Эти два интервью, полученные пару недель назад для перевода на испанский язык, выглядят сегодня уже по-другому. Они освещены адским пламенем одесского Дома Профсоюзов, где в результате продуманной и запланированной операции одни люди сожгли живьём других людей и добили выживших. Позорные официальные СМИ говорят об «ответственности, разделённой обеими сторонами». Украинское правительство объявляет дни траура, не уточняя, включены ли в него будущие жертвы.

В смысле политическом Майдан оказался ничем иным, как кровавым переизданием «Оранжевой революции», где за декорациями и маскарадом бунтарской символики скрыта обычная рокировка олигархических элит. Оранжевая революция была чиста и фотогенична. У Майдана — облик толп бойцов средневековья и смрад обожжённого человеческого мяса.

Эти интервью делались для того, чтобы ещё раз немного рассказать в Латинской Америке о происходящем в Украине, минуя кривые зеркала официальной международной прессы, как западной, так и российской. Это взгляд очевидцев и участников последних драматических событий, разумеется не отстранённо-«объективный», а честный; «снизу», потому что интервьюируемые не имеют ничего общего со властью, и «слева», потому что основным корнем проблем Украины они видят несправедливое социальное устройство нашего общества.

Один из интервьюируемых, Владимир Чемерис, всего пару десятилетий назад был одним из известнейших студенческих активистов, выступавших за независимость Украины от СССР. Помню голодовку группы студентов в 1990 году, на одной из центральных площадей Киева (украинское слово тюркского происхождения — «Майдан» — миру было ещё неизвестно), одним из руководителей которой он был. Через год одним из последствий политических требований этого студенческого движения стало провозглашение государственной независимости Украины. В отличие от многих других советских диссидентов и «правозащитников», Владимир продолжил борьбу против политических мафий, унаследованных украинской властью от компартии. Его политическая эволюция произошла наоборот: если вначале своей социальной активности он был правым и антикоммунистом, сегодня это человек левых убеждений и убеждённый критик фашизма и неолиберальной экономической модели.

Второй интервьюируемый — Андрей Манчук, мой старый друг и товарищ. Он принадлежит другому поколению, наверное, первому в СССР, которое спаслось от скучных и обязательных уроков марксизма-ленинизма, преподававшихся уже ни во что не верившими учителями. Поэтому этим ребятам пришлось самим открывать свой левый путь, против всех течений и мод времени. Ведомые скорее геваристской звездой, чем старыми советскими учебниками, Андрей и его товарищи основали Молодёжное движение им. Че Гевары, превратившееся со временем в независимую левую организацию, известную сегодня как «Боротьба». Чуть меньше года назад, организуя в маленьком офисе «Боротьбы» в центре Киева выставку сапатистской художницы Беатрис Ауроры и общаясь с приглашёнными на темы последних латиноамериканских событий, думаю, что никто из нас не мог предположить, что пройдёт всего несколько месяцев и этот офис будет разгромлен, а сапатистские картины уничтожены толпой неонацистов, и тем более — мы не могли представить, что первыми мучениками нашего поколения украинских левых станут наши братья и товарищи из одесской «Боротьбы», зверски убитые преступниками, руководимыми и защищёнными властью.

Когда я пишу эти строки, незаконное киевское правительство в своей безуспешной попытке покончить с незаконными вооружёнными формированиями на юго-востоке страны официально обращается за помощью к другим, западным, незаконным вооружённым группам, большинство которых — ультраправые.

Мы знаем, что в ближайшие месяцы вся тяжесть судебных и внесудебных преследований, а также вся ложь официальной прессы обрушатся на маленькие и безоружные группы украинских левых. Одесская бойня была прелюдией. Лжеобвинённые послушными власти СМИ в «сепаратизме» и «прорусскости», они являются в тысячи раз более проукраинцами, чем киевское правительство, спешащее продать руины страны МВФ по цене, которая заставила бы покраснеть Мефистофеля. И им понадобится наша солидарность и поддержка.

Эпидемия амнезии в стране расширяется. Уже забыта трагикомическая легенда об автомайданщике Булатове, которому резали ухо «лица с российским акцентом». Официально подтверждается что легенда о Небесной Сотне, благодаря которой была узурпирована нынешняя власть в Киеве — просто ещё одна медийно-психологическая операция олигархов в их войне за контроль над Украиной; подлое убийство сотни наших соотечественников дело не рук «кровавого режима», а тех сил, которым в этот момент это было выгодно. Называть гнилое, преступное, коррумпированное и слабое правительство Януковича «фашистской диктатурой» — это не иметь реального представления о том, что такое фашистские диктатуры и кровавые режимы. Любой гватемальский полковник смешал бы с землёй весь Майдан с прилегающими улицами ещё в декабре. Сейчас нам наверняка расскажут, что Небесную Сотню убивал какой-то особо секретный путинский спецназ, или его агенты, внедрившиеся в ряды восставших патриотов. В стране с живым гражданским обществом и адекватным восприятием новостей, новость о том, что в Небесную Сотню стрелял не «Беркут», вызвала бы настоящий политический взрыв и требование немедленного и полного международного расследования. К сожалению, в Украине просто переключат телеканал и продолжат крутить дули Путину.

Сегодня те, кто вчера рассказывал нам о булатовском ухе и перестрелявшем Небесную Сотню «Беркуте», кто видел наши слёзы, когда звучала подобранная ими к срежиссированному ими же прощанию с погибшими песня «Пливе кача по Тисинi» — сегодня они говорят нам о том как «сепаратисты» спровоцировали одесскую бойню и об опасности супостатов-колорадов на Востоке. Убийцы и телевидение продолжают свою работу.

Представляем интервьюируемых и полный текст интервью.

Андрей Манчук: Украинский социолог, журналист, освещавший конфликты в Чечне, Южной Осетии, Косово, иракском и турецком Курдистане, Ливане, Сирии, Приднестровье, Египте и Турции, автор репортажей из ЮАР, Северной Кореи, Юго-Восточной Азии, Кубы, Венесуэлы и Эквадора. Участник расследования расстрела рабочей демонстрации в городе Жанаозен (Казахстан) и нелегальной торговли радиоактивными отходами в Чернобыльской зоне, инициатор кампании в защиту прав трудовых мигрантов.

Создатель основного сайта украинских левых LIVA.com.ua и участник группы создателей проекта левой городской альтернативной культуры Ghetto.in.ua. Автор книг и публикаций на политические, культурные и правозащитные темы. Один из создателей и руководителей левого украинского объединения «Боротьба», находящегося сегодня фактически в положении подполья.

Владимир Чемерис: Социальный активист и правозащитник. В 80‑е дважды был исключён из университета «за антисоветскую деятельность». Являлся активным борцом за независимость Украины от СССР. В 90‑е был председателем Союза Украинского Студенчества и депутатом парламента. В 2000 г. Являлся координатором протестного движения «Украина без Кучмы». На президентских выборах 2004 года отказался поддерживать Виктора Ющенко и призвал голосовать против обоих кандидатов. Активный участник кампании, требующей от правительства США признания вины и выплаты компенсации семье убитого в ходе войны в Ираке огнём американского танка украинского журналиста Тараса Процюка. Участвовал в выступлениях против наступления на гражданские свободы на Украине, в частности, против предлагаемого законопроекта 2450, серьёзно урезающего право мирных собраний граждан. Разработчик проекта закона «О свободе мирных собраний». В настоящее время — член правления Института «Республика».

О. Ясинский

— Что произошло в Украине в феврале этого года? Некоторые СМИ называют это государственным переворотом. Насколько это справедливо?

Андрей Манчук: В феврале, в результате кровавых столкновений в центре Киева, в Украине пришла к власти коалиция правых и неолиберальных политиков, которые опирались на активное политическое содействие Евросоюза и США, а также на финансовую поддержку ряда украинских олигархов, недовольных растущим влиянием и аппетитами «семьи» Януковича. Эта правая оппозиция, большинство представителей которой уже находились раньше во власти, умело использовала в своих целях недовольство украинцев, страдающих от антисоциальной политики режима Януковича — чтобы проводить сейчас ту же антисоциальную политику, причём ещё более форсированными темпами. Ради кредита МВФ власти готовят беспрецедентное повышение тарифов, в стране растут цены и уже начались задержки по выплатам зарплат, пенсий и социальных пособий. Растёт напряжение на Юго-Востоке страны, однако киевские власти делают ставку на силовое подавление недовольных граждан, открыто уклоняясь от поиска компромисса. СМИ захлестнула патриотическая истерия — при том, что цензура сейчас очевидно сильнее, чем во времена Януковича, а дружественные новому режиму правозащитники откровенно закрывают глаза на факты политических преследований и нарушение права на свободу мирных собраний.

Это, бесспорно, самое правое правительство в истории Украины, а его идеология органично сочетает в себе неолиберальный фундаментализм — безусловную веру в догмы свободного рынка и крайний национализм, который стал своего рода гражданской религией для большинства представителей украинской интеллигенции. При этом, в стране открыто действуют несколько прекрасно вооружённых парамилитарных группировок неонацистов. А с подачи «свободовского» генпрокурора Махницкого¹ парламент, в обход судебных решений, освободил всех ультраправых, осуждённых за криминальные преступления — включая несколько убийств.

Да, на майдане были люди разных взглядов, и среди них было немалое количество честных и искренних людей. Но правые полностью контролировали это движение в политическом, идеологическом и организационном смысле, и было изначально понятно, что именно они возьмут власть после падения Януковича. Со всеми вытекающими отсюда последствиями, которые мы имеем сегодня.

Владимир Чемерис: В Украине вызрели социальные противоречия. Они вытолкнули украинцев на Майдан: в 2000‑м году — акция «Украина без Кучмы», в 2004‑м — «Оранжевая революция», в 2013‑м — «Евромайдан». Во времена «Украины без Кучмы» впервые было сформулировано требование изменения системы социальных, экономических и политических отношений. В том числе — и требование парламентской республики.

Но ни в 2001‑м, ни в 2004‑м система не изменилась. В Украине с каждым годом росло число акций протеста. И большинство этих акций имели социальные требования (выступления студентов, мелких предпринимателей (2010), учителей, «чернобыльцев» и «афганцев» (2011), шахтёров (2013). Особый размах приобрели протесты против бесчинств милиции в небольшом городке Врадиевке летом 2013 года. Было очевидно, что Украина стоит на пороге нового социального взрыва.

Акция «креативного класса» за подписание договора об ассоциации с Евросоюзом, которая началась 21 ноября 2013 года, практически исчерпала себя к концу месяца. Протестовавшие уже собирались расходиться, но в ночь на 30 ноября их, вопреки Конституции и с особой жестокостью, разогнали специальные полицейские подразделения «Беркут». И уже 1 декабря на улицах Киева было несколько сот тысяч украинцев. Но это уже был не «Евромайдан». По исследованиям Фонда «Демократические инициативы», требование евроассоциации поддерживало меньшинство Майдана. На первом месте (более 70 %) у участников протеста было желание «изменить свою жизнь» и отставка президента Януковича. Слова «изменение системы» стали самыми популярными на Майдане.

Однако трибуну, «голос» Майдана, захватили представители буржуазной оппозиции — двух либеральных и одной националистической партии. Именно они имели необходимые ресурсы для того, чтобы навязать свою повестку Майдану. Ультраправые взялись разрушать памятники Ленину, проводить факельные шествия и избивать профсоюзных активистов.

Люди на Майдане поддерживали социальные требования, в первую очередь, уничтожение всевластия олигархов. Но эти требования не стали требованиями Майдана. Так вышло в первую очередь потому, что левые находились буквально в атомарно разобщённом состоянии. А гражданское общество оказалось не в силах противостоять ресурсам политической оппозиции. В конце концов, лидеры оппозиции были неоднократно освистаны Майданом, но результатами крушения режима Януковича воспользовались именно они, сформировав переходное правительство.

На востоке Украины существовал протестный потенциал, не меньший, а то и больший, чем на Западе. Весной 2013‑го, например, в Луганской области шахтёры захватили шахтоуправление и выдвинули требования к собственнику шахт — олигарху Ахметову. Но восток не поддержал восстание. В первую очередь, потому, что не услышал социальных требований Майдана. И потому, что не принял агрессивные действия ультраправых. Рабочие тоже остались в стороне. По данным тех же «Демократических инициатив», рабочих на Майдане было лишь 7 %.² Зато после победы буржуазной оппозиции (новое правительство сформировали либеральная «Батькивщина» и националистическая «Свобода») Восток восстал. Ни Майдан, ни новое правительство не предложили Украине новую социальную модель. Зато они предложили идеологическую модель, не воспринимаемую на востоке и юге. Новое правительство назначило в восточные области губернаторов — олигархов, ненавидимых в этих регионах. Оно же, ссылаясь на необходимость затянуть пояса в условиях российской агрессии и катастрофической экономической ситуации, возложило все тяготы этого периода не на крупный капитал, а на людей, участвовавших как в Майдане, так и в восточном Антимайдане. На 7 млрд гривен были сокращены социальные программы, согласно требованиям МВФ взлетели цены на энергоносители, а за ними — коммунальные и транспортные тарифы. Гривна стремительно обесценивается (эксперты говорят, что на колебаниях курса национальной валюты банки-спекулянты заработали порядка 3 млрд долларов), цены растут, а зарплаты и пенсии заморожены. Интересы олигархов никоим образом не затронуты.

Таким образом, протесты в восточной Украине стали продолжением Майдана. Только с более чёткими социальными требованиями.

Протестные движения на востоке такие же неоднородные, как и Майдан. Там есть и сторонники децентрализации, и федерализации Украины, и сторонники присоединения восточной Украины к России.

Пророссийское движение ещё до Майдана было практически незаметно. Объяснить его усиление исключительно влиянием провокаторов, засылаемых из России (такие, без сомнения, существуют), как это хочет представить киевское правительство, невозможно. Причина здесь в антисоциальной политике этого правительства.

Между тем, существует множество позиций, по которым мнения Майдана и Антимайдана совпадают. Это и децентрализация — усиление роли местного самоуправления в противовес назначаемым центральным правительством губернаторам. Это и ненависть к олигархам, фактически правящим Украиной всё время её независимости. Это и непринятие сегодняшнего правительства, терпимого в центре и на западе страны только на фоне русской империалистической оккупации. Объединению Майдана и Антимайдана в единое социальное движение, которое могло бы привести Украину к социальной революции препятствуют как киевское правительство вместе с ультраправыми, так и режим Путина, выдвигая в повестку вопросы, далёкие от социальных. Таким образом, изменения социальной системы, то есть революции, в феврале 2014‑го в Украине не произошло. Произошла лишь смена власти. Представители одного клана крупной буржуазии в очередной раз сменили у руля страны представителей другого клана, как это было в 2004‑м. Но социальные противоречия никуда не делись. Эти противоречия по разным поводам (убийство журналиста, президентские выборы, евроинтеграция) выводили украинцев на Майдан. Очевидно, что будут выводить до тех пор, пока революция эти противоречия не уничтожит.

Сейчас в Украине популярно проводить исторические параллели. В 1917 году в России была февральская революция. Но за ней последовала октябрьская революция. Вполне вероятно, что за февральским переворотом в Украине тоже последует октябрьская или ноябрьская, или сентябрьская революция³.

— Термин «киевская хунта» — что вы о нём думаете?

Андрей Манчук: Я не использую этот термин. Но, посетив массовые акции оппозиционных майдану сил, я понял, что он родился стихийно, в «народной» среде недовольных правой киевской властью, и активно используется на Юго-Востоке страны. Там считают, что правительство с ультраправыми министрами, которое пришло к власти после кровавых столкновений с участием ультраправых парамилитарес, и занимает безусловно враждебную позицию к жителям их огромного региона, можно называть хунтой⁴. Название прижилось, это объективный факт. И чтобы как-то изменить эту ситуацию, для начала надо отказаться от презрительных уничижительных дегуманизирующих ярлыков, которые клеят сейчас на жителей Юго-Востока — «колорады», «ватники», «кроты», «титушки», и пр.

Владимир Чемерис: Действительно, отстранение Януковича от власти и формирование нового правительства в феврале происходило не в соответствии с Конституцией Украины. Но ситуация тогда была такова, что президент и часть его правительства бежали из страны. Правящая партия была деморализована. Власть просто валялась под ногами. Но поднять её мог не каждый. Гражданское общество, «средний класс» и представители разных социальных слоёв Западной Украины, которые составляли большинство Майдана, не могли сформировать новую власть. Поэтому буржуазная парламентская оппозиция вместе с осколками бывшей правящей Партии регионов были единственным субъектом, который мог поднять лежащую в пепле Майдана власть. Ну не было возможности тогда провести все необходимые конституционные процедуры, и не было никого, кто смог бы взять власть.

Сегодняшняя киевская власть легитимна. Легитимна не в том смысле, что она была сформирована в соответствии с Конституцией. А в том смысле, что её не любят, но признаю́т как власть — и силовые структуры, и местные власти, и большинство структур гражданского общества, и теперь уже оппозиционная Партия регионов. Мне кажется, лучше не оспаривать легитимность киевского правительства, потому что взамен ничего легитимнее сейчас предложить нельзя. А добиваться его изменения или свержения, если есть что предложить другого.

— Какова роль иностранных государств в свержении правительства Януковича и в сегодняшних событиях?

Андрей Манчук: Правительства США и ЕС открыто и активно поддерживали Майдан. Они оказывали политическое давление на Януковича, чтобы не дать разогнать участников протеста, когда они уже приступили к захвату административных зданий в центре столицы. Они поддерживали противников информационно и финансово — в частности, через целую систему грантов для оппозиционных активистов и журналистов. Западные послы и политики постоянно присутствовали на Майдане — включая самых одиозных лиц, вроде сенатора Маккейна. Они легитимизировали своей поддержкой вооружённых ультраправых боевиков, а после того, как нацисты свалили в центре Киева памятник Ленину, изготовленный для парижской выставки 1936 года, сразу трое министров иностранных дел стран ЕС публично высказали одобрения этому акту вандализма⁵. Безусловно, без этой всесторонней поддержки у Mайдана не было никаких перспектив победить.

Владимир Чемерис: Правительство Януковича неоднократно говорило, что Майдан организован провокаторами, которые действуют по указке иностранных держав (имея ввиду, очевидно, США и Евросоюз). По законам, принятым 16 января 2014 г., общественные организации, получающие гранты, были объявлены «иностранными агентами». Сегодняшнее киевское правительство повторяет фатальную ошибку Януковича, когда объявляет восстание на Востоке Украины исключительно провокацией России. И для Майдана, и для Антимайдана есть социальные причины. И никакой Обама, Меркель или Путин не смогли сделать бы то, что сделал народ Украины.

Но на самом деле ситуация была такова: Запад (в лице Нуланд, Эштон, Томбиньски, Квасневского, Фюле) всячески склонял и парламентскую оппозицию, и Януковича к переговорам и компромиссу. В конце концов они убедили Януковича отправить в отставку правительство Азарова и предложить премьерское кресло Яценюку. Тот бы и не против, но на Майдане его просто засвистали. Майдан не принимал компромиссов. Запад боялся анархии масс. И ещё боялся, что эту анархию возглавят откровенные фашисты из «Свободы» или «Правого сектора». Поэтому они были за сохранение президентства Януковича при премьерстве Яценюка. Они были именно за такой компромисс. Три европейских министра иностранных дел и бывший российский омбудсмен практически заставили 21 февраля Януковича и трёх лидеров парламентской оппозиции подписать соглашение, по которому Янукович остаётся президентом до конца года. Оппозиционеры даже заставили контролируемое ими Объединение «Майдан», состоящее из послушных им общественных деятелей, утвердить это соглашение. Но собственно Майдан такое соглашение отверг. Создаётся впечатление, что буржуазная оппозиция просто боялась брать власть, а западные министры хотели сохранить Януковича как гарантию от резких социальных движений, которые таил в себе Майдан. Но вышло так, как вышло.

Запад не хотел окончательного падения Януковича. Но вышло всё в его пользу. Сегодняшнее киевское правительство, лишённое поддержки России и не поддерживаемое, ни на востоке, ни по большому счёту, на западе Украины, всецело зависимо от США и от ЕС.

— Кто, по-вашему, мог стрелять в демонстрантов в Киеве?

Андрей Манчук: Официальная версия — о том, что это сделали спецназовцы по приказу Януковича — вызывает скепсис даже у многих сторонников нового правительства и его европейских покровителей — о чём известно из опубликованной записи разговора министра обороны Эстонии и баронессы Эштон⁶. Более того — руководители спецназа не только не арестованы, но по большей части даже не уволены, и работают на новый режим. Известно, что Янукович в течение нескольких месяцев не давал разрешение открывать по протестующим огонь боевыми патронами — не в силу какого-то гуманизма, а потому, что он крайне беспокоился за своё паблисити в международных СМИ. Трупы на улицах Киева означали приговор для его режима. Поэтому, существует различные версии относительно того, что стрельбу могли открыть сторонники оппозиции — тем более, что её представители имели оружие, и открыто его использовали. Широко известен эпизод с бютовским депутатом Пашинским⁷, который возглавил сейчас администрацию президента — его засняли на Mайдане со снайперской винтовкой. Однако, мне не хотелось бы заниматься спекуляцией относительно этой темы — очевиден лишь тот факт, что новое правительство крайне не заинтересовано в объективном расследовании этой трагедии.

Владимир Чемерис: Это вопрос к компетентным органам. Результаты расследования, которые представили МВД, СБУ и Генпрокуратура практически у всех вызывают серьёзные вопросы. Но закономерность такова. «Евромайдан» шёл на спад, но неожиданно, 30 ноября его разгоняют. В результате украинцы восстают. Люди стоят на Майдане без результата, но неожиданно, в ночь с 10 на 11 декабря, Майдан атакует «Беркут». Теперь «Беркут» никого не бьёт, его атака не приносит никаких результатов. Но люди получают смысл стояния на Майдане. Возводятся первые баррикады. Протест снова идёт на спад, но парламент неожиданно принимает «законы 16 января», которые существенно ограничивают гражданские права, в первую очередь, право на собрания. Ответ Майдана — «коктейли Молотова». Такое впечатление, что кто-то специально подливал солярку в огонь, когда тот угасал. Снова равновесие. Ни Майдан, ни Янукович не могут победить. Но 20 февраля прозвучали выстрелы, за которыми не было никаких других действий власти. Результат — Янукович пал.

Есть разные версии. Одна из них та, что традиционно в Украине авторитарный президент выполнял роль гаранта и арбитра. Гаранта того, что всё, украденное олигархами, будет гарантировано в их руках. И арбитра в разборках между олигархами. Янукович перестал выполнять роль арбитра, когда собственность олигархов стала перераспределяться в пользу «семьи». Олигархам (Коломойский, Фирташ и т. п.) это очень не понравилось. И они приложили руку и к поддержке Майдана, и к «стимулированию» Майдана.

— В чём суть конфликта между правительством Украины и Правым сектором?

Андрей Манчук: Внутри правящей коалиции идёт грызня за власть. Однако убийство одиозного правого боевика Музычко и даже то, что часть боевиков Правого сектора, после стрельбы в центре Киева, переехали в загородный санаторий, не говорит о том, что между ПС и властью есть действительно серьёзный конфликт. Формальный лидер ПС Ярош открыто гордится своим тесным знакомством и кумовством с главой СБУ Наливайченко, который известен самыми тесными контактами с американскими спецслужбами — на днях к нему в Киев приезжал сам директор ЦРУ. Не секрет, что группировки, из которых был искусственно создан пресловутый Правый сектор, давно находились под контролем украинской спецслужбы. ПС всегда будет управляемой структурой под контролем тех, кто сегодня у власти — просто сейчас их отодвинули с первого плана, чтобы они не пугали своим видом и своими действиями журналистов и сочувствующую Майдану либеральную публику.

Владимир Чемерис: Сейчас ПС стал партией на основе партии УНА (Украинская национальная ассамблея), которую ещё называют УНСО (Украинская национальная самооборона). УНСО принимала активное участие в акции УБК⁸ и долгое время гостила у нас в офисе Института Республика вместе с представителями левых тусовок. Были жаркие дискуссии, но, кстати, не было мордобоя. Идеологических противоречий между ПС (куда, помимо УНСО входят «Тризуб» с лидером Ярошем и другие ультраправые формирования) и «Свободой» не существует. Но существуют расхождения в тактике — и, самое главное, личная неприязнь. Собственно, ПС и формировался на Майдане как альтернатива «Свободе». Рост популярности ПС после того, как его атаки с коктейлями Молотова 19 января не получили ответа милиции (до этого ПС называли провокаторами даже лидеры политической оппозиции), привёл к тому, что он стал серьёзной электоральной угрозой для «Свободы». Сейчас «Свобода» входит в правительство⁹. И её ставленник стал и. о. генерального прокурора. Именно и. о. генпрокурора Махницкого, вместе с министром внутренних дел Аваковым, ПС обвиняет в организации убийства самого яркого представителя ПС — Саши Билого. Но, наверное, дело не только в конкуренции между ПС и «Свободой», которые обречены делить между собой один ультраправый электорат. Дело ещё в том, что сегодняшнему правительству совсем не нужен вооружённый отряд, который с одной стороны уже утомил киевского обывателя, периодически стреляя из калашей в самом центре Киева. А с другой — вооружённый отряд, который может прийти к Верховному Совету и выдвинуть свои требования. Так или иначе, очевидно, ПС находится под контролем СБУ (председатель ПС Ярош был помощником председателя СБУ Наливайченка) и финансируется олигархом Коломойским (евреем по национальности) — так же, как и «Свобода».

— Где украинские левые?

Андрей Манчук: Украинского левого движения не существует — и это стало важной предпосылкой того, что правая оппозиция без проблем использовала в своих интересах социальное недовольство украинцев, захватив власть их руками. Быть левым в Украине не просто — в течение последних двадцати с лишним лет в общественном сознании страны доминировала антикоммунистическая пропаганда, органично совмещённая с пропагандой глорифицированного национализма. Левая идеология всячески демонизировалась. Она представлялась как нечто априори чуждое для украинского народа — и даже больше, как идеология враждебных ему инородцев, которые якобы планировали физическое истребление украинцев. Целое поколение интеллигенции выросло на правых исторических мифах и антикоммунистических догмах. Однако, эта тревожная и угрожающая ситуация не заставила украинских левых перейти к активному сотрудничеству и совместным действиям — хотя то, что правые возьмут власть, было очевидно ещё несколько лет назад, после громких успехов правой «Свободы», которую приняли в свой альянс либеральные партии. Попытки организовать сколько-нибудь влиятельное и массовое политическое левое движение провалились не в силу противодействия политической полиции — которая была во времена Януковича коррумпированной и слабой — а в силу инфантильности, политической импотенции и бессмысленной междоусобной вражды левых. Вместо декларируемой в левых лозунгах солидарности в этой среде всегда преобладала мелочная сектантская грызня. Часть левых вообще отказалось от политической организации и борьбы за политическую власть — и, таким образом, самоустранились из реального политического процесса. События на Майдане выпукло показали этот кризис левых. Небольшие группы анархистов де-факто превратились в добровольных помощников полностью доминировавших на Майдане правых, посильно помогая им прийти к власти. Кроме того, они поддались патриотической истерии и социальному расизму, третируя жителей Юго-Восточного региона сильнее иных правых активистов. Левая организация «Боротьба», офис которой был разгромлен в Киеве в январе, перенесла основную работу в Харьков, Мариуполь, Одессу и ряд других городов, где развернулось массовое движение оппозиции киевской власти. На этих майданах левые могут выходить со своими флагами и своей повесткой, успешно конкурируя с представителями других политических сил. Расчёт в том, что после обвального кризиса, который мы ожидаем в ближайшие месяцы, у левых будет шанс возглавить эти протесты — которые получат мощную социальную повестку и многократно усилятся.¹⁰

Владимир Чемерис: Украинские непарламентские левые подошли к событиям конца 2013‑го в абсолютно разобщённом, можно сказать, атомарном состоянии. Немногочисленные левые тусовки занимались лишь выяснением отношений и «дискуссиям» на тему троцкизма, анархо-синдикализма и т. п. То есть тем, что абсолютно не интересовало общество.

Все попытки объединения левых групп на федеративных принципах (как греческая СИРИЗА) не увенчались успехом. Этим объясняется и та незаметная роль, которую они пробовали сыграть на Майдане.

Левые профсоюзные активисты братья Левины были избиты на Майдане ультраправыми «свободовцами» 4 декабря. Попытка организовать «анархистскую сотню» Майдана также не удалась из-за противодействия ультраправых. Но левым удалось выработать «10 пунктов»: которые, по сути представляли собой социальные требования людей, вышедших на Майдан. На Майдане эти требования были восприняты с одобрением, но так и не стали официальными требованиями буржуазной оппозиции, которая представляла Майдан. Левое объединение «Боротьба» сейчас принимает активное участие в «Aнтимайдане» и имеет довольно большое влияние на протест в Харькове, втором по значению городе Украины. «Боротьба» не выступает за присоединение Восточной Украины к России, но выступает за федеративное устройство страны. Также «Боротьба» выступила против киевского олигархического правительства.

— Что такое КПУ и какова позиция её руководства и рядовых членов?

Андрей Манчук: КПУ — консервативная партия Петра Симоненко, который приватизировал этот популярный политический бренд двадцать лет назад. В девяностые годы КПУ была главной оппозиционной силой в стране, имела массовое влияние и реальную народную поддержку. Однако Симоненко вычистил из неё всех честных и идейных активистов, которые мешали его политическому бизнесу с Тимошенко, Януковичем и Путиным. С тех пор эта «коммунистическая» по названию партия взяла на вооружение идеологию клерикального российского патриотизма. После майдана офисы КПУ в Киеве и на западе были захвачены нацистами, которые жгли её флаги, левую символику и книги. Верхушка КПУ на какое-то время бежала из страны, а представители низового актива подвергаются нападениям. Часть этих разочарованных и деморализованных людей покидают партию.

Владимир Чемерис: КПУ с самого начала Майдана поддержала правительство Януковича — Азарова. В общем-то украинские коммунисты всегда своими голосами в парламенте поддерживали правящую Партию регионов, которая представляла интересы крупного капитала из Востока Украины, лишь иногда голосуя против одиозных рыночных инициатив правительства, таких как «пенсионная реформа» или антирабочий трудовой кодекс. За такую позицию КПУ получила многие преференции в виде чиновничьих постов и поддержки бизнеса, например, семьи Калетников. Многие перестали считать КПУ левой партией.

После падения режима Януковича многие офисы КПУ были захвачены, ультраправые стали требовать запрета партии, начался массовый исход рядовых членов. Впрочем, КПУ сохранила влияние в восточных областях, она активно поддерживает «антимайдан». Вне сомнения, КПУ будет иметь фракцию в новом парламенте благодаря голосам Востока. Также новое киевское правительство нуждается в сотрудничестве с ПР (которую теперь полностью контролирует донецкий олигарх Ахметов) и КПУ, ведь без них оно не сможет утихомирить Восток и собрать необходимое число голосов в Раде.

Судя по всему, КПУ, как и ПР, будет интегрирована в постмайдановскую политическую систему.¹¹

— Что произошло в Крыму?

Андрей Манчук: В течение 23 лет жители Крыма не видели от официального Киева ничего, кроме антисоциальной политики в сочетании с националистической риторикой. Причём, многие представители киевской интеллигенции — вроде писателей Андруховича и Шкляра — открыто призывали отдать этот «недостаточно украинский» регион России. Сразу за кровавыми событиями в Киеве в центре Симферополя прошли столкновения прорусских и проукраинских националистов, жертвами которых стали как минимум двое человек. Это вызвало шок. Население полуострова ожидало террора киевских правых, которые воинственно бряцали оружием и обещали направить в Крым «поезда дружбы». Путин умело воспользовался этим, чтобы взять полуостров под свой контроль. Правда в том, что это была вооружённая оккупация — но правда и в том, что подавляющая часть населения полуострова пассивно поддержала её, в надежде, что путинская власть установит на полуострове порядок, а уровень их жизни повысится. За всё время, пока украинская власть контролировала доставшийся ей от СССР Крым, она не сделала ничего, чтобы завоевать хотя бы минимальную лояльность этих людей. Напротив, официальный Киев делал все, чтобы оттолкнуть их своей политикой в «братские» объятия России. При этом, у многих крымчан нет особых иллюзий по поводу путинской «стабильности» — но на фоне киевского режима даже она выглядит для них предпочтительней.

События в Крыму стали катастрофой для украинских левых — поскольку они очень помогли киевской власти, которая представляет все проблемы результатом происков внешних и внутренних врагов, и скопом записывает в «пророссийские агенты» всех противников своего режима.

Владимир Чемерис: События в Крыму во многом похожи на события на Востоке. За тем лишь исключением, что пророссийские настроения в Крыму намного больше распространены, чем на Донбассе. Пророссийские настроения в Крыму были всегда. Но до Майдана они существовали лишь на бытовом уровне. Но когда ультраправые начали свергать памятники Ленину уже около Керчи и крымчане серьёзно испугались вооружённых людей на киевском Майдане, они с радостью поддержали «зелёных человечков», захвативших здание Верховного Совета Крыма в Симферополе. И им было всё равно, российские ли это солдаты, или крымская «самооборона». Без сомнения, большинство крымчан, среди которых, в свою очередь, этнические русские составляют большинство, проголосовали на «референдуме» за присоединение к России. Но важно другое. Коренное население Крыма — татары — бойкотировали «референдум»¹². Крымские татары были выселены с родины сталинским режимом, их дома были заняты переселенцами из России, и вернулись в Крым только после распада СССР. Сегодня их 300 тысяч из 2 миллионов крымчан. То есть меньшинство.

Существует признанное мировым сообществом право наций на самоопределение. Этим правом воспользовались народы Абхазии и Осетии. Но не существует права на самоопределение территорий. И не существует «крымской» или «приднестровской» нации, которые могли бы самоопределиться. Право на самоопределение в Крыму имеет лишь коренной народ — татары.¹³ А они однозначно заявляют, что Крым есть часть Украины.

— Что сегодня происходит на Юго-Востоке страны?

Андрей Манчук: Там вспыхнули массовые протесты людей, недовольных политикой нового киевского режима — его антисоциальными мерами и скандальным национализмом, с откровенной враждебностью к жителям этого русскоязычного региона. Этому способствовал крах Партии регионов, которая ранее блокировала здесь всяческую политическую активность. Состав участников протестных акций разнороден — здесь есть левые и пророссийские активисты, которые конфликтуют друг с другом и внутри своих организаций, есть масса самоорганизовавшихся граждан, которые не принадлежат к каким-либо политическим лагерям, но выходят на улицу из-за своего несогласия с теми, кто правит сейчас страной. Об этой самоорганизации говорят все объективно настроенные наблюдатели — разоблачая расистские мифы о «пассивном восточном быдле», бытующие среди сторонников киевского майдана. Создана вооружённая милиция — в большинстве случаев это бывшие военные и афганцы. Россия, безусловно, поддерживает это движение — но утверждения о том, что оно инспирировано российскими агентами, которые якобы и являются участниками протестов, безусловно, необъективны.

Новые правители страны бросили против народа восточного региона войска — но жители Краматорска заставили разоружиться солдат элитной воздушно-десантной бригады, и даже захватили часть их техники. Простые селяне в буквальном смысле охотились на танки на стареньких «Нивах» и квадроциклах — ничего такого не было здесь со времён махновщины. А солдаты откровенно не хотели стрелять в народ, защищая бросивших их против него бонз. В регионе идут эпизодические столкновения с участием приехавших из Киева парамилитарес и местной самообороны. Освобождение всех политических заключённых, федерализация с предоставлением широких прав для местного самоуправления и официальный государственный статус для русского языка позволили бы урегулировать кризис — однако киевские власти не готовы к такому компромиссу, и ставят на силу — что де-факто уже привело страну в состояние гражданской войны.

— Чьи интересы представляет нынешнее правительство Украины?

Андрей Манчук: Даже лояльное к этому правительству издание «Украинская правда» называет его «правительством олигархов»:

«Примечательно, что до сих пор Кабмин не подготовил ни одной инициативы, которая заставила бы платить олигархов. Хотя у власти есть возможность повысить доходы бюджета, прямо не повышая фискальную нагрузку на простых людей. Например, в Украине самые низкие ренты (у нас это называется плата) за пользование недрами для добычи полезных ископаемых. Они в разы ниже, чем в России, не говоря уже о Европе. Но повышение платы за пользование недрами — это фискальная нагрузка на олигархов. А на это власть, похоже, пойти не может. Предложенные антинародные законопроекты дают вполне наглядный ответ на вопрос, кто выиграл в Украине в результате революции. Если бывшее правительство было „семейным“, то нынешнее заслуживает гордого эпитета „олигархическое“».

Новые власти сразу же отдали юго-восточные области «на кормление» олигархам Коломойскому и Таруте, которые стали их губернаторами¹⁴. Кроме того, правительство уже сейчас открыто оказывает коррупционную поддержку бизнес-структурам Коломойского, которого открыто называют главным выгодоприобретателем киевского майдана. Взамен олигарх жёстко подавил в Днепропетровске оппозиционные акции, вооружив отряды правых парамилитариев. Кроме того, новое правительство, естественно, представляет интересы своих иностранных покровителей, от которых оно всецело зависит.

Владимир Чемерис: Это правительство является по составу лишь несколько видоизменённым «оранжевым» правительством образца 2005—2010 годов. И так же, как его предшественники работает в интересах крупного капитала — олигархов, которые в конце 2013‑го организовали фронду против семьи Януковича, а теперь надеются контролировать всю экономическую и политическую жизнь в Украине. В марте главным бенефициарием перемен выглядел олигарх Дмитрий Фирташ. Но его неожиданный арест в Вене по требованию властей США открыл дорогу Игорю Коломойскому, который сейчас контролирует ключевых министров и заключил союз с наиболее вероятным победителем президентских выборов 25 мая, «шоколадным» олигархом Петром Порошенко.

— Какова суть политики Путина в отношении Украины?

Андрей Манчук: Как и киевское правительство, Путин использует войну для того, чтобы сплотить патриотической пропагандой российское общество и дискредитировать оппозицию в качестве «пятой колонны» иностранного врага. В Москве ждут, как сильно дестабилизируют Украину социально-экономический кризис, в который она стремительно погружается. И готовятся к дальнейшей политической схватке с ЕС и США, которые реально определяют внешнюю политику Киева — имперской схватке за контроль над Украиной.

Владимир Чемерис: Думаю, Путин возомнил себя «собирателем земель русских» и реинкарнацией императора Петра Первого. Но не думаю, что сейчас речь идёт о присоединении Украины к России. Скорее всего, план Путина состоит в превращении Украины к конфедеративное, подконтрольное ему государство.

— Какова роль в кризисе стран НАТО?

Андрей Манчук: Украинские власти открыто провозгласили курс на вступление в НАТО¹⁵ — хотя это никогда не находило поддержки у жителей Украины. Само же НАТО пока ограничивается военно-технической помощью Киева, и выступает с заявлениями против вмешательства России — что, конечно, более чем лицемерно звучит из уст тех, кто постоянно организовывает вторжения и войны по всей планете.

Владимир Чемерис: Она минимальна. В своё время США и другие НАТО своими вооружёнными силами защитили Кувейт и Боснию, не членов НАТО. Но о такой же защите Украины от российской агрессии речь не идёт. Западные страны лишь высказывают «глубокую озабоченность» и вводят незначительные для России экономические санкции. Очевидно, НАТО боится развязать третью мировую войну. Большая проблема для Украины в том, что в связи с российской экспансией у нас всё больше людей говорит о присоединении страны к военному блоку НАТО, не думая о множестве негативных последствий такого шага.

— Как вы оцениваете поддержку частью прогрессивных правительств Латинской Америки позиции России в отношении Украины?

Андрей Манчук: Я был в Латинской Америке, и знаю, что многие там до сих пор видят в капиталистической России наследницу СССР, считая Путина прогрессивным деятелем и противником Вашингтона. Играют роль и прагматические соображения — ведь Путин поддерживает военное и экономическое сотрудничество с оппозиционными США латиноамериканскими лидерами. А учитывая открытую поддержку Майдана со стороны США, чей империализм знаком латиноамериканцам не понаслышке, сложно было бы ожидать от Корреа или Мадуро поддержки постмайдановского правительства. Тем более, что майдановские активисты открыто поддерживают венесуэльскую оппозицию и борьбу с «тиранией чавистов». Как иронично заметил социолог Владимир Ищенко, даже местные анархисты критикуют Мадуро куда сильнее, чем своих собственных правых министров.

Владимир Чемерис: Их можно понять. Ведь если для Украины агрессор — Россия, то для Венесуэлы или Эквадора — США. Если у нас надеются на помощь США против России, то в Латинской Америке — на помощь России против США.

— Какова роль прессы, освещающей событий вокруг Украины?

Андрей Манчук: Основные украинские СМИ изначально самым активным образом поддерживали Mайдан. Эта поддержка была совершенно некритичной — такие проблемы, как гегемония ультраправых или насилие с их стороны старательно замалчивались, а противники оппозиции всячески демонизировались. Естественно, таким образом они формировали прянично-конфетный образ Mайдана для международного информационного поля. Либеральные СМИ превратились в пропагандистские рупоры такого же уровня объективности, как «киселёвские» программы на российском ТВ. Именно они раздувают в обществе шовинистическую истерию и социальный расизм в отношении жителей Юго-Востока. Никакого баланса позиций в СМИ не существует — более того, цензура и самоцензура растёт, а сторонники новой власти открыто шельмуют оппозиционным к ним журналистам, призывая лишить их права на профессию и подвергнуть арестам. Несколько таких оппозиционных журналистов были избиты и арестованы — и правозащитники, которые призывали к защите прав прессы во времена Януковича, открыто это проигнорировали. «Двойные стандарты» в отношении «своих» и «чужих» стали главным принципом украинских СМИ.

Владимир Чемерис: Такое впечатление, что с обеих сторон ведётся информационная война. И со стороны России, где СМИ исполняют государственный заказ. И со стороны Украины, где СМИ в своём большинстве исполняют «редакционную» политику своих собственников — олигархов. Объективной информации, двух точек зрения вы ни там, ни там не увидите. С одной стороны мы слышим, что и фашисты захватили власть в Киеве и избивают всех русских. А с другой, что пьяные сепаратисты терроризируют Восток. И то, и другое — неправда.

— Каковы возможные варианты развития событий и риски?

Андрей Манчук: Согласно моим прогнозам, в течение нынешнего года страну ожидает системный социально-экономический кризис. Власти уже нечем обеспечивать бюджетные выплаты, а условием кредита МВФ будет катастрофический рост тарифов на газ, электроэнергию и сворачивание льгот — на фоне инфляции, задержки зарплат и общего роста цен на бензин и товары первой необходимости. Всё это, безусловно, может спровоцировать в обществе масштабный социальный взрыв, помноженный на гражданские протесты в Юго-Восточном регионе. Режим попробует подавить его силой, при помощи легализованных в виде Национальной гвардии правых боевиков — но этих сил не хватит, чтобы задушить действительно массовое движение протеста. Именно это может стать шансом для украинских левых — если они успеют организоваться и заработать авторитет в протестном движении.

Владимир Чемерис: Сегодня что-либо прогнозировать — всё равно, что гадать на кофейной гуще. В краткосрочной перспективе очень многое будет зависеть от того, что произойдёт 9 мая, в день, когда в бывшем СССР традиционно отмечают День Победы над фашистской Германией. В этот день можно ожидать массовые демонстрации на Востоке, захваты административных зданий и даже вспышки очередных террористических актов. Что будет в результате? Российское вторжение? Падение киевского правительства? Объявление чрезвычайного положения, в результате которого будут отменены выборы 25 мая? Или всё же правительство устоит, Путин не вторгнется, а выборы таки пройдут? Может быть любой сценарий. И вряд ли кто-то сможет сейчас ответить на эти вопросы.

— Есть ли выход из сложившейся ситуации?

Андрей Манчук: Страна всё так же — и даже сильней, чем раньше — нуждается во влиятельной левой политической силе, которая могла бы противостоять как новому режиму, таки пророссийским националистам и сторонникам Януковича. В отсутствие такой силы народный протест будет снова и снова использоваться прежними и нынешними хозяевами страны в своих междоусобных разборках за контроль над Украиной. Для этого левым и демократическим активистам, невзирая на их позиции в отношении Mайдана, надо объединяться и активно сотрудничать, осознавая ответственность перед своим народом — но пока что они не научились учиться на своих собственных ошибках.

Владимир Чемерис: Украина была и остаётся страной непуганых олигархов. Именно против них восстал и Запад (Майдан), и Восток (Антимайдан). И силового выхода (Запад побеждает Восток или наоборот) из этой ситуации нет. Объединить Запад и Восток может лишь социальная повестка дня. То есть, перефразируя классика, уничтожение олигархии как класса. Но, очевидно, сегодняшнее правительство Украины сделать этого не сможет. Не потому что неспособно, а по своей социальной природе. Сделать это могут лишь социальные низы Запада и Востока вместе. Но пока что я не вижу, что они в скором времени объединятся. Такое впечатление, что одинаковым людям дали в руки разные знамёна и сказали: воюйте. Гражданская война зашла уже так далеко, что для того, чтобы зарыть топор этой войны, нужно очень и очень много времени.

— Как могли бы помочь народы других стран народу Украины?

Андрей Манчук: В эти дни мы ощущаем большую международную поддержку — и она крайне важна для украинских левых. Безусловно, сейчас важнее всего помочь народам других стран разобраться, что именно происходит в нашей стране, и получить объективную информацию об этих событиях, не искажённую кривым зеркалом ангажированных СМИ. Позитивный и негативный опыт украинских протестов крайне важен — поскольку всё это уже завтра может повториться в других регионах планеты, включая и Латинскую Америку.

Владимир Чемерис: Когда-то субкоманданте Маркос ответил европейцам, которые приехали в Чьяпас помогать сапатистам приблизительно так: вы нам поможете, если вернётесь в свои страны и сделаете там революцию.

— Что бы вы сказали близким погибших на Майдане?

Андрей Манчук: Я знаю некоторых из них — среди погибших был мой знакомый, коллега. Я также слушал родственников одного из тех, кто в марте был расстрелян ультраправыми в центре Харькова. Тем, кто потерял близких, вряд ли нужны пафосные слова, как и бессовестные политические спекуляции на их имени. Эту трагедию нужно осмыслить и сделать из неё выводы, прекратив эскалацию насилия — чтобы предотвратить гражданскую войну, которая де-факто уже идёт в Украине.

Владимир Чемерис: Говорить что-то близким погибших не надо. Слова никому не помогут.

19 января, когда начались столкновения на улице Грушевского, я пытался их остановить. Конечно же, ничего не получилось. Я считал и считаю, что в той ситуации насилие было не оправдано. Но я увидел там многих знакомых ещё со времён «Украины без Кучмы». И понял, что те, кто бросал коктейли Молотова в милицию — не провокаторы. Их действия диктовало отчаяние, и они действительно считали, что действуют правильно. Тогда начался невиданный до сих пор в Украине виток насилия, который привёл к жертвам как среди протестующих, так и среди правоохранителей. Сейчас многие участники Майдана задают себе вопрос: что изменилось в Украине после Майдана? Сто людей погибло, ушёл Крым, неизвестно, что будет с Востоком. Система не изменилась, во власть вернулись «оранжевые», олигархи почувствовали вольницу. Растут цены, коммунальные и транспортные тарифы, сокращаются социальные программы.

Ради чего был Майдан? Ради чего погибли люди? Сказать родным погибших ничего не могу. Но хотелось бы, чтобы они погибли не напрасно. А это «не напрасно» будет лишь тогда, когда в Украине произойдёт социальная революция.

Беседовал Олег Ясинский
Апрель 2014 г.

1. Махницкий исполнял обязанности генерального прокурора Украины 24 февраля — 18 июня 2014 г.— Маоизм.ру.↩
2. Очевидно, имеется в виду публикация «Від Майдану-табору до Майдану-січі: що змінилося?».— Маоизм.ру.↩
3. Как мы теперь знаем, ничего подобного не произошло. Тут становится очевидно, что интервьюируемые недооценивали (предпочитали недооценивать) уровень националистической консолидации, достигнутый тогда украинцами, и, вероятно, национальную проблематику, вообще. Марксисты часто стараются отворачиваться от национального вопроса, следствием этого становятся такие ошибки в ожиданиях.— Маоизм.ру.↩
4. Тем не менее, этот режим, безусловно, не является военным, а военную силу использовал не для прихода к власти, а для подавления национальной окраины. Поэтому он, конечно, не соответствует понятию хунты в строгом смысле.— Маоизм.ру.↩
5. Один из них — польский министр Радослав Сикорский.— Маоизм.ру.↩
6. Имеется в виду опубликованная 5 марта 2014 года запись разговора (см. перевод расшифровки), перехваченная сторонниками Януковича в СБУ.— Маоизм.ру.↩
7. Т. е. из блока Юлии Тимошенко, основой которого была «Батькивщина». Пашинский вообще деятель весьма скандальный; например, он ранил выстрелом человека в новогоднюю ночь с 2016 на 2017 год.— Маоизм.ру.↩
8. Акция гражданского неповиновения на Майдане «Украина без Кучмы» зимой 2000/2001 гг.— Маоизм.ру.↩
9. В дальнейшем партия «Свобода» потеряла своё влияние: уже на первых выборах после переворота, в 2014 году, она получила только шесть мест вместо тридцати семи, а на выборах 2019 года её представительство сократилось до одного места. В то же время идеология «Свободы» и «Правого сектора» во многом распространилась на весь украинский политический мейнстрим.— Маоизм.ру.↩
10. Ещё раз обращаем внимание, что эти ожидания не оправдались.— Маоизм.ру.↩
11. Ещё одна ошибка в ожиданиях. В результате антикоммунистической кампании фракция КПУ в парламенте сократилась и в июле 2014 года была распущена на формальном основании. На выборах 26 октября 2014 г. партия получила 3,9 % голосов и, соответственно, в парламент не попала. В дальнейшем КПУ была фактически запрещена, хотя юридически вступление в силу запрета было оттянуто. Партия регионов также была вытеснена с политической сцены, хотя один из его фактических преемников — «Оппозиционный блок» — получил на выборах 2014 г. 9,4 % голосов, а в 2019 г. его сменила «Оппозиционная платформа — За жизнь» с 13,0 %. Т. е. интеграция вышла довольно минималистичной.— Маоизм.ру.↩
12. Это не совсем так (математический анализ показывает, что до трети крымских татар могло голосовать за присоединение), но недалеко от истины. По районам с высокой долей крымско-татарского населения (Белогорский, Кировский, Советский, Бахчисарайский) заметно просели и явка и доля голосов за присоединение, совсем не как в русских Севастополе и Керчи. Вероятно, крымские татары небезосновательно воспринимали Киев как нейтрального или даже благосклонного арбитра в межэтнических конфликтах. Кроме того, то, что для русских было воссоединением, для крымских татар в некоторой степени оказалось разделением: около трёх тысяч крымских татар проживает в соседней Херсонской области, остающейся в Украине.— Маоизм.ру.↩
13. Чемерис не коммунист, у него своё понимание права наций на самоопределение (и права вообще). В марксизме-ленинизме национальное самоопределение возникает не из неких примордиальных прав коренных народов (кстати, понятие в известной мере условное), а из присущей капитализму тенденции к формированию национальных государств.— Маоизм.ру.↩
14. Правда, ненадолго. Игорь Коломойский возглавлял Днепропетровскую область до 24 марта 2015 г. и из-за конфликта с Порошенко ушёл из политики, а Сергей Таратута был заменён уже 10 октября 2014 г., после чего — депутат Верховной Рады.— Маоизм.ру.↩
15. Развитие отношений с НАТО продолжилось и 21 февраля 2019 г. курс на интеграцию был закреплён в конституции.— Маоизм.ру.↩
16. Запись была по адресу https://www.facebook.com/andriy.manchuk/posts/834338039928807, но с тех пор товарищ Манчук был забанен.— Маоизм.ру.↩
17. В мае 2015 года его сменил Михаил Саакашвили, тоже продержавшийся на этом посту не очень долго.— Маоизм.ру.↩