Эта дискуссия прошла в феврале-марте 2021 г. в переписке ряда левых групп и активистов. Её участниками были Вадим Добров, Владислав Стародубцев, Николай Светлов и Олег Торбасов.
О. Торбасов занимался маоистской пропагандой с 1990‑х и вступил в Российскую маоистскую партию (РМП) вскоре после её основания; на протяжении очень многих лет остаётся последним в строю из её тогдашнего состава.
Н. Светлов вступил в РМП в 2010‑х. В 2021—2022 гг. организовал собственную лжемаоистскую леворадикальную группу.
В. Добров, организатор леворадикальной группы в Челябинске, поначалу примыкал к РМП, затем — к группе Светлова, но был изгнан оттуда за «дискредитирующее партию поведение и моральное разложение
» (в отношении как раз, в тему, женского пола), что, впрочем (несмотря на его собственные признания) может быть хотя бы отчасти поклёпом, ибо гадюшник там ещё тот.1
В. Стародубцев в ту пору общался с российскими маоистами (и затем принял активное участие в расколе РМП и идейном вырождении группы Светлова), но вообще он — псевдолевый необандеровец из группы националистов-эсдэков-посттроцкистов «Социальный рух».
1
7 февраля челябинская группа рассказала о проведённом ею «семинаре по партийной работе
».
Сегодня в Дискорде мы обсуждали организацию партийной работы в городе. Товарищ Добров рассказал, как создавалась челябинская организация ВМГБ и затем феминистская агитационная группа.
1. Метод
Ты пишешь разным людям ВК[онтакте], которые подписаны, например, на феминистский паблик, и которые из твоего города. Когда набирается группа минимум из трёх человек, можно приступать к практической деятельности — расклейке листовок, организации пикетов, кружков, дискуссионных клубов и т. п.
Задача в том, чтобы объединить людей, которые пока не готовы стать коммунистами и относятся к [коммунизму] нейтрально или даже враждебно, но которые согласны с определёнными общими для нас идеями. Когда их вовлекаешь в практическую деятельность, они постепенно убеждаются в правильности коммунистических идей.
Этот принцип создания союзной организации под руководством партийной ячейки распространяется на работу с женщинами, с молодёжью, и, возможно, на другие направления партийной работы. Ячейки руководят идейно, опираясь на свой авторитет. Этот принцип позволяет охватить возможно большее число людей. О нём в своё время писали и Ленин, и Сталин, и Мао Цзэдун, его придерживаются современные маоисты.
То же с институтом сторонников партии — люди не готовы согласиться с определёнными нашими идеями, но их можно использовать для некоторых практических задач.
2. Радикальный феминизм
В России большинство феминисток представлены тремя течениями, это либеральный феминизм, интерсекциональный феминизм и радикальный феминизм. У первых есть свои организации, хотя они не очень активные. Например, либеральные феминистки сотрудничали с Собчак и в последнее время ими интересуется партия «Яблоко». Но они нам в целом не очень интересны по очевидным причинам. Интерсекциональный феминизм представлен такой организацией, как «Социалистическая феминистская альтернатива» (СФА). Их идейная основа — это постмодернизм, они против революционных действий и т. п. Поэтому взаимодействие с ними также нецелесообразно. Радикальный феминизм стремится к женской революции против патриархата, поэтому его сторонницы более подвержены нашей агитации.
Способ агитации радикальных феминисток такой. Для них создаётся радфемовская организация по описанному выше методу, которая занимается практической деятельностью. Постепенно участницы организации перевоспитываются в коммунистическом духе, потому что само́й организацией руководят коммунисты, и вступают в нашу организацию. Таким образом, мы проникаем в радфемовскую среду и перетягиваем на свою сторону сторонниц радикального феминизма, которые (не все, конечно) становятся нашими сторонницами.
Метод этот не совсем честный, потому что учим феминисток радфему именно мы, и мы им просто не говорим некоторые вещи, например, о политэкономии радикального феминизма, которая совсем далека от марксизма. Однако, используя некоторые общие места радикального феминизма и марксизма, удаётся агитировать этих людей и подводить их к марксизму-ленинизму. С этим связана некоторая конспиративность нашей феминистской работы, потому что радфемки сразу не готовы воспринять коммунистические идеи.
У сторонниц, например, Марии Терезы (Freie Frauen2) метод противоположный. Они агитируют за марксистский феминизм и обучают ему своих сторонниц. Так как марксистский феминизм в России в целом непопулярен, её группа оказалась изолированной от массы феминисток и пока не смогла оказать на них какого-либо влияния.
3. Другие вопросы
Мы также говорили о культуре дискуссии в организации. Об этом хорошо написано в главе 28 учебника МЛМ, и в статье С. Сикдера. Надо внедрить эту культуру нам. Что касается способов ведения дискуссии, мы обсуждали преимущества и недостатки текстового чата, голосового чата и обмена более-менее крупными статьями. Однозначного выбора сделано не было. Видимо, нужно сочетать все три способа.
В целом методы работы челябинских товарищей, когда есть небольшая партийная организация, и более широкие массовые организации под её руководством, похожи на методы большевиков, в частности, они были описаны уже В. И. Лениным в начале ⅩⅩ в. в его работах, например, в письме об организационных задачах. Потом они были приняты на вооружение другими компартиями, в том числе маоистами. Этот метод станет ещё более актуален в случае возможного запрета коммунистической идеологии в России.
Следует также затронуть вопрос о союзниках. Имеет смысл дружить со слабыми ревизионистскими организациями против сильных, вовлекать их в свою работу, участвовать в их кружках и т. п. Так можно понемногу перетянуть их на свою сторону.
2
Уже на следующий день Владислав Стародубцев прислал свои «заметки к конспекту выступления Доброва
».
Радикальный феминизм — это одна из наиболее реакционных форм феминизма, за которым следует только сепаратный феминизм. Такой феминизм — вывернутая наизнанку идеология «Мужского государства», он агитирует за замену одной формы эксплуатации другой, страдает биологизмом и стигматизацией, разделяет, а не объединяет людей по половому признаку. Многие представители других феминистических направлений правильно говорят, что он «не только антилевый, но и антифеминистический
», его отношение к ЛГБТ-сообществу и навязывание гендерных стереотипов, монашеское отношение к сексуальной эмансипации и осуждение других гендеров. Шовинистское поведение радфема, от травли мужчин и транс-людей, вплоть до травли представителей порно- и секс-индустрии позволяет мне утверждать, что такой феминизм ближе к женской версии фашизма, чем к феминизму, и является тупиковым. Думаю, со мной согласятся почти все маоистские и вообще левые организации за границей в этих выводах. Пропагандировать радфем, в таком случае, звучит максимально абсурдно. Касательно Соцфем, то их организация, как и все организации сейчас в РФ «против революционных действий
», так как в данный момент революция обречена на провал. Также интересно, как Добров говорит о необходимости агитировать враждебных к нам представителям радфема, но считает, что взаимодействие с СФА «нецелесообразно
» (каким целям?), потому что «их идейная основа — это постмодернизм
» (это пустой ярлык):
«Способ агитации радикальных феминисток такой. Для них создаётся радфемовская организация по описанному выше методу, которая занимается практической деятельностью. Постепенно участницы организации перевоспитываются в коммунистическом духе, потому что само́й организацией руководят коммунисты, и вступают в нашу организацию
» — это работает только если мы всей партией принимаем радфем.
Касательно Марии Терезы, то дело не в том, что они агитируют за марксистский феминизм (сама эта фраза достаточно странная, Добров отмечал, что марксистского феминизма нет, я не соглашусь, но скажу фразу в том же духе: марксистского феминизма бесконечно много и он бесконечно разный). Группа Терезы изолирована от остальных, так как она не ставит общедемократических и чисто феминистических задач, а усилия тратит на развитие [Союза марксистов], тогда как [«Фрайе Фрауэн»] функционирует больше в рамках интернет-проекта. Как раз Соцфем — пример того, как должны функционировать подобные организации.
Касательно культуры дискуссии — нужна платформа для них, отдельная от беседы с принятием решений. В идеале, какой-то внутренний форум или сайт, где можно выкладывать публикации, и чат, где можно спорить по более мелким вопросом.
То, что мы называем «ревизионисты», в данном плане означает «все те, кто нам не нравится». То, как кто-то относится к Хрущёву, Мао или Сталину, или к кому-либо, ещё не так важно, чем то:
- какие идеи они декларируют, и какие они де-факто пропагандируют;
- в чем состоит их деятельность;
- есть ли в подобных организациях платформы.3
Решение о сотрудничестве или нет должно определяться тем, насколько хорошо с разными организациями идёт взаимодействие, и насколько де-факто позиции совпадают.
Касательно взаимодействий с другими некоммунистическими организациями, то я полностью согласен. Мне кажется, надо не просто подчинять другие организации, но и выстраивать равноправное взаимодействие с другими, на подчинение которых нет возможности. Например, с теми, кто не готов принять идеи организации, но имеет определённые общие цели, другими словами, собирать общедемократический фронт различных организаций в том или ином городе и стараться постоянно контактировать. Иметь влияние в некоторых слабых подобных организациях, но не распыляться сильно. Всё-таки необходимо показывать перед такими организациями себя как хороших ребят, повышая легитимность и узнаваемость организации на различных движухах, и вырабатывая у других организаций толерантность к нашим идеям, постепенно распространяя их.
3
Ещё днём позже Николай Светлов написал ответ «ответ Владиславу
».
Прочитал твой ответ товарищу Доброву.
1
Анализ радикального феминизма у тебя неглубокий. Точнее, это не анализ, а констатация твоего отрицательного отношения к нему. Я плохо разбираюсь в феминизме, но мне кажется, что радикальный феминизм и женский сепаратизм — это одна теория, а не разные. Радфем точно нельзя назвать копией «Мужского государства», потому что всё было как раз наоборот, МГ попыталось заимствовать некоторые идеи радфема и перевернуть их наизнанку. Однако, в случае с радфем речь идёт про угнетённый пол, а в случае МГ это пол угнетающий.
Я сильно сомневаюсь, что радфем — это самое реакционное направление в феминизме. Есть, например, либеральный феминизм. Есть даже «наци-феминизм», если можно так выразиться.
В целом марксистское отношение к радфему должно быть примерно таким, как к идеям радикальных националистов угнетённых наций. Их борьбу против угнетения следует поддержать. Их идеи — критиковать, и стараться привести их к марксизму.
Я считаю радфем идейно несовместимым с марксизмом. Думаю, с этим никто в РМП спорить не будет. Можно ли использовать их как тактических союзников? Думаю, да.
Если ориентироваться на зарубежный опыт маоистов, перспективно было бы создание собственной женской организации на основе критического изучения различных теорий феминизма и их использования для построения революционного женского движения, которое бы объединяло женщин для борьбы не только с патриархатом, но и с капитализмом, и следовало бы классовой линии (т. е. объединяло бы в первую очередь женщин угнетённых классов), но не было бы при этом «жёстко коммунистическим».
«В маоистском понимании женского вопроса в Индии патриархат также считается тем институтом, который является причиной угнетения женщин в классовом обществе. Но маоисты не считают патриархат отдельной системой со своими законами развития. Они считают, что патриархат имеет различное содержание и принимает разные формы в разных обществах, в зависимости от их уровня развития, особенностей истории и условий, в которых находится конкретное общество; они считают, что патриархат использовался и используется правящими классами в их интересах. Поэтому патриархат не является отдельным врагом. Те же самые правящие классы, будь то империалисты, капиталисты, феодалы и государство под их контролем, являются врагами женщин, потому что они поддерживают и сохраняют патриархальную семью, дискриминацию по половому признаку и патриархальную идеологию в обществе. Они, несомненно, пользуются поддержкой простых мужчин, которые впитывают патриархальные идеи, которые являются идеями правящих классов, и угнетают женщин. Но нельзя сравнивать положение простых мужчин и мужчин из правящих классов»4, не обойтись.
Я лично не считаю идею взаимодействия с СФА очень хорошей, по двум причинам. Во-первых, интерсекциональный феминизм как минимум не ближе к марксизму, чем радикальный феминизм. Постмодернизм, который является его идейной основой, это не пустой ярлык, а наш принципиальный враг. Во-вторых, [«Социалистическая альтернатива» (СА)] тоже не наши друзья, причём как на идейном уровне5, так и на уровне личного взаимодействия, попытки которого были, но оказались неуспешными по причине явной незаинтересованности членов СА, к которым я обращался, даже в поддержании разговора, не говоря уже о совместных действиях (я писал, в том числе, про московские общаги, про экологию, даже про компьютерные игры — хотел статью свою им закинуть).
Ты пишешь, что Соцфемальтернатива работает неплохо, в отличие от группы Марии Терезы, которая ориентирована на онлайн. Это скорее усиливает антагонизм между нами, по причине, названной выше. Они либо попытаются поглотить нас, либо задавить, потому что в данный момент они сильнее (в Москве точно). Дружба или союз вряд ли получится.
Что касается марксистского феминизма, то я здесь соглашусь с товарищем Добровым, но по другим мотивам. Просто марксизм и феминизм это два альтернативных друг другу мировоззрения, одно из которых объясняет угнетение через категорию класса, а другое — через категорию пола. То же самое и с марксизмом и национализмом, и как следствие с «левым национализмом». Сказанное не означает, что взаимодействие между ними невозможно, просто надо понимать, что они принципиально разные, и марксизм более глубок по содержанию, чем феминизм или национализм.
2
‹…›
3
Борьба с ревизионизмом для нас всегда будет принципиально важна. Иначе мы не будем маоистской партией, а превратимся в широкую левую. Это уже было и это не работает. Это не означает, что мы отказываемся от тактических союзов с другими организациями. Принципы взаимодействия с ними ты хорошо очертил: нужно учитывать не только их декларации, но и практическую деятельность, чем они конкретно занимаются, есть ли у них внутри какие-то фракции.
Взаимодействие с другими некоммунистическими организациями — здесь тоже полностью согласен.
4
Несколько дней спустя, 13 февраля, со своими замечаниями выступил Олег Торбасов.
Сперва отвечу на упрёк Светлова в адрес Стародубцева: «анализ радикального феминизма у тебя неглубокий. Точнее, это не анализ, а констатация твоего отрицательного отношения к нему
». Он формально верен, но неправилен.
Скажем так: а что можно было рассчитывать получить? Мы тут обсуждаем «вообще» крайне размытое и неоформленное течение. Это всё равно как обсуждать социализм «вообще», не уточняя, идёт ли речь о работах Маркса, Зюганова или Ким Ир Сена, а может быть, о практике чавесистов или ещё о чём-то. Чтобы дать глубокий анализ всей совокупности, нужно писать что-то вроде «Капитала» (и то Маркс с этим за всю жизнь не управился).
Или можно глубоко разобрать течение, взятое более конкретно. Для этого нужно определить круг рассмотрения. Как в буддизме — дхарма, будда и сангха. То есть:
- корпус текстов или хотя бы тезисов, утверждений;
- конкретные фигуры, авторитетные идеологи данной области;
- политические организации, манифестирующие данную идеологию.
Тогда можно будет ожидать глубокого анализа.
А сейчас всё, что я скажу дальше, заведомо не может быть глубоким анализом. С другой стороны, я не соглашусь и что это просто «констатация отношения
». Это оценка неизбежно размытая и местами гипотетическая, но — на основе многолетнего богатого опыта чтения и наблюдения, многих дискуссий и попыток осмысления.
Является ли «радикальный феминизм и женский сепаратизм
» одной теорией или разными, по-моему, не очень существенно на нынешнем уровне рассуждения. Какая разница, кроме терминологической, считать ли сепаратный феминизм фракцией внутри радикального феминизма или следующей формой?
Следующее замечание Светлова, которое я считаю нужным оспорить, это высказанное сомнение, что «радфем это самое реакционное направление в феминизме
».
Во-первых, Стародубцев сказал не так. Он назвал радфем «одной из наиболее реакционных форм феминизма
».
Во-вторых, даже если заострить эту оценку так, как это сделал Светлов, я покажу, что это тоже имеет определённый смысл.
Сначала рассмотрим возражения Светлова против этой оценки, состоящие в указании на более реакционные формы:
- либеральный феминизм;
- наци-феминизм;
- патриархальный феминизм — вот всякие эти консервативные «мамочки“ за пролайф, христианство и семейные ценности.
Теперь я покажу условность применимости сравнения с этими формами. Наци-феминизм — явление крайне маргинальное. Оно есть, но ни значения, ни перспектив не имеет. Патриархальный феминизм (не упомянутый Светловым, но гораздо более распространённый) является направлением феминизма по существу, но сам не претендует на эту марку, и мы с ним идеологически сталкиваемся в более широких рамках консерватизма, где не очень существенно, что это тоже некоторым образом феминизм.
Наконец, что касается либерального феминизма, то я считаю спорным его оценку как более реакционного, чем радикальный феминизм. С либеральным феминизмом, как нормальным буржуазным реформистским течением, можно взаимодействовать как с обычными буржуазными реформистами. Радикальный феминизм представляет собой ответвление либерального феминизма (а иначе никак, если не переходить на почву социализма), но с рядом взаимосвязанных модификаций, которые делают его не лучше, а хуже либерального феминизма:
-
Расизм.
В современных идеологиях практически всеобщим консенсусом является «идентичностная нейтральность». Никто и нигде не позволит себе всерьёз анекдотичных реплик в духе «что этот ниггер себе позволяет?». Например, у нас, в социализме, если кто-то скажет, что Энгельс был капиталистом и потому ничего не может говорить о рабочих, то на него посмотрят как на злого клоуна. Мне известны только два широко распространённых течения, нарушающих этот принцип: это собственно этнические расисты и радикальные феминистки. Может быть, следует назвать ещё мачистов с их «место бабы на кухне» и всем таким.
-
Набор демагогических приёмов, гарантирующих от критики.
Мы все пытаемся идеологически защищаться, но в радфеме огораживание от дискуссий возведено в метод. Там не слушают, там диктуют. А поскольку мы базируемся на диалектике, высказывании и столкновении идей, такой подход нам враждебен так же, как аналогичный подход религиозных сект (тут мне вспомнился недавно опубликованный мной материал о взаимоотношении коммунистов и сект во Вьетнаме).
-
Претензия подменить левую.
С либеральным феминизмом мы тут не конфликтуем. Мы с ними конфликтуем как со сторонниками капитализма, но карты открыты. Мы за социализм, они — за капитализм. С радикальным феминизмом ситуация другая. Он не отвергает капитализм, но при этом изображает, как будто (хотя бы отчасти) отвергает. Это создаёт видимость возможности совмещения социализма и радикального феминизма или вообще — замещения социализма радикальным феминизмом.
При этом я согласен с выводом Светлова, что «марксистское отношение к радфему должно быть примерно таким, как к идеям радикальных националистов угнетённых наций. Их борьбу против угнетения следует поддержать. Их идеи — критиковать, и стараться привести их к марксизму
». С той оговоркой, что это означает очень широкий спектр возможных взаимоотношений, используя ту же аналогию с радикальным национализмом — от «Чёрных пантер», которые маоистам были друзья и товарищи, до гоминьдана времён антикоммунистических карательных походов.
Но последующее замечание просто не соответствует фактической ситуации: «[С тем, что] радфем идейно несовместим… с марксизмом… никто в РМП спорить не будет
». Потому что отсюда, собственно, и выросла эта нынешняя дискуссия — с того, что Милка6 или как её там челябинской группы. Упоминаемая в дискуссии далее Лина, она же Аделина Ромайкина — тоже. Одно это лицо или нет — в данном случае несущественно.[/ref] выступила в чате с позиций радикального феминизма, а затем прямо причислила себя к этому направлению: «Я радикальная феминистка и написала целую статью по вопросу противостояния большевистских и радфем идеалов социал-демократическим и интерсекциональным
» (статью, правда, не указала). Николай, ты не читал, что ли?
При вышеизложенном понимании радфема и с учётом замечаний Стародубцева выглядит, мягко говоря, ошибочной практическая концепция, описанная Добровым: «создаётся радфемовская организация
» и «учим феминисток радфему
». Это вовсе не похоже на то, как он это называет: «мы проникаем в радфемовскую среду
». Получается, что мы в неё не проникаем, а мы её создаём и подпитываем. Я полагаю, правильнее было бы создавать «организацию.., которая занимается практической деятельностью
», не закладывая в неё изначально чужую идеологию. Например, идея «мейл-фри зоны
» — если это не радфемки сами придумали, а коммунисты их научили, что так надо делать, то я в шоке.7 Это не очень похоже на «общие места радикального феминизма и марксизма
», это похоже на воспитание в людях умения идеологического огораживания, которое противоположно марксизму.
Что касается марксистского феминизма — тут я тоже вижу непонимание между участниками дискуссии. Стародубцев приписывает Доброву утверждение, «что марксистского феминизма нет
», но на основании именно того отрывка, где Добров говорит о марксистском феминизме, как о чём-то существующем. Что это было?
Моё понимание этого вопроса: марксистский феминизм — это то же самое, что гендерный анализ с марксистских позиций. В таком случае, странна сама постановка вопроса, есть он или нет. Даём анализ — есть, не даём — нет.
Добров называл агитаторами марксистского феминизма «сторонниц Марии Терезы
» (Freie Frauen). Однако она тоже находится под влиянием радфема, поскольку принимает его концепции вроде объективации и феминитивов. Но целенаправленная попытка марксистской критики у них действительно присутствует.
Что касается «интерсекционального феминизма», мне бы хотелось всё же увидеть определение «интерсекциональности», что́ означает для теории принятие «интерсекциональности» и что́ — её отклонение. Пока я увидел только наводку на «Социалистическую феминистскую альтернативу», но они также демонстрируют радфемовские подходы, например те же феминитивы или презумпцию виновности мужчин как в инциденте Антохина/Тимофеевой. Про трансгендерность они не пишут, про небинарность тоже. И про «интерсекциональность», между прочим, тоже.
Светлов пишет, что основой интерсекционального феминизма является постмодернизм. Значит ли это, что он уже́ разобрался в вопросе или это опять результат невнимательного прочтения дискуссии (Добров утверждал, что СФА исповедует интерсекциональный феминизм и постмодернизм, а не то, что одно является основой другого)? Если разобрался, так надо было объяснить или дать отсылки на объяснения.
Кроме того — в связи с сомнением Стародубцева — хотелось бы, чтобы Добров уточнил или проиллюстрировал, что именно он имел в виду, утверждая, что СФА «против революционных действий
».
5
22 февраля Добров ответил сразу всем высказавшимся.
Хочу начать с недопустимости полемического приёма Владислава — обозначение радфема близким к некой «женской версии фашизма
». Товарищ, я в свою очередь многократно публично называл интерсек ветвью фашизма. Однако если мы будем вести обсуждение с помощью таких сравнений, то мы точно ни к чему не придём. Потому что «ты за фашистов!», «нет, это ты за фашистов!» — это не обсуждение. Собственно, сами интерсекциональные и радикальные феминистки при обсуждениях своих разногласий, состоя в одной организации, так свои разногласия не обсуждали. Надеюсь, мы не будем вести обсуждения феминизмов более оскорбительно, чем их ведут сами феминистки.
Также хочу отметить по конспекту семинара, что ещё в его ходе отметил, что письменная речь лучше устной, т. к. чего только в ходе усвоения устной речи в Дискорде не приключается. И действительно — основным примером интерсека в полемике закрепилась «Соцфем Альтернатива» — т. е. троцкистская организация, которая декларируя интерсек в феминистском движении, скорее всего относится к нему так же, как в Челябинске относятся к радфему. Об интерсекциональном феминизме хотелось бы говорить, приводя в пример в первую очередь одну из главнейших идеологинь российского интерсека, в прошлом админку группы Check Your Privilege — ранее челябинку, а сегодня москвичку — Миру Тай. Сюда же слово «постмодернизм
». Этим словом интерсек охарактеризовал кто-то из московских участников семинара и его вообще нет в моём повседневном лексиконе. Я надеюсь, что в этом и последующих ответах я выплавлю все небольшие искажения моих позиций, которые были мной до того замечены.
«Метод этот не совсем честный, потому что учим феминисток радфему именно мы, и мы им просто не говорим некоторые вещи, например, о политэкономии радикального феминизма, которая совсем далека от марксизма».
Думаю, утверждение про «совсем далека
» даёт не совсем точное понимание дела. Американские радикальные феминистски — разработчицы своей идеологии — были выходцами из коммунистического движения США. Политэкономия радфема (экономия пола) — является искажением марксистской политэкономии. По их точке зрения, источник прибавочной стоимости производится в ходе воспроизводства рабочей силы (репродуктивный труд). Другой вопрос, что хотя бы в Челябинске эту часть радфем-теории сами феминистки не очень знают и мы её смело заменяем марксизмом без какого-либо противодействия. Если в Москве будет иначе, то сразу не споря, в перспективе в ходе промежуточной маоизации можно делать упор на то, что в конечном счёте прибавочную стоимость работницы всё равно присваивает капиталист. Тем самым постепенно двигать поддающихся в сторону маоизма.
[Владиславу Стародубцеву]
«Радикальный феминизм — это одна из наиболее реакционных форм феминизма».
Основная идея радикального феминизма — женская революция (по-хорошему против капитализма, другой вопрос, что сами феминистки в целом, всех направлений без нашего участия на активные действия не идут, особенно на такие), т. е. освобождение женщин революционным путём. По этой причине они обычно сходу вербуются в женскую организацию, ставящую своей целью революционную ликвидацию патриархата, а потому они — наша естественная база «перекладывания нашей работы по освобождению женщин
» на чужие плечи. Они обычно сами хотят встать под наши знамёна, просто очень часто не могут это до конца осознать. По сути они в феминистском движении единственные, чьи хотелки совпадают с нашими целями. Практика многих лет работы это отлично демонстрирует. Поэтому решительно неверно считать, что самое революционное направление феминизма из трёх — это самое реакционная форма феминизма. Всё говорит о том, что это не так.
Вообще самое главное, что нужно при определении того, какие феминистки лучше подходят для работы — их отношение к патриархату. Чем сильнее они его хотят свалить, тем легче с ними работать. Чем сильнее они за женщин, тем больше они внимают к нашим словам. Поэтому радфемки, которые стараются быть максимально за женщин и максимально против патриархата, с нами объективно смыкаются на практике. Либфемки, которые не очень против, за реформы и против революции, не последовательно за женщин (могут одобрять порно и проституцию и т. д.), от нас дальше, но и с ними можно работать, направляя в нужное русло. Интерсечки отрицают патриархат (их представление об угнетении слишком размыты другими его видами, они обычно говорят, что и патриархата нет, а есть кириархат8), также часто поддерживают проституцию и порнографию, в их идеях нет прямой обязанности к ним поддерживать революцию, поэтому с ними обычно очень тяжело.
«Многие представители других феминистических направлений правильно говорят что он „
не только антилевый, но и антифеминистический“, его отношение к ЛГБТ-сообществу и навязывание гендерных стереотипов, монашеское отношение к сексуальной эмансипации и осуждение других гендеров».
Многие — это кто? Почти все известные мне феминистки Челябинска считают, что интерсекциональный феминизм — это антифеминизм. Я по своему опыту тоже так считаю. Я знаю шесть интерсекциональных феминисток (отдельно нужно ещё бы отметить, что интерсек — крайне малораспространённое течение феминизма), за исключением ещё одной, ушедшей в радфем. Из них антикоммунистками были все. Левой была одна, которая была анархисткой. К слову, работал я по линии агитруппу/феморганизации с четырьмя из них. Работе их взгляды мешали, но при грамотном подходе можно работать даже с ними. Навязывание гендерных стереотипов обычно является обвинением не в сторону радфема, а в сторону трансгендеров с их определением своей принадлежности к гендеру через эти самые стереотипы. Монашеского отношения к сексуальной эмансипации не замечал ни за кем. Все выступают за свободу женщин вести такой сексуальный образ жизни, какой те хотят. Осуждение других гендеров — это что, осуждение гендерного спектра с «адскими гендерами», «гендерами деревьев и камней» и т. д.? Если да, то я в этом проблемы не вижу. Вижу проблемы в обратном.
Касательно обвинений радикального феминизма в биологизаторстве. Радфем выступает за то, что гендер — это социальное явление, делящее людей на угнетающую и угнетённую группу (мужской и женский гендер), которое является продуктом гендерной социализации. Бытие определяет сознание. Т. е. стоят тут в сущности на диалектико-материалистических позициях. Выступают за то, чтобы такого деления не было и все люди свободны в безгендерном (без деления на угнетённых и угнетающих по полу) мире. Опять же вполне наша позиция. Трансгендеры часто выступают вообще за то, что гендер врождённый и люди рождаются с «женским/мужским мозгом». Как раз оппоненты радфем по вопросу о гендере обычно стоят на биологизаторской и крайне стереотипно-мракобесной позиции.
«Шовинистское поведение радфема, от травли мужчин и транс-людей, вплоть до травли представителей порно- и секс-индустрии»
Вот я знаю пример, как мою хорошую знакомую по имени Батырхан, делавшую нам трансляцию с митинга 31 января в Челябинске, толпой травили трансы в Тиктоке. А ещё я помню историю, как трансы травили радфемхудожницу, желали ей смерти за просто так. А ещё я админю радфем-группу и содержимое удалённых комментариев и сообщений сообщества — это такая жесть, о которой вообще страшно вспоминать. Это если про радфем и мужчин говорить. Так что травля радфем/трансов и радфем/мужчин, как минимум, взаимная. И я лично в этом конфликте на стороне угнетённой, эксплуатируемой группы — женщин. Я думаю, это наиболее соответствует маоизму. Касательно деятелей порно-индустрии и проституторов — их нужно не травить, а сажать. Думаю, наши иностранные товарищи с этим будут согласны. Хотя бы наши немецкие товарищи, живущие в стране с легальной проституцией и понимающие важность борьбы с секс-индустрией.
Касательно работы с «Соцфем Альтернативой». То помимо их интерсекциональных взглядов, по моему мнению, куда более серьёзными препятствиями на пути к какому-либо сотрудничеству является их троцкизм и их стремление самим стать монополистами в женском движении, подчинив его интересам своего троцкистского Интернационала. Соответственно, в деле борьбы за женские сердца и умы СФА — это наш прямой враг.
«Мне кажется надо не просто подчинять другие организации, но и выстраивать равноправное взаимодействие с другими, на подчинение которых нет возможности»
Я всё-таки считаю, что всякая равноправность с достаточно сильной ревизионистской организацией должна быть условной. При всякой удачной ситуации мы должны стремиться к подчинению и маоизации всякой ревизионистской организации.
[Николаю Светлову]
«В целом марксистское отношение к радфему должно быть примерно таким, как к идеям радикальных националистов угнетённых наций. Их борьбу против угнетения следует поддержать. Их идеи — критиковать, и стараться привести их к марксизму»
Всё-таки отмечу, что в отличие от националистов, радфемки вряд ли без нашего участия кого-нибудь убьют. Радфемки довольно мирные. Делать их не очень мирными и революционными на деле — это уже наша работа и продукт нашего влияния на них. А вот националисты всё-таки являются большими любителями этнических чисток.9 Я вообще против того, чтобы приравнивать и делать прямые аналогии между классовым, половым/гендерным и национальным вопросами. Это очень разные вопросы.
Касательно создания женской организации вне рамок отдельных направлений феминизма. Тут вопрос в том, что при челябинском варианте мы используем в своих целях тех людей, которые и так есть. Радикальные феминистки и сами хотели бы работать. Вот мы им и предлагаем из разнообразия не просто так просиживать штаны, а идти воплощать свои идеи под нашим руководством через наш авторитет в их рядах.
«Что касается марксистского феминизма, то я здесь соглашусь с товарищем Добровым, но по другим мотивам. Просто марксизм и феминизм это два альтернативных друг другу мировоззрения, одно из которых объясняет угнетение через категорию класса, а другое через категорию пола. То же самое и с марксизмом и национализмом, и как следствие с „левым национализмом“. Сказанное не означает, что взаимодействие между ними невозможно, просто надо понимать, что они принципиально разные, и марксизм более глубок по содержанию, чем феминизм или национализм»
В том и дело, что феминизм — это довольно узкий набор взглядов, который обычно является элементом цельных политических взглядов (коммунистических, социалистических, либеральных и т. д.). Марксизм же полноценен сам по себе.
[Олегу Торбасову]
Касательно выделения дополнительных направлений феминизма, помимо трёх. Я исхожу из того, что сами феминистки считают направлениями феминизма, т. к. предлагаю работать с тем, что существует в наиболее общепризнанном и распространённом виде. Патриархальный «феминизм», т. е. всех женщин, кроме феминисток, выделить можно, но на данном этапе не совсем ясно, как с ними по чисто женской линии работать (по ней они не мобилизуются). С ними скорее можно и нужно работать общеполитически.
К слову, если исходить из количества реальных представителей движения, то интерсекциональным феминизмом хотя бы в Челябинске вообще можно было бы пренебречь. Они — единицы из сотен. В Москве ситуация может быть другая, но всё равно думаю, что и там радфем и либфем будут тотально преобладать.
«С либеральным феминизмом, как нормальным буржуазным реформистским течением, можно взаимодействовать как с обычными буржуазными реформистами»
Вопрос именно в том, чтобы с ними взаимодействовать не как с обычными буржуазными реформистами. И именно в этом необычном взаимодействии с ними все проблемы, т. к. либфемки — полуфеминистки. Тут феминистки, а тут уже нет.
Касательно ненависти радфем к мужчинам. Ненависть эта очень условная. Она куда мягче ненависти среднестатистического мужчины к женщинам. Иначе бы вся моя работа с ними не могла бы существовать.
«Претензия подменить левую. С либеральным феминизмом мы тут не конфликтуем. Мы с ними конфликтуем как со сторонниками капитализма, но карты открыты. Мы за социализм, они — за капитализм. С радикальным феминизмом ситуация другая. Он не отвергает капитализм, но при этом изображает, как будто (хотя бы отчасти) отвергает. Это создаёт видимость возможности совмещения социализма и радикального феминизма или вообще — замещения социализма радикальным феминизмом»
Формально радфем — это форма ревизии марксизма-ленинизма. Однако тот факт, что они от марксизма максимально отграничились и не претендуют на звание единственно верных коммунистов и зациклились на женском вопросе, ставит их в максимально невыгодное положение в борьбе с нами на коммунистической почве. Они не могут нас заместить и подмять под себя. Феминизм меньше марксизма. Он только частные вопросы охватывает. Марксизм же больше феминизма. Он полноценен. Поэтому они нас и не могут заместить. А вот мы можем и довольно просто замещать радфем марксизмом.
«При вышеизложенном понимании радфема и с учётом замечаний Стародубцева выглядит, мягко говоря, ошибочной практическая концепция, описанная Добровым: „
создаётся радфемовская организация“ и „учим феминисток радфему“. Это вовсе не похоже на то, как он это называет: „мы проникаем в радфемовскую среду“. Получается, что мы в неё не проникаем, а мы её создаём и подпитываем»
Мы создаём место концентрации радфем-среды, куда устремляются нужного нам идеологического профиля кадры, с которыми мы уже ведём дальнейшую работу, а бракованные кадры сначала доводим до минимума полезности, а потом и с ними ведём планомерную работу. Наше ученье феминисток радфему в конечном виде ведёт к тому, что мы их доучиваем маоизму, просто обходя все противоречия радфема маоизму. Позиция Лины — наглядный пример. Для неё правильная радикальная феминистка должна во всём соответствовать маоизму, а в случае противоречий следует выбирать маоистские варианты позиций, а не феминистские. Жаль, ещё одна аналогичная девушка от нас из-за огромной занятости недавно ушла, было бы ещё более наглядно.
«Я полагаю, правильнее было бы создавать „
организацию.., которая занимается практической деятельностью“, не закладывая в неё изначально чужую идеологию»
Тогда её придётся формировать из каких-то других людей. Сначала мы вообще не закладывали никакое определённое направление феминизма в нашу феминистскую организацию. Потом после череды крайне неприятных событий и подробного изучения феминизма как в теории, так и на практике, я пришёл к выводу, что лучше акцентировать внимание на более близком направлении, из которого мне легче вербовать долговременных и верных сторонниц, которые и сами рады быть под идейным руководством коммунистов.
«Например, идея „
мейл-фри зоны“ — если это не радфемки сами придумали, а коммунисты их научили, что так надо делать, то я в шоке»
Это, во-первых, нужно для внешнего наблюдателя, т. к. мейл-фри — это формальный признак русскоязычного радфем-сообщества в ВК. Во-вторых, помогает при администрировании группы. В радфем-группу никто (почти) на самом деле не приходит вести реальные дискуссии, а все приходят оскорблять и троллить. Поэтому мужчину куда лучше забанить сразу, чем потратив время на пару ответов и увидев уже тогда его реальные намерения. (Жаль, заблокировать сообщения группы по полу нельзя. Там постоянно такая жесть.)
«Что касается марксистского феминизма — тут я тоже вижу непонимание между участниками дискуссии. Стародубцев приписывает Доброву утверждение, „
что марксистского феминизма нет“, но на основании именно того отрывка, где Добров говорит о марксистском феминизме, как о чём-то существующем. Что это было?»
Моя позиция — марксистского феминизма нет. Есть марксизм. Тереза и компания дурят людей, т. к. являются просто «коммунистами»-ревизионистами и ни к какому феминизму отношения не имеют. Феминизм — это совокупность феминисток. А сами феминистки делятся на интерсекциональный, либеральный и радикальный лагеря.
«Что касается „
интерсекционального феминизма“, мне бы хотелось всё же увидеть определение „интерсекциональности“»
Интерсекциональность — теория множества абсолютно равноправных форм угнетения. При этом при описании угнетения делается упор на его понимании как дискриминации, а не эксплуатации. Т. е. капитализм в теории интерсекциональности — это система дискриминации людей по имущественному признаку и противопоставляется борьбе с классизмом, т. е. против дискриминации по классовому признаку (диктатура пролетариата, к слову, тоже классизм при таких определениях). Типичный пример интерсекциональности вне феминизма — культурная автономия в решении национального вопроса, т. е. вместо предоставления нациям возможности существовать в определённой теории, решение вопроса через формирование идентичностей и обособление их, как цель (в женском вопросе интерсек и транссоо[бщество] выступают за то, чтобы просто растворить угнетение в миллионе новых идентичностей-гендеров). При изучении работы Сталина «Марксизм и национальный вопрос» мы на этом делаем особый упор. К слову, национальность интерсек также рассматривает как то, что́ можно выбрать самому. Также помимо собственно национального, гендерного и рабочего вопросов, интерсек вводит ещё бесчисленное множество форм угнетения (незнание языков, происхождение не из стран первого мира и т. д. и т. п.). Т. к. они считаются равноправными и очень часто на деле с ними едва ли что-то можно сделать, чтобы такого деления между людьми не было, то реальная борьба при таких обстоятельствах невозможна. Собственно, та же Мира Тай предлагала мне решение проблем женщин через самовнушение (!!). У кого не спрашивал из интерсечек, а что делать-то по-вашему, все отвечали всякую ерунду. Чем грамотнее были и идейнее в интерсечности, тем большая была ерунда. Одна девушка из Казахстана, очень идейная, учившаяся в Челябинске, за подобные обсуждения начала на меня нападать с позиции, что я вообще слишком злой и насилием проблемы решить никак нельзя, нужно менять язык снизу и, опять же, заниматься самовнушением. В интерсеке прямо прописано неприятие насилия, поэтому это сугубо реформистское, стоящее на антинаучных позициях и идеализме движение.
«Кроме того — в связи с сомнением Стародубцева — хотелось бы, чтобы Добров уточнил или проиллюстрировал, что именно он имел в виду, утверждая, что СФА „
против революционных действий“»
Против революционных действий выступают рядовые (и не очень) интерсекциональные феминистки. СФА — это троцкистская организация. Я уже писал о смешении в первом тексте СФА и интерсека. СФА настолько же против революционных действий, как и всякая троцкистская организация и в той же степени.
6
Наконец, в марте О. Торбасов написал ответ на текст Доброва.
«Интерсекциональность — теория множества абсолютно равноправных форм угнетения»
Я тут ещё почитал на эту тему, и, как мне видится, у марксизма и радфема совершенно разные претензии к интерсекциональности. Отчасти даже противоположные.
Марксизм понимает классы как общественные отношения. Это резко противоречит присущему радфему эссенциализму, т. е. представлению об изначально присущей, неизменной, абсолютной и непересекающейся женской и мужской природе. Это та позиция, которую я более резко называл «расизмом
».
Интерсекциональный феминизм заменяет эссенциализм конструктивизмом, т. е. представлением о том, что гендер конструируется, производится, складывается из отношений между людьми. И это правильное наблюдение, сближающее интерфеминизм с марксизмом.
В своём дальнейшем развитии интерфеминизм доходит до постмодернизма, отвергая материальное происхождение гендера, делая его произвольным вопросом языка. В этом отношении он уходит от марксизма дальше радфема. Если вспомнить аргумент Лины, то да, рабочий не может превратиться в капиталиста путём простой самоидентификации. Но, продолжая аналогию, нужно также указать, что неверно было бы предполагать, что если человек родился пролетарием, то он останется пролетарием навсегда и всегда будет «стопроцентным» пролетарием.
Добров, правда, пишет, что он «вообще против того, чтобы приравнивать и делать прямые аналогии между классовым, половым/гендерным и национальным вопросами. Это очень разные вопросы
». Однако в своих высказываниях по вопросам феминизма рассуждает точно в таких же терминах, как и о классовой борьбе: революция за освобождение женщин от патриархата — это же совершенно точная калька с революции за освобождение пролетариата от капитализма. И Лина (как я только что заметил) обращалась к той же аналогии. Так что это возражение или упрёк следует вернуть, а аналогии всё же с известной осторожностью использовать.
Итак, марксизм признаёт определённую текучесть классовой принадлежности. Человек может принадлежать к разным классам в экономическом и в идеологическом отношении. Он может менять классовую принадлежность вследствие внешних обстоятельств — получив или утратив капитал. В некоторых рамках он может менять свою классовую принадлежность даже собственным решением. Во-первых, пролетарий капиталистом не станет, а вот обратное превращение осуществляется очень легко. Во-вторых, значительная часть населения может по своему решению переходить между классами пролетариев и мелкой буржуазии, меняя профессию или форму занятости. Поэтому неверно говорить об абсолютности классовой принадлежности — и так же неверно приписывать фатальность и неизменность гендерной принадлежности.
Обратившись к другой аналогии, видим обвинение, что «национальность интерсек также рассматривает, как то, что можно выбрать самому
». Но ведь действительно национальность (и даже раса) в некоторой степени текуча, находится в зависимости от внешних обстоятельств и от собственных решений. Это настолько очевидно и проиллюстрировано таким огромным множеством масштабных исторических примеров, что тут эссенциализму нечего и делать.
Таким образом, марксизм в этом вопросе не может встать ни на сторону радфема против интерфема, ни на сторону далеко зашедшего интерфема против радфема.
…Помимо серьёзного обвинения в склонности к постмодернизму, другие претензии к интерсеку мне непонятны. Что значит «в женском вопросе интерсек и транссоо[бщество] выступают за то, чтобы просто растворить угнетение в миллионе новых идентичностей-гендеров
»? Что значит «растворить
»?
Добров пишет, что «трансгендеры часто выступают вообще за то, что гендер врождённый и люди рождаются с „женским/мужским мозгом“
». Но это утверждение несовместимо с упрёком в постмодернизме. Наоборот — это упрёк в эссенциализме, а значит может быть точно так же обращён к классическому радфему. И в особенности это верно, когда радфем отрицает трансгендерность на основе точно такого же утверждения, что гендер является врождённым и гендерная социализация строго привязана к биологическому полу.
Что значит, что «помимо собственно национального, гендерного и рабочего вопросов, интерсек вводит ещё бесчисленное множество форм угнетения (незнание языков, происхождение не из стран первого мира и т. д. и т. п.)
»? Следует ли понимать, что эти формы угнетения не существуют и должны отрицаться? Что значит «на деле с ними едва ли что-то можно сделать, чтобы такого деления между людьми не было
»? Почему нельзя?
Я просил Доброва «уточнить или проиллюстрировать, что именно он имел в виду, утверждая, что СФА „
». Он же ответил, кто так выступает: «против революционных действий
“рядовые (и не очень) интерсекциональные феминистки
» и «СФА настолько же против революционных действий, как и всякая троцкистская организация и в той же степени
». Но я не спрашивал, кто, я спрашивал, что под этим подразумевается, как это проявляется.
Ещё одно замечание, на которое хотелось бы иметь пруф: «интерсечки отрицают патриархат
».
С другой стороны, вопросы к радфем остаются. Тут разъяснения Доброва я считаю неудовлетворительными.
«Основная идея радикального феминизма — женская революция (по-хорошему против капитализма…)…»
Должен заметить, что не могу припомнить ни единого текста радфема, который выступал бы за революцию или упразднение капитализма. Поэтому поинтересуюсь: на чём основано это утверждение?
«Касательно ненависти радфем к мужчинам. Ненависть эта очень условная. Она куда мягче ненависти среднестатистического мужчины к женщинам»
Я не формулировал такого неточного замечания — о «ненависти к мужчинам
». Но если говорить в таких терминах, то это возражение кажется ошибочным. В частности, распространённая у радфем практика «затыкания рта» по половому признаку хотя и встречается, но уже лет сто рассматривается большинством общества (т. е., включая тех самых среднестатистических мужчин) как недопустимая дикость и осуждается. У радфем же «мейл-фри — это формальный признак русскоязычного радфем-сообщества в ВК
».
Разве правильно поддерживать это сепарирование? Добров аргументирует: «Во-вторых, помогает при администрировании группы. В радфем группу никто (почти) на самом деле не приходит вести реальные дискуссии, а все приходят оскорблять и троллить
».
Тогда группа не выполняет своего назначения. Феминистическая группа коммунистического назначения должна объединять женщин и мужчин в дискуссиях и борьбе против капитализма и патриархата, а не поддерживать идеологию сепаратности. С другой стороны, против троллей эта мера в действительности вообще бесполезна. Это же интернет, царство информационных конструктов. Кто захочет — придёт под женским именем и никаким образом их не отличишь. С другой стороны, что делать с пользователями, у которых ники и аватарки гендерно нейтральные?
- А вот что не подлежит сомнению, это что в преддверии президентских выборов 2024 года в России представляемая Добровым группа раз за разом поддерживала самого правого, самого прокапиталистического и проимпериалистического, самого антикоммунистического из доступных кандидата. Это не имеет прямого отношения к феминизму, но в значительной степени идеологически характеризует эту группу.↩
- В оригинале было написано: Freie Freien. Группы Freie Frauen больше нет, вместо неё действует «Женколлегия», к которому, однако Мария Тереза отношения не имеет, как пишут, из-за «
выгорания, депрессии и прочих проблем с менталкой
». Миллениалы…↩ - Это замечание особенно примечательно, учитывая, что платформа, сложившаяся в то время при участии Стародубцева, а затем отколовшаяся от Российской маоистской партии (и один из осколков которой продолжает претендовать на то же название), при формальной верности маоизму встала точно на те же политические позиции, что и посттроцкистская «Соцальтернатива», организация, родственная «Социальному руху», в котором состоял сам Стародубцев.↩
- Анурадха Ганди. Философские тенденции в феминистском движении.[ref].
Вопрос в том, как к этому подойти в нашей стране. Одной этой цитатой, при всей моей любви к Анурадхе Ганди[ref]Анурадха Ганди, к сожалению, скончалась в 2008 году. Примечательно, что её вдовец, Кобад Ганди, которого Светлов также активно популяризировал, вскоре сполз в буржуазный гуманизм, а в конечном итоге предал партию и революцию.↩
- Это замечание, конечно, верно в отношении РМП,— но не в отношении автора, который, как уже отмечено здесь, стоит на практически идентичных СА политических позициях. Неудивительно, впрочем, что СА не заинтересована к конкурентах, тем более со сталинистской фразеологией.↩
- Милка — членкесса, членкиня[ref]По-украински нынче так и говорят — «членкиня» (полонизм, от członkini), так что, если участь капитулянтство этой группы перед необандеровским режимом, наверное, это подходящее слово.↩
- Англ. male free zone — «безмужиковая» зона. Это отсылка к эпизоду, когда Торбасов написал комментарий в челябинской феминистской группе Вконтакте, после чего Добров уведомил его, что, вообще-то, мужчинам там высказываться запрещается.↩
- Кириархат — интерсекциональное расширение идеи патриархата за пределы гендера, включающее в себя также расизм, эйджизм, гомофобию, ксенофобию и т. д.↩
- Если и так, это не мешает радикальным феминисткам и неофашистам иной раз выступать в кооперации, как весной 2014 года, когда Керри ЛЛа, тогда ещё активная в ЖЖ опубликовала в феминистском сообществе призыв сплотиться вокруг «Правого сектора» для подавления национально-освободительного восстания на Донбассе.↩
