоу Эньлай: Кандидатура Радхакришнана была предложена самими индусами. Президент и премьер-министр Индии прислали нам поздравления по случаю 10‑летия КНР. В ответ на послание мы вновь напомним о приглашении Радхакришнану приехать в КНР.

Мао Цзэдун: В «Правде» было опубликовано только в сокращённом виде письмо Чжоу Эньлая Неру, а сообщение ТАСС мы опубликовали полностью. Может быть на этом и закончим обсуждение этих вопросов и займёмся Лаосом?

Хрущёв Н. С.: Хорошо, давайте, но я к этому делу не имею ни малейшего интереса, ибо само это дело маленькое, а шумят вокруг него много. Сегодня к нам приходил Хо Ши Мин и беседовал с нами о Лаосе. Я его отправил к вам, потому что это вас должно волновать. Во время событий в Венгрии и Польше к нам приезжали т.т. Лю Шаоци и Чжоу Эньлай. Мы с тов. Лю Шаоци придерживались разных, порой диаметрально противоположных позиций. В течение нескольких дней мы не могли выработать единого мнения. Наши позиции менялись, но потом мы договорились и вопрос решили хорошо.

Мао Цзэдун: Мы против расширения огня в Лаосе.

Хрущёв Н. С.: Мы также против этого.

Лю Шаоци: Министр обороны Демократической Республики Вьетнам имеет план расширения борьбы в Лаосе. Хо Ши Мин против этого плана, против расширения военных действий. Мы поддерживаем его позицию.

Хрущёв Н. С.: Не следует расширять боевых действий в Лаосе, ибо в противном случае туда придут американцы. Тогда они будут стоять на границе с Демократической Республикой Вьетнам и наверняка будут совершать провокации против ДРВ. Таким образом, они будут расположены в непосредственной близости от ДРВ, в то время как мы удалены на довольно значительное расстояние от ДРВ. Если обстановка осложнится, то американцы могут очень быстро раздавить ДРВ и мы не успеем ничего предпринять. По нашему мнению, нужно посоветовать вьетнамским товарищам не расширять военных действий в Лаосе.

Мао Цзэдун: В этом у нас с вами полное единство точек зрения. Мы вообще стоим за то, чтобы не только не расширять боевые действия в Лаосе, но и сохранить статус-кво в районе Тайваня. Хочу ещё раз сказать, что в августе 1958 года, когда мы начали обстрел прибрежных островов Цзиньмынь и Мацзу, мы вовсе не имели в виду начать там какие-то широкие военные действия.

1. Хрущёв употребляет устаревшее слово «будировать» в ошибочном значении «будоражить».— Маоизм.ру.↩
2. Хрущёв явно заговаривается, да ещё и китайцев путает. Дальневосточная республика существовала с апреля 1920 года по ноябрь 1922 года, и 15 ноября вошла в состав РСФСР, а Советский Союз был создан полтора месяца спустя, 30 декабря.— Маоизм.ру.↩
3. Речь идёт о заключении Договора между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Шахиншахским Правительством Ирана о режиме советско-иранской границы и о порядке урегулирования пограничных конфликтов и инцидентов 14 мая 1957 г.— Маоизм.ру.↩
4. Здесь и далее в русскоми тексте используется устаревшее слово для обозначения индуистов — «индусы» — вместо правильного обозначения граждан Индии — «индийцы».— Маоизм.ру.↩
5. Как на исторически тибетскиеземли Китай претендует на бо́льшую часть территории, которую Индия считает штатом Аруначал-Прадеш. «Линия Макмагона» была установлена 3 июля 1914 г. представителями правительств Великобритании Артуром Макмагоном и Тибета Лончен Шатра на Симлской конференции в Индии.— Маоизм.ру.↩
6. 6 июля 1918 года двое левых эсеров, сотрудники ВЧК Яков Блюмкин и Николай Андреев по приказу Марии Спиридоновой застрелили германского посла Вильгельма фон Мирбаха, чтобы сорвать Брестский мир.— Маоизм.ру.↩
7. Речь, вероятно, о беседе 22 июля 1958 г.— Маоизм.ру.↩
8. Хрущёв опять заговаривается, Керенский выехал из Советской России в июне 1918 года, то есть более чем полгода спустя после революции, но задолго до учреждения СССР.— Маоизм.ру.↩

В период окончательной победы китайской революции, по примеру СССР и Югославии, все политические партии, кроме КПК, должны будут уйти с политической арены, что значительно укрепит китайскую революцию.

Присутствовали: т.т. Хрущёв, Малиновский, Кузнецов, Пономарев, Антонов, т.т. Мао Цзэдун, Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, Чжу Дэ, Чэнь Юнь, Линь Бяо, Дэн Сяопин, Пэн Дэхуай, Пэн Чжэнь, Чэнь И, Ван Цзя Сян, Хуан Кэчэн, Ян Шанкунь, Ху Цяому. Беседа записана Н. Федоренко, А. Филевым.

Мао Цзэдун. Я хотел бы выяснить два небольших, но важных вопроса.

Первый — о прекращении испытаний атомного оружия. Вы прекратили испытания в одностороннем порядке, но на Западе продолжают. Не думаете ли Вы, что нужно возобновить испытания?

Н. С. Хрущёв. Они освободили нас от своего обязательства тем, что не прекращают своих испытаний. Мы свои испытания провели. Сейчас продолжаем работать над атомной и водородной бомбами. Как только будет нужно, мы возобновим испытания, если, конечно, к этому времени не будет общего соглашения о прекращении испытаний.

Мао Цзэдун. Мне ясно.

Вы говорили о том, что межконтинентальная ракета летит через космос. Не сгорает ли она, когда снова входит в атмосферу?

Н. С. Хрущёв. Нет, эта проблема решена.

Мао Цзэдун. Как Вы расцениваете то, что США расположили свои военные базы вокруг Советского Союза?

Н. С. Хрущёв. Это неблагоприятно для нас. Военные базы близко придвинуты к нам. Но их главные базы расположены далеко от нас, в Америке. До них трудно добираться бомбардировщикам. Но сейчас, с наличием ракетного оружия, соотношение сил выровнялось.

Мы испытываем в настоящее время трудности в испытаниях ракет большого радиуса действия. Для этого у нас не хватает своей территории.

Мао Цзэдун. Разве нельзя стрелять в направлении Северного полюса?

Н. С. Хрущёв. Это как раз близкое расстояние, и в случае войны мы будем стрелять через полюс. Поэтому американцы и предлагают инспекцию арктической зоны, чтобы засечь наши ракетные базы и обезопасить себя.

Мао Цзэдун. Я читал ответ Эйзенхауэра на Ваше предложение о предотвращении внезапного нападения. Как будто неплохой ответ, вроде, он готов на совещание экспертов по этому вопросу. Видно, что они боятся внезапного нападения.

Н. С. Хрущёв. Я ещё не видел этого письма.

Мао Цзэдун. Хотел бы условиться относительно отъезда делегации. Может быть, нам изменить порядок проводов, собрать на аэродроме общественность, выстроить почётный караул, пригласить дипломатический корпус?

Н. С. Хрущёв. Кажется, вчера была договорённость устроить отъезд так же, как и приезд. Пусть наша договорённость будет крепкой. Этим мы дадим меньше поводов для кривотолков, а то на Западе будут писать, что приезд был втайне, потому что не надеялись на успех переговоров, видимо, между Китаем и Советским Союзом есть какие-то противоречия, потом, дескать, встретились, договорились и решили устроить пышные проводы. Пусть лучше они разгадывают загадку, пусть оказывает воздействие сам факт встречи.

Мао Цзэдун. Я считал нужным, чтобы Ваш приезд состоялся втайне, дабы империалисты не могли воспользоваться Вашим отсутствием и произвести внезапное нападение.

Н. С. Хрущёв. Не думаю, чтобы они на это решились, соотношение сил не в их пользу. Теперь им пришлось проглотить ещё одну горькую пилюлю — признать Ирак.¹ Даже, если бы они были готовы к войне на 50 процентов, они и то не начали бы её.

Мао Цзэдун. Да, Англия, конечно, не начала бы.

Н. С. Хрущёв. И Франция и Германия не осмелились бы. Они знают, что мы их можем стереть в порошок. Если англичане во время второй войны страдали от немецких «ФАУ‑1» и «ФАУ‑2», то сейчас это игрушки по сравнению с ракетами. Они это знают.

Мао Цзэдун. Но у них кругом базы. В одной Турции больше 100 баз.

Н. С. Хрущёв. Нет, в Турции меньше, к тому же они все под прицелом. Собираются строить базы в Греции, но там ещё проще: камень с горы из Болгарии спустить и их не будет. Сама Америка теперь под ударом.

Мы должны благодарить наших учёных за создание межконтинентальной ракеты.

Мао Цзэдун. И немецких?

Н. С. Хрущёв. Нет, они участвовали только в самом начале. Нельзя было поручать немцам такое важное дело. Сейчас они все вернулись в Германию и там рассказали о том, над чем работали. Американцы по их рассказам решили, что у нас нет межконтинентальной ракеты. Когда мы объявили о её испытании, они не поверили, но потом мы запустили спутники. Теперь американцы уже говорят, что сами русские создали межконтинентальную ракету. В газетах там писали, что в Америке тоже работают немцы, однако, не в Америке запущен первый спутник.

Мао Цзэдун. Я всё-таки думаю, что Ваш выезд за границу в случае, если состоится совещание глав правительств, сопряжён с опасностью. Я бы советовал Вам объявить о назначении на время Вашего отсутствия заместителя. Мы все беспокоимся, когда Вы выезжаете.

Н. С. Хрущёв. Да, риск известный есть, особенно, если совещание состоится в Нью- Йорке: там много озлобленных венгров и других врагов. Лучше условия в Женеве. Припоминаю интересный случай во время Женевского совещания в 1955 году.

По американской конституции впереди президента во время его выезда должна бежать охрана. Но конституция была выработана, когда ещё ездили в каретах. Поэтому, когда Эйзенхауэр приехал в Женеву и сел в машину, а его охрана побежала впереди, то это рассмешило всех встречавших. Тогда все думали, как будут вести себя Хрущёв и Булганин. А мы приехали в Женеву, сели в открытую машину и поехали по городу. Это всех удивило, так как считали, что мы побоимся и будем ездить только в бронированной машине. Правда, мы потом ездили в бронированной машине, потому что, как сообщила швейцарская полиция, там была какая-то террористическая группа, планировавшая совершить нападение.

Американцы писали также, что Хрущёв не осмелится показаться в Венгрии народу. Но как было дело во время нашей поездки в Венгрию, всем известно. Мы должны были возложить венок к памятнику, напротив которого находится американское посольство. Я тогда предложил Кадару пройти к памятнику через толпу народа, чтобы американцы видели, как будут «терзать» Хрущёва. После этого они перестали писать о том, что венгры против Советского Союза.

Мао Цзэдун. Сталин даже в Женеву отказывался выезжать, но я имел в виду не такую опасность.

Н. С. Хрущёв. Это старческий дефект ума.

Мы не считаем сейчас возможным возникновение войны. Иногда мы поручаем нашим военным по их данным подготовить анализ обстановки. Недавно они доложили, что сейчас нет оснований считать близкой опасность возникновения войны.

Мао Цзэдун. Как Вы думаете, останется Даллес на своём посту?

Н. С. Хрущёв. Нет, видимо, уйдёт, хотя нам лучше, если бы он остался. Лучше иметь дело с дураком, чем с умным.

Мао Цзэдун. Как по-Вашему, может быть, Стивенсон² станет президентом?

Н. С. Хрущёв. Это более положительная личность.

Мао Цзэдун. Вероятнее всего, если у власти останется Республиканская партия, то президентом будет Никсон.

Н. С. Хрущёв. Да, скорее всего так. Этот будет похуже Эйзенхауэра. Эйзенхауэр вышел на политическую арену как национальный герой в результате войны. Как политик, он не из лучших, у него нет политического опыта. Да и как военный, он не блещет. В Арденнах в конце войны немцы едва не нанесли ему поражение. Тогда ещё Черчилль просил Сталина оказать помощь западным союзникам.

Мао Цзэдун. Не надо было им тогда помогать. Может быть благодаря этому теперь не было бы Западного Берлина, а то и Западной Германии.

Н. С. Хрущёв. Да, может быть, теперь мы были бы в гостях у Тореза³. Но тогда была другая обстановка. Немцы сдавались американцам без боя, а нам оказывали упорное сопротивление. Положение могло сложиться так, что мы не взяли бы Берлина. Сталин тогда договорился с Эйзенхауэром и он дал нам возможность взять Берлин. В сражении под Веной немцы также бежали от нас к Эйзенхауэру, но он их в плен не брал. Так, что, видите, Эйзенхауэр был не лишён некоторой порядочности. Но теперь он делает то, что ему рекомендуют американские монополисты.

Мао Цзэдун говорит, что всё готово к подписанию Коммюнике.

Н. С. Хрущёв. Хорошо. Давайте подпишем.

На этом встреча заканчивается.

1. Незадолго до этой беседы, 14 июля, в Ираке произошла антимонархическая революция и у власти установился режим, поначалу дружественный коммунистам. За три года ему удалось добиться вывода британских военных баз.— Маоизм.ру.↩
2. Очевидно, Эдлай Стивенсон, кандидат от Демократической партии, проигравший Дуайту Эйзенхауэру на выборах 1956 г. Однако на выборах 1960 г. вместо него партия выдвинула Джона Кеннеди, одержавшего победу над Ричардом Никсоном с небольшим перевесом. Никсон станет президентом позже, в 1969 г., и отметится прекращением Вьетнамской войны и нормализацией отношений с КНР.— Маоизм.ру.↩
3. То есть, в предполагаемой Советской Франции.— Маоизм.ру.↩

Присутствовали: т.т. Б. Н. Пономарёв, Дэн Сяопин. Беседа записана: Н. Федоренко и А. Филевым.

Н. С. Хрущёв передаёт приветы и пожелания членов Президиума ЦК КПСС.

Мао Цзэдун благодарит. Говорит, что при наличии сотрудничества между руководством двух партий легче решать мировые проблемы.

Н. С. Хрущёв выражает согласие.

Мао Цзэдун. Не загадывая на более долгий срок, можно сказать, что наше сотрудничество обеспечено на 10 000 лет.

Н. С. Хрущёв. В таком случае можно встретиться ещё раз через 9 999 лет, чтобы договориться о сотрудничестве на следующие 10 000 лет.

Мао Цзэдун. Однако между нами есть некоторое различие во мнениях. Такое различие по отдельным вопросам было, есть и будет. Если сравнить это с десятью пальцами, то наше сотрудничество — девять пальцев, а различие — один.

Н. С. Хрущёв. Да, может быть разное понимание.

Мао Цзэдун. Эти вопросы легко разрешимы, между нами всегда будет сотрудничество, поэтому можно подписать соглашение на 10 000 лет.

Предлагает перейти к обсуждению интересующих вопросов.

Н. С. Хрущёв. Мы имели информацию Юдина о беседах с Вами. Судя по ней, много накручено, поэтому хотелось бы рассказать, чтобы всё стало ясно.

Мао Цзэдун. Хорошо.

Н. С. Хрущёв. Не буду останавливаться на вопросах, по которым у нас, как это видно из сообщений о беседе с нашим послом, единая точка зрения. Это вопросы международного положения, оценка событий на Ближнем и Среднем Востоке, югославский вопрос. Мы также поддерживаем ваше заявление о том, что у нас нет никаких вопросов, которые могли бы порождать разные точки зрения. Мы радуемся успехам вашей партии и КНР. Думаю, что и вы радуетесь нашим.

Мао Цзэдун. Да.

Н. С. Хрущёв. Хотел бы затронуть вопрос, который нас прямо-таки огорошил. Это о строительстве военно-морского флота. Вы говорили, что не спали из-за этого ночь. Я тоже не спал ночь, когда получил информацию.

Мао Цзэдун. Я был поражён и поэтому не мог спать.

Н. С. Хрущёв. Никогда и ни у кого, прежде всего это касается меня, поскольку я главным образом беседовал с Юдиным, а затем уже ему давались указания на Президиуме ЦК, не было такого понимания вопроса, которое сложилось у ваших товарищей. Не было даже мысли о совместном флоте. Вы знаете мою точку зрения. Я был при жизни Сталина против смешанных обществ. Против его старческой глупости о концессии на фабрику ананасных консервов. Подчёркиваю, старческой глупости, потому что Сталин не был настолько глуп, чтобы не понимать этого. Здесь сказался склероз.

Мао Цзэдун. Я тоже приводил эти примеры и говорил, что Хрущёв ликвидировал это наследие.

Н. С. Хрущёв. Я один из членов Политбюро, который прямо сказал Сталину, что не надо посылать Мао Цзэдуну такую телеграмму о концессии, т. к. это принципиально неправильно. Были и другие члены Политбюро, с которыми я сейчас разошёлся, но которые также не поддерживали это предложение Сталина. После смерти Сталина мы сразу же поставили вопрос о ликвидации смешанных обществ и сейчас их нигде не имеем.

Мао Цзэдун. Были ещё две полуколонии — Синьцзян и Маньчжурия.

Н. С. Хрущёв. Ненормальное положение там было ликвидировано.

Мао Цзэдун. По соглашению там не разрешалось даже проживать гражданам третьих стран. Вы эти полуколонии также ликвидировали.

Н. С. Хрущёв. Да, ибо это противоречило основным коммунистическим принципам.

Мао Цзэдун. Целиком согласен.

Н. С. Хрущёв. Даже в Финляндии, капиталистической стране, мы ликвидировали свою военную базу.

Мао Цзэдун. И в Порт-Артуре базу ликвидировали именно Вы.

Н. С. Хрущёв. Иначе и не могло быть. Это тем более правильно в отношении социалистической страны. Даже в капиталистической стране это ничего, кроме вреда, не даёт. Мы ликвидировали совместную собственность в Австрии, продали австрийскому правительству. Это принесло свои плоды. В противном случае оставался бы источник конфликтов с австрийским правительством. У нас были хорошие тёплые встречи, когда мы недавно принимали австрийскую делегацию. Раньше бы таких встреч не могло быть. То, что мы имеем хорошие отношения с нейтральной капиталистической страной, выгодно для всех социалистических стран.

Наша линия чиста, ясна. Мы оказываем помощь бывшим колониям, в наших договорах нет ни одного пункта, омрачающего наши отношения или содержащего посягательства на независимость той страны, которой оказывается помощь. В этом сила социалистического лагеря. Когда мы оказываем помощь бывшим колониям и не ставим политических условий, то тем самым завоёвываем сердца народов этих стран. Такая помощь оказывается Сирии, Египту, Индии, Афганистану, другим странам. Недавно дали согласие заключить договор с Аргентиной. Это окажет сильное воздействие на умы в Латинской Америке и особенно в Аргентине. Мы согласились дать оборудование для нефтедобывающей промышленности на 100 миллионов долларов. Это делается против США, чтобы Южная Америка не чувствовала полную зависимость от США, видела, что есть выход.

Мао Цзэдун. Правильно.

Н. С. Хрущёв. Как Вы могли подумать, что мы можем поступить в отношении вас так, как говорилось на беседах с т. Юдиным? (В шутку). Это я уже нападаю.

Мао Цзэдун. Что такое совместный флот? Разъясните, пожалуйста.

Н. С. Хрущёв. Мне неприятно об этом говорить, потому что здесь нет посла¹. Я ему передавал поручение, говорил с ним отдельно, а затем на Президиуме. Когда я беседовал с ним, у меня было опасение, что он может меня неправильно понять. Спрашиваю его: «Вам ясен вопрос?» Говорит: «Ясен». Но вижу, что главного из того, что я говорил, он Вам не сказал.

Мао Цзэдун. Вот как!

Н. С. Хрущёв. Понимаю так, что эти вопросы от него далеки, как Луна от Земли. Это специальный вопрос, к которому он не имеет отношения.

Вопрос о строительстве флота настолько сложен, что окончательного решения мы ещё по нему не приняли. Мы им занимаемся с тех пор, как умер Сталин. Мы освободили от военной службы адмирала Кузнецова и послали его на пенсию, потому что, если бы приняли его десятилетнюю программу строительства флота, то не имели бы ни флота, ни денег. Вот почему, когда мы получили письмо т. Чжоу Эньлая с просьбой о консультации и помощи в строительстве флота, для нас было трудно дать ответ.

Мао Цзэдун интересуется стоимостью этой программы.

Н. С. Хрущёв даёт ответ.

Нам предлагали строить крейсера, авианосцы и другие крупные суда. Один крейсер стоит очень дорого, но ещё во много дороже строительство портов и мест стоянок флота. Мы обсудили эту программу и отвергли её. Но самое главное в том, что мы подвергли критике самою доктрину военно-морского флота ввиду изменившегося положения в военной технике.

В 1956 г. в Севастополе было созвано совещание моряков, на котором присутствовали Ворошилов, Микоян, Маленков, Жуков и я. Моряки доложили, как они думают использовать флот в войне. После такого доклада их надо было метлой гнать не только из флота, но и из армии.

Вы помните, когда мы возвращались от Вас в 1954 году, то поехали через Порт-Артур во Владивосток, затем Комсомольск. Потом совершили небольшой поход на крейсере, во время которого было устроено маленькое учение. С нами был адмирал Кузнецов. По ходу учения подводные лодки и торпедные катера атаковали крейсер. Ни одна торпеда с катеров в крейсер не попала. С подводных лодок попала лишь одна. Мы подумали, что, если так флот готов к войне, то наша страна не может надеяться на свои военно-морские силы. Это было началом нашего критического отношения. После этого Кузнецову было поручено сделать доклад и подготовить предложения. На Президиуме ЦК его предложения не были приняты. Он возмутился и повёл себя нахально, заявив: «Когда ЦК займёт правильную позицию по отношению к военно-морскому флоту». Тогда мы и построили правильные отношения — выгнали Кузнецова с флота.²

При Сталине мы настроили много крейсеров. Во время пребывания в Лондоне я даже предлагал Идену купить крейсер. Сейчас люди ломают себе мозги, как использовать флот в войне. Вспомните, какие крупные морские бои были во время Второй мировой войны? Никаких. Флот или бездействовал или погиб. Самыми сильными морскими державами были США и Япония. Япония нанесла сильное поражение американскому флоту своей авиацией. Американцы затем разбили японский флот также с помощью авиации.

Вопрос заключается в том, куда вкладывать деньги.

Когда мы получили Ваше письмо, то задумались — послать военных, но они не имеют единой точки зрения о строительстве флота. Мы уже трижды обсуждали этот вопрос и последний раз решили дать им месячный срок для подготовки предложений. Какой в современных условиях нужен флот? Мы прекратили строительство крейсеров. Выбросили в переплавку уже готовые артиллерийские башни, а ведь это золото. У нас на стапелях стоят несколько недостроенных крейсеров. Мнения в нашем Генштабе разбились на две части: одни говорят — выбросить, другие говорят — достроить, а потом больше не строить. По возвращении придётся решать этот вопрос. Военные моряки разделились пополам. Моя точка зрения была неустойчивой: прекратить строительство — жалко затрат, достроить — ещё затраты. Для войны они не нужны. Перед своим отъездом в отпуск Малиновский просил рассмотреть этот вопрос. На Военном совете обороны я высказался против достройки крейсеров, но нерешительно. Малиновский упрашивал, и я решил поддержать его. Устроили заседание Президиума ЦК, во время которого многие видные маршалы и генералы выступили категорически против. Решили отложить до возвращения Малиновского из отпуска и ещё раз обсудить этот вопрос. Думаю, что на этот раз решим выбросить их в вагранку³.

Какую консультацию при таком положении могли дать вам наши военные? Поэтому мы сказали себе, надо собраться вместе с ответственными китайскими товарищами, обсудить и решить этот вопрос. Только на военных мы не могли положиться, т. к. они сами не имеют определённой точки зрения. Нам хотелось совместно с вами обсудить, какое направление взять в строительстве военно-морского флота. Я, например, сейчас не могу сказать, какую точку зрения по этому вопросу имеет наш новый начальник штаба военно-морских сил. Если мы пошлём его, то неизвестно ещё, чью точку зрения он будет излагать — нашу или свою. Поэтому мы хотели обсудить это вместе с товарищами Чжоу Эньлаем и Пэн Дэхуаем — военными и гражданскими работниками. Навязывать свою точку зрения мы не могли и не собирались; вы могли и не согласиться с ними, какой флот строить. Мы ещё в стадии поисков.

Кому нужны сейчас крейсера с их ограниченной огневой силой при наличии ракетного оружия. Я говорил в Лондоне Идену, что их крейсера — это плавающие стальные гробы.

Вопрос о строительстве флота очень сложен. Военные задают вопрос, почему в таком случае американцы строят флот. Я считаю, что американцы, с их точки зрения, делают правильно, потому что США находятся в Америке, а воевать они собираются в Европе или Азии. Им флот нужен для транспортировки и прикрытия. В противном случае им нужно отказаться от своей политики и объявить доктрину Монро.⁴

Мао Цзэдун, обращаясь к Дэн Сяопину, просит дать ему записи бесед с Юдиным. Дэн Сяопин передаёт Мао Цзэдуну записи беседы.

Н. С. Хрущёв. В таком положении сейчас находится дело. Поэтому я с Юдиным так и говорил, просил его рассказать Вам об этой обстановке. Спрашивал его, всё ли ему ясно. Он ответил утвердительно. Но он никогда не занимался флотом, поэтому он мог неточно передать суть дела. ЦК КПСС никогда не имел и не имеет в виду создание совместного флота.

Мао Цзэдун (раздражённо). Я Вас не слышал, Вы были в Москве. Со мной же разговаривал один русский — Юдин. Поэтому я и спрашиваю, какие у Вас основания для «наступления» на меня, о котором Вы сказали?

Н. С. Хрущёв. Я не в претензии.

Мао Цзэдун (раздражённо). На кого же надо нападать — на Мао Цзэдуна или на Юдина?

Н. С. Хрущёв. Я Вас не утомляю таким длинным объяснением?

Мао Цзэдун. Нет. Вы ещё не сказали главного.

Н. С. Хрущёв. По изложенным причинам мы и хотели, чтобы приехали ваши товарищи для совместного обсуждения вопроса о том, какой нужен флот, его техническом и боевом применении. Я действительно говорил Юдину в таком плане, что тов. Мао Цзэдун высказывался за координацию наших усилий на случай войны. Вы об этом говорили в 1954 г. во время нашего приезда и во время Вашего пребывания в Москве в 1957 г. Пока, к сожалению, по этому вопросу ничего не сделано. Поэтому я сказал Юдину, чтобы он осветил обстановку. Нам ясно, что нужно строить подводный флот и торпедные катера, вооружённые не морскими, а воздушными ракетами, потому что главная задача подводного флота будет не борьба с надводным флотом противника, а разрушение его портов и промышленных центров. Поэтому я говорил Юдину в таком плане. Хорошо бы наш флот, расположенный в Чёрном и Балтийском морях, списать. Там он не нужен, и уже если строить в этом районе, то только небольшие подводные лодки. В таком случае, где мы можем строить? В районе Мурманска, но отсюда нелегко прорываться к Америке. В Англии и Исландии — они принимают меры для перехвата. Во Владивостоке лучше, но там тоже мы прижаты Сахалином и Курильскими островами, которые нас защищают, но и дают возможность вражеским подводным лодкам следить за выходом наших. Я говорил, что у Китая обширное морское побережье, открытые моря, откуда легко вести подводную войну с Америкой. Поэтому было бы хорошо обсудить с Китаем вопрос об использовании этих возможностей. Более конкретно — видимо, на какой-то реке (Хуанхэ или другой) вам нужно иметь завод подводных лодок, способный производить их в довольно большом количестве. Мы считали нужным по этим вопросам поговорить, но о том, чтобы строить совместный завод или совместный флот, и не думали, да это и не нужно.

Мао Цзэдун. Юдин не раз говорил о создании совместного флота и сказал, что Чёрное и Балтийское моря не имеют выхода, из Мурманска действовать флотом не очень легко, путь из Владивостока преграждён Японией и т. д. Он же указывал, что китайская морская линия имеет большую протяжённость. По словам Юдина, в СССР производятся атомные подводные лодки. Вся речь его сводилась к созданию совместного флота.

Н. С. Хрущёв. Мы строим свой флот и можем применять его. Это — грозное оружие. Верно, что его трудно будет использовать, но и противнику нелегко. Война вообще трудное дело.

Мао Цзэдун. Я спрашивал Юдина: чьей будет собственностью флот — китайской, СССР или общей. Я подчёркивал также, что в современных условиях для Китая флот нужен как собственность Китая и ни о какой другой собственности не может быть речи. В случае же войны мы всё предоставим Советскому Союзу. Однако Юдин настаивал на том, что флот должен быть совместным. Третий раз⁵ Юдина принял тов. Лю Шаоци и других наших товарищей. На этой беседе Юдин повторил свои прежние заявления. Наши товарищи высказались против совместного флота. Он изменил формулировку и вместо «совместного флота» стал говорить о «совместном строительстве». Наши товарищи и это подвергли критике, сказав, что мы понимаем это как совместное владение флотом. Тогда Юдин стал говорить о «совместных усилиях» по созданию флота.

Н. С. Хрущёв. Здесь и моя вина. Не надо было поручать Юдину, который не знает вопроса, информировать Вас. Но нам не хотелось писать по этому вопросу письмо. Хотели сообщить Вам устно.

Мао Цзэдун. Мы поняли его так, что если хотим получить помощь, то надо строить совместный флот, направленный главным образом против США. Мы поняли так, что Хрущёв хочет вместе с китайскими товарищами решить вопрос о совместном создании военно-морского флота, имея в виду привлечение и Вьетнама.

Н. С. Хрущёв. Я говорил, когда будет война, то нам нужно будет широко использовать побережье, включая Вьетнам.

Мао Цзэдун. Я же говорил, что в случае войны Советский Союз может использовать любую часть Китая, русские моряки могут действовать в любом порту Китая.

Н. С. Хрущёв. Я бы не сказал «русские моряки». Нужны совместные усилия в случае войны, может быть, будут действовать китайские моряки, может быть нужны объединённые усилия. Однако вопроса о какой-то территории или нашей базе не было.

Мао Цзэдун. Например, если бы в составе флота было сто кораблей, какая бы часть приходилась вам и нам?

Н. С. Хрущёв. Флот не может быть во владении двух государств. Флотом надо командовать. А когда командуют двое, нельзя воевать.

Мао Цзэдун. Правильно.

Н. С. Хрущёв. Вы можете не согласиться с нами. Мы считаем так, а Вы можете сказать: мы против. Если бы Вы нам предложили это, мы тоже были бы против.

Мао Цзэдун. Если так, то все чёрные тучи рассеялись.

Н. С. Хрущёв. Туч и не было.

Мао Цзэдун. Однако мы не спали ночь. Выходит, я не спал напрасно.

Н. С. Хрущёв. Как товарищ Мао Цзэдун мог допустить, что мы можем навязывать совершенно непартийные принципы?

Мао Цзэдун. Я даже говорил своим товарищам, что мне непонятно это предложение с точки зрения принципиальной, что возможно это недоразумение. Вы ликвидировали то неправильное, что было сделано Сталиным. Я лично и некоторые другие товарищи сомневались, не является ли это предложение предложением штаба военно-морских сил СССР. Ваш советник (моряк) четыре раза советовал нам послать телеграмму о помощи в строительстве флота, уверяя, что этот вопрос будет решён положительно.

Н. С. Хрущёв. Таких советников надо выгнать.

Мао Цзэдун. Советники не говорили о совместном флоте.

Н. С. Хрущёв. Всё равно не имеют права. Их дело давать совет, когда об этом спросят.

Мао Цзэдун. Советники высказали предложение запросить помощи у СССР. После этого Чжоу Эньлай послал такой запрос, имея в виду флот с ракетными установками.

Н. С. Хрущёв. Юдину не было поручения делать предложение. Ему было поручено только передать просьбу об обсуждении совместно вопроса о строительстве подводного флота. Как мы могли поручить Юдину вести переговоры о строительстве подводного флота? Юдина мы знаем и доверяем ему по партийным вопросам, но он не подходит для переговоров об атомном подводном флоте.

Мао Цзэдун. Им было сказано, что нужно послать представителей для переговоров о совместном создании военно-морского флота. Я просил передать, что такие переговоры мы не можем вести.

Н. С. Хрущёв. Он стремился правильно изложить вопрос по существу, но видимо сам неправильно понял наше задание, неправильно его толковал и допустил возможность поставить нас в неправильное отношение друг с другом.

Мао Цзэдун. Но Юдин говорил именно так. При этом был и Антонов⁶. Чьё здесь самолюбие задето?

Н. С. Хрущёв. Вижу, что Ваше самолюбие очень затронуто.

Мао Цзэдун. Поэтому и не спал.

Н. С. Хрущёв. Наше самолюбие тоже задето. Как Вы могли так неправильно воспринять нашу политику?

Мао Цзэдун. Это Ваш представитель так излагал. А я сказал ему, что не соглашусь с таким предложением, не пойду на это и заявил: «Воюйте на море и в воздухе, а мы будем на суше партизанить».

Дэн Сяопин. Вопрос возник из анализа морского побережья Китая и Советского Союза. Юдин говорил, что у Китая хорошее побережье, а у Советского Союза плохое, поэтому нужен совместный флот. Тогда Мао Цзэдун сказал, что это — кооператив?

Мао Цзэдун. Кооператив состоит из двух частей.

Н. С. Хрущёв. Мне совершенно ясно. Я сказал своё мнение. Считал, что наши китайские друзья лучшего о нас мнения. Поэтому счёл нужным объясниться. Мы не посягали на суверенитет Китая. У нас в партии один подход. Думаю, что и у вас такой же принцип.

Мао Цзэдун. В таком случае я спокоен.

По другому варианту выходило — совместный флот. Если флот не будет совместным, то не будет оказана и помощь.

Н. С. Хрущёв. Юдин так и говорил?

Мао Цзэдун. Нет, это я передаю смысл его слов.

Н. С. Хрущёв. Это Ваше умозаключение!

Мао Цзэдун. А третий вариант состоит в том, что мы вообще снимаем просьбу, потому что второй вариант нам не подходит. Даже если в течение десяти тысяч лет у нас не будет атомного подводного флота, то мы и тогда на совместный флот не пойдём, обойдёмся.

Н. С. Хрущёв. Об атомном подводном флоте в Вашем письме не говорилось.

Мао Цзэдун. Да, не говорилось. Мы ставили вопрос о строительстве флота с ракетным оружием. Об атомном подводном флоте говорил Юдин.

Н. С. Хрущёв. Поэтому я и говорю: какой флот строить, надо обсудить. Кто Вам даст совет — Горшков⁷? Не уверен, что он советует нам правильно. Даст он Вам совет, Вы будете считать, что это мы советуем. Потом Вы разберётесь, скажете — неправильный совет дали.

Мао Цзэдун. Для нас не возникает вопроса о строительстве крупного флота. Мы говорили только о торпедных катерах и подводных лодках с ракетными установками. Это изложено в нашем письме.

Имеется второй вопрос — о создании радиолокационной станции в Китае.

Н. С. Хрущёв. Хотелось бы закончить вопрос о военно-морском флоте, а потом о станции. Считаю, что эта часть поручения Юдиным изложена неправильно. Видимо, он не точно выразился и дал повод неправильно его понимать.

Мао Цзэдун. Но при этом присутствовало семь-восемь человек. Я сказал тогда, что это кооператив. Все ахнули, когда услышали это предложение. Поэтому я и не спал целую ночь.

Н. С. Хрущёв. А я вторую. Согласен взять на себя часть вины. Я — первоисточник. Я объяснял Юдину, он неправильно меня понял и неправильно передал. Юдин — честный человек, он с большим уважением относится к Китаю и к Вам лично. Мы Юдину верим, считаем, что сознательно он не мог исказить. Это честный член ЦК и всё делает для укрепления дружбы наших стран. Всё это плод недоразумений в результате неправильного понимания им поручения. Я говорю, что у меня у самого было сомнение, я раза два-три спрашивал, всё ли ясно, потому что давал ему поручение по вопросу, к которому он не имеет никакого отношения. А к Вам я в претензии. Если видите, что дело выходит за рамки коммунистических отношений, то надо было хорошо выспаться, сказать себе, что это недоразумение и попытаться ещё раз выяснить. (В шутку). Видите, я на Вас наседаю.

Мао Цзэдун. Я говорил, может быть, это недоразумение, надеюсь, что это недоразумение.

Н. С. Хрущёв. Надо было ложиться спать.

Мао Цзэдун. Несколько раз говорилось исключительно о совместном флоте, поэтому я и перешёл тогда в контратаку. Теперь Вы контратакуете меня. Но я ещё перейду в атаку на Вас.

Н. С. Хрущёв. В физике есть закон: действие равно противодействию.

Мао Цзэдун (раздражённо). У меня были основания. Я говорил тогда, что мы можем отдать всё китайское побережье, но не согласны на совместный флот.

Н. С. Хрущёв. У нас своих берегов много, дай бог со своими справиться.

Мао Цзэдун. Это четвёртый вариант — отдать Вам все берега. Есть ещё пятый — я привык партизанить.

Н. С. Хрущёв. Сейчас не то время.

Мао Цзэдун. Но у нас не было надежды, имея в виду, что если бы мы отдали всё побережье, то у нас осталась бы только суша.

Н. С. Хрущёв (в шутку). Что ж, давайте обменяемся берегами, но лучше уж пусть каждый останется на своих, к которым мы привыкли.

Мао Цзэдун. Согласен отдать все берега до Вьетнама.

Н. С. Хрущёв. Надо тогда и Хо Ши Мина пригласить, а то узнает, будет говорить, что тут Хрущёв и Мао Цзэдун против него заговор устроили.

Мао Цзэдун. По пятому варианту мы отдали бы Вам Порт-Артур, у нас ещё осталось бы несколько портов.

Н. С. Хрущёв. Вы что, считаете нас красными империалистами?

Мао Цзэдун. Дело не в том, красные или белые империалисты. Был один человек по имени Сталин, который взял Порт-Артур и превратил Синьцзян и Маньчжурию в полуколонии, да ещё создал четыре смешанные компании. Это всё его хорошие дела.

Н. С. Хрущёв. Вы знаете мою точку зрения. Однако по вопросу о Порт-Артуре, я думаю, Сталин решил тогда правильно. Тогда в Китае был Чан Кайши, и для вас было выгодно, что в Порт-Артуре и Маньчжурии находилась Советская Армия. Это сыграло определённую положительную роль. Но с этим надо было покончить, как только победил народный Китай. По-моему, когда в 1954 г. мы поднимали вопрос о выводе войск из Порт-Артура, Вы высказали сомнение в целесообразности этого, считая, что присутствие советских войск будет сдерживать агрессивные устремления США. Мы просили Вас изучить этот вопрос. Вы обещали подумать. Подумали, потом согласились с нами.

Мао Цзэдун. Да.

Н. С. Хрущёв. Вы тогда говорили, что не коммунисты поднимают вопрос в вашем парламенте о том, выгодно ли это для Китая. Вы говорили об этом?

Мао Цзэдун. Да. Но это одна сторона дела. Сталин не только совершил ошибки в этом. Он ещё создал две полуколонии.

Н. С. Хрущёв. Вы защищали Сталина. Меня же критиковали за то, что я критиковал Сталина. А теперь — наоборот.

Мао Цзэдун. Вы критиковали за другое.

Н. С. Хрущев. Я говорил на съезде и об этом.

Мао Цзэдун. Я всегда говорил, и сейчас и тогда в Москве, что критика ошибок Сталина правильна. Мы не согласны только с отсутствием чёткой границы критики. Мы считаем, что у Сталина из десяти пальцев были три гнилых.

Н. С. Хрущёв. Думаю, больше.

Мао Цзэдун. Неправильно. В его жизни основное — заслуги.

Н. С. Хрущёв. Да. Мы говорим о достижениях Сталина, и мы тоже в этих достижениях.

Мао Цзэдун. Справедливо.

Н. С. Хрущёв. Сталин был и остаётся Сталиным. А мы критиковали накипь, коросту, которая образовалась особенно к старости. Но другое дело, когда его критикует Тито. Через двадцать лет школьники будут искать в словарях, кто такой Тито, а имя Сталина будут знать все. В словаре же будет сказано, что Тито — это раскольник социалистического лагеря, который стремился его подорвать, а о Сталине будет сказано — боец, дрался с врагами рабочего класса, но совершил большие ошибки.

Мао Цзэдун. Главные ошибки Сталина в отношении Китая не в вопросе о полуколониях.

Н. С. Хрущёв. Знаю. Он неправильно оценивал революционные возможности КПК, писал любезные письма Чан Кайши, поддерживал Ван Мина.

Мао Цзэдун. Ещё более важное в другом. Его первая главная ошибка та, из-за которой одно время у Китайской компартии оставалась ¹/₁₀ той территории, что было. Вторая его ошибка в том, что когда в Китае созрела революция, он нам не советовал подниматься на революцию и говорил, что если начнёте воевать с Чан Кайши, то это может грозить гибелью всей нации.

Н. С. Хрущёв. Неправильно. Не может погибнуть нация.

Мао Цзэдун. Но в телеграмме Сталина так было сказано. Поэтому я считаю, что отношения между партиями были неправильными. Сталин после победы нашей революции сомневался в её характере. Думал, что Китай — это вторая Югославия.

Н. С. Хрущёв. Да, он считал это возможным.

Мао Цзэдун. Когда я приезжал в Москву, он не хотел заключать с нами договор о дружбе и не хотел ликвидировать прежний договор с Гоминданом. Помню, Федоренко и Ковалёв передавали его совет поездить по стране, посмотреть. Но я им сказал, что у меня только три задачи: есть, спать, испражняться. Я не затем ехал в Москву, чтобы только поздравить Сталина с днём рождения. Поэтому я и сказал, что если не хотите заключать договор о дружбе, тогда не надо. Буду выполнять свои три задачи. В прошлом году, когда мы были в Москве, в беседе, когда присутствовал ещё Булганин, нам говорили, что Сталин нас подслушивал.

Н. С. Хрущёв. Да, это я говорил. Он и нас подслушивал, сам себя подслушивал. Однажды, когда вместе с ним отдыхал, он признался, что сам себе не верит. Пропащий я, говорит, человек. Сам себе не верю.

Мао Цзэдун. Какой строить военно-морской флот, для нас такого вопроса не существует. Строить флот вроде планов адмирала Кузнецова мы не будем.

Н. С. Хрущёв. Мы сами о флоте ещё не решили.

Мао Цзэдун. Мы хотели только получить помощь в строительстве подводного флота, торпедных катеров и малых надводных кораблей.

Н. С. Хрущёв. Я тоже так считаю. Надо иметь мощный подводный флот, вооружённый ракетами, и торпедные катера, также вооружённые ракетами, а не торпедами.

Мао Цзэдун. Об этом именно мы и просили в своём письме.

Н. С. Хрущёв. Мы считаем, нужны эсминцы, вооружённые ракетами. Считаем, что нужно строить гражданский флот с учётом возможностей использования в военных целях. Строим несколько ракетоносцев. Считаем, что нужно иметь сторожевые суда, вооружённые ракетами, тральщики. Самое главное — авиацию ракетоносцев. Думаю, что Вам в первую очередь нужно именно это. С воздуха можно стрелять дальше. В первую очередь будет нужна береговая оборона. Артиллерия в Порт-Артуре не имеет смысла. Её возможности резко ограничены. Нужны береговые ракетные установки и ракетоносцы или подвижная береговая оборона. Это наше направление в строительстве флота.

Мао Цзэдун. Правильное направление.

Н. С. Хрущёв. Я бы считал, что ракетоносцы нужны в первую очередь. Подводный флот стоит дороже. С помощью ракетоносцев можно противника держать на очень почтительном расстоянии от своих берегов.

Мао Цзэдун. Совершенно правильно. Ещё в Москве говорили об этом.

Н. С. Хрущёв. Самолёты активнее. Мы готовы дать Китаю, что имеем. Ту‑16 утратили своё значение, как бомбардировщики, но как ракетоносцы на морских подступах они хороши. Вообще бомбардировочная авиация переживает кризис. У военных в головах неясность. И истребителям есть замена — ракеты.

Мао Цзэдун интересуется ракетным оружием СССР, Америки, Англии, его боевыми возможностями и видами.

Н. С. Хрущёв даёт ответы на интересующие Мао Цзэдуна вопросы.

Мао Цзэдун говорит, что хорошо бы избежать войны.

Н. С. Хрущёв. Поэтому и держим противника в страхе своими ракетами. Туркам писали, что три-четыре ракеты и Турции не будет. Для того, чтобы стереть с земли Англию, достаточно десяти ракет. В Англии спорят: одни говорят — для того, чтобы уничтожить Англию, нужно девять ракет; другие говорят — шесть-семь. То, что Англия будет уничтожена, в случае атомной войны, они не сомневаются. Спорят лишь о том, сколько для этого нужно ракет. Когда мы написали Идену и Ги Молле письма во время суэцких событий, то они сразу прекратили агрессию. Сейчас, когда мы имеем континентальную ракету, мы держим за горло и Америку. Они думали, что Америка недосягаема. Но это не так. Следовательно, нам нужно использовать эти средства, чтобы не допустить этой войны. Сейчас надо спасти Ирак.

Мао Цзэдун. По-моему, США и Англия отказались от нападения на Ирак.

Н. С. Хрущёв. Думаю, что это верно на 75 %.

Мао Цзэдун. На 90 процентов.

Н. С. Хрущёв. Это уже по-китайски. Здесь у нас «расхождения».

Мао Цзэдун. Они боятся большой войны.

Н. С. Хрущёв. Да, очень боятся. Особенно боятся в Турции, Иране, Пакистане. Революция в Ираке подогревает эти народы, и они могут повторить иракские события.

Мао Цзэдун. О международном положении поговорим завтра. Считаю, что по морским делам вопрос решён.

Н. С. Хрущёв. Да, без боя и без поражения для обеих сторон.

Мао Цзэдун. Совместного флота не будет?

Н. С. Хрущёв. Да, мы и не ставили вовсе этот вопрос.

Мао Цзэдун. Но ведь три советских товарища говорили о совместном флоте.

Н. С. Хрущёв. Сейчас здесь уже четыре советских товарища. И мы говорим, что не будет совместного флота.

Мао Цзэдун. Не будем возвращаться к этому вопросу.

Н. С. Хрущёв. Вопроса не существует. Это недоразумение.

Мао Цзэдун. Согласен. Запишем — снять вопрос.

Н. С. Хрущёв. Согласен. Давайте запишем: вопроса не было, нет и не будет. Это плод недоразумения, неправильного изложения этого вопроса Юдиным. Считаю, что всё исчерпано.

Мао Цзэдун. Теперь я спокоен.

Н. С. Хрущёв. Я тоже. Будем спать спокойно.

Теперь хотел бы сказать о радиолокационной станции. Решения ЦК по этому вопросу не было. Наши военные товарищи говорят, что надо бы иметь радиолокационную станцию, чтобы, когда это потребуется, можно было командовать советскими подводными лодками в Тихом океане. Считаю эти соображения правильными. Думал, что по этому вопросу можно было бы войти и в контакт с китайскими товарищами, чтобы создать такую станцию. Лучше всего, если бы китайские товарищи согласились на то, чтобы мы участвовали в строительстве станции путём кредита или каким-либо другим образом. Станция необходима. Она нужна и нам, и вам, когда у вас будет подводный флот. Вопрос об эксплуатации. Думаю, что двум распоряжаться на станции нельзя. Поэтому мы могли бы договориться на равных началах, чтобы мы могли иметь через эту станцию связь со своим подводным флотом. О собственности нет никакой речи. Она должна быть китайской. Хотелось бы достичь договорённости об использовании на равных условиях. Вы могли бы использовать наши станции во Владивостоке, на Курилах, Северных берегах. Если с вашей стороны нет возражений, то думаю, что нашим военным следовало бы подумать над этим вопросом. Если КНР это не устраивает, то мы настаивать не будем.

Мао Цзэдун. Можно создать такую станцию. Она будет собственностью Китая, построенной на капиталовложения китайского правительства, а использовать можно совместно.

Н. С. Хрущёв. Не совместно, а только частично. Для нас она нужна будет на случай войны и для тренировки в мирное время.

Мао Цзэдун. Тогда надо изменить формулировку в письме Малиновского.

Н. С. Хрущёв. Не видел письма. В ЦК оно не обсуждалось.

Мао Цзэдун. Тоже кооператив. Китайская доля — 30 процентов, а советская — 70. Мы дали ответ Малиновскому в таком духе, как я высказался.

Н. С. Хрущёв. Переписки по этому вопросу не знаю. Видимо, это шло в результате контакта наших военных, и неудачного контакта.

Мао Цзэдун. Второе, июльское письмо Малиновского содержало проект договора по этому вопросу. Если по первому письму доля Китая определялась 30 процентов, то по второму — всё целиком Советскому Союзу.

Н. С. Хрущёв. Подозреваю добрые намерения наших военных. Нам такая станция нужна. Стоит она дорого. Вот они и хотели помочь. При этом игнорировали политическую, юридическую сторону вопроса.

Мао Цзэдун. Мы дали ответ от имени Пэн Дэхуая, в котором сказали, что будем строить, а СССР может использовать.

Н. С. Хрущёв. Мне военные говорили, что вроде достигли полной договорённости с китайскими товарищами.

Мао Цзэдун. Вот, смотрите, вся переписка.

Н. С. Хрущёв. Не видел. Если бы она шла через ЦК, то возможно, что и мы допустили бы такую глупость и предложили бы построить её на наши средства, но в ЦК мы этот вопрос не обсуждали. Но если Вы не желаете, чтобы мы платили, не надо.

Мао Цзэдун. Мы же представляем социалистические государства. Станцию мы построим сами, а использовать нужно совместно. Согласны?

Н. С. Хрущёв. Сейчас станция вам не нужна. Стоит она много миллионов. Не отказывайтесь от денег. Дружба дружбой, а служба службой. В условиях социализма мы должны нести тяготы вместе. Мы можем пойти на то, чтобы дать кредит на строительство. Часть его вы можете оплатить, а часть нет, поскольку станция нужна и вам.

Мао Цзэдун. Можно будет построить без всякого кредита.

Н. С. Хрущёв. Это было бы неправильно. Она вам не нужна сейчас.

Мао Цзэдун. Будет нужна.

Н. С. Хрущёв. Но нам она нужна прежде всего.

Дэн Сяопин. Мы уже дали ответ о том, что будем строить сами, а использовать совместно.

Н. С. Хрущёв. Видимо, поэтому наши военные и сказали мне, что китайцы согласны, а тонкости китайской не заметили. Удивляются, в чём вопрос. Дескать, достигнуто полное согласие.

Мао Цзэдун. Мы согласны строить за свой счёт, а использовать совместно.

Н. С. Хрущёв. Считал бы, что нужен кредит, помощь с нашей стороны.

Мао Цзэдун. Если будете настаивать на помощи, то мы вообще не будем строить станцию.

Н. С. Хрущёв. Теперь вопрос о Микояне. Мы были удивлены Вашим заявлением, так как все убеждены, что у вас самые хорошие отношения с тов. Микояном. Не думаем, что его можно заподозрить в нелояльности к Китаю, в каких-либо настроениях, которые мешали бы нашей дружбе. Он сам никогда об этом не говорил и мы не видели. Его речь на вашем съезде была рассмотрена на Президиуме ЦК и не имела замечаний. Ему был дан совет показать речь Вам, с тем чтобы внести Ваши замечания и пожелания в обязательном порядке. В 1954 году, когда я здесь выступал, я также послал Вам доклад и просил дать Ваши замечания.

Мао Цзэдун. Мы приветствовали Вашу речь, так как она отражает равноправие. Речь т. Микояна тоже неплохая, но в соотношении хорошего и нежелательного 9:1. Это относится к тону речи, который был несколько поучительным. Некоторые делегаты съезда выражали недовольство, но нам было неудобно об этом говорить т. Микояну. То, что мы говорим, что китайская революция это продолжение Октябрьской революции — это бесспорная истина. Но многие вещи должны говориться самими китайцами. В речи же Микояна было нечто похожее на отношение отца к сыну.

Н. С. Хрущёв. Я не перечитывал сейчас речи, но помню тогда я сказал ему, что очень много внимания уделено международным отношениям. Может быть, не следовало бы этого делать, но Микоян дал какое-то объяснение, и я согласился. Если были допущены некоторые ненужные моменты, то в этом виноват не только он, значит мы все просмотрели.

Теперь вопрос о недовольстве его пребыванием в Сибэйпо.

Мао Цзэдун. Всё, что он там делал, хорошо, но поведение было несколько высокомерным, вроде ревизора.

Н. С. Хрущёв. Я удивлён.

Мао Цзэдун. Я тоже удивлён. Однако в какой-то мере это было похоже на поучение отца сыну.

Н. С. Хрущёв. Мне это трудно объяснять. Вы бы сказали ему. Микоян умеет слушать, прислушиваться и делать выводы.

Мао Цзэдун. Да. Он хороший товарищ. Мы просим его приехать к нам.

Н. С. Хрущёв. Он сейчас в отпуске.

Мао Цзэдун. Мы будем приветствовать его поездку в Китай в любое время. Считали нужным сказать то, что находим неподходящим в его выступлении.

Н. С. Хрущёв. Его пребывание тогда в Китае было вызвано приказом Сталина. Сталин требовал от него донесения каждый день, поручил всё обнюхать, нет ли вокруг вас шпионов. Сталин делал это из хороших побуждений, но по-своему, по-сталински. Тогда Сталин настоял арестовать двух американцев и вы их арестовали. После смерти Сталина Микоян сказал, что они не виноваты. Мы написали вам об этом, и вы их выпустили. Надо учитывать, что тогда Микоян делал не то, что хотел, а что хотел Сталин. Например, из Москвы была выслана Стронг, потом она была реабилитирована. Думаю, что Сталин сделал это потому, чтобы она не ездила в Китай, так как считал её шпионкой. Теперь Стронг собирается побывать в Китае и СССР.⁸ Мы не возражаем, хотя она писала о Сталине глупости, и ваша газета это публиковала.

Мао Цзэдун. Не читал, но об этом говорят.

Н. С. Хрущёв. Я читал и слышал, что это газета китайских капиталистов.

Мао Цзэдун. Да, газета была в руках правых.

Н. С. Хрущёв. Статья была направлена против СССР. Думали даже написать вам по этому поводу, но потом решили не стоит, раз газета капиталистов.

Мао Цзэдун. Газета была у правых, сейчас она в наших руках.

Н. С. Хрущёв. Претензий мы не имеем, но Стронг была не права.

Мао Цзэдун. Направление газеты было неправильным, а сейчас это положение изменено.

Н. С. Хрущёв. Ваше дело. Мы тоже считали направление газеты неправильным.

Думаю, что с Микояном решено.

Мао Цзэдун. Он — хороший товарищ. Но соотношение у него 1 к 10, что и породило наши замечания. Мы хотели бы, чтобы он приехал.

Н. С. Хрущёв. У нас в Президиуме нет ни у кого другого мнения о наших отношениях, между нашими партиями. Мы радуемся вашим успехам как своим. Думаем, что и вы также относитесь к нам. Сомнений у нас в этом нет.

Теперь о специалистах. Считаю, что это прыщ на здоровом теле.

Мао Цзэдун. Не согласен с такой формулировкой.

Н. С. Хрущёв. Мы посылаем к вам тысячи специалистов. Как можно поручиться, что все они на 100 % дают правильные советы?

Мао Цзэдун. Правильные более 90 %.

Н. С. Хрущёв. Специалисты, которых мы посылаем, разбираются в своей отрасли, но не занимаются политикой. Мы не можем даже требовать, чтобы они разбирались в наших отношениях. Кто разбирается в них, тот не знает специальности. Поэтому мы и писали вам с просьбой отозвать всех специалистов. Вы бы тогда могли присылать своих людей к нам на учёбу.

Мао Цзэдун. Нужно использовать оба способа.

Н. С. Хрущёв. Но тогда для нас создаются неравноправные условия. Ваших людей у нас нет, и вы гарантированы, что они не наделают глупостей.

Мао Цзэдун. Мы не просим у вас гарантий.

Н. С. Хрущёв. Но ставите нас в неравное положение. Мы присылаем специалистов, они делают глупости, а я должен извиняться.

Мао Цзэдун. Не нужно извинений. Надо урегулировать дело.

Н. С. Хрущёв. Словно нам только этим и заниматься.

Мао Цзэдун. Речь идёт об отдельных лицах. Они все коммунисты.

Н. С. Хрущёв. Не все. Некоторые не коммунисты, а некоторых мы исключаем из партии. Да и это не гарантия от глупостей.

Мао Цзэдун. Это же относится и к Китаю.

Н. С. Хрущёв. Мы не берём патент только на глупость для русских. Это качество интернациональное, поражает все нации. Но условия для нас неравные. Вы можете о глупостях наших специалистов предъявлять претензии, а ваших специалистов у нас нет. Поэтому выходит, что делаем глупости только мы.

Мао Цзэдун. Это по вине истории.

Н. С. Хрущёв. А нам отвечать?

Мао Цзэдун. Вы первыми совершили революцию.

Н. С. Хрущёв. И мы в этом виноваты?

Мао Цзэдун. Поэтому вам и приходится посылать специалистов. Ещё будете посылать их и в Лондон и в другие места.

Н. С. Хрущёв. Тогда это мы будем делать вместе и ответственность и глупости будем делить пополам.

Мао Цзэдун. Наши замечания относятся только к советникам по военной линии и по госбезопасности, а не по хозяйственной.

Н. С. Хрущёв. У нас все делают ошибки, а у вас нет. Все не застрахованы.

Мао Цзэдун. Это мелкие ошибки. Не беда, если они дают иногда неподходящие рекомендации или предлагают неподходящий вариант строительства.

Н. С. Хрущёв. Зачем вам советники по госбезопасности? Неужели сами не обеспечите? Это же политический вопрос.

Мао Цзэдун. Даже и относительно военных советников речь идёт сугубо об отдельных лицах и главным образом относится к тому, что советников часто меняли без согласования с нами. Виноваты в этом очень немногие.

Н. С. Хрущёв. Мы не знаем, кто у вас работает, кто кого меняет. Мы не можем нести ответственность, не можем и контролировать.

Мао Цзэдун. Это не по нашей вине. Видимо, виноват аппарат госбезопасности и военных.

Н. С. Хрущёв. Зачем вам военные советники? Вы такую войну провели, такой опыт приобрели. Зачем они вам? Наши советники воспитывались в других условиях.

Мао Цзэдун. Нам нужны специалисты по технике.

Н. С. Хрущёв. Приезжайте в СССР и изучайте.

Мао Цзэдун. Мы и такую форму применяем и посылаем к вам, но полезно также, чтобы часть специалистов была прислана сюда.

Я говорю об отдельных лицах, а не об отзыве всех.

Н. С. Хрущёв. Мы предложили бы обсудить этот вопрос вместе. Нас очень встревожило ваше замечание о наших работниках. Нам не хотелось бы, чтобы это вызывало у вас беспокойство.

Мао Цзэдун. Согласен с вашим мнением. О конкретных мероприятиях в этом направлении можно поговорить. Большинство советников мы, видимо, должны оставить. Некоторые нам не нужны. Мы дадим их список.

Н. С. Хрущёв. Мы хотели бы получить список всех, чтобы не возникало никаких недоразумений, так как сегодня делает глупости один, а завтра другой.

Мао Цзэдун. Мы просим оставить, а вы хотите забрать советников.

Н. С. Хрущёв. Без вас ничего не сделаем.

Мао Цзэдун. Разница между ними и нашими работниками только в гражданстве.

Н. С. Хрущёв. Согласен, что это временное различие. Главное это коммунистические связи.

Мао Цзэдун. Да. Даже внутри нации бывают противоречия. Например, наших работников с севера не очень приветствуют на юге Китая.

Н. С. Хрущёв. Я слышал, что вы упоминали в беседе с Юдиным о нашем специалисте, который предложил бескесонный способ строительства мостов⁹ и которого у нас не поддержали. Скажу, кто не поддержал. Каганович. А какой он специалист?

Спрашиваю его, почему не поддержали? Говорит — нигде не используется такой метод. Но новое потому и новое, что раньше нигде не использовалось.

Я всё высказал, что хотел. Даже у очень хорошей хозяйки, которая любит чистоту, время от времени садится мелкая пыль и поэтому она снимает её мокрой тряпкой. И нам время от времени нужно встречаться, чтобы не накапливалось много пыли.

Мао Цзэдун. Совершенно правильно.

Н. С. Хрущёв. Поэтому когда вы предложили встретиться, мы сочли это нужным. Сначала ответили, что я не могу поехать, потому что думали будет встреча в Нью-Йорке. Но когда получили ответ от западников, стало ясно, что они тянут, поэтому сразу приехали сюда. Это — самая лучшая встреча — полезная и приятная.

Мао Цзэдун. Очень хорошо, что мы побеседовали. Не надо накапливать вопросов. Вношу предложение встречаться и беседовать без всякой повестки, если что-либо возникает или даже если и ничего нет. Всегда о чём поговорить найдётся. Это вопросы международного положения, что нам предпринимать в этом направлении, положение в отдельных странах; вы могли бы нас информировать по отдельным странам, мы могли бы рассказать со своей стороны о других. Вопрос же о «кооперативе» явился неожиданным и является сугубо временным, но из-за этого я не спал ночь, поссорился с Юдиным, вам не дал спать. Зато у нас соблюдён баланс.

Что касается Микояна, то это хороший товарищ. Всё, что он делал в Китае, хорошее. Наше недовольство по отдельным вопросам мы ему выскажем, если он воспримет — хорошо, не воспримет — тоже его дело. Но я должен был провести грань в этом вопросе. Что касается советников, то тут нет и не будет споров. Я говорил и Юдину и всем вашим товарищам, что советники делают огромное и полезное дело и делают его хорошо. Мы часто даём по своей партийной и административной линии указания на места, как нужно относиться к советским советникам. Мы подчёркиваем необходимость хранить сплочённость с ними, отмечаем, что они посланы нам на помощь. 99,9 %, а может быть и больше, из тех людей, которые побывали у нас за семь-восемь лет, это хорошие люди и только отдельные лица не так, как должно относились к делу. Так, например, из группы Петрушевского.¹⁰ Но это вина его, а не его людей.

Н. С. Хрущёв. Вот видите, я даже его не знаю.

Мао Цзэдун. Я тоже никогда не видел Петрушевского. Сейчас хороший руководитель этой группы — Труфанов.¹¹

Н. С. Хрущёв. Я его знаю по обороне Сталинграда. Неплохой генерал.

Мао Цзэдун. Мы его ценим. Не нужны нам некоторые советники по госбезопасности.

Н. С. Хрущёв. Вы своих можете посылать. Это вопрос внутренний, политический.

Мао Цзэдун. В Главное политическое управление армии был прислан человек, которого мы не приглашали.

Б. Н. Пономарёв. Можно было бы сказать послу, его сразу бы отозвали.

Мао Цзэдун. Я хочу провести чёткую грань. Подавляющее большинство хорошие работники. Наши замечания относятся лишь к отдельным.

Н. С. Хрущёв. Кто отвечает за тех, что находятся за этой гранью? Хрущёв, а не Мао Цзэдун. Неравные условия. Вы в более выгодном положении.

Мао Цзэдун. Вы действительно хотите всех отозвать?

Н. С. Хрущёв. Нет. Мы предлагаем обсудить. Мы считаем, что кадры не только наш капитал, а общее достояние коммунистических партий. Мы должны использовать их, чтобы свергнуть капитализм.

Мао Цзэдун. Мы не ставим вопрос о советниках. Может быть мы неправильно поставили вопрос о недостатках в работе советников?

Н. С. Хрущёв. Наоборот, хорошо, что сказали, иначе было бы не по-товарищески. Вопрос был бы, а вы молчали.

Мао Цзэдун. Вопрос существует давно, но, например, во время венгерских событий мы его умышленно не ставили. Не ставили его и в то время, когда советские военные советники отзывались из Польши. Замечания относятся к незначительному числу людей и, собственно, к методу их командирования.

Н. С. Хрущёв. Вы поступили мудро. Предоставляем решить вам. Вчера были нужны советники, сегодня нет. Ведь не хотите же вы, чтобы русские ходили с пелёнками около китайцев. Никогда так не было. Вы прошли такой путь борьбы.

Мао Цзэдун. Речь идёт о незначительном числе людей. Один советник военной академии, например, давал указания преподавателям вести преподавание только на основе использования опыта Отечественной войны.

Н. С. Хрущёв. Он как колбаса, чем начинили, то и носит.

Мао Цзэдун. Может быть, сделать всех советников специалистами?

Н. С. Хрущёв. Правильно. Не давать им советовать. Пусть работают.

Мао Цзэдун. Да, работают, но несколько по-другому.

Можете ли вы пробыть до завтра?

Н. С. Хрущёв. А вы хотите нас так быстро отправить?

Мао Цзэдун. Нет, оставайтесь сколько хотите. Относительно времени следующей встречи у нас может возникнуть противоречие. Вы днём работаете, а я днём сплю. Можно будет встретиться после четырёх дня.

Н. С. Хрущёв. Да это противоречие, но не конфликт.

Мао Цзэдун. Стоит ли опубликовать коммюнике о нашей встрече? Может быть, стоит припугнуть империалистов?

Н. С. Хрущёв. Да, неплохо. Пусть подумают, о чём Хрущёв и Мао Цзэдун беседовали в Пекине. С нашей стороны можно было бы поручить работу над коммюнике товарищам Кузнецову, Пономарёву, Федоренко.

Мао Цзэдун. С нашей стороны будут товарищи Ван Цзясян и Ху Цяому. Можно напугать империалистов, а их надо пугать.

Н. С. Хрущёв. Правильно. Возможно, Сталин потому и не хотел заключать с вами договор, что считал возможным нападение на Китай и не хотел ввязываться: немного бы помогали, а воевать не стали. Но он никому об этом не говорил. Мы, например, не имели договора с Албанией. При обсуждении вопроса о Варшавском пакте Молотов предлагал не включать Албанию. Я спрашивал Молотова, почему не включить Албанию. Он говорит, что мы за неё воевать будем? Но если не защищать, так её отберут без боя.

Мао Цзэдун. Да, это крепкая, стойкая нация, ей нужно помочь.

Н. С. Хрущёв. Молотов тогда возражал также и против включения ГДР. Мне кажется, надо было бы обсудить вопрос об укреплении Албании. Ей нужен флот. На какой основе это сделать — кооперации или другой, это обсудим с Энвером Ходжей. Вопрос сложный. Возможно, будет нужна какая-то кооперация. Вы нас за это не осуждайте.

Мао Цзэдун. Да кооперация нужна с Албанией, ГДР, Польшей, Венгрией, а вот с Чехословакией вряд ли. Там нет войск?

Н. С. Хрущёв. Нет. Только в Польше и Венгрии. Когда я был в Венгрии, то предлагал Кадару вывести войска. Он не согласился с этим и дал согласие на сокращение только одной дивизии. Наши войска они поставили на австрийскую границу, но австрийцы им не угрожают. Считаю, что положение в Венгрии очень хорошее. Кадар — хороший человек.

Мао Цзэдун. В случае войны непременно нужно будет кооперироваться. Смотрите, сколько военных баз, сколько забито этих гвоздей вокруг нас: в Японии, на Тайване, Южной Корее, Вьетнаме, на Малайе и т. д.

Н. С. Хрущёв. Да. А сколько в Европе? Кругом базы.

Хорошо, что мы развили экономику, а наши учёные помогли создать ракеты.

Мао Цзэдун. Мы все живём за счёт ваших ракет.

Н. С. Хрущёв. Да, в какой-то степени это так, можно сказать не скромничая. Это сдерживает врагов.

Считаю, что положение в ГДР хорошее.

Мао Цзэдун. Мы такого же мнения. Так характеризовал положение там и т. Дун Биу.

Н. С. Хрущёв. Да, мы с ним встречались в Болгарии и в ГДР.

На этом встреча заканчивается.

1. Тов. Юдин 30 июля серьёзно заболел.↩
2. Хрущёв несколько искажает историю. После перенесённого инфаркта Н. Г. Кузнецов в мае 1955 года попросил освободить его от должности по состоянию здоровья. Просьба не была удовлетворена, а в декабре его сняли под предлогом виновности во взрыве на линкоре «Новороссийск».— Маоизм.ру.↩
3. То есть на переплавку. Вагранка — топливная печь шахтного типа, служащая для переплавки чугуна.— Маоизм.ру.↩
4. Доктрина Монро в 1823 году объявляла отказ от вмешательства США в дела Европы и в то же время свободу всей Америки от вмешательства европейских держав. Можно гадать, что хотел этим сказать Хрущёв.— Маоизм.ру.↩
5. Первая беседа состоялась 21 июля, вторая — 22 июля.— Маоизм.ру.↩
6. Вероятно, С. Ф. Антонов, советник-посланник посольства СССР в КНР в 1958—1960 гг..↩
7. Вероятно, С. Г. Горшков, главнокомандующий ВМФ СССР в 1956—1985 гг.— Маоизм.ру.↩
8. К этому времени Анна Луиза Стронг уже переехала в Китай, где и прожила до своей смерти в 1970 г.— Маоизм.ру.↩
9. Бескесонный метод со вдавливанием свай в дно и последующим их заполнением бетоном был впервые применён в строительстве в 1959—1965 гг. Саратовского моста по проекту инженера В. М. Иодзевича.— Маоизм.ру.↩
10. Речь о генерале А. В. Петрушевском, главном военном советнике при НОАК и военном атташе СССР в КНР в 1953—1957 гг.— Маоизм.ру.↩
11. Речь о генерале Н. И. Труфанове, с июня 1957 года — главный военный советник, затем старший военный специалист министра обороны КНР (Пэн Дэхуая). В 1959 году перенёс инфаркт (очевидно, уже после данной беседы), после чего ушёл в отставку.— Маоизм.ру.↩

Советско-китайские отношения в разные годы складывались по-разному. Были годы сближения и годы расхождений. В последнее время российско-китайские отношения вступили в новый этап. Важный импульс для их плодотворного развития дал визит Президента РФ В. В. Путина в августе 2000 г. в Пекин, который стал значительной вехой в отношениях двух стран.

Изучение истории развития советско-китайских отношений стало в последние годы одним из приоритетных направлений в международной историографии «холодной войны». Стали известны ранее недоступные российские и китайские архивные материалы. Состоялось несколько международных научных конференций, в частности в Гонконге в январе 1996 г. и январе 2000 г. и в Пекине в октябре 1997 г., в которых участвовали российские, китайские, американские и западноевропейские исследователи. Выяснилось, что если в 1980‑е годы наибольшее влияние на историографическую динамику оказали материалы из китайских партийных архивов, изданные в виде сборников «для служебного пользования», официальных публикаций документов Мао Цзэдуна и других руководителей КНР¹, а также мемуары китайских ветеранов, то в 1990‑е годы на первое место по значению вышли рассекреченные советские архивные документы. Особый интерес учёных вызвали записи бесед И. В. Сталина и Мао Цзэдуна в Москве в декабре 1949 г.— январе 1950 г. и переписка между ними во время победы коммунистической революции в Китае и в связи с Корейской войной².

В научный оборот были введены и документы из бывшего ЦК КПСС и МИД СССР за 1956—1960 гг., когда произошёл перелом в советско-китайской дружбе, в частности переписка по партийной линии, записки советского посольства в Пекине, встречи советского посла с китайским руководством, материалы по советской реакции на тайваньский кризис и «большой скачок» (1958) и начало китайско-индийского пограничного конфликта (1959). Появились детальные свидетельства о советской помощи КНР в создании ядерного оружия³.

Публикуемые ниже советские записи встреч между коммунистическими лидерами в июле-августе 1958 г. и октябре 1959 г. стали доступны благодаря запросу покойного Д. А. Волкогонова в Архив Президента Российской Федерации. Волкогонов использовал эти документы при работе над историко-публицистической книгой «Семь вождей: галерея лидеров СССР»⁴. После его смерти, согласно данному им обещанию предоставить свои архивные источники в общественное пользование, эти документы стали доступны с января с. г., в частности в отделе рукописей Библиотеки Конгресса США. Их оригиналы хранятся в Исторической части Архива Президента РФ, ф. 498, оп. 1, д. 41—77, л. 151—156. Они, в сочетании с уже известными китайскими документами, позволяют, наконец, понять, что же произошло во время двух поездок Н. С. Хрущёва в Пекин⁵.

Первая из этих поездок была необычной по всем параметрам. Это не был запланированный визит главы правительства. Напротив, Хрущёв прилетел в Пекин тайно, по заданию Президиума ЦК КПСС, с пожарной миссией урегулировать внезапно вспыхнувший конфликт из-за советских предложений, направленных на военную кооперацию и интеграцию между СССР и КНР.

28 июня 1958 г. премьер КНР Чжоу Эньлай направил послание Хрущёву с просьбой предоставить техническую помощь и документацию в строительстве китайских ядерных подводных лодок-ракетоносцев. Согласно китайским источникам, 21 июля 1958 г. состоялся разговор советского посла в КНР П. Ф. Юдина с Мао Цзэдуном, в ходе которого Юдин передал китайскому руководителю предложение советских военных построить «совместный» советско-китайский ядерный подводный флот, который бы действовал с баз вдоль побережья КНР. От советских военных также поступило предложение построить в Китае на советские средства радиолокационную станцию, которая обслуживала бы советский подводный флот, действовавший в тихоокеанском бассейне⁶. На следующий день, 22 июля Мао вызвал посла и в присутствии всего руководства КПК устроил ему унизительный разнос. Он охарактеризовал советские предложения как попытку превратить всё морское побережье КНР в советскую колонию. Более того, Мао обрушился на советскую политику в отношении КПК начиная со времён Коминтерна.

«Вы никогда не доверяли китайцам! Вы только верите русским! Для Вас русские — люди первого класса, а китайцы — это низший сорт, дураки и неряхи… Если у Вас есть несколько атомных бомб, то Вы думаете, что можете нас контролировать за счёт аренды… Мои замечания могут Вам не понравиться. Вы можете обвинить меня в том, что я националист или новый Тито. Мой же контраргумент — Ваш русский национализм простирается до китайского побережья».

Мао не критиковал лично Хрущёва, но вылил целый ушат критики на Сталина за его «ошибки» в отношении КПК и китайской революции, а также на некоторых советских советников, работавших в Китае, обвинив их в шовинизме и пренебрежении к китайцам⁷.

Легко представить, какой шок всё это вызвало у Юдина, а после его телеграфного сообщения — у советского руководства. До этого разговора советско-китайская дружба переживала необычайный расцвет. Предложения по усилению интеграции во всех областях поступали не только с советской, но и с китайской стороны. В феврале-марте 1958 г. член высшего китайского руководства Чжу Де в разговоре с Юдиным намекал на необходимость более тесной увязки планов экономического развития Северо-Восточного Китая и советского Дальнего Востока. Он также говорил послу, что нужна экономическая рублёвая зона и международный банк социалистических стран — ведь «у врагов же он есть»⁸.

В это время китайцы получали от Советского Союза большое количество военных технологий; летом 1957 г. в Кремле было принято решение оказать им всестороннюю помощь в создании их собственного ядерного оружия. Как раз тогда, когда разразился скандал, в КНР работала группа советских разработчиков ядерного оружия из ядерного центра «Арзамас‑16». По свидетельству одного из участников этой поездки, в министерстве среднего машиностроения ему было сказано, что «наши отношения с Китаем достигли такого уровня, при которых нужно поехать к китайским товарищам и рассказать им, что такое ядерное оружие. Они хотят сделать бомбу, и надо рассказать им, как она устроена». В ходе поездки с 18 июня по 2 августа 1958 г. китайцам было рассказано практически всё об устройстве советской атомной бомбы, испытанной в 1951 г. «Но, с другой стороны, предложение поделиться с Китаем ещё более современной конструкцией, чем вариант 1951 г., руководством было отклонено»⁹.

Как вспоминал Хрущёв, Мао «сам раньше обращался к нам с просьбой помочь Китаю построить ракетные подводные лодки. СССР направил туда всю документацию. Китайцы выбрали нужную площадку и с помощью наших специалистов развернули строительство таких подлодок. Мы рассматривали это как само собой разумеющееся дело: в общих интересах надо создавать защитные средства и осуществлять эту работу общими усилиями». Советский руководитель позже вспоминал, что «военные нажимали на нас, чтобы побыстрее начать строительство радиолокационной станции»¹⁰. Для советской стороны ничто не предвещало бури.

Внимание Н. С. Хрущёва тогда было приковано к кризису на Ближнем Востоке. В результате военного переворота в Ираке там была свергнута королевская династия, и правительство соседнего Ливана попросило США о защите. Рушился созданный США региональный блок — «Багдадский пакт». По приказу президента США Д. Эйзенхауэра 15 июля американские морские пехотинцы высадились в Бейруте. Советское правительство полагало, что за этим может последовать вторжение США в Ирак. Хрущёв вёл интенсивную переписку с Эйзенхауэром, премьер-министром Великобритании Г. Макмилланом, президентом Франции де Голлем и генеральным секретарём ООН Д. Хаммаршельдом, настаивая на немедленной встрече в верхах. Одно из его предложений было собраться в ООН в Нью-Йорке 28 июля. Только когда Хрущёв узнал, что в Лондоне собирается встреча стран «Багдадского пакта» и вопрос о применении силы против Ирака не стоит на её повестке дня, советский руководитель решил вылететь в Пекин¹¹.

Необычной была и обстановка на переговорах. В Пекине стояла изнуряющая влажная жара.

«Большую часть времени,— вспоминал Хрущёв,— мы проводили у бассейна. Там соорудили навес, где купался Мао и мы вместе с ним… Обычно, мы лежали, как тюлени, на тёплом песочке или на ковре и беседовали. Потом лезли в воду. Опять вылезали и грелись на солнышке. Беседы протекали у нас в довольно спокойном, дружеском тоне…»¹².

Переговоры проходили внутри правительственного комплекса Жоннанхай¹³, являющегося и до сегодняшнего дня той частью «закрытого города» в Пекине, которая недоступна для посетителей.

На самом деле, как следует из записи, беседа между Хрущёвым и Мао приняла довольно острый характер и советские переводчики отметили в записи раздражение Мао. На протяжении первой беседы Хрущёв «извинялся как мог»¹⁴, но Мао явно не хотел принимать извинений. Несмотря на взаимные заверения в нерушимой дружбе, беседа проходила в нервном, напряжённом тоне.

Главной причиной конфликта было нежелание Мао оставаться в роли «младшего партнёра» в советско-китайском альянсе и признавать Хрущёва лидером «социалистического лагеря». По воспоминаниям советского дипломата в Пекине Ф. В. Мочульского, «китайцам было уже тесно в объятиях с нами, и надо было эти объятия разнять и пойти своим путём»¹⁵. Несмотря на огромный объём бескорыстной помощи СССР, за многое китайцам приходилось платить. По советским данным, в течение 1958—1960 гг. КНР должна была погасить задолженность СССР в сумме 2,3 миллиарда рублей. Эта сумма в четыре раза превышала годовой объём китайского экспорта в Советский Союз¹⁶.

После отъезда Хрущёва в августе 1958 г. китайские власти мобилизовали сотни миллионов китайцев на «большой скачок», чтобы «революционными» методами вывести страну как минимум на уровень Великобритании по выплавке стали и по другим промышленным показателям. В городских дворах пылали бесчисленные домны. В сельской местности были организованы производственные коммуны. По своему смыслу и тону эта кампания была попыткой Мао выйти на самостоятельный путь «построения коммунизма», превзойти сталинскую коллективизацию и индустриализацию 1930‑х годов. Китайцы продолжали в больших масштабах использовать помощь СССР и других стран социалистического блока, но при этом хотели показать, что, в отличие от советских друзей, которые «топчутся на этапе социализма, они прямо движутся от социализма к коммунизму»¹⁷.

Советская помощь не могла не уязвлять честолюбивого Мао, так как каждодневно напоминала об отсталости и зависимости Китая. Первая беседа была целиком посвящена советским советникам в КНР. Подоплёка реплик Мао была примерно следующей: «Мы хотим, чтобы Вы помогли нам стать великой державой, равной Вам во всех отношениях. А Вы навязываете нам роль вассала». Хрущёв много лет позже признал в воспоминаниях, что главным, вызвавшим конфликт, был недоучёт «национальных чувств китайского руководства». По его мнению, «мы затронули чувствительные струны государства, на территории которого долгое время господствовали чужеземные завоеватели. После этого я стал лучше понимать, чем руководствовался Мао в нашем разговоре»¹⁸. На самом деле в 1958 г., да и позже, советский руководитель не был готов услышать, а тем более принять то, что хотел ему внушить китайский лидер.

Заслуживает внимания, что после обсуждения вопросов военного сотрудничества разговор сконцентрировался на советских советниках в Китае. Как может убедиться читатель, обмен мнениями по этому вопросу был острым, и, видимо, оставил большой след в сознании Хрущёва. Можно предположить, что тогда же началось переосмысление им советской помощи Китаю, завершившееся его решением об отзыве всех советских советников и экспертов в июле 1961 г. Неудачная встреча оказала немедленное воздействие на пребывание в Китае советских разработчиков ядерного оружия. По свидетельству очевидца, «в нашем посольстве было сказано, что Хрущёв уехал и вы собирайте чемоданчики». После этого деятельность советских советников по ядерному оружию, оставшихся в Китае, стала постепенно выхолащиваться, и отдача от неё в 1959 г. сошла на нет¹⁹.

Несмотря на взаимные заверения в том, что конфликт разрешён и советско-китайская дружба останется нерушимой, он продолжал подспудно зреть и углубляться. Через три недели после отъезда Хрущёва, 23 августа артиллерия Народно-освободительной армии Китая (НОАК) начала обстрел двух прибрежных островов, где находились гарнизоны гоминьдановской армии. Как свидетельствуют многочисленные источники, Мао не счёл нужным информировать советское руководство о сроках и планах этой операции, явно проводя линию на то, что это — внутрикитайское дело, которое не должно касаться СССР.

Обстрел островов вызвал острый международный кризис, поскольку и США, гарант безопасности Тайваня, и СССР, связанный с КНР союзническими обязательствами по Договору 1950 г., считали, что НОАК готовит захват островов. Каждый был готов оказать всемерную поддержку своему союзнику. Для Хрущёва захват островов был обоснованной мерой — он не верил в то, что президент Эйзенхауэр пойдёт на развязывание ядерной войны из-за 17,5 квадратных километров суши. В это время Хрущёв подумывал о том, чтобы сделать подобную же «коррекцию» в отношении Западного Берлина, предъявив США, Великобритании и Франции ультиматум о превращении этой территории в «открытый город» без присутствия там войск западных держав. 7 сентября Хрущёв направил письмо Эйзенхауэру, подтвердив в предельно откровенной форме, что война США с Китаем будет также и войной с СССР. Кроме этого, в беседах советского министра иностранных дел А. А. Громыко, находившегося в Пекине 6—7 сентября, и в специальном послании от ЦК КПСС Центральному Комитету КПК 27 сентября, советское руководство подтвердило «ядерные гарантии» Пекину, заявив, что применение американцами даже тактического ядерного оружия вызовет ответный ядерный удар со стороны СССР²⁰.

Все эти шаги, однако, скрывали серьёзные разногласия между Москвой и Пекином по ключевым вопросам войны и мира. К сожалению, отсутствуют записи двух бесед Хрущёва и Мао в Пекине на эти темы в августе, но из воспоминаний Хрущёва следует, что тогда Мао доказывал: если начнётся китайско-американская война и США применят тактическое ядерное оружие, СССР должен оставаться нейтральным. Сигналы из Пекина в сентябре от Чжоу Эньлая советскому посольству и Громыко сводились к тому же²¹. С одной стороны, Чжоу и Мао говорили, что войны за острова не будет²², и в то же время предвоенное напряжение в Китае нарастало. Хрущёв понял это так, что китайцы могут втянуть СССР в ядерную войну, и при этом даже не находят нужным его информировать.

Настроения китайского руководства в тайваньском кризисе несколько приоткрывают воспоминания личного врача Мао Цзэдуна — Ли Жизуи²³. Мао, по его словам, говорил:

«Хрущёв хочет улучшить отношения с Соединёнными Штатами? Мы поздравим его залпами наших орудий. Надо втянуть Соединённые Штаты в это дело тоже. Может быть они бросят атомную бомбу на Фуцзянь. Посмотрим, что скажет тогда Хрущёв»²⁴.

По воспоминаниям Ф. В. Мочульского, «мне, тогда ещё молодому китаисту, стало ясно, что дело не в островах, и не во внешней политике, а во внутренней политике». Нагнетание предвоенной обстановки позволило Мао мобилизовать население на «большой скачок», помогло «взвинтить его, довести до накала угрозой, что враг — у ворот». Китайцы стали выводить крестьян на работу в поле: на одном плече — тяпка, на другом — винтовка. Провозглашались лозунги, что надо затянуть кушак потуже, работать побольше, есть поменьше, три порции делить на пятерых. Во всём, конечно, были виноваты ненавистные американцы²⁵.

Ф. В. Мочульский рассказал малоизвестный эпизод. В сентябре, в то же время, когда Хрущёв обменивался с Эйзенхауэром ядерными угрозами, советским дипломатам в ходе консультаций с американцами удалось договориться о том, что, если китайцы прекратят обстрел островов, американцы попытаются убедить правительство Тайваня эвакуировать с островов свои войска, т. е. фактически уступить их КНР. Когда эта информация дошла до Мао Цзэдуна, он, к удивлению советской стороны, отказался от такого посредничества. «Не надо нам никакой миссии с американцами! Это наш вопрос!»²⁶. На встрече с делегациями социалистических стран Мао уточнил, что он собирается держать американцев на Тайване в напряжении как «пойманного вора», «может быть, на три года». По его мнению, «это может стать средством воспитания всех народов мира и больше всего китайского народа». Он ссылался на разговор с Хрущёвым, который якобы «одобрил» его точку зрения²⁷. Хрущёв, однако, недоумевал и «не мог дать себе ответа», что же стоит за политикой Мао²⁸.

За год, прошедший с этих событий до второго визита Хрущёва в Пекин, многое изменилось в мире и во внешней политике СССР. Прежде всего, советский руководитель осуществил на деле свой замысел в отношении Западного Берлина. 10 ноября 1958 г. он, по сути, поставил западным державам ультиматум — либо заключение в течение полугода мирного договора с ФРГ с признанием ГДР Западом, либо СССР в одностороннем порядке нарушает Потсдамские соглашения по Западному Берлину. Все имеющиеся данные указывают на то, что Хрущёв не собирался захватывать силой Западный Берлин, но лишь хотел вынудить западные державы иметь дело с правительством ГДР. Он верил, что только такая политика, можно сказать «шоковая терапия», может заставить Запад сесть с Советским Союзом за стол переговоров для окончательного урегулирования германского вопроса²⁹.

По сути, эти действия Хрущёва ничем не уступали действиям Мао в Тайваньском проливе. А. И. Микоян писал в мемуарах, что он тогда обдумывал свою отставку, так как был не согласен с политикой Хрущёва³⁰. Но к лету 1959 г. казалось, что Хрущёв выиграл: в Великобритании правительство Г. Макмиллана согласилось на переговоры, а Эйзенхауэр пригласил советского руководителя приехать в США с визитом. Последнее предложение такого рода поступало только от президента США Г. Трумэна И. В. Сталину.

В сентябре 1959 г. состоялась поездка Хрущёва в США, ставшая его личным триумфом. Хрущёв уехал из США не только в ореоле мировой славы, но и, что важно отметить, как деятель-миротворец, выступивший с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН с предложением всеобщего и полного разоружения. Немаловажное значение имело то, что Эйзенхауэр, хотя и в обтекаемой форме, согласился, что вопрос о германском мирном договоре и о Западном Берлине не должен затягиваться на неопределённый срок. Хрущёв добивался созыва руководителей четырёх держав, намеченного на начало следующего года, и пригласил Эйзенхауэра с ответным визитом в Москву. По воспоминанию его помощника О. А. Трояновского, «Хрущёв вернулся из США в хорошем настроении, с чувством уверенности в том, что он достиг существенных политических результатов. Будучи человеком эмоциональным, увлекающимся, он стал воспринимать свою поездку за океан как начало новой эры в советско-американских отношениях. В частности, уверовал в то, что западные державы пойдут на уступки по германской проблеме»³¹.

Оптимизм Хрущёва выражался и во внутренней политике, прежде всего в провозглашении на ⅩⅩⅠ съезде КПСС в начале 1959 г. новой программы построения коммунизма. Программа обещала догнать и перегнать США по производству и потреблению в течение десяти лет. Не исключено, что «большой скачок» в Китае повлиял на настроения советского руководителя, которому не хотелось оказаться худшим коммунистом, чем Мао³².

Именно с таким багажом «разрядки» и эйфорическими настроениями Хрущёв приехал в Пекин на празднование 10‑летия основания Китайской Народной Республики. Что же касается китайского руководства и особенно Мао Цзэдуна, то для них настали тяжёлые времена. Несмотря на значительные успехи в мобилизации миллионов людей, «большой скачок», предпринятый Мао летом 1958 г., захлебнулся, а в сельской местности привёл к экологической катастрофе. Уже с начала 1959 г. в китайских деревнях начало осложняться положение с продовольствием, и в 1960—1962 гг. разразился массовой голод, который длился не меньше трёх лет и, по оценкам западных исследователей, унёс жизни 20 или более миллионов человек. Положение Мао в руководстве КПК впервые пошатнулось, и на конференции ЦК в Вухане в декабре 1958 г. министр обороны Пэн Дехуай выступил с критикой политики «большого скачка»³³. Пленум ЦКnbsp;КПК в августе 1959 г. принял ряд решений, признававших фактически провал этой политики. В Тибете попытка «революционными методами» покончить с религией привела в марте 1959 г. к восстанию верующих. Оно было подавлено с одобрения советского руководства³⁴. Но произошёл непредвиденный для КНР и СССР международный конфуз — духовный лидер Тибета Далай-лама эмигрировал в Индию. В ответ китайская пропаганда сосредоточила огонь на премьер-министре Индии Дж. Неру. Мао, выступая перед представителями прессы «братских стран», называл Неру «двурушником», «наполовину человеком, наполовину чёртом», «наполовину джентльменом, наполовину хулиганом».³⁵

Как водится в подобных случаях, «внешний враг» и международная напряжённость пришли на помощь китайскому руководителю. Продолжались периодические китайские обстрелы прибрежных островов. А 25 августа 1959 г. китайско-индийская перепалка в связи с бегством Далай-ламы переросла в вооружённые стычки в Тибете. Пограничный спор уходил в глубь истории, когда в 1914 г. Великобритания и тибетские власти установили границу по так называемой «линии Мак-Магона», Китай, в отличие от Индии, эту границу не признавал.

По времени вооружённый конфликт произошёл за несколько дней до начала поездки Хрущёва в США с миротворческой миссией. На этот раз советское руководство решило отойти от безоговорочной поддержки своего китайского союзника. Оно направило по партийной линии письмо в ЦК КПК и одновременно уполномочило ТАСС призвать обе враждующие стороны найти мирный способ урегулировании конфликта. 13 сентября 1959 г. ЦК КПК направил закрытое письмо ЦК КПСС, обвиняя советское руководство в «политике приспособленчества и уступок по отношению к Неру и Индийскому правительству» и сожалея, что заявление ТАСС обнажило перед всем миром советско-китайские разногласия, отчего «буквально радуется и ликует индийская буржуазия, американские и английские империалисты»³⁶.

Приезд Хрущёва в Пекин на празднование 10‑летия основания КНР 1 октября сразу после визита в США подбавил масла в огонь. По свидетельству очевидца, «Хрущёв вызвал у китайцев гнев тем, что он поехал сразу не в Китай, а в США, и это вызвало у них сильную антипатию. И когда Хрущёв приехал, они это не могли скрыть»³⁷. Пекин встретил Хрущёва холодно, без восторженных толп и флагов. Хрущёв это заметил и видимо решил со своей стороны не давать поблажки хозяевам. В ходе беседы с китайским руководством, как видно из её записи, он поднял вопрос о кризисе в Тайваньском проливе, не заботясь о дипломатических выражениях. Советский руководитель, по сути, выступал посредником между США и Китаем в урегулировании тайваньского кризиса. Он передал китайским руководителям просьбу Эйзенхауэра освободить из заключения пятерых американцев. Хрущёв дал понять хозяевам, что их манера «дразнить гусей» и искусственно поддерживать международную напряжённость не устраивает не только США, но и Советский Союз. Почти с обидой он сказал: «Вы никак не хотите выработать понятную для нас политику в этом вопросе».

Встреча выявила серьёзные политические разногласия между СССР и Китаем. Конфронтационный накал встречи имел ещё более важные последствия, чем сами разногласия. По мнению Д. А. Волкогонова, который первым комментировал запись переговоров, «Хрущёв в Пекине не проявил гибкости, такта, мудрости, и его „революционная дипломатия“ столкнулась с такой же»³⁸. Как считает знаток биографии и личности Хрущёва американский историк Уильям Таубман, советский деятель, в силу «потрясающего бескультурья», необычайной самоуверенности и амбициозности, не был способен на гибкий диалог с китайцами. К тому же, советского руководителя отличала резкая перемена настроений, импульсивность и повышенная чувствительность к знакам невнимания³⁹. Документ подтверждает эти оценки. Особенно его возмутил ярлык «приспособленца», наклеенный на него китайским министром иностранных дел Чень И.

Можно предположить и то, что Хрущёв рассматривал встречу в 1959 г. и как реванш за унизительное обращение с ним Мао Цзэдуна в июле-августе 1958 г. В то время достиг расцвета «хрущёвский культ» в советской бюрократии и пропаганде. Не более чем пародия на культ личности Сталина, этот культ, тем не менее, делал Хрущёва всё менее способным к самокритике. Но в Пекине коса нашла на камень. Хотя на этот раз Мао Цзэдун держал себя сдержанно, его соратники Чжоу Эньлай, Лю Шаоци, Чжу Де, Чень И, Дэн Сяопин, Линь Бяо навалились на Хрущёва. Когда обиженный советский лидер воскликнул: «нас не заплюёшь!» — Мао выступил в роли арбитра-примирителя.

После отъезда Хрущёва на первой встрече с советником-посланником С. Ф. Антоновым китайский лидер заявил, что разногласия между ними составляют не один палец из десяти, а всего лишь «полпальца». Он одобрил хрущёвский план всеобщего разоружения, отметил, что Хрущёв в беседах с Эйзенхауэром «очень твёрдо и правильно говорил о Тайване». По его словам, в отношении Тайваня Китай может «ждать 10—20 и даже 30 и 40 лет». Может показаться, примирительно заметил китайский лидер, что кризис из-за острова был «каким-то очень хитрым и непонятным делом». На самом деле всё просто: его можно считать «одним из звеньев в цепи тех трудностей, которые создавались для американцев. Другим звеном в этой цепи было выдвижение СССР вопроса о Берлине». Всё это «способствовало и достижению некоторых целей, которые вы ставите в Европе». В отношении индо-китайского конфликта Мао сказал, что «мы никогда, ни при каких условиях не пойдём за Гималаи. Речь идёт о споре из-за незначительных участков территории»⁴⁰. Мао Цзэдун стремился дать понять через официальные каналы, что он не выступал зачинщиком ссоры, да и спор-то был из-за «полпальца». Учитывая предыдущие действия и слова китайского лидера, вряд ли это был искренний жест.

Встреча в Пекине оказалась последней встречей между советским руководством и Мао. Хрущёв улетел домой глубоко уязвлённый. Это раздражение и нетерпимость советского руководителя плохо сочетались с тогдашними настроениями в советском руководстве, государственных сферах, в обществе в целом. За 1950‑е годы там набрали большую силу симпатии в отношении братского Китая. Как пелось тогда в популярной песне: «русский с китайцем — братья навеки». Дружественные чувства охватили не только партийных пропагандистов, но и военных, и разработчиков секретнейших видов вооружения. По воспоминаниям переживших это состояние, «казалось, дружба, освящённая единством идеологического выбора, нерушима и выглядит куда прочнее связей, обычно складывающихся между странами на основе трезвого прагматического расчёта… Помощь Китаю была каким-то всеобщим порывом в нашей стране. Выражением искреннего доверия к другому народу, когда, казалось, делается большое, благородное дело»⁴¹.

То, что Мао решил отвергнуть эти братские объятия, не укладывалось в умы подавляющего большинства советских людей. После поездки Хрущёва в Пекин пошли слухи о том, что из-за импульсивности и грубости советского руководителя возникла угроза советско-китайской дружбе. Несдержанность Хрущёва в ходе встречи в Пекине действительно давала для этого основания. По свидетельству О. А. Трояновского, работавшего в секретариате Хрущёва помощником по внешнеполитическим делам, «в Москве нельзя было не почувствовать, что среди определённых кругов общества возникало недовольство обострением отношений с Китаем. Помню, что примерно в этот период мне было несколько звонков от людей, чьё мнение я привык ценить, с просьбой сделать всё возможное, чтобы предотвратить разрыв с государством, добрые отношения с которым имеют такое большое значение для нашей страны»⁴².

Лучшее средство защиты у Хрущёва было нападение. Для Пленума ЦК КПСС 18 декабря М. А. Суслов, по согласованию с Хрущёвым, подготовил доклад с откровенной критикой руководства КПК, прежде всего Мао Цзэдуна. Докладчик заявил, что нельзя потерпеть даже от друзей, чтобы они «свысока разговаривали с нами». В докладе отмечалось, что «ошибки и недостатки в области внутренней и внешней политики Компартии Китая во многом объясняются обстановкой культа личности тов. Мао Цзэдуна… Всё это, к сожалению, импонирует тов. Мао Цзэдуну, который, судя по всему, и сам уверовал в свою непогрешимость. Это напоминает обстановку, существовавшую в нашей стране в последние годы жизни И. В. Сталина. Мы, разумеется, не могли говорить с китайскими товарищами об этом, но Пленум должен знать и эту сторону жизни Компартии Китая»⁴³.

Недовольство хрущёвским отношением к Китаю усугублялось недовольством другими его инициативами. Отдыхая на юге после поездок в США и Китай, советский руководитель направил 8 декабря 1959 г. записку в Президиум ЦК, где предлагал «пойти на дальнейшее сокращение вооружений в нашей стране, даже без условий о взаимности со стороны других государств… Я считаю, что можно было бы сократить, может быть на миллион, на полтора миллиона человек». По следам спора с Мао в 1958 г. Хрущёв считал, что «сейчас было бы неразумным иметь атомные и водородные бомбы, ракеты и в то же время держать большую армию». Более того, Хрущёв даже предлагал подумать о переводе армии «на территориальную систему (милицейские силы). То есть будут созданы полки и дивизии по территориальному принципу с привлечением граждан служить в них без отрыва от производства»⁴⁴.

Ветеран дипломатии и историк О. А. Гриневский считает, что к весне 1960 г. возникла «новая оппозиция», которая считала более реалистичным союз с Китаем на базе военной силы, нежели мифическую дружбу с американцами на базе разоружения⁴⁵. Хрущёв это почувствовал и начал искать пути к укреплению репутации коммуниста-ортодокса. Предлог нашёлся быстро: провокация американского самолёта-разведчика У‑2. Во время перепалки с Чень И советский руководитель привёл и такой аргумент своей жёсткости по отношению к классовому врагу:

«Мы сбили не один американский самолёт, и всегда говорили, что они сами разбивались. Это вы никак не можете назвать приспособленчеством».

Когда Хрущёв узнал на трибуне Мавзолея во время первомайского парада 1960 г., что советские ракеты наконец-то сбили У‑2, он решил наказать американцев по полной программе, а заодно и продемонстрировать китайскому руководству, что он не трус и приспособленец.

«Можно было не сомневаться,— замечает Трояновский,— что если бы он не реагировал достаточно жёстко, ястребы в Москве и Пекине использовали бы этот инцидент — и не без основания — как доказательство того, что во главе Советского Союза стоит лидер, готовый снести любое оскорбление со стороны Вашингтона»⁴⁶.

В результате, встреча четырёх лидеров в Париже в мае 1960 г. окончилась вместо ожидавшихся переговоров международным скандалом и полным разрывом личных отношений Хрущёва с Эйзенхауэром.

Встреча в Пекине имела, вероятно, ещё одно негативное последствие — для мира в Индокитае, в частности в Лаосе. Как показывает запись беседы, и советская и китайская стороны не были заинтересованы в эскалации там военных и партизанских действий, чего хотели некоторые военные и партийные руководители Демократической Республики Вьетнам (ДРВ). Можно предположить, что совместная советско-китайская позиция, подобная тому, которая существовала на Женевской конференции по Индокитаю в 1954 г., могла бы переломить ход событий, ведших к войне и военному вмешательству США в этом регионе. Заслуживает внимание ремарка Хрущёва о том, что нужно избежать повторения в Индокитае «корейского сценария» 1950 г. Однако разногласия между коммунистическими союзниками ослабили дисциплину внутри «международного коммунистического движения» и позволили руководству ДРВ действовать в регионе по своему усмотрению⁴⁷.

Пока Хрущёв оставался во главе СССР, обсуждение причин ухудшения советско-китайских отношений внутри ЦК и других учреждений ограничивалось тем, что исходило от «главного». Но это не значит, что коллеги Хрущёва не имели своего мнения на этот счёт. Они высказали его в октябре 1964 г., когда отправили Никиту Сергеевича в отставку. Секретарь ЦК А. Н. Шелепин, высказываясь на Президиуме ЦК о Китае, назвал политику Хрущёва правильной, но заметил, что надо было «гибче проводить линию». «В очень многом виноваты и Вы» — резюмировал он⁴⁸. Более детальные оценки содержались в непроизнесённом докладе Президиума ЦК на Октябрьском Пленуме (доклад был заготовлен на случай, если бы Хрущёв решил драться за власть). Согласно ему, «главная причина возникшей опасности раскола (между СССР и Китаем.— В. З.) — подрывная деятельность китайского руководства… Но есть и ряд причин, в которых виноват тов. Хрущёв. В беседах с руководителями братских стран он проявляет грубость и несдержанность, высокомерие и оскорбительные выражения. Мао Цзэдуна он публично назвал „старой калошей“, тот узнал об этом и, конечно, пришёл в ярость»⁴⁹.

В 1964—1966 гг. новые руководители СССР, в особенности А. Н. Шелепин и А. Н. Косыгин, поначалу считали, что нужно сделать всё для восстановления отношений, пусть даже ценой напряжённости в отношениях с США. По воспоминаниям Г. А. Арбатова, против этого выступили заведующий Отделом ЦК Ю. В. Андропов и министр иностранных дел А. А. Громыко. По их мнению, выбор между «разрядкой» с Западом и «дружбой» с Китаем в действительности даже не стоял. Правда, Андропов и Громыко продолжали мыслить в ортодоксально-коммунистическом ключе и в Китае, с их точки зрения, восторжествовал национализм, своего рода ещё один «югославский» вариант⁵⁰. Но был в их мышлении и важный геополитический аспект, который они, вероятно, унаследовали от времён работы с И. В. Сталиным. Громыко как-то изрёк в узком кругу в 1978 г. при обсуждении перспектив объединения Германии:

«Нам не нужна никакая единая Германия, в том числе социалистическая. Вполне хватает единого социалистического Китая»⁵¹.

Следуя этой логике, советско-китайский союз был обречён на разрыв из-за геополитического веса Китая и амбиций Пекина, а вспыльчивость и некультурность Хрущёва играли второстепенную роль.

Сам Хрущёв, находясь в отставке, диктовал сыну:

«Теперь я полагаю, что мы тогда погорячились, преувеличив интернациональные интересы коммунистических партий и социалистических стран. Мы-то считали, что и наш флот, и китайский, и вообще все военные средства социалистических стран служат одной цели: быть готовыми к отпору, если империализм навяжет нам войну… Я понимаю, что в подобных вопросах необходима большая щепетильность. Теперь-то я это обстоятельство особенно хорошо понимаю. Нельзя ущемлять национальное достоинство любой страны и любой нации. Существует суверенитет»⁵².

Вместе с тем, Хрущёв так и не осознал, что Китай — это не «любая страна». Китайская специфика осталась для него книгой за семью печатями.

Предлагаемые читателю документы, записи бесед Хрущёва и других членов советского руководства с Мао Цзэдуном и членами руководства КПК позволяют вновь подумать о соотношении объективных и субъективных моментов в политической истории. Помимо той уникальной информации, которую они дают о причинах осложнения советско-китайских отношений, эти документы также ярко высвечивают личные взаимоотношения между руководителями СССР и КНР. Они подтверждают мнение упоминавшегося выше У. Таубмана:

«Советско-китайский спор был не только политическим, но и личностным спором»⁵³.

В ситуации, когда личные симпатии, антипатии, интересы и стереотипы вождей играли колоссальную роль во властных системах обеих стран, моменты политической психологии должны привлекать внимание исследователей не меньше, чем геополитика, экономика, социальное устройство и идеология.

В. М. Зубок, к. и. н., стажёр-исследователь Архива документов по национальной безопасности — неправительственного научно-исследовательского центра при Университете Джорджа Вашингтона (США).

1. См.: Избранные дипломатические документы Мао Цзэдуна (на кит. яз.). Пекин, 1993; Нан Нианлонг и др. Современная китайская дипломатия (на кит. яз). Пекин, 1989; Ши Зонгкван. Замечательные достижения и вклад Чжоу Эньлая (на кит. яз.). Пекин, 1993.↩
2. См. Ледовский А. М. Переговоры И. В. Сталина с Мао Цзэдуном в декабре 1949 — феврале 1950 г. Новые архивные материалы.— Новая и новейшая история, 1997, № 1, с. 23—47.↩
3. Kramer М. The USSR Foreign Ministry’s Appraisal of Sino-Soviet Relations on the Eve of the Split, September 1959. — In: Cold War International History Project Bulletin (далее — CWIHP Bulletin), N 6-7 (Winter 1995-1996), p. 170-185; Westad Odd Arne. Мао on Sino-Soviet Relations: Conversations with the Soviet Ambassador. — CWIHP Bulletin, N 6-7 (Winter 1995-1996), p. 157, 164-169; A New “Cult of Personality”: Suslov’s Secret Report on Мао. Khrushchev, and Sino-Soviet Tensions, December 1959. — CWIHP Bulletin, N 8-9 (Winter 1996-1997), p. 244-248; Chen Jian. A Crucial Step towards the Breakdown of the Sino-Soviet Alliance: The Withdrawal of Soviet Experts from China in July 1960. — CWIHP Bulletin, N 8-9 (Winter 1996-1997), p. 246, 249-250; Prozumenschikov M.Y. The Sino-Indian Conflict, the Cuban Mussile Crisis and the Sino-Soviet Split. October 1962; New Evidence from the Russian Archives. — CWIHP Bulletin, N 8-9 (Winter 1996-1997), p. 251-257, 258-261; Zubok V. Look What Chaos in the Beautiful Socialist Camp! Deng Xiaoping and the Sino-Soviet Split, 1956-1963. — CWIHP Bulletin, N 10, March 1998, p. 152-162: Deng Xiaoping’s Talks with the Soviet Ambassador and Leadership, 1957-1963. — CWIHP Bulletin, N 10, March 1998, p. 165-173; Прозуменщиков М. Ю. 1960 год глазами советских и китайских руководителей.— Проблемы Дальнего Востока, 1999, № 3, с. 102—117.↩
4. Волкогонов Д. А. Семь вождей: галерея лидеров СССР, кн. 1. М., 1995, с. 412—415.↩
5. Zhung Shu Guang and Chen Jian. The Emerging Disputes Between Beijing and Moscow: Ten Newly Available Chinese Documents, 1956-1958. — CWIHP Bulletin, N 6-7 (Winter 1995-1996), p. 148-163.↩
6. Нан Нианлонг и др. Современная китайская дипломатия (на кит. яз.). Пекин, 1989, с. 113—114. Цит. по: Zhang Shu Guang and Chen Jian. The Emerging Disputes, p. 163.↩
7. Zhang Shu Guang and Chen Jian. The Emerging Disputes Between Beijing and Moscow: Ten Newly Available Chinese Documents, 1956-1958. — CWIHP Bulletin, N 6-7, Winter 1995-1996, p. 155-159.↩
8. «Из дневника Юдина. Записи беседы с товарищем Чжу Де от 22 февраля 1958 г. и от 24 марта 1958 г.».— Российский государственный архив новейшей истории (далее — РГАНИ), ф. 5, оп. 49, д. 128, л. 40, 44—45.↩
9. Негин Е. А., Смирнов Ю. Н. Делился ли СССР с Китаем своими атомными секретами? — В кн.: Наука и общество: история советского атомного проекта (40‑е — 50‑е гг.). Материалы международного симпозиума в Дубне, 14—18 мая 1996 г. М., РНЦ «Курчатовский Институт», 1997, с. 303, 308—311.↩
10. Хрущёв Н. С. Время, Люди, Власть. Воспоминания в 4‑х книгах, 3я книга. М., 1999, с. 74.↩
11. Foreign Relations of the United States, 1958-1960, v. ⅩⅠ, Lebanon and Jordan, Washington DC: GPO, 1992. Ed. By Louis J. Smith, p. 339, 372, 379-380, 393-394, 406-407; Хрущёв С. Н. Никита Хрущёв: кризисы и ракеты — взгляд изнутри. М., 1994, с. 395—396.↩
12. Хрущёв С. Н. Указ. соч., с. 395—396.↩
13. Здесь и далее в ряде случаев автор даёт ошибочную русскую транскрипцию китайских названий и имён, видимо, потому что не относится к российскому китаеведению. Редакция журнала ограничилась примечанием: «В публикации сохранена орфография оригинала».— Маоизм.ру.↩
14. Там же, с. 75.↩
15. Интервью автора 9 июля 1992 г. в Москве с советским дипломатом Ф. В. Мочульским, работавшим в КНР с 1951 по 1966 гг. Магнитофонная запись — в архиве В. М. Зубока.↩
16. Записка Ю. В. Андропова в ЦК КПСС 17 мая 1958 г.— РГАНИ, ф. 5, оп. 49, д. 128, л. 60.↩
17. Интервью с Ф. В. Мочульским.↩
18. Хрущёв Н. С. Указ. соч., 3‑я книга, с. 75—76.↩
19. Негин Е. А., Смирнов Ю. Н. Указ. соч., с. 312—313.↩
20. См.: Zubok V.M. Khrushchev’s Nuclear Promise to Beijing During the 1958 Crisis. — CWIHP Bulletin, N 6-7 (Winter 1995-1996), p. 219, 226-227.↩
21. Zubok V.M., Pleshakov C. Inside the Kremlin’s Cold War. From Stalin to Khrushchev. Cambridge (Mass). 1996, p. 225.↩
22. Запись беседы с Премьером Государственного Совета КНР Чжоу Эньлаем 5 сентября 1958 г.— РГАНИ, ф. 5, оп. 49, д. 133, л. 1—8; Запись беседы председателя Госкомитета по внешним экономическим связям в Пекине тов. С. Я. Фомина с зам. Секретаря Госсовета КНР тов. Ян Фанчжи 10 сентября 1958 г.— РГАНИ, ф. 5, оп. 49, д. 128.↩
23. По мнению Российской маоистской партии, подлинность и достоверность этого источника (доступного, кстати, и в русском переводе) сомнительны.— Маоизм.ру.↩
24. Li Zhisui. The Private Life of Chairman Мао: The Memoirs of Mao’s Private Physician. New York, 1994, p. 262.↩
25. Интервью автора с Ф. В. Мочульским.↩
26. Интервью автора с Ф. В. Мочульским.↩
27. «Запись беседы тов. Мао Цзэдуна 2 октября 1958 г. на встрече с шестью делегациями социалистических стран, находившимися в КНР».— РГАНИ, ф. 5, оп. 49. д. 128, л. 233—235.↩
28. Xpyщёв H. C. Указ. соч., 3‑я книга, с. 79.↩
29. См.: Selvage D. New Evidence on the Berlin Crisis 1958-1962. — CWIHP Bulletin, N 11, Winter 1998, p. 201-202.↩
30. Zubok V.М., Pleshakov C. Inside the Kremlin’s Cold War, p. 194-199; Smyser W.R. From Yalta to Berlin: The Cold War Struggle over Germany. New York, 1999, p. 138-140; Микоян А. Так было: размышления о минувшем. М., 1999, с. 598.↩
31. Трояновский О. А. Через годы и расстояния. М., 1997, с. 219.↩
32. Гриневский О. А. Тысяча и один день Никиты Сергеевича Хрущёва. М., 1998, с. 99—100.↩
33. См., например, Spence J.D. The Search for Modern China. New York, 1990, p. 581-583.↩
34. См. Prozumenschikov M.Y. The Sino-Indian Conflict, the Cuban Missile Crisis and the Sino-Soviet Split, October 1962: New Evidence from the Russian Archives. — CWHIP Bulletin, N 8-9 (Winter 1996-1997), p. 251.↩
35. Неясно, о каком выступлении идёт речь. В беседе 6 мая 1959 года с делегациями одиннадцати стран, включая Советский Союз, Венгрию, Болгарию, Румынию, Албанию, ГДР, Чехословакию, Польшу, КНДР, Вьетнам и Монголию, Мао, напротив, говорил о Неру в примирительном тоне. Таким же был тон и в ряде других случаев в том же году.— Маоизм.ру.↩
36. Текст письма цитируется по докладу М. А. Суслова на Пленуме ЦК КПСС 18 декабря 1959 г., хранится в РГАНИ, ф. 2, оп. 1, д. 415, л. 30. См. также Prozumensсhikov M.Y. The Sino-Indian Conflict, p. 251.↩
37. Интервью автора с Ф. В. Мочульским 9 июля 1992 г.↩
38. Волкогонов Д. А. Указ. соч., книга 1, с. 415.↩
39. Taubman W. Khrushchev Vs. Мао: A Preliminary Sketch of the Role of Personality in the Sino-Soviet Split. — CWHIP Bulletin, N 8-9 (Winter 1996-1997), p. 246.↩
40. Из дневника С. Ф. Антонова. Запись беседы с Мао Цзэдуном от 14 октября 1959 г.— РГАНИ, ф. 5, оп. 49, д. 233, л. 86—95.↩
41. Негин Е. Л., Смирнов Ю. Н. Указ. соч., с. 304, 313.↩
42. Трояновский О. А. Указ. соч., с. 222.↩
43. РГАНИ, ф. 2, оп. 1, д. 415, л. 43—44.↩
44. РГАНИ, ф. 2. оп. 1, д. 416, л. 3—11.↩
45. Гриневский О. Указ. соч., с. 125—129, 131, 149—150, 156, 162—163.↩
46. Там же, с. 225.↩
47. Gaiduk I. The Soviet Union and the Vietnam War. Chicago, 1997.↩
48. «Записи В. Малина на заседании Президиума ЦК КПСС 13—14 октября 1964».— Источник, 1998, № 2, с. 128.↩
49. Доклад Президиума ЦК КПСС на октябрьском Пленуме ЦК КПСС (вариант).— Источник, 1998, № 2, с. 114.↩
50. Arbatov G. The System: An Insider’s Life in Soviet Politics. New York, 1992, p. 113-115, 117-118.↩
51. Фалин В. М. Без скидок на обстоятельства: политические воспоминания. М., 1999, с. 302.↩
52. Xpyщёв H. C. Указ. соч., 3‑я книга, с. 76.↩
53. Taubman W. Op. cit. — CWIHP Bulletin, N 8-9 (Winter 1996-1997), p. 248.↩

После отъезда Хрущёва на первой встрече с советником-посланником С. Ф. Антоновым китайский лидер заявил, что разногласия между ними составляют не один палец из десяти, а всего лишь «полпальца».

Он одобрил хрущёвский план всеобщего разоружения, отметил, что Хрущёв в беседах с Эйзенхауэром «очень твёрдо и правильно говорил о Тайване». По его словам, в отношении Тайваня Китай может «ждать 10—20 и даже 30 и 40 лет». Может показаться, примирительно заметил китайский лидер, что кризис из-за острова был «каким-то очень хитрым и непонятным делом». На самом деле всё просто: его можно считать «одним из звеньев в цепи тех трудностей, которые создавались для американцев. Другим звеном в этой цепи было выдвижение СССР вопроса о Берлине». Всё это «способствовало и достижению некоторых целей, которые вы ставите в Европе».

В отношении индо-китайского конфликта Мао сказал, что «мы никогда, ни при каких условиях не пойдём за Гималаи. Речь идёт о споре из-за незначительных участков территории».